ХМ: За кадром

Вход в палатку приоткрылся, ночная прохлада и запах костра, расположенного совсем рядом, проникли внутрь. Кэрол, которая еще минуту назад с нежной улыбкой подтыкала одеяло Софии, уснувшей, наконец, после волнений этого бесконечно длинного и тяжелого для всех дня, вздрогнула. Встревоженно нашаривая дрожащими пальцами под своей подушкой нож, она не отводила взгляда от распахнутого отверстия, сумев облегченно расслабить напрягшиеся было плечи лишь при виде забирающейся к ним Джеки. - Как вы тут? Уже спать собрались? А я вот к вам решила попроситься на ночь. Хотела с Джимом посидеть, но он прогнал меня. Его бред становится все сильнее, да и сиделок там достаточно… А одна ночевать я что-то побаиваюсь. После этих похорон мне все время не по себе. Приютите? - улыбнулась она, внимательным и, как всегда казалось, все понимающим взглядом смотря на смущенную Кэрол, которая, поколебавшись мгновение, махнула рукой на матрас в углу. Всего сутки как вдова, женщина не могла избавиться от мысли, что не живет, а играет какую-то странную роль. Вокруг - строгие зрители, ждущие от нее идеального исполнения, выражающегося в правильной реакции на произошедшее, а она никак не вспомнит ни одной из своих реплик. Только и может, что беспомощно улыбаться, прятать растерянные глаза, путаться и заикаться, пытаясь вымолвить хоть слово. Да и какая реакция была бы правильной в ее случае? В этом смысле Дэрилу и Андреа, которые тоже потеряли своих близких, было гораздо легче. Неподдельная ярость на тех, кто оставил брата умирать на крыше, отчаяние и скорбь по поводу смерти младшей и горячо любимой сестры, с одной стороны, и ее опустошенность, ее тайна о том, что смерть мужа стала избавлением, а не горем, с другой… Устроившись на своих местах по обе стороны от спящей девочки, женщины несколько минут лежали тихо, думая каждая о своем, а может быть, просто не решаясь разрушить затянувшееся молчание или не находя слов для начала разговора. Наконец, Джеки приподнялась на локте и со смесью горечи и любопытства посмотрела на умиротворенное личико спящей Софии. Ее шепот был едва слышным, но вполне различимым в темноте. - Знаешь, Кэрол, а я тебе завидую. Да-да, не удивляйся, я серьезно, - вздохнула женщина, поворачиваясь на спину и глядя на стенку палатки перед собой. – Я ведь все время откладывала личную жизнь на потом. Мужчины у меня, конечно, были, но не так, чтобы жить вместе, родить ребенка. Я уделяла все время работе и в итоге заполучила неплохую должность, гордилась даже этим. У меня были хорошие друзья, и я никогда не задумывалась о том, что придет день, когда я пожалею о том, что рядом нет ничего… никого, ради кого я могла бы жить. Вот у тебя, как и у Лори, есть смысл жизни в любой ситуации, ведь, что бы ни происходило с миром вокруг, вы должны держаться и жить ради детей. А я? Зачем мне продолжать все это? Задумайся только – мы все скоро умрем! Кто-то раньше, кто-то позже, но все в боли, мучениях и страданиях. Так зачем ждать? Где взять силы, чтобы жить и верить в будущее? Если бы у меня был кто-то близкий и родной, самый родной человечек в мире, и он превратился в… это. Тогда бы у меня наверняка хватило решимости покончить со всем! А сейчас я все время спрашиваю себя, но не могу понять, что же страшней: день за днем встречать рассвет, думая, что уже к вечеру можно попасть в лапы ходячих, или покончить с этим одним махом и больше ничего не видеть, не слышать и не чувствовать… Только тишина и покой. Навсегда. В темноте послышался еще один судорожный вздох, а через минуту вернулась привычная Джеки - спокойная, уравновешенная и всегда готовая прийти на помощь. - Прости, милая, не принимай близко к сердцу. И… я сочувствую твоей утрате. Каким бы он ни был. Кэрол пробормотала что-то, что должно было выразить ее благодарность, не находя других слов для приятельницы, открывшейся ей сегодня совсем с другой стороны. Ей сложно было понять уставшую женщину, не имевшую стимула для продолжения жизни. Ведь для нее все ее существование, каждая его минута и секунда были сосредоточены на маленьком сердечке, всегда бьющемся рядом. Протянув над девочкой руку, Кэрол нащупала ладонь Джеки, крепко сжимая ее и пытаясь хотя бы таким образом выразить той свою поддержку. Спустя полчаса в палатке слышались лишь спокойное дыхание спящих и тихие всхлипы не способной заснуть матери, которая не могла отогнать от себя видение своей девочки, превратившейся в то неживое существо… С первых дней понимания, что мир никогда больше не станет прежним, этот кошмар преследовал Кэрол, не давая ей спокойно спать. Зажмурившись от набежавших снова слез, женщина взглянула на дочку и быстро выскользнула на улицу, ощутив внезапную нехватку свежего воздуха. У костра уже никого не было, и лагерь, уменьшившийся после набега ходячих почти вдвое, казался совершенно пустым и безлюдным. Опустившись на складной стульчик у самого огня, Кэрол горько улыбнулась, вспомнив, как еще вчера они сидели здесь все вместе, в какой-то момент совершенно позабыв о постоянно преследующей их опасности. Но реальность сумела разрушить эту мнимую идиллию всего за несколько секунд. Снова и снова возвращаясь мыслями к той страшной ночи, женщина вдруг осознала, что поначалу ей даже мысль в голову не пришла о том, где Эд и что с ним. Она и ее девочка были живы, и это было самым важным. Даже когда Шейн вытянул из их палатки изуродованный труп мужчины вместе с телами нескольких ходячих, она неверяще пялилась на него, казалось, не осознавая, что происходит. И лишь рука медленно поднималась к крестику, тесно сжимала его до боли, а губы неслышно бормотали раз за разом: «Спасибо… спасибо…». Кто-то подошел к ним с Софией и отвел подальше, усадив на бревно и дав воды, но Кэрол, наоборот, хотелось встать и бежать обратно, убеждаясь раз за разом, что все кончено, как она и просила. Поморгав, женщина, наконец, сообразила, почему перед глазами все плывет – по щекам до сих пор текли слезы, которые она спешно вытерла правой рукой, поднимаясь со стула. Вдруг приняв совершенно безрассудное и несвойственное ей решение, она всей грудью вдохнула ночную прохладу, набираясь смелости сделать то, что ей казалось сейчас самым важным. Заглянув в палатку и убедившись, что София и Джеки крепко спят, Кэрол побрела по лагерю к тропинке, ведущей на их импровизированное кладбище. У стола она машинально подобрала кирку, кажется, именно ту, которой сегодня днем собственноручно размозжила голову своему мужу. На миг вспомнился ошарашенный взгляд охотника, краем глаза наблюдавшего за действиями новоявленной вдовы в тот момент. Она бы предпочла оказаться тогда в полном одиночестве, все же окончательное упокоение покусанного ходячими мужа, наверное, должно было быть более интимным процессом, но дожидаться уединения женщина не рискнула, боясь потерять решимость. Кэрол целенаправленно двигалась вперед, то и дело вздрагивая от прикосновения к лицу веток, казавшихся ей ледяными и скользкими в темноте. Смотря фильмы ужасов, она всегда упрекала героев, идущих среди ночи навстречу верной смерти, в абсолютной тупоголовости, а теперь сама оказалась на их месте и даже начала понимать движущие ими мотивы. Не успев сформулировать для самой себя то неясное чувство необходимости добраться до могилы мужа, женщина вдруг услышала за кустами чей-то голос. Тут же замерев, она против воли прислушалась. - Это только твои догадки? Или что-то большее? - резко проговорил всего в нескольких шагах от нее Рик, недавно появившийся в лагере, совершенно сказочным образом нашедший свою семью и быстренько взявший бразды правления в свои руки. Его собеседника, как Кэрол ни прислушивалась, узнать ей не удалось. Кто-то бормотал свои слова тихо и очень быстро. Прозвучавший снова голос шерифа заставил женщину вздрогнуть. - Я понял. Больше ничего? Это мне уже решать, что делать и как реагировать. Это моя жена и мой друг. В любом случае спасибо… за рассказ. Отшатнувшись от кустарника, Кэрол торопливо продолжила свой путь, оставив голоса позади и отвлекшись от страха мыслями о том, кому в их группе понадобилось рассказывать шерифу о неверности его жены. А главное, зачем? Неужели сейчас, в такое время, это все имеет какое-то значение? Покачав головой, женщина тяжело вздохнула и с удивлением заметила, что, наконец, добралась до места. Нерешительно приблизившись к нужной могиле, она опустилась на колени, положив кирку рядом с собой и проведя рукой по недавно вскопанной прохладной земле. Она сама не знала, зачем пришла сюда. Попрощаться с мужем? Попросить у него прощения? Сказать, что она прощает его? Даже последний их день был таким же, как и всегда: он, уже не стесняясь никого, ударил Кэрол при подругах. А заступничество Шейна только усугубило ситуацию, ведь тот, решив помочь, даже не подумал, что оскорбленный муж обязательно будет мстить. Но не копу, с которым ему не тягаться, а ей, безвольной и готовой стерпеть все женщине. Да, Эд бы отлежался, пришел в себя и отомстил ей за испытанное унижение, но уже осторожно, наедине. И почему только она за него вышла? Лицо Кэрол вдруг озарила легкая улыбка, а пальцы продолжили перебирать землю, но уже не резкими, судорожными движениями, как минутой ранее, а нежно пересыпая влажноватые крупинки и поглаживая их. До свадьбы мужчина был совершенно другим. Да, не идеальным, но он казался… любящим. Почти год он упорно завоевывал ее благосклонность, ухаживал за ней и выглядел совершенно искренним в своих чувствах. Все хорошее очень быстро закончилось после скромной свадьбы, когда Кэрол выяснила, что ее муж, достигший цели и переставший скрывать свою истинную натуру, любит выпить и погулять. Но уходить уже было поздно – в ней успела зародиться новая жизнь, которая, как тогда казалось наивной женщине, должна все изменить. А потом были бессонные ночи, постоянная ревность и беспрестанный контроль со стороны Эда, первый удар и мольбы о прощении, позже просто регулярные избиения и горькое понимание, что ей, постаревшей и подурневшей раньше срока, практически без опыта работы и с ребенком на руках, идти некуда. Да и уйти казалось страшней, чем терпеть такую, пусть и невеселую, но уже привычную жизнь. Опустив голову, Кэрол разгладила ладонями потревоженную землю на свежей могиле мужа и прошептала то единственное хорошее, что она могла сказать этому человеку: - Спасибо за дочь, Эд. Поднявшись с колен с чувством огромного облегчения, женщина отряхнула штаны, схватила свое оружие и, ни разу не оглянувшись на оставляемые позади могилы, торопливо направилась в сторону лагеря. Теперь, когда она выполнила свою «миссию», на нее навалилась огромная волна страха и тревоги, которые усугублялись ночными шорохами леса, хорошо слышными в царящей вокруг темноте. Кэрол едва сдерживалась, чтобы не побежать к палаткам напролом, просто зажмурив глаза и зажав уши руками. Стараясь не поддаваться медленно сковывающему все тело ужасу, она пыталась успокоить свое дыхание и намеренно шла твердым неторопливым шагом, убеждая себя, что лагерь совсем близко и ей ничего не грозит. Приподняв кирку на уровень груди, дрожащая женщина вцепилась в нее обеими руками, готовая в любой момент отразить нападение, но, к ее счастью, это не требовалось. Увидев вдали костер, показавшийся ей самым прекрасным зрелищем на свете, Кэрол невольно ускорила свое продвижение по тропинке, мысленно уже представляя, как она окажется в своей палатке, ляжет рядом с дочкой, вдохнув аромат ее волос и прижав к себе до утра. Вдруг перед глазами мелькнула тень, и женщина с ужасом узрела прямо перед собой темную фигуру, показавшуюся ей неправдоподобно огромной. Горло перехватило ужасом, и Кэрол, не способная издать ни звука, не раздумывая, взмахнула своим оружием, стараясь целиться точно в голову и с трудом удерживая в окаменевших пальцах вдруг заметно потяжелевшую кирку. Но та оказалась выхвачена в один миг, а в плечо перепуганной до смерти женщины с силой вцепилась рука, потянув ее в темноту… *** Упаковки с колесами и прочей дурью летели в разные стороны палатки, тайник с припасами на дорогу был выпотрошен, а оружие и личные вещи Мэрла – свалены в углу. Дэрил устало провел рукой по лбу, переводя дыхание после нового приступа ярости на шерифа и всех этих слабонервных обитателей лагеря, которые заперли его брата на крыше торгового центра, еще и прикованного наручниками к какой-то чертовой ржавой трубе. Какого хрена они так расстроились из-за пары насмешек? И какого хрена Мэрл полез на рожон, зная, что через пару дней они эту компанию уже не увидят? Не мог придержать свой длинный язык и не нарываться, снова бросая в одиночестве младшего брата, вынужденного теперь сидеть здесь и гадать, что случилось? Мысли о смерти Дэрил упорно отгонял. Не из той породы людей его брат, чтобы, отрезав себе руку и сумев выбраться из кишащего ходячими здания, так просто погибнуть. Нет, он точно жив. И будет жить хотя бы ради того, чтобы вернуться и отомстить. А значит, и Дэрил должен пока остаться здесь, ведь рано или поздно брат отыщет его. Сообщение о том, что группа направляется в ЦКЗ, охотник оставил еще днем, пока все оплакивали своих умерших за общим костром. На случай ЧП у них с Мэрлом всегда было обговорено место для записки, оружия и банки консервов. В сотый раз убеждая себя в том, что ничего сделать уже нельзя и остается только ждать брата, держась рядом со всеми, мужчина снова перебрал свои находки, отложив в сторону половину припасов, собранных Мэрлом, планируя спрятать их в своем пикапе на случай возможного спешного ухода. Остальное он упаковал в найденный среди прочих вещей рюкзак, неизвестно у кого позаимствованный его запасливым родственником и, подхватив свое оружие, выбрался из палатки, оглядывая давно притихший лагерь. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, охотник, не мешкая, направился к стоящему неподалеку фургону, где он и собрался оставить благородно возвращаемые вещи. Пусть и не в полном объеме, но судя по тому, что о пропаже даже не было объявлено, ее никто не успел заметить, а значит, и этому будут рады. Дэрил хмыкнул, представив, как старикан в панамке, заведующий тут всеми хозяйственными делами, прижимает полный рюкзак припасов к груди и со слезами счастья благодарит Санту, явившегося к ним посреди лета с мешком подарков. Аккуратно, стараясь не стать причиной лишнего шума, мужчина приоткрыл дверь фургона и тут же наткнулся взглядом на мечущегося в бреду Джима. Приблизившись к его койке, Дэрил замер на месте, раздумывая, что выбрать: кинжал или стрелу в лоб. Сняв с пояса нож, он уже занес его над притихшим на мгновение, словно ощутившим опасность, беспамятным механиком, но так и застыл с оружием в руке, пронзенный здравой мыслью, что поступает сейчас точь-в-точь, как брат. А того желание принимать все решения самостоятельно и идти поперек воли большинства ни к чему хорошему не привело. Если Дэрил сейчас избавит группу от обузы в виде никому не нужного мужика, который в любой момент может превратиться в кровожадное чудовище и сожрать парочку самых медлительных дамочек, то ему, вопреки ожиданиям, в ножки никто не поклонится. Что ж, пусть. Если эти совестливые копы считают, что человеку лучше мучиться от лихорадки и неизлечимой болезни, в редкие моменты просветления понимая, что он вот-вот станет тупоголовым ходячим, – их дело. Хотя он, Дэрил, как трезвомыслящий человек, в данном случае был за эвтаназию. С некоторым сочувствием в последний раз взглянув на шепчущего какие-то одному ему известные имена Джима, охотник опустил оружие и сделал пару шагов вглубь фургона, раздумывая, куда бы положить возвращаемый законным владельцам рюкзак. Но тут в дальнем углу послышалось какое-то шевеление, и перед глазами обернувшегося на звук Дэрила предстала живописная картина: старик, который, как оказалось, на время сна все же снимал свою панамку, и Андреа, спящие в обнимку на соседней койке. «Я-то думал, за этой часовой бомбой, которая вот-вот обернется в ходячего, приглядывать нужно, водичку там подавать и бред в блокнотик на память потомкам записывать, а они дрыхнут!» - хмыкнул про себя мужчина и вспомнил о том, что несколько часов назад Дейл выдал страдающей по сестре блондинке какие-то колеса, то ли успокоительные, то ли снотворные. Еще тогда Дэрил подумал, что лучшего времени для спокойного сна они найти просто не могли – если на лагерь нападут, наглотавшаяся таблеток девица будет только тормозить всех. У окна фургона раздались чьи-то шаги, и старик беспокойно зашевелился, открыв глаза. Он сонно посмотрел на лежащую в его объятьях женщину, заботливо убрав с ее лица прядь волос и прикоснувшись губами к виску. Дэрил, не имея ни малейшего желания наблюдать подобные сцены, тихо положил свою ношу на стол и сделал пару шагов назад, надеясь скрыться незамеченным. Но малознакомое помещение сыграло с ним злую шутку: в темноте он случайно задел арбалетом что-то висящее на стене и наткнулся на испуганный взгляд сразу же вскинувшегося старика. Дейл смотрел на охотника с ужасом человека, застуканного на месте преступления, но потом, охваченный внезапной догадкой, перевел взгляд на стол с рюкзаком, и снова вернулся к застывшему на месте Дэрилу, который тем временем успел заметить, что спала парочка полностью одетой. Отступив еще на шаг назад и взявшись за ручку двери фургона, мужчина проследил за мечущимся между Андреа и рюкзаком взглядом Дейла и коротко кивнул, заключая договор обоюдного молчания о том, что каждый из них увидел этой ночью. Резко развернувшись, Дэрил спрыгнул со ступенек, прикрыв за собой дверь, и на несколько секунд задержался у входа, подняв голову и всматриваясь в звездное небо. Лагерь спал. Не было слышно ни звука, кроме тихого, успокаивающего потрескивания их основного костра. Отведя взгляд от полной луны, охотник быстро направился в сторону дороги, ведомый желанием проверить все возможные варианты для успокоения совести по поводу исчезнувшего брата. Отойдя на несколько шагов от поляны, он увидел на бревне согнувшуюся фигуру, что-то внимательно изучающую у себя под ногами. Приподняв в удивлении брови, Дэрил тихо приблизился к не шелохнувшемуся даже Рику, встав у него за плечом для лучшего обзора, и с любопытством присоединился к изучению камушков и травинок на голой земле. Впустую потратив пару минут и не найдя там ничего, достойного интереса, он взглянул на шерифа. - Все в порядке? Вздрогнув и, кажется, только сейчас заметив, что он не один, Рик медленно поднял голову. Потерев пальцами переносицу, он с трудом сфокусировал свой взгляд на охотнике, сжавшем в руках неизменный арбалет. - Что? Да, все в полном порядке. А ты что бродишь? Уже за полночь давно. Выдвигаться будем как можно раньше, и ждать, пока ты… - Не просплю, - хмыкнул Дэрил и, безразлично отвернувшись, зашагал к трассе. Оглядываясь по сторонам, он бродил меж брошенных автомобилей, всматриваясь в темноту и не находя никаких следов возвращения брата. Негромко просвистев условный сигнал, который они с Мэрлом придумали еще в детстве, совершая вылазки в лес, мужчина замер в ожидании отклика. Но тишина, царившая вокруг, не давала шансов на ответ. Раздраженно пнув носком ботинка валяющиеся на дороге обломки чего-то, похожего на детский велосипед, охотник решил сократить обратный путь к лагерю, чтобы не встречаться снова с их бравым защитником, предпочитающим изучать ночную жизнь муравьев вместо патрулирования окрестностей. Неторопливо ступая, он стал пробираться через лес уже давно изученными вдоль и поперек тропинками. Лениво размышляя о том, правда ли все эти люди верят в то, что работники ЦКЗ остались в живых и все еще работают над решением проблемы, вместо того, чтобы бродить по коридорам с затянутыми пеленой глазами в надежде сожрать хоть кого-то, Дэрил и сам не заметил, как очутился на подходе к их поляне, лицом к лицу с одной из дамочек, которой, кажется, приспичило среди ночи посетить кустики. Догадываясь, что бедняга заблудилась в трех соснах, он уже хотел предложить ей свою помощь, но барышня оказалась слишком слабонервной для ночных прогулок в одиночестве и тут же замахнулась на него чем-то, сверкая своими огромными глазищами. Молниеносным движением, даже не успев задуматься, охотник выхватил из рук женщины кирку, немного удивившись выбору оружия. Чтобы предупредить последующие попытки, если не убить, так хотя бы выцарапать ему глаза, мужчина ухватил впечатлительную дамочку чуть повыше локтя и повел обратно к костру. Та благоразумно двигалась за ним, не издавая ни звука, настолько послушно, что Дэрил даже задумался над тем, не страдает ли она лунатизмом. Такое развитие событий могло бы значительно ухудшить положение группы – ведь человек, разгуливающий во сне в окрестностях лагеря, может невольно послужить приманкой для ходячих. Чтобы проверить свою догадку, мужчина, развернувшись, помахал перед лицом барышни рукой, наблюдая, как округляются ее глаза, и открывается в удивлении рот. Узнав в сполохах огня свежеиспеченную вдову и сопоставив факт ее ночной прогулки с киркой, которой она пыталась его прикончить, Дэрил опешил. Неужели ей днем не хватило впечатлений? Хотя, быть может, размозжить этим инструментом ей хотелось не только голову своего мужа-садиста, но и остальные части его тела, кто ее знает. А поскольку это слишком личная процедура, чтобы проводить ее при свете дня на глазах у изумленной публики, дамочка решила завершить начатое сейчас. С трудом подбирая слова, охотник пробормотал: - Шла бы ты спать, леди. Ему уже достаточно перепало. Голова и так в кашу, а остальное само сгниет. Развернув растерянно моргавшую, и то открывавшую, то закрывавшую рот в тщетных попытках что-либо объяснить Кэрол в сторону входа в ее палатку, до которой оставалась всего пара шагов, охотник едва сдержал вдруг появившийся порыв ускорить ее продвижение шлепком по выдающейся части тела. Сжав руку в кулак от греха подальше, мужчина мрачно проследил, как перепуганная на год вперед дамочка забралась в палатку, и чертыхнулся про себя. Вот до чего могут довести ежевечерние похабные шуточки и рассказы Мэрла о его наполовину выдуманных приключениях и мечтах о том, что и в каких позах он бы сделал с сестрами-блондинками, только подмигни они ему. При воспоминании о брате лицо Дэрила приобрело еще более угрюмое выражение. Сообразив, наконец, что он уже несколько минут стоит столбом посреди лагеря, охотник быстро пересек поляну и забрался в свою палатку. Плюхаясь на видавший виды матрас и закрывая глаза, привычным жестом он накрыл рукой свой верный арбалет.