Мой персональный Ад

             — Детка, ты же знаешь, что это просто!       Просто? Не правда. Совсем не просто.       Мы проходили это уже не в первый раз, и даже не во второй. Странное ощущение. Вроде бы у тебя есть власть. Да такая, о какой многие могут только мечтать! От твоих действий зависят судьбы. Зависят напрямую.       — Сколько сейчас времени, скажи мне?! — Я едва сдерживаюсь, чтобы не сорваться в крик.       — Ещё рано, малышка, ещё рано! А сейчас делай то, что я говорю.       В моих руках пистолет. Его холодная тяжесть тянет мою руку вниз. И так хочется поддаться этой тяге и просто опустить руку… Но нельзя. Он всё равно заставит меня стрелять, но тогда нам всем будет гораздо больнее и хуже.       — Долго ждать? — Кривая усмешка играет на его губах.       Я взвожу курок. «Это всё не настоящее» — мысленно твержу себе, прекрасно понимая, что это не так. В моих руках сейчас находится власть. Власть огромная. Власть исполнительная. И кто придумывает такие наказания?       Нити человечьих судеб порой так замысловато переплетаются между собой, что оставляют тебя как минимум в недоумении, а как максимум… в ощущении, что в тебя будто кто-то играет. Вам такое чувство, должно быть, не знакомо? Нет? Ну и славно. Просто вы многого ещё не знаете, да и не надо оно вам, уж поверьте.       Раньше я была такой же, как вы — человеком, обычной девушкой. В то время мне только исполнилось двадцать три года. За плечами была учёба в хорошем вузе, диплом, ощущение безграничной свободы и возможностей, которые, как мне казалось, рассыпаны вокруг и только и ждут, когда ими воспользуются.       Розовые очки быстро исчезли, как только я попала на свою первую работу. Тут-то и оказалось, что мой красный диплом никому, кроме меня, в общем-то, и не нужен: везде требуют опыт работы, а где его взять, если никуда без этого самого опыта не берут? Замкнутый круг и серьёзный пробел в системе нашего образования. Ну да ладно, и не такое проходили, поэтому я нашла работу в качестве помощника адвоката, в одной крохотной конторке. Местечко было так себе, но именно оно, в перспективе, должно было дать тот ценный опыт, с которым впоследствии можно было попробовать найти что-то достойное. Схватывала я всё на лету, училась легко и быстро. На работе меня ценили, что добавляло уверенности в себе и ощущения, что училась всё-таки не зря.       И всё было ровно и гладко. Первые несколько месяцев. Пока нам не попался один интересный клиент. Тридцать четыре года, высокий, крепкий и симпатичный. У него был очень успешный строительный бизнес. Был — потому, что нашего клиента обвиняли в убийстве с особой жестокостью одной дамы, которая была его любовницей. Этот факт он поначалу скрывал, но позже признался, что с дамой его действительно связывали близкие отношения. А вот чего он не скрывал, так того, что убийство это, по его мнению, было ничем иным, как делом рук его конкурентов, которые были так огорчены успешностью его дел, что решили нагадить бизнесмену по полной программе.       — Это всё подстроено! — восклицал Владимир. — Бизнес — мир жестокий, конечно, но не до такой же степени! На дворе не девяностые! Эти мудаки решили очернить мою репутацию. Это подстава, подстава чистой воды!       Мы согласно кивали головами. И впрямь, кто бы мог подумать на него? Успешный человек, примерный семьянин — жена и дети в нём души не чаяли. И вдруг такое. Не иначе как подстава.       Хорошим людям нужно помогать - так меня ещё родители учили. И клиенту помочь мне хотелось даже не из-за денег или ценного опыта работы, а просто по-человечески. Всякое в жизни бывает. Ну не повезло. Бывает.       Но самое интересное началось потом. Когда оказалось, что на даму наш клиент и впрямь тратил деньги и делал ей хорошие подарки. Когда следствие узнало, что убитая была на четвёртом месяце беременности. Когда в её доме всё-таки нашли отпечатки бизнесмена, а потом обнаружили переписку в социальных сетях и электронной почте, где дама требовала очень много денег, а если их не будет, грозилась всё рассказать супруге бизнесмена. Когда потом бизнесмен сам признался, что дама жизни ему не давала: постоянно писала, звонила, требовала и угрожала. Да, дескать, боялся он, что она никак не отстанет, а он всё-таки жену любит и детишек своих, и очень-очень боится их потерять. Он заплатил ей раз, потом второй, а суммы она требовала всё больше и угрожала всё чаще. Испугался бизнесмен и однажды, после очередного её звонка, сдали у него нервишки, поехал он к ней и там, взяв большой кухонный нож, превратил даму из живого человека в трудно опознаваемый труп.       Обо всём этом семейство бизнесмена не узнало. Обо всём этом вообще не узнал никто, кроме некоторых лиц, которые за некоторую сумму согласились забыть навсегда всё, что увидели и услышали. Клиент был оправдан, его репутация была спасена. И вроде бы всё гладко и красиво получилось. А на душе было гадко. Так гадко и мерзко, будто душу сбрызнули чернилами. Вроде ты уже их стёр, отмылся. Но их следы всё ещё на коже и ещё долго будут видны на ней.       Я старалась не думать об этом - мне была нужна карьера и хорошая зарплата. Даже если иногда и нужно побыть адвокатом дьявола. Тем более, ведь та дама сама виновата! Не будь она так глупа, могла бы ещё долго жить и тянуть денежки с бизнесмена. Дура, да и только!       Много чего происходило в моей жизни после. Пока одним вечером мой лексус не оказался в лепёшку смят фурой. Я ехала домой после очередного рабочего дня. Самый обычный будний вечер. Я тогда не думала, что он станет последним.       Неделю назад мне стукнуло сорок. В жизни меня устраивало абсолютно всё: муж, двое детей, отличная работа в качестве судьи. Всё было прекрасно, именно так, как я когда-то себе представляла.       Всё было просто отлично. И всё закончилось этим вечером.       Мне всегда нравилось водить машину - это обычно успокаивало. Особенно после трудного дня. Ровное шоссе, мягкое шуршание шин по асфальту, тёплый июльский ветерок и водитель тягача, уснувший за рулём именно в тот момент, когда я остановилась на обочине, чтобы отыскать зажигалку в сумке.       Умирать было неприятно. Умирать было больно. До сих пор помню хруст своих рёбер и вкус крови, струёй хлынувшей из открытого в ужасе рта. Это мне позволено помнить. И всю остальную жизнь до самой смерти. Мне сказали, так надо для того, чтобы я понимала, почему я здесь. Я помню всё очень отчётливо. Каждый прожитый день. Жаль, что прошлое навсегда в прошлом. И вернуть его невозможно. Никому и никогда.       Говорят, что Бог рано забирает к себе только хороших людей. Меня тоже забрали в довольно раннем возрасте. Только у Бога были на меня особые планы.       — Быть может, мне нужно тебе помочь? — Вкрадчиво спрашивает высокий подтянутый мужчина в чёрном фраке. Трудно определить его возраст — может тридцать лет, может сорок, может больше, может меньше. Да и о чём это я? Здесь нет возраста. Здесь есть только время.       Он сидит в кресле и держит в руках золотые часы. Но никогда, никогда не показывает мне их, и никогда не говорит который час. Я знаю только одно: мне ещё рано.       Нужно стрелять, хочу я того или нет. Сжимаю пистолет и смотрю на свою цель. Вчера ей исполнилось одиннадцать. А сегодня она сидит, и с ужасом смотрит на меня, одной рукой сжимая ещё тёплую ладонь убитой матери, а другой пытаясь закрыться от меня. Делать это бесполезно. Она это знает. Она умная девочка, она всегда была умной девочкой.       — Папа! Не надо, папа! — Звонко кричит она, а я в этот момент нажимаю на курок. Теперь моё дело сделано. Опускаю пистолет и отхожу от них на шаг. Я отхожу, а передо мной на колени падает сорокапятилетний мужик и начинает плакать. Он только что осознал что натворил. Убийство в состояние аффекта — так это обычно называют. Эта формулировка частенько фигурировала в приговорах, которые мне доводилось подписывать.       После минутного замешательства мужчина вновь поднимает пистолет. Только в этот раз направляет его себе в висок.       Сегодня, двадцать третьего сентября, в новостные ленты попадёт история о том, как подполковник полиции Савельев узнав, что жена изменила ему, застрелил её, а потом и дочь, видевшую, как умерла её мать. А после пустил пулю себе в голову. Переклинило мужика — скажут многие. И не такое в жизни бывает — подумают все.       Вот только нет никакого аффекта. Не бывает такого состояния. В тот момент, когда человек теряет над собой контроль, его над ним берем мы. Тёмные сущности иного мира.       Это мы беззвучно нашёптываем вам на ухо, когда вы стоите на краю крыши, собираясь прыгнуть вниз, чтобы покончить с собой. Это мы вашей рукой перерезаем горло вашим врагам, это мы нажимаем на курок пистолета, когда вас охватывает приступ гнева. Это мы, притворившись вашим другом, убеждаем вас попробовать первую дозу, потому что от одной дозы зависимости не будет. Это мы завлекаем девушку в дорогую машину, где её ждёт богатый дядька. Это мы побуждаем вас принять взятку, просто потому, что так делают все. Это мы, всё это мы. Вы не замечаете нашей работы, зато замечаете её последствия.       У каждого из нас своя история. У каждого из нас свои задания. Мы выполняем их ровно до тех пор, пока не исправим последствия своих грехов. Мои задания в том, чтобы убивать, насиловать и истязать людей. Всё это делаю я. Делаю руками тех, кто когда-то избежал справедливого наказания по моей воле. Они насилуют, убивают и грабят. Я повелитель их судеб. Я их кукловод, а они мои куклы. Но все мои представления разыгрываются только для одного зрителя. Это ОН составляет сценарии, он режиссёр и критик. Всё, что я делаю, я делаю только для него.       Он не говорит, как долго мне предстоит этим заниматься. Он сказал, что однажды придёт моё время. Оно придёт, когда стрелки на часах будут показывать полночь. Вот только часов я никогда и нигде не видела. В этом мире их нет. Часы есть только у него.       Бог добр и он любит вас. Так мне когда-то говорили. Бог простит вас, если вы раскаялись, если сделали это искренне, даже если вы убивали и мучили других. Так и есть. Обязательно простит, но только после того, как вы искупите свои грехи и их последствия. Никто не варит грешников в адских котлах. Никто не заставляет их страдать. Они страдают сами, до тех пор, пока не исправят всё то, что сделали при жизни.       — У нас ещё два адреса на очереди, идём дорогая! — Он довольно ухмыляется.       Мы выходим в ночь. Никто из людей не может нас видеть. Нам не нужны двери, окна и транспорт. Мы приходим, когда чувствуем, что пора прийти. И делаем своё дело. И не делать его мы не можем. Потому что только так у нас есть надежда однажды получить прощение.       Наш Бог добр и справедлив. Именно поэтому для каждого у него припасён свой персональный Ад. Я рассказала о своём. А каким будет твой?