Этот солнечный денек

Руки Аманды снова сковывает льдом, и он острейшими иглами вонзается в плоть, но окружающие видят только, как у нее подкашиваются ноги. Аманда начинает кричать. Осознав, что это очередной приступ парарибулита, она начинает молиться про себя, чтобы Дирк оказался рядом. Об этом не знает никто — ни Тодд, ни Дирк. Да даже сама Аманда не совсем понимает, почему и кому молится... Но это неважно, ведь Дирк приходит. Он всегда приходит. Однажды, когда ей стало плохо, он просто появился на пороге — вернее, на подоконнике, — и тут же опрокинул стоявшую там вазу. — Я почувствовал твою боль и решил помочь. Прости за вазу. Аманда не знает, как Дирк это делает, но стоит ему высосать голубой свет из ее тела, боль исчезает. Она погружается во тьму — всего на пару мгновений, — а очнувшись, понимает, что все в порядке, что она просто лежит на асфальте или паласе, положив голову на колени Дирку, который нежно поглаживает ее волосы. Аманда действительно ему благодарна. Дирк приходит и во второй раз, и в третий. По его словам, он — энергетический вампир. Каждый раз он извиняется, что лезет к Аманде без разрешения, извиняется долго, сбивчиво и искренне, а она смотрит на него, как на умалишенного. Это ведь Дирк ей помогает, это она должна благодарить и просить прощения, а не наборот... Ладно, проехали. Однажды Аманда понимает — первое, что она видит после приступа, это лицо Дирка, странное и не по годам юное. Дирк обожает корчить рожи, а изгибам его бровей позавидует любой удав — Аманда бы не удивилась, заживи брови Дирка как-нибудь своей жизнью. Однажды, увидев его лицо, Аманда понимает, что этот человек ей дороже всех. Ведь существовать — еще не значит жить, а жить без Дирка она не сможет. Дирк красивый. Аманда надеется, что и она ему кажется... Ну, нормальной девчонкой. Когда ей снова становится плохо, когда волосы начинают гореть, зубы — выпадать, а поры кожи — расширяться, становясь глубокими дырами, Дирк снова приходит ей на помощь. Он выскакивает из-за кустов в собачьем парке, падает на колени, обнимает Аманду, прижимает к себе, бормочет «прости, прости», и открывает рот, фотон за фотоном поглощая свет и боль Аманды. Боль уходит. Аманда чувствует, как приближаются те доли секунды, когда она пребывает в состоянии вселенского покоя, и цепляется за бирюзовую куртку Дирка длинными пальцами. Последние частицы света он снимает уже с ее губ, и Аманда целует его, целует, забываясь в темноте на два, три, четыре удара сердца — и затем теряясь в ослепительной вспышке. Дирк не отталкивает ее, только нежно оттягивает за ухо, и Аманде хочется смеяться — в этом весь Дирк. — Мне нравится вкус твоей помады. Персик? Привет. Извини, я опять. Дирк смешной, Дирк непосредственный, Дирк забавный. Аманда хмурится, закатывает глаза, но отвечает в том же стиле: — Твой бальзам тоже очень приятный, ананас, привет, ничего страшного. Как и всегда. Дирк смотрит на нее, странно морщит нос и выдает: — Как-то неправильно все это. Аманда хмурится, на сей раз уже по-настоящему. — В каком смысле? Ты что, гей? — Нет. Да. В зависимости от ситуации, — качает головой Дирк. Оглядываясь, он наконец замечает четырех бандитов, вечно ошивающихся около супермаркета. Они громят мусорные баки, и только увидев их главаря, Аманда понимает, зачем — он с любовью несет на руках рыжую корги. Бандиты исчезают так же быстро, как появляются, и Дирк все-таки успевает закончить мысль, прежде чем Аманда забывает, с чего он вообще начал: — Я говорю, вселенная неправильная. — Чего? — Не так все должно быть. Разве твой брат, Тодд, подходит на роль детектива? Или возьми меня — разве я похож на вампира? Да ты посмотри на меня, — дергает он свой галстук, — я же не бледный и на солнце не свечусь. Это все неправильно. — Ну-у-у, — тянет Аманда, поудобнее устраиваясь на коленках Дирка, — мне парарибулит тоже не очень подходит. Она тянет руки к небу, а Дирк, прикусив губу, бормочет: — А вот ты как раз на своем месте. Знаешь, кто тебе должен помогать? Вон те парни с корги. — Аманда фыркает и недовольно чешет нос, но Дирк не дает ей шанса ответить: — На самом деле этот корги вряд ли им принадлежит. Просто... Оглянись, разве тебе кажется это правильным? — Такова вселенная, разве нет? — роняет Аманда. Дирк чуть не вскакивает, но не решается потревожить Аманду. Но он готов в любой момент сорваться с места, и Аманда это понимает. — Нет-нет-нет, ты даже целовать не меня должна. — А кого мне целовать, Тодда? — саркастично интересуется Аманда. — Не знаю, вряд ли. Но не меня. Дирк забавный, но на всю голову ударенный, и не Аманде об этом говорить. Чего она не понимает, так это того, витает ли Дирк в своих каких-то особенных облаках или же просто пытается отшить ее. В своей манере, как может. Аманду устраивают оба варианта, на самом деле. Пока Дирк рядом, пока он ей помогает, пока приступы уже не так ее пугают, а Аманда знает, что Дирк обязательно придет ей на помощь — он может говорить и делать все, что ему заблагорассудится. Какая бы это ни была вселенная, Аманда хочет еще раз поцеловать Дирка, даже если и не знает, почему.