«Любовь никогда не ослепляла меня, Квай-Гон. Но на этот раз я проиграл». Д.Уотсон. «Наследие джедаев»
Огромный Корусант никогда не спит. И даже не дремлет. Я ненавижу этот город-планету всем сердцем, несмотря на то, что здесь мой дом. Дом? Или место, где я вырос? Интересно, а могут дом и место постоянного обитания быть двумя разными местами? Я знаю, Учитель, что вы всегда считали Корусант своим домом. Может, это из-за того, что вы не помнили другой жизни? А я помню. Помню, пусть и смутно. Помню нежность рук матери, крепкие плечи отца, на которых он меня катал, помню смех своего старшего брата. И запах родного дома. Такой…. теплый, неповторимый…. родной. Храм всегда пах иначе. Холодным камнем, жаром меча, сыростью воды в Зале тысячи фонтанов. И Силой. Но никак не домом. Хах, наверное, Учитель, вы думаете, что я сошел с ума. И знаете, я не могу сказать уверенно, что я совершенно вменяем. Хм, а сумасшествие заразно? Если да, то я, кажется, знаю нулевого пациента. Надо что-то делать. Что? Хороший вопрос. Винду на позавчерашнем Совете не сводил с меня взгляда и пытался прощупать Силой. Я же замотался в нее, выставив как щит. Винду силен, но мою защиту ему не пробить при всем старании. Хоть что-то радует. После Совета Мейс отловил меня в коридоре и настоятельно отправил отдыхать на три дня. Я трус. Парадокс: Великий переговорщик, самый молодой магистр, единственный выживший после боя с ситхом в бытность падаваном…. боится. Я прямо вижу, как вы, Учитель, прикладываете руку к лицу в древнейшем жесте. Мне и самому иногда так хочется сделать также, но я стараюсь держаться. Иногда мне кажется, Учитель, что вы меня прокляли. Сначала не хотели брать в падаваны, потом так гоняли и в хвост и в гриву, что я часто засыпал прямо в тренировочном зале. А под конец всего умерли у меня на руках, спихнув на меня Избранного. Мне было всего двадцать четыре, а я уже обзавелся учеником. Феерическую подлянку вы мне подстроили, Учитель. Но печальнее всего было даже не то, что мне, недоучке по сути, в двадцать с хвостиком пришлось нести ответственность не только за себя, но и за ученика. Печальнее всего было видеть обвинение и ненависть в глазах графа Дуку, вашего возл… мастера, Учитель. Хотя, и возлюбленного тоже. О, Учитель, не надо. Я всем телом чувствую, как вы становитесь в свою излюбленную позу, возвышаясь на две головы надо мной, складываете на груди руки и глубоко вдыхаете, готовясь произнести речь. Не стоит. Я все знаю и так. Во-первых, ваши с графом отношения были не заметны, наверно, только слепому. Если тебе нужен граф, найди Джинна, граф будет где-то поблизости. А я не только знал вас лично, Учитель, я жил с вами. А во-вторых, когда мне было шестнадцать, граф подошел ко мне в одной из комнат для медитаций. И наглядно, прямо, четко и с истинной аристократичностью, объяснил мне, почему мой мастер очень часто отлучается. Ибо ученичество ученичеством, а мастер Джинн может греть постель только ему, графу. И точка на этом. Жаль, что вы его не видели в тот момент, Учитель. Это выражение лица было бесценно. Великий мастер-мечник приревновал своего возлюбленного к шестнадцатилетнему падавану. И смех и слезы. Я хотел зайти к нему после вашей смерти, Учитель, но граф уже исчез. Магистр Йода сказал, что ваш наставник покинул Орден, так как теперь его в этих стенах ничего не держит. Граф вернулся домой. И вот снова парадокс. Граф, несмотря на то, что провел в стенах Храма почти всю жизнь, домом его не считал. Вы слишком рано умерли, Учитель. А может оно и к лучшему. Не увидели, как ваш ученик пал морально и физически. Нет, Учитель, я не повторил пути Ксанатоса. Я вижу Тьму, но она меня не привлекает, так что можете быть спокойны. Целибат в Ордене не соблюдался, вам ли не знать, Учитель. Главное для джедая — не иметь привязанностей. Но и этот закон можно обойти. Ведь так? Буквально через месяц после феерического разговора с графом я застал вас в наших комнатах при Храме. То, как вы выгибались под графом, Учитель, наверное, навсегда отпечаталось в моем сознании. Как и шепот графа о любви к вам. Мы с вами не идеальные джедаи, Учитель. И даже рядом не стоим. Джедай без привязанностей — машина для убийств, на мой взгляд. В нас течет огромная мощь, способная разрушить не только нас самих, но и все окружающее пространство. И нам нужен …. якорь. Кто-то, кто не даст пасть во Тьму, кто будет вытаскивать нас раз за разом, чей Свет не позволит нам сойти с ума и ввергнуть Галактику во мрак. Сейчас я это прекрасно вижу. Но это слабое оправдание, не так ли? Мне уже довелось столкнуться с вашим мастером в бою, Учитель. Я не буду вам рассказывать, что было на Джеонозисе. Вы любили графа и поэтому вам не надо знать его темную сторону. Итогом нашей встречи стала отрубленная рука Энакина, пытавшегося спасти меня от алого клинка графа. Мое ранение и боль от пыток электрическими разрядами мелочь. А еще пришло понимание. Понимание того, что меня самого держит не мой легендарный контроль над эмоциями, а Энакин. Он держит мою душу в своих руках, аккуратно прижимая к себе и отводя дюрасталевой рукой от меня Тьму. Именно поэтому она и не привлекает меня. Во Тьме нет Энакина. Я говорил, что пал морально и физически. Нет, Учитель, не в том смысле, в котором вы наверняка подумали. Я уверен, что вы знали о моем увлечении боями без правил. Ой, вот только не надо строить из себя невинность и отнекиваться. Я несколько раз ощущал ваше присутствие на Арене. Мы были там одновременно: вы и граф как зрители, я — как боец. Теперь я знаю, почему вы гоняли меня все время обучения. Я был слишком «живым» для джедая и мне надо было «выпускать пар». Тому, что я оказался на Арене, наверняка поспособствовал граф. Я более чем уверен в этом. Сражаться с настоящим, не световым мечом было странно, тяжело, но на удивление хорошо. Ощущать в руке не только корпус, а всю мощь и вес двуручного клинка было потрясающе. На Арене нельзя было применять Силу для победы. Но это не значило, что нельзя поддерживать Силой самого себя. За год я стал элитным бойцом, участвовавшим только в кассовых боях. На Арене боец в черной лицевой маске по имени Джедай быстро стал любимчиком. Я пал физически именно на Арене. Мне нравилось биться практически насмерть, нравилось чувствовать, как чужая жизнь подходит к краю и противник полностью в моей власти. Нравилась эта свобода и власть. Может, именно это спасло меня в бою с Молом? Ваши тренировки и сражения на Арене. Только благодаря этому я выжил. Я пал морально, когда понял, что не могу без Энакина. Без его постоянного присутствия где-то рядом и отголоскам его эмоций в Силе. Вы знали, Учитель, что Эни очень внимательно относится к людям, которые его окружают? Холодный, отчужденный, не эмоциональный, сдержанный с посторонними, он кардинально менялся рядом с теми, кого считал «своими». После Джеонозиса «свои» — это я и Падме, теперь уже бывшая королева Набу. Хах, вот опять. Я чувствую, Учитель, что вы хотите меня отчитать, как провинившегося падавана, вот только мне уже тридцать восемь и поздно метаться. Совет решил, что Эни достоин рыцарства. Через месяц ему исполнится двадцать два и он станет рыцарем-джедаем. Через месяц он станет свободным от моего постоянного контроля и ему не придется придумывать разные отговорки за позднее возвращение. Я прекрасно знаю, что он сбегает на подпольные гонки на нижних уровнях Корусанта. И иногда я чувствую его присутствие рядом с Ареной. Не всегда, но тем не менее часто от Энакина доносится запах секса и посторонних существ. Джедай не должен испытывать ревности, но знали бы вы, Учитель, чего мне стоило не измениться в лице в такие моменты. Последующие бои на Арене были еще более жесткими и жестокими. Я старался выпустить свой гнев, ревность, ненависть и не разделенное чувство во вне. Если бы я копил их глубоко в себе, они бы убили меня. Сегодня второй день моего «отпуска», Учитель, и все это время я в медитации. Можно сказать, это моя прощальная исповедь вам, Учитель. Только вы поймете меня так, как никто другой. Хотя…. Есть еще граф, но, боюсь, мы с ним не сойдемся во мнениях. А у вас, Учитель, выбора нет. Я чувствую эмоции Эни в Силе. Он беспокоится и скоро придет узнать, что со мной. Этой ночью был очередной заезд, и адреналин еще будет бушевать в нем. Энакин всегда беспокоится, если не видит меня больше двух часов и не слышит отклика в Силе. Я так глубоко погрузился в медитацию, что почти растворился в Силе. Он скоро придет. Я чувствую это. Сегодня, я решил, Учитель, что именно сегодня я все скажу Энакину. Я схожу по нему с ума почти семь лет, и сил моих больше нет. Месяц до его рыцарства я переживу. Война царит в Галактике, и джедаю-генералу в ней всегда найдется место. А час при его посвящении я обязательно выдержу достойно. Почему именно сейчас? После посвящения его могут отправить куда угодно. До этого момента без моего присмотра он будет только на дипмиссиях, без боев. За его безопасность я могу не волноваться. Хотя, кого я пытаюсь обмануть? Если я все скажу сейчас, то я смогу справиться за месяц с его отказом и выдержать посвящение. Или слиться с ним настолько, что мы станем единым целым. Но это уже совсем фантастика, Учитель. Такой как я обречен на вечное скитание в одиночестве. Однако, Учитель, я обещаю вам сделать все возможное, чтобы не повторить путь Ксанатоса и графа Дуку. А теперь… прощайте, Учитель. И спасибо вам.***
За дверью уединенного зала для медитаций раздались торопливые шаги. На металлический стук дюрасталевых пальцев о перегородку ответа не последовало, но шатен твердо знал, что там кто-то есть. Перегородка отъехала в сторону, стоило прикоснуться к панели управления. Мужчина сидел боком к входу в позе для медитации. Медно-рыжие волосы были зачесаны на правую сторону, руки расслабленно лежали на коленях, а комната была пропитана умиротворением и какой-то решительностью. Шатен осторожно приблизился, садясь напротив и погружаясь в поверхностную медитацию. Там можно было попробовать дозваться до мастера. Оби-Ван откликнулся почти сразу. Энакин следил за тем, как его наставник возвращается в реальный мир. Вчера вечером он встретил магистра Винду в коридоре Храма. Джедай настоятельно советовал ему поговорить с Кеноби, ибо он серьезно опасается за душевное состояние магистра. Еще одного магистра Мейс не хотел отдавать Тьме. И теперь, сидя напротив учителя, Скайуокер отчетливо понимал, что да, поговорить надо. Он всем телом почувствовал, как мужчина глубоко вздохнул и открыл серо-стальные, словно клинок Джедая с Арены, глаза. -Энакин, — на выдохе произнес Кеноби. Скайуокер улыбнулся и обнял наставника. Это была его привычка из детства — обнимать тех, кто дорог ему. Оби-Ван на несколько секунд прижал его к себе и отпустил со вздохом. -Я беспокоился, Мастер, — синие глаза внимательно следили за наставником, отмечая усталый, даже измученный вид, темные круги и углубившиеся лучики морщинок под глазами. И даже несмотря на это, Оби-Ван был потрясающе красив. -Я все время был тут, — узкие губы слегка дрогнули в намеке на улыбку. — А ты, судя по эмоциям в Силе, опять обставил всех на Бунта-Корусант? Энакин отчетливо вздрогнул. Он был уверен, что Мастер не в курсе его постоянного участия в этих гонках на нижних уровнях Корусанта. Однако, неожиданно. -Мастер…. Я все объясню… -Не надо. Я давно в курсе и за шесть лет ни разу тебе ничего не сказал по этому поводу. -Вы знали! — Скайуокер был в шоке, — вы все знали и все это время делали вид, что верите мне?! Мужчина легко засмеялся, откинув голову назад. Видеть юления падавана было бесценно. -Ну, я хорошо развлекся, — сказал Мастер, все еще посмеиваясь. Парень запустил руки в свои короткие волосы, взъерошивая их. Хех. Ну, он тоже хорош. Думать, что за столько времени Мастер не узнает о его увлечении, было глупо. -Откуда? — через несколько минут шатен поднял голову, встречаясь с Мастером взглядом. -Хммм, — в этот момент учитель был похож на магистра Йоду, — тебе правду сказать или не ронять честь праведного магистра-джедая? Скайуокер в удивлении округлил глаза. Такая постановка ответа его несколько насторожила. -Правду. Кеноби вздохнул и мысленного собрался. Он все решил. Сегодня, даже сейчас, он все расскажет. И начнет он с себя самого. Оби-Ван потянулся к лежащему чуть в стороне плащу. Джедайский плащ — это просто кладезь какой-то. В нем можно спрятать не только самого джедая, но и целого астромеха в придачу без видимых изменений силуэта. Не говоря уже о черной лицевой маске. Энакин взял ее в руки, переводя непонимающий взгляд с Мастера на маску. Кеноби усмехнулся. Вдруг Скайуокер резко изменился в лице, стискивая пальцами живой руки черный холодный край. -Джедай?.. — голос неожиданно сел и охрип. Шатен бывал на Арене. Не сказать, что часто, но бывал. И видел бои мужчины в черной маске и частичном доспехе на руках и плечах. Он искренне восхищался его мастерством владения двуручником, его плавными, точными движениями и непередаваемой аурой хищника. А теперь обладатель этой узнаваемой маски сидит напротив него. -Он самый. Сегодня день откровений, Энакин, — губы Мастера непривычно изогнулись, и в его чертах явно проступил Джедай. Энакин прикрыл глаза. Мужчины, которых он хотел, оказались одним человеком. Хищный, свободный и темный Джедай с Арены оказался обратной стороной спокойного, невозмутимого и светлого магистра Оби-Вана Кеноби. Энакин отчетливо помнил тот день, когда ему впервые приснился Оби-Ван. Скайуокеру тогда было всего пятнадцать, но именно тогда он понял, что хочет заботиться о своем Мастере. Хочет видеть его мягкую улыбку, целовать его губы и ласкать его тело. Ему хотелось, что бы Оби-Ван принадлежал только ему, ночами выстанывая лишь его имя на пике удовольствия. А в семнадцать он увидел бой какого-то забрака и Джедая. Энакин несколько часов назад одержал победу, адреналин кипел в нем, а движения мужчины в черной маске на верхней части лица завораживали. Даже не смотря на то, что тот был одет в черную майку, его руки и плечи прикрывали легкие доспехи, он приковывал взгляд. Такое острое возбуждение и почти животное желание Энакин ощутил впервые. Сны с Мастером чередовались со снами, где мужчина в маске брал его самого, оставляя яркие метки на его теле. Энакин сходил с ума от возбуждения и неразделенного желания. Случайные связи так и не помогли ему вытравить любовь к Оби-Вану и дикое желание подчиниться Джедаю. А теперь оказалось, что эти мужчины две грани одной личности. -Как?.. Как это произошло? Оби-Ван улыбнулся. Так же он улыбался своим проигравшим соперникам на Арене. Расслабленно, снисходительно, хищно. -Граф Дуку поспособствовал. Чтобы я и помыслить не мог о соблазнении мастера Джинна, ибо Квай-Гон принадлежал только графу. А чтобы было на что меня отвлечь в свободное время, меня тихо и тонко запихнули на Арену. -Вас? — глаза Энакина округлились от удивления. -Меня. Не то, что бы я помышлял о соблазнении Квай-Гона, но Мастер изрядно намучался со мной. Я был… слишком живым для джедая. У меня никак не получалось во всем следовать букве Кодекса, слишком много энергии было. Арена стала спасением. Прекратились мои стычки с другими падаванами, и даже с некоторыми рыцарями и мастерами. Я стал спокойнее, увереннее. Сила уравновесилась, тогда как раньше она скакала из Света во Тьму и обратно. Сплошные плюсы, спасибо за которые графу Дуку. Хотя, он тоже не остался в стороне, в несколько раз увеличив свое состояние на ставках Арены, — Оби-Ван непривычно ехидно усмехнулся. — Можно сказать, что мы с ним в расчете. Хоть он последние десять лет и не появляется на Арене. Энакин молча смотрел на своего Учителя. Как он мог только лет не замечать очевидного? Кеноби великолепный актер, это было давно известно по их совместным миссиям. Энакин прислушался к Силе. Она спокойно текла в Учителе и была кристально светлой. Скайуокер помнил темный вкус Силы Джедая. Как эти две сущности могли оказаться одним человеком он решительно не понимал. -Как вы узнали про гонки? -Зак как-то обмолвился, что хатты перекупили всех гонщиков, ставки делать не на кого. Тогда мне пришла в голову идея, что тебе бы не помешало тоже, мммм…. — Оби-Ван потер подбородок, хитро смотря на Скайуокера, — «выпускать пар». Я прекрасно помнил себя в твоем возрасте. Потому особо труда «забыть» на столе листовку мне не составило. Твоя первая гонка проходила параллельно с моим боем. Я чувствовал твою Силу за несколько кварталов и эмоции в ней. Зак потом час распинался, что такого гонщика как ты он никогда не видел. Молодой, красивый, горячий… Энакин порозовел. То, каким голосом это произнес Оби-Ван… Теплая волна прокатилась по телу. -Учитель, — Энакин уперся локтями в колени, вцепившись пальцами в волосы, — как много я о вас не знаю, Учитель? Оби-Ван взял в руки маску, уже так давно ставшей его частью. Он решил все сказать Скайуокеру. И будь что будет. На войне всегда найдется место генералу. -Достаточно, Эни, — Кеноби хмыкнул, проведя рукой по своим волосам, собираясь с мыслями. — Через месяц твое посвящение, потому я принял решение, что пора…. сбросить маски. Я устал. Устал притворяться, что отношусь к тебе просто как к ученику. Устал делать вид, что-то, как ты исчезаешь ночью, меня совершенно не волнует. И что я не замечаю твоих… «развлечений». Семь лет назад я осознал, что мое отношение к тебе изменилось. Я сходил с ума, ненавидел себя, но сделать ничего так и не смог. Собственно, — Оби-Ван поднял усталый взгляд на Скайуокера, — я люблю тебя Энакин. Я не буду ни к чему тебя принуждать и приму любое твое решение. Генералу всегда есть место на войне. Я буду присутствовать на твоем посвящении. Об этом разговоре никто ничего не узнает. Пожалуй, на этом все тайны. Оби-Ван прикрыл глаза. Он не хотел запоминать ненавидящий взгляд Энакина, когда тот с проклятиями выскочит из комнаты. Магистр прикидывал, что пока в войне затишье, но во Внешнем кольце есть несколько планет, которые хотят перейти на сторону сепаратистов, но пока колеблются. За месяц он как раз успеет побывать там и постарается решить эту проблему. Тем более что планет, преходящих под знамена Дуку становится все больше. И кто как не Переговорщик сможет быстро решить эту проблему. К тому же, Оби-Ван никогда не против «агрессивных» переговоров. Теплые губы коснулись его губ, и Оби-Ван резко открыл глаза. Синие глаза Энакина были в нескольких сантиметрах от него. -А это моя тайна, Джедай. Оби-Ван замер на короткую секунду. А потом резко притянул к себе парня, настойчиво целуя улыбающийся рот. Энакин был счастлив. Он запустил руки во всегда идеально уложенные волосы Кеноби, наслаждаясь их мягкостью. Сила Оби-Вана, что всегда ощущалась очень близко, сейчас хлынула в него мощным горячим потоком, покалывая на кончиках пальцев, опрокидывая на спину. Скайуокер всем телом ощутил, как знакомого Магистра вытеснил неизвестный Джедай. Властные руки быстро и ловко расправлялись со слоями одежды, отбрасывая их в сторону. Губы… Эти желанные губы были везде…. Целовали скулы, пухлый чувственный рот, прикрытые веками глаза и оставляли горячие метки на шее. Энакин растворялся в нем, этом темном Джедае. Парень чувствовал, как изменился оттенок Силы, но это только будоражило сознание. Внизу живота скапливалась удивительная тяжесть, от которой горело все тело и хотелось, до дрожи хотелось вплавить себя в этого удивительного мужчину. — Энакин. Скайуокер с трудом вырвался из объятий неги, сфокусировав внимание на лице Оби-Вана. И все понял без слов. — Я хочу этого, — парень протянул руку, касаясь чуть подрагивающими живыми пальцами мягкой бородки. — Я хочу стать твоим. — Эни… Кеноби завораживающе медленно и глубоко поцеловал его, а затем провел влажным языком дорожку по сильной шее, заставляя полуобнаженного парня прогнуться в спине. Энакин тяжело дышал, утопая в этой Силе и этих прикосновениях. Он не знал, что его соски настолько чувствительные, что от одного прикосновения горячего рта он едва не кончил. А когда этот самый рот накрыл его истекающий смазкой орган Энакин закричал. Все, что он испытывал раньше с другими, не шло ни в какое сравнение с тем, что было сейчас. Энакин захлебывался в ощущениях, не имея ни малейшей возможности сделать глубокий вдох. Что-то горячее, словно раскаленная лава собиралась в грудной клетке, прямо за сердцем, норовя вырваться наружу и снести все на своем пути. И это было прекрасно. Он чувствовал удовольствие Оби-Вана очень близко, так, словно это он сам упирался языком в уздечку. Это было необыкновенно, потрясающе и невозможно. То, что скапливалось где-то внутри, вырвалось наружу вместе со стоном Оби-Вана и криком Энакина. Сила вокруг вибрировала, навсегда соединяя их прочными канатами Уз, что невозможно разорвать даже смерти.***
Квай-Гон вздохнул, чувствуя колебания в Силе. Он слышал своего неповторимого ученика и понял, что это означает. Единственное, на что надеялся призрачный Мастер Джин, это на то, что тандему Скайуокер-Кеноби хватит сил дойти до конца, не свернуть во Тьму, как это сделал граф. Он чувствовал, что отныне история пошла иным путем. И был рад.