Вечер

Не сметь предавать остальных тех других не имеющих прав расставаться с теми кто не виновен в происходящем посылать к чертям и ебаным хуям мешающих несомненно плодотворной деятельности Возможно, я прав, возможно - ты прав, возможно, НЕвозможно, все теряется в сравнении с тем, что где-то изнутри коверкает процесс анализа происходящего; субъективность убивает любое мнение на корню, поведение ведомо истерикой по тонкому лезвию перемычки между неявными понятиями здоровья и НЕздоровья, созданному излишками медикаментов в крови и сумасшествием после прерванных трипов. НЕТ. Ты не знаешь, как это, ты никогда не чувствовал подобного, плазма твоего тела не обращалась огнем, а внутренности не скручивались в морской узел, кости бросали вызов и объявляли войну, кости бросались сведенными в судороге пальцами, выбивая отчетливые единицы, можно задумываться о чем угодно, это не будет помощью. Ничего не будет помощью, в карманах и кулуарах безответной ночи ты отчаянно ждешь рассвета, который разъест своими злыми лучами тонкую кожу, едва выдерживающую давление атмосферы, ты ждешь чего-то, что принесет хотя бы каплю облегчения, но ответствуют лишь оборванные стены, с которых посрывал обои, надеясь, что их темный цвет не будет так бить по нервам, но серый бетон стен вызвал лишь недолгий отток напряжения, которое со временем вернулось снова. Тебе кажется, что минуты падают слишком долго, что песок давно истлел, но поднимая взгляд видишь, что прошло более двух часов, твое тело отказывается тебя слушать, за окном темно, но ты знаешь, что тебя обманывают. Тебя все кругом обманывают, записная книжка в телефоне пуста, редкие пестрые имена мелькают безотчетно и скупо, тебе нечего от них ждать. Это может казаться нестерпимым и болезненным, если не знать, что будет дальше. Срезанные тобой с рук ошметки кожи на столе похожи на кожуру от вишни, это приводит тебя в восторг и ты начинаешь смеяться, пытаясь утешить свое одиночество, обнимая себя за изувеченные влажные плечи, твое эго отчаянно требует услаждения, ты раздеваешься донага и мастурбируешь перед зеркалом, царапая член ногтями, ты слизываешь собственное семя со своих пальцев и продолжаешь хохотать срывающимся голосом, звуки, рвущиеся из тебя похожи на звук, с которым по стеклу проходится наточенный скальпель, очень скоро ты обнаруживаешь себя лежащим на полу, уже изрядно замерзшим и лишенным всяких сил. Твоя уставшая голова тихо просит покоя, ты пытаешься подняться, чтобы сварить себе кофе, но пол упорно притягивает к себе, и ты падаешь снова, сменив радость на отвращение. Ты плачешь истерически и тонко, как расстроенная малолетка, позорно размазывая слезы по испирсованному лицу, твои глаза болят от непривычного напряжения, слезные потоки раздражены, любая жидкость в глазах вызывает безумную нестерпимую резь, из-за чего хочется рыдать еще дольше. Ты выламываешь перед зеркалом пальцы, избиваешь его поверхность, но оно не поддается, забрызганное спермой и кровью. Ты прекрасно понимаешь, что представляешь собой отвратительное зрелище, это доводит тебя до исступления, ты поспешно красишься, оставляя явные плотные пятна от тонального крема на скулах, рисуешь вульгарный и кривой контур губ, из-за чего становишься похожим на потасканную шлюху, ты вновь хочешь себя, но выкручивающая боль снова настигает, бьет между ребер, из-за внезапного всплеска внутренней активности у тебя не встает, что доводит тебя до еще более странного припадка, ты забираешь волосы наверх, передумав, распускаешь их, в полутьме они кажутся тебе темными червями, ползущими в раскрытые раны на руках, в панике ты сооружаешь у себя на голове неумелую пародию на викторианские высокие прически, восхищенный своей смекалкой, меняешь шарик в монро со стального на черный и уродуешь лицо высоким румянцем на выступающих скулах. При бледном цвете кожи ты кажешься смертельно больным, мечущимся в лихорадочной агонии, ты жалеешь о том, что у тебя нет дамских платьев, помогаешь себе руками, которые уже начинают отказываться слушаться тебя, прохладные прикосновения серебра колец к крайней плоти доводят тебя до исступленной дрожи, ты выкручиваешь кольцо в соске и громко, призывно стонешь, смешивая звуки своего имени с тяжелым дыханием, очередная эякуляция лишает тебя сил окончательно, не задумываясь об уборке, ты откидываешься на холодный ковролин, длинный ворс снова напоминает тебе о червях, ты затыкаешь себе рот, чтобы не закричать, раскрывшиеся рты на венах отчаянно просят добавки детскими голосами. Заправив новый шприц неоднородной жидкостью, ты впрыскиваешь ее внутрь себя, от одного лишь прикосновения иглы чувствуя поступающее к тебе тепло, через пару минут тепло возвращается в твою грудь, сковывая боль в опухшее кольцо плоти, позже пропадающее совсем, от вещества в тебе снова возгорается желание, едва знакомый голос в трубке, слыша твой сорванный уебанный голос, меняет вопросительные интонации на утвердительные, когда он врывается в твою квартиру, слишком громко дребезжа звонком, ты впускаешь его в квартиру, но не можешь больше ждать. Ты сбрасываешь его одежду на пол прямо в прихожей, позволяешь ему пройти в комнату, не снимая ботинок, ослабевшими пальцами толкаешь его на кровать, стараясь не смотреть на его лицо, ты не думаешь о возможных последствиях, о собственных ощущениях, стаскивая с него белье, он говорит что-то о том, что не ожидал твоего звонка, что кажется в условиях происходящего абсолютно несуразным, ты седлаешь его бедра и насаживаешься на него, взрываясь хриплым криком, ты двигаешься за него, ощущая в себе его присутствие, тебя не волнует его личность и его имя, ощущение своего НЕодиночество появляется на пару секунд, но тебе этого достаточно, он уже шумно стонет, вцепившись сильными пальцами в твои волосы, испортив прическу, все мышцы тела судорожно сжимаются, отчего становится еще больнее, твои мысли заполнены лишь единственным и реальным чувством, ты даешь себе волю, издавая развязные гортанные стоны, бранясь на немецком языке во весь голос, когда он кончает, опускаешься на него сверху, чтобы передохнуть пару минут, выкуриваешь несколько сигарет, он прекрасно понимает твое состояние, он сам пребывает практически в нем, на его венах - несколько свежих ярких точек, он обнимает тебя за талию, сжимая до потери дыхания, кусает твои капризные губы, вы сплетаетесь языками, от его яростных ласк старый прокол рвется и начинает кровоточить, он выпивает твою кровь без остатка, ты целуешь его в щеку, покрытую небрежной щетиной, оставляешь на коже свой влажный след. Он признается, что не помнит твоего имени, от этого тебе снова истерически смешно, он снова вплетает пальцы в твои волосы, приподнимается на кровати, заставляя тебя опуститься на колени, ты мгновенно понимаешь свою задачу, отвешиваешь пару незначительных саркастических фраз по поводу пары колец в его причинном месте, он заходится в неловком развязном смехе, ты нарочито небрежно и медлительно отсасываешь ему, но его рука вскоре задает свой собственный темп, к этому времени ты уже не понимаешь, зачем ты здесь и кто ты в принципе, ты не помнишь, кто он, ты не знаешь, как управлять собой и что полагается делать в подобных ситуациях, послушно сглатываешь его семя, за что он долго гладит твои ребра, позволяя тебе лежать на нем сверху, засыпая, твоя голова налита свинцом, а безразмерная пустота изнутри тошнотворно грызет остатки души, ты не даешь себе думать глупо и снуло, ты ищешь возможности сказать что-то вслух, но каждые две минуты твоя голова опускается, не в силах сдержать приступ, в конце концов он сжимает в руках твои плечи и дает тебе право отрубиться, закрывая глаза, ты шепчешь на родном языке что-то про вишни, про червей и про то, что тебе невыносимо, безумно, отвратительно, отчаянно больно...