Левой

– Чёрт, – выругался Горо, увидев, что мяч опять летит не туда, куда следует. Ловушка с правой руки полетела на землю. Сгорбившись и уперевшись ладонями в колени, парень невидящими глазами, в которых готовы были закипеть слёзы отчаяния, смотрел на мишень. Вокруг неё валялось множество мячей – за сегодняшний вечер он уже сделал почти сотню подач. Но ни одна не получилась такой, какой хотелось. Горо отдал бы всё за то, чтобы снова почувствовать свою власть над маленьким кожаным шариком, снова увидеть, как он летит точно в нужный угол страйк-зоны, да так быстро, что никто не успевает уследить, каким вообще образом он попал в ловушку кетчера. – Чёрт... – Шёпотом, выпрямляясь и глядя на левую ладонь почти с ненавистью. Почти полтора года трудов, а она до сих пор не слушается хозяина. Подавать правой было так же легко, как дышать; теперь же казалось, будто у него вынули лёгкие и вместо них приделали жабры: вроде тоже органы дыхания, вот только совсем не те! Поначалу было совсем тяжко. Кисть ныла от постоянной работы с эспандером. Мяч вообще не ложился в руку, пальцы не могли найти швы, ладонь, привыкшая чувствовать ловушку, а не другой снаряд, будто отторгала попытку хозяина перестроиться. Горо то вставал на горку не тем боком, то, уже подняв руки вверх, вдруг застывал и несколько секунд мучительно осознавал, какую ногу надо занести. Левое колено по привычке тянулось вверх, и отредактировать движение казалось невозможным. Парень буквально слышал громкий голос судьи, объявляющего на всё поле: "Бок!" Он чувствовал за своей спиной разочарованных филдеров, насмехающихся раннеров, слышал свист и вопли негодующих трибун... "Четвёртый бол! Первая база!" Звук попадания в чьё-то тело... "Дедбол! Первая база!" Счёт в его личных вымышленных играх был катастрофическим. Будь они реальны, все эти матчи завершили бы, не доходя даже до четвёртого иннинга: Горо сбивался со счёта, пытаясь прикинуть количество пропущенных ранов, и отыграть их не представлялось бы возможным. Сейчас стало попроще, и он уже не задумывался о том, какой конечностью какое движение сделать. Но снова выстраивать технику с нуля было слишком сложно. Вновь напоминать себе: поднимать локоть выше, не бросать плечом, правильно переносить вес тела... – Чёрт! – Вопль отчаяния разносится по двору. Горо хватает мяч и изо всех сил швыряет его в мишень - просто так, без стойки, без правильного движения. Попадает почти в самый центр, но локоть, и так натруженный за сегодня, немедленно отзывается дискомфортом. Это моментально напоминает ему об отце. "Я серьёзно повредил связку на локте". Левая рука сжимается в кулак. "Я больше никогда не смогу играть в бейсбол, Горо". Он поднимает ловушку с земли. "Папочка, ты же отобьёшь у Гибсона хоумран?" Мяч ложится в ладонь. Вдох. Бросок. Верхний правый угол страйк-зоны. Выше, чем он намеревался, но это была лучшая за сегодня подача. Казалось, он снова ощутил те непередаваемые чувства от правильного и цельного броска... Почти не веря, он снова посмотрел на ладонь, сжал и разжал пальцы. Если он сдастся из-за такой мелочи, как смена руки, ему всю жизнь будет стыдно перед собственным отцом. ...Какое уж там сыграть с Гибсоном. Горо наконец выдыхает. Мысленно коря себя за то, что расклеился, подходит к корзине и берёт очередной мяч твёрдой, уверенной рукой. Левой.