Знаки

Солнце медленно скользило за закрытыми окнами, нагревая плотные шторы и заполняя комнату прозрачным желтым светом. Шерлок неспешно потянулся, чувствуя, как по напряженным мышцам растекается приятное тепло, и посмотрел на часы - до пробуждения Джона оставалось всего пара минут. Он прислушался к ставшим уже привычными звукам, доносившимся из спальни: вот Джон поднялся с постели, открыл шкаф, снял пижаму, и вдруг наступила продолжительная тишина. От этого странного диссонанса у Шерлока возникло какое-то непонятное тянущее ощущение тревоги. Что-то случилось, и это что-то вывело его друга из равновесия, раз Джон так надолго затих. Он никогда не изменял армейским привычкам и одевался за свои обычные пять минут, а сегодня провозился все пятнадцать. Шерлок все еще просчитывал возможные варианты, когда услышал, как Джон начал спускаться по лестнице вниз. Он решил притвориться спящим, уж очень не хотелось с самого утра встречаться с безразличным взглядом все еще не простившего его друга. Весь день пойдет насмарку, стоило Шерлоку заглянуть в знакомые синие глаза, смотревшие на него непривычно равнодушно и холодно. Ощущая кожей, что Джон, застыв в дверях гостиной, внимательно рассматривал его, Шерлок первым решил нарушить затянувшееся молчание. - Ну? Нашел во мне что-нибудь новое? - Оно появилось. Имя появилось. Смотри. Шерлок мгновенно подскочил на диване, словно внутренняя пружина, удерживающая его до этого момента на месте, вдруг резко распрямилась. - Покажи, - потребовал он, протягивая свою руку в сторону растерянного такой внезапной вспышкой Джона. – Ну же! Как же он ждал этого момента. Год - пока они жили вместе, два – пока он скрывался, вылавливая оставшихся приспешников Мориарти, и эти несколько ужасных недель после возвращения. Шерлок ждал, надеялся и боялся, что этого уже никогда не произойдет. Ведь сейчас Джон относился к нему хуже, чем за всю их так называемую совместную жизнь. И вот ирония – любовная подпись появилась именно сегодня, когда Шерлок потерял уже всякую надежду. У Холмса всегда были эти знаки: мама говорила, что он с ними родился. Еще когда Шерлок был совсем маленьким, его страшно раздражало, что судьба с самого первого дня его жизни выбрала какого-то совершенно чужого человека. Почему? Зачем он вообще ему нужен? Шерлок злобно смотрел на странный узор, из которого впоследствии должно было появиться имя его суженой или суженого, и злился. Он ничего не мог поделать с этим фактом, ведь как только нужный человек войдет в его жизнь, из непонятных черных штрихов, нанесенных на запястье, сложится любимое имя. Стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, Шерлок решил скрывать свою подпись и начал носить широкий кожаный браслет, полностью закрывавший непонятный узор от чужих и довольно часто завистливых глаз. Конечно, повзрослев, Шерлок изменил свое мнение, но судьба, видимо, нарочно над ним насмехаясь, никак не могла определиться, какое имя начертать на его запястье. Штрихи так и оставались штрихами, словно не желая раскрывать перед ним свой тайный смысл. Со временем он так устал искать в каждом встречавшемся в его жизни человеке того единственного, предназначенного только ему, что, когда в Бартсе увидел Джона, даже не стал проверять надпись. Штрихи на коже так и не стали понятнее, а имя не проявилось, поэтому Шерлок просто перестал ждать. Он позволил себе сблизиться с Джоном, ничего не ожидая от этого странного сотрудничества, но получил гораздо больше. Он приобрел верного друга, застрелившего ради него человека, верившего каждому его слову и восхищавшегося его гениальностью с такой искренностью, что Шерлок готов был кричать от радости. Их общение проходило настолько легко и непринужденно, что Холмс не только сильно удивлялся самому факту присутствия в его жизни Джона, но и стал каждый вечер проверять свою любовную подпись. Но чуда не происходило – имя, по неизвестной для него причине, так и оставалось зашифрованным. На руке Джона вообще не было какого-либо узора, чему Шерлок тайно завидовал. Что может быть лучше, чем выбрать себе партнера, любимого, близкого человека, не полагаясь на глупые знаки начертанной любовной подписи? Но каждый день, вынужденно находясь вдали от Джона, Холмс больше всего на свете боялся, что надпись все-таки появится, а он даже не будет знать, кто именно украл сердце его единственного друга. И вот теперь все изменилось. У Джона появилось имя. - Покажи, - повторил Шерлок, и его голос понизился до некрасивого хриплого шепота, - Пожалуйста. Джон подошел и медленно протянул руку, поворачивая кисть таким образом, чтобы была видна надпись, изящной вязью опоясывавшая его левое запястье. Глубоко вздохнув, стараясь унять предательскую дрожь, Шерлок посмотрел на узор и замер. - Что за…? – он непонимающе разглядывал смуглую кожу, которую украшали загадочные иероглифы, а Джон, глупо улыбаясь, задумчиво потирал пальцем замысловатую надпись, словно желая проверить - не сотрется ли. – Что за язык? – тихо переспросил Шерлок, пытаясь рассмотреть яркие эмоции, калейдоскопом отражавшиеся на лице его друга. - Не знаю. Я думал, ты сможешь прочесть, - Джон смущенно перевел взгляд на застывшего Шерлока, и тот вдруг почувствовал, что за несколько долгих недель это первый раз, когда взгляд Джона снова стал таким же теплым и родным, каким был до его возвращения. - Я… Мне кажется, что это… – Шерлок нерешительно протянул руку и потрогал немного выпуклые символы. – Нет, впервые вижу. - О, Боже, - вырвалось у Джона. – А я так надеялся, что ты прочтешь подпись, - он резко убрал руку и спрятал лицо в ладонях, словно хотел укрыться за ними. – Представляешь, судя по надписи, моя пара – это какая-то арабская или индийская девушка, а я даже языка не знаю. – Джон старался шутить, но его слова все равно звучали как-то глухо и странно. - Что в этом плохого? – Шерлок немного успокоился и удовлетворенно отметил, что его голос приобрел свои обычные равнодушные нотки и почти не дрожал. - Это не плохо, просто… - Джон поднял на него глаза, в которых больше не было того знакомого теплого света, и постарался улыбнуться, - просто я надеялся… - он, не закончив фразу, отвернулся. - На что надеялся? – Шерлок хищным взглядом скользил по его сжавшейся фигуре. - Ни на что. - Прекрати паниковать. В начале это может быть только узором, а имя проявится позже, – Шерлок не до конца понимал, почему Джон расстроился из-за надписи, которая еще ничего не означала. У него вот всю жизнь были только штрихи, а тут сразу и любовная подпись. - Я думал, что все уже определилось, - в голосе друга слышалась такая странная горечь, что Шерлок удивленно посмотрел на него, не заметив, что еще секунду назад глаза Джона были прикованы к его левому запястью. - Определилось? - Забудь, - Джон рывком натянул свитер на руку, чтобы скрыть надпись, и Шерлок уловил непонятные эмоции, промелькнувшие на его лице, но разглядеть не успел: друг, не сказав больше ни слова, вышел из гостиной на кухню. Напряженно вслушиваясь, как шумит вода и звякают чашки, Шерлок старался привести свои мысли в порядок. Ему нужно было время, чтобы хорошенько все обдумать и поискать в памяти нужную информацию, объясняющую странное поведение Джона. Он снова лег на диван и закрыл глаза. Символы были незнакомыми, но что-то в них сильно смущало Шерлока. Он полностью погрузился в размышления, стараясь извлечь оттуда крупицы нужных ему фактов. Его мысли медленно вращались по возрастающей вверх спирали, состоящей из жгучих песков, и вновь возвращались вниз, скользя по шершавым стенам старинной коптской церкви, красивыми арками подпирающей ясное голубое небо. Ливийская пустыня, Египет, Файюмский оазис, который запомнился ему сочной зеленой травой и белыми облаками мягкого хлопка. Постепенно цепочка событий нанизывалась на бесконечное время и расстояние, выстраиваясь в голове в нужный ему сюжет. На самой вершине пирамиды, в ярком солнечном свете сформировалось одно единственное значение - бохайрский язык. Конечно же! Как он мог забыть это расследование? Египет и невыносимая жара, древние манускрипты и ускоренное изучение мертвого языка – простое дело об украденных пергаментах, на которое он затратил непозволительно много времени. Почему он не понял сразу, что на руке Джона - надпись на бохайрском языке, которую только он, единственный во всем Лондоне, был в состоянии прочесть? Перед мысленным взором, словно на старой кинопленке, вращались ставшие понятными символы и знаки, сливаясь, переплетаясь и превращаясь в знакомое имя. Шерлок резко распахнул глаза и громко позвал: - Джон! – ему никто не ответил. Пока он находился в своих воспоминаниях, воскрешая в памяти мертвый язык, его друг допил чай и ушел на работу, даже не попрощавшись. Шерлок начал метаться по комнате, словно раненый зверь, просчитывая в голове сотни вариантов дальнейшего развития событий. Ему хотелось немедленно вернуть Джона домой, чтобы получше рассмотреть злополучную любовную подпись. Надо совершенно точно удостовериться, что на коже друга начертано именно его имя. А вдруг он в неправильном порядке расставил символы и просто выдал желаемое за действительное? Гениальный мозг Шерлока работал на все сто процентов, сопоставляя факты, раскладывая картинки, сравнивая результаты. Нет. Он просто не мог ошибиться. На запястье Джона совершенно точно было его имя. Он должен был снова увидеть надпись, чтобы окончательно удостовериться и перестать наконец себя мучить. Шерлок быстро схватил телефон и уже принялся набирать смс, когда заметил, что на левом запястье не хватает привычного браслета. Вчера перед сном он вновь рассматривал абстрактные штрихи, надеясь, что сможет составить из них нужное ему слово, и, видимо, просто забыл надеть. Он, затаив дыхание, медленно перевернул руку и увидел, как на его светлой коже из черных абстрактных линий проявилось знакомое имя. Все сразу встало на свои места, и Шерлок, облегченно выдохнув, начал набирать новый текст.