Nuka, the Tragedy

      Маленький львёнок тяжело дышал, пот стекал по его морде. Капал с чёрных шерстинок, которые в будущем станут гривой львёнку, и тёк прямо в глаза. Он не моргал, его взгляд был устремлён на самку, что рычала перед ним.       Она прыгнула.       Львёнок смотрел; все её возможные намерения мгновенно пролетели через его голову.       Она прыгнула выше, чем ей было нужно. Она собиралась задавить его своим весом.       Её лапы напряженны. Она ждёт, что он побежит.       Она выпустила когти. Она готова убить.       Он знал, что, будь он больше, он смог бы оттолкнуть её задними лапами, но он всего лишь львёнок, а она — взрослая львица. Был только один выход.       Детёныш побежал вперёд, а не назад, метнувшись под лапы львицы, когда та очутилась рядом с ним. Её тень закрыла солнце. Это хорошо: он воспользуется этим, чтобы знать, где она находится, не поднимая при этом головы. Следя за тенью, он взрыхлил когтями землю и развернулся, собрав все свои силы. Был только один шанс.       Он услышал, как её передние лапы коснулись земли, и приготовился. Если львица поймёт, что он задумал, будет слишком поздно. Несколько драгоценных мгновений она будет являться заложницей своего импульса. Своими задними лапами он коснулся стоп львицы, прежде чем она успела приземлиться, и сбил её с лап. Глубокий вдох, от которого его грудная клетка едва не треснула.       Детёныш всё ещё не видел её с того момента, как развернулся, но чувствовал, как та поднимается после его удара.       Нет времени на отдых. Напрягши все мышцы, львёнок развернулся и прыгнул.       Не слишком высоко. Это позволило бы ей сменить положение.       Не слишком низко. Иначе бы он столкнулся с ней и потерял равновесие, став лёгкой мишенью.       Вправо, ввысь и на шею львицы. Он не торжествовал о своей победе, а просто крепко сжал клыками кожу на шее. Продолжая так висеть, он буквально наугад надавил когтем на ярёмную вену львицы.       Может, он и маленький, но львице так просто от него не избавиться: его клыки глубоко в её плоти. Всё, что ему нужно — не давать ей закрыть свою шею и держаться.       Львица замерла, словно оценивая своё положение, а затем рассмеялась.       — Хорошо. Очень хорошо.       Львёнок с облегчением вздохнул и спрыгнул вниз. Удар больной лапы о землю напомнил ему об ударе Зиры. Завтра там всё опухнет.       — Молодец, Нука. На сегодня достаточно.       — Спасибо, мама, — ответил львёнок, пытаясь скрыть свою гордость за её слова насчёт него. Он сидел, ожидая следующих инструкций. Дышать старался ровно и смотрел вперёд, не обращая внимания на пот, что щипал ему глаза.       — И ещё одно: сейчас я пойду на охоту, а ты жди меня здесь. И когда я вернусь, ты будешь на этом самом месте.       Львёнок нервно сглотнул. Обычно его тренировки длились в течение всего дня и ещё ни разу не заканчивались тогда, когда он сам этого хотел.       Ещё ни разу, ни разу.       Он кивнул, стараясь отвечать как можно увереннее:       — Да, мама.       — Кто ты?       — Сын Шрама!       — Каково твоё предназначение?       — Я отомщу за Шрама! Я захвачу Земли Прайда!       — Кто наш враг?       — Симба!       — Что ты должен сделать?       — Убить его!       Нука не видел мать, но слышал, как та хихикает позади него. Он не любил, когда она так смеялась. Он хотел, чтобы она смеялась, как раньше, но, кажется, эти воспоминания были ложны.       Он вспомнил Симбу, которого в последний раз видел очень давно. Не очень ясное воспоминание: просто большое золотистое пятно стоит рядом с его матерью, и они вместе смеются. Однажды он вспомнил об этом вслух при ней и был избит.       Словно опасаясь, что мать сможет прочесть его мысли, львёнок выпрямился, отгоняя непрошенные воспоминания.       — Именно здесь, где и стоишь, — повторила Зира.       Затем она ушла.       Ветер дул прерывисто, вороша его шёрстку. Нука смотрел только вперёд, продолжая стоять на месте даже тогда, когда его спина начала болеть, а лапы — затекать. Мать могла вернуться в любую минуту, и если бы она не обнаружила его на этом месте, то никакая боль в спине или лапах не сравнилась бы с последующим наказанием.       Солнце было уже в зените; пот стекал в глаза, но он даже не отряхнулся. Только моргал. Он развлекал себя, повторяя про себя все свои познания об этих землях и их правителях. Когда-нибудь это станет ценной информацией: дипломатия — один из мощных инструментов, чтобы поставить жителей Земель Прайда на место.       В траве раздался шорох. Нука выпрямился, надеясь, что это его мать вернулась. Обычно она была в хорошем настроении, если её охота была быстрой и удачной.       Но когда запах ударил ему в ноздри, шерсть на спине встала дыбом: это была не его мать.       — Так-с, так-с, так-с... Что тут у нас, Эд?       Гиены! Он увидел их: они вышли сбоку, из-за сухой высокой травы. Инстинкт велел ему бежать. И быстро.       Но ему было велено стоять здесь, несмотря ни на что. Это он и будет делать. А сейчас он попытается найти выход из этой ситуации, поговорив с ними.       — Вы нездешние! — крикнул он, осмелившись лишь слегка повернуть голову в сторону «собеседников». — Это земли Отщепенцев!       — О-о-о, ты слышал это, Эд? Мы забрели на земли Отщепенцев! А это, должно быть, их Король! О, Ваше Величество, Вы же не будете возражать, если мы останемся здесь на обед?       Другой гиен истерично захохотал. Нуке не понравилась его внешность: глаза странно косят.       Пока они шли к нему, он, стараясь игнорировать злых тварей, ломал голову, пытаясь вспомнить всё, что мог знать.       Пятнистые гиены, пришли с востока. Одного из них зовут «Эд». Странное имя, а потому, скорей всего, они пришли со Слоновьего Кладбища. У них у всех там странные имена. На Кладбище уже никто не жил, а многие ушли дальше на восток ещё до его, Нуки, рождения. Зира иногда жаловалась на то, что гиены слишком много ели, но, технически, они являлись вассалами, поклявшимися служить Отщепенцам в обмен на еду. Зира много раз встречалась с ними, но никогда не брала сына с собой.       Риск велик, но он должен попытаться.       — Даже пограничники должны знать свои права! — закричал он, надеясь, что голосок его не будет звучать слишком пискляво. — Если ты тронешь меня, моя мать разорвёт не только тебя, но и договор о делёжке пищи. Ты действительно хочешь драться за еду с Отщепенцами?       Гиены замерли, а косоглазый издал нечто похожее на «Уа-ха-ха?». Нука почувствовал слабый огонёк надежды: он говорил правду, и гиены знали это.       — О-ля-ля! А нам попался умный малый, не так ли, Эд?       Косоглазый гиен резко закивал.       — Да, очень умный, очень умный, — он подошёл ближе, и Нука понял, что его трясёт от страха.       Он будто позабыл все свои предыдущие тренировки.       — Есть лишь одна проблемка, малыш. Видишь ли, меня зовут Банзай. Может, ты когда-нибудь слышал обо мне?       Нука медленно покачал головой.       — Чёрт, они совсем не учат молодняк истории! — пожаловался Банзай своему другу; тот медленно подошёл к тому месту, где только что сидел Банзай, и остановился в нескольких шагах от него. Гиен, чьё имя было «Эд», начал кружить вокруг Нуки, отчего шёрстка на затылке львёнка встала дыбом. — Я виделся с твоей матерью один или два раза. Ира, Бира... Неважно, как её зовут. Помню, как влетел как-то раз ей в спину, когда она носилась вместе с тем сумасшедшим кошаком, с которым мы раньше слонялись. Может, ты слышал о нём, о Шраме.       Нука навострил уши: этот гиен знал Шрама, великого Короля?       — О да, они всегда ходили рядом! — гиен как-то безрадостно рассмеялся. — Помнишь это, Эд? Трахающимися их видели, по меньшей мере, десять раз. Они никак не могли удержаться, чтобы не облапать друг друга! Или облизать. Вообще, эти двое довольно часто проводили так свой досуг.       Нука покраснел, и Эд, заметив это, рассмеялся.       — Это... это неправда... — он немного успокоился, решив попробовать ещё раз. — Хорошо, тогда ты будешь рад узнать, что я — сын Шрама! И я собираюсь отомстить за него и захватить Земли Прайда!       Банзай рассмеялся, а если быть точнее — упал на бок, беспомощно содрогаясь от хохота. Нука сделал шаг назад. Затем два. Дела плохи. Весьма плохи. Он будет наказан, но это, возможно, его единственный шанс, чтобы...       Львёнок попятился в сторону Эда, как вдруг почувствовал, что его лапы прижаты к бокам. Он закашлялся, когда резкий мускусный гиений запах ударил в ноздри.       Банзай поднялся и, злобно ухмыляясь и посмеиваясь, направился к беспомощному львёнку.       — Да, ты похож на отпрыска Шрама, — усмехнулся он. — Скажу честно: ты во много раз храбрее своего старика. Но старина Шрам... Знаешь, что он сделал? Он выебал нас, хорошо так выебал! А знаешь, что произошло потом, когда мы это исправили? Что ж, я скажу тебе: твоя старушка пришла и убила нашего лучшего друга. Так, Эд?       Нука почувствовал, как что-то горячее прикоснулось к его голове, и с ужасом осознал, что это был язык. Слюна начала стекать по его мордочке, когда гиен издал противный крик, состоящий из визгливого смеха и рычания.       Нуке показалось, что он доносится прямо из груди гиены. Он не был похож на смех: в нём звучала ненависть.       — Я... Я не... — пробормотал детёныш, пугливо озираясь по сторонам.       — Не знал? О, ничего страшного, малец. Это личное, а на него мы не обижаемся. Ни я, ни старина Эд, — гиен подошёл ближе, так, что его большой нос коснулся носика львёнка. — Да. Думаю, мы все должны стать друг другу о-о-очень близкими друзьями.       Нука был так смущён, что даже не почувствовал, как Эд убрал лапу. Гиен резко толкнул львёнка мордой вперёд. Нука вскрикнул. Львёнок был готов к тому, что его сейчас убьют, прокусив горло, но к чему он точно не был готов... Так это к тому, что Банзай схватит его за шкирку и заставит раскрыть рот.       Львёнок выпучил глаза, когда почувствовал язык Банзая в своём рту. Крупный гиен крепко прижал Нуку к себе, вдыхая его запах. Рот заполнился слюной, которая начала стекать по уголкам губ. Гиены держали его на месте, их зловонное дыхание, казалось, полностью окутало львёнка.       Как только всё закончилось, Нука пронзительно закричал изо всех сил. Банзай зарычал, чуть отстранился и залепил пощёчину.       Нука привык, что его бьют, но не тогда, когда он обездвижен. Звёздочки кружились перед глазами, а голова болела так сильно, что он едва мог стоять на лапах. Почувствовав свободу, он сделал два полных шага, но Эд схватил его за хвост.       — Мама!!! — в отчаянии закричал львёнок. — Мама, помоги!       — У-у-у... У-ху-ху! Хе-хе, — Банзай зарычал, медленно рассматривая львёнка. Он сплюнул в грязь и облизал губы. — Так и знал, что ты, сучка, вытворишь какую-нибудь глупость.       Нука с ужасом посмотрел назад, когда Эд резко дёрнул его за хвост, громко при этом хихикая. Львёнок попытался развернуться и наброситься, как его учили, но Банзай тут же сбил его с лап. Перед глазами всё поплыло.       Нука поднялся, его лапы дрожали. Он понял, что беспомощен. Он — хороший боец, но только на тренировках, где он всегда знал, что делать. Эти гиены были непредсказуемыми, да к тому же сильнее и намного больше него.       Банзай посмотрел ему в глаза и зарычал:       — Правильно. Драться бессмысленно. Хочешь жить?       Нука медленно кивнул.       — Тогда подними свой хвост.       Нука пискнул и выпустил когти: Эд носом уткнулся ему под хвост, облизав львёнка там же. Его язык касался тех мест, о которых львёнок раньше даже не задумывался.       От ужаса Нука широко раскрыл глаза.       — Что ты творишь?! — пронзительно закричал он.       Гиены не обращали на него никакого внимания.       — М-м-м, даже не знаю... Похоже, этот маленький негодник всё ещё думает, что что-то из себя представляет... Так, Эд?       Эд кивнул, продолжая елозить языком под хвостом Нуки.       — Думаешь, ты что-то из себя представляешь, малец? Давай, ответь: кто ты?       Нука стоял, готовый в любую минуту вновь «обниматься» с землёй. Он не был ни к чему не готов, он ничего не понимал.       — Я... Я сын Шра...       — О да, да, верно. Отпрыск Шрама. Ты знал старину Шрама? Он всегда ссылал меня во всякое дерьмо. Даже когда ещё не пригрел свою жопку на королевском троне. А Шензи он однажды сослал туда, куда никого из наших не отправлял. Может, это то, что нужно сейчас тебе. «Сослать» куда-нибудь.       — У-у-у! Хе-хе-хе! — прокомментировал Эд.       — Да, я тоже об этом подумал, — согласился с ним Банзай. — Сучке нужно преподать урок. Ты не Шрамовской породы. — Гиен наклонился так низко к земле, что почти смотрел в глаза застывшего в страхе львёнка: — Ты наш! А теперь открой свой рот. Шире.       Нука колебался, и Банзай начал рычать, вновь поднимая лапу для удара. Испуганный львёнок открыл рот.       — Отлично! Отлично! — Банзай поднялся. — Теперь посмотри на меня.       Нука поднял голову; челюсти заныли.       — А ты умный, — гиен ухмыльнулся. — А если закроешь пасть, умный кот, то я заставлю Эда укусить тебя за яйца. Понял?       Эд громко хохотнул, а Нука почувствовал, как по щеке потекла непрошеная слеза. Он чувствовал зубы под хвостом. Всё шло не так, как он хотел.       Банзай облизнулся и встал к нему боком, подняв заднюю лапу. У Нуки была лишь секунда, чтобы оценить весь ужас ситуации, пока в морду ему не ударила струя мочи.       — Хе-хе-хе, я сказал «сослал»? Я имел в виду обоссал! — Гиены громко захохотали, но Нуке сейчас было не до смеха. Струя текла ему на морду, попадала в пасть. Львёнок закрыл глаза, уже не стесняясь гневных слёз, смешивающихся с мочой на его шерсти. Захотелось закрыть рот, но всё, что Нука мог сделать, — это чувствовать, как едкая жидкость стекает из его открытого рта или попадает в горло, когда он пытался сделать вздох.       — Хе-хе-хе, даже не знаю... Похоже, это слишком «просто» для него! — Банзай рассмеялся. — Но давай попробуем!       Нука с отвращением смотрел, как гиен опустил лапу и развернулся к нему. Львёнок ничего не мог поделать, когда Банзай присел возле него на корточки, прижавшись к его морде мокрыми гениталиями, с которых всё ещё продолжала капать моча. Гиен положил лапу на его затылок и членом проник в рот львёнка.       Банзай глухо рычал, покачивая бёдрами и слушая, как беспомощно стонет Нука, пытающийся не закрыть рот и задыхающийся от движений гиена.       — М-м-м... Конечно, я мог бы сделать это и со Шрамом, — тявкнул он одновременно с хихикающим Эдом. — Но и малец меня неплохо возбудил!       Когда перед глазами Нуки вновь всё поплыло, Банзай отошёл назад, любуясь своей работой. Львёнок не мог не заметить болтающийся между его лап розовый член.       — Закрой свой чёртов рот, малец. Ты выглядишь, как рыба! Ха-ха!       Как только Нука сделал прерывистый вдох, Банзай схватил его за шкирку, грубо подняв над землёй.       — Теперь ты пахнешь не более, чем наша вещь. Итак, если я спрошу тебя, кто ты, у тебя будет только один вариант ответа, услышал? Ты — наша сучка, — он усмехнулся, обнажив клыки, и поставил Нуку на землю. На этот раз львёнок не попытался встать, а остался лежать в луже гиеньей мочи, позволяя Эду вылизывать себя.       — Попробуем ещё разок, — Банзай замолк и с ложной добротой погладил Нуку по голове. — Думаешь, ты что-то из себя представляешь, малец?       Нука фыркнул, глядя исподлобья:       — Да.       — О, да? — Банзай наигранно удивился и приложил лапу к уху, будто желая лучше расслышать. — И кто же ты?       Нука зарычал, крикнув так, что у него чуть уши не заложило:       — Сын Шрама!       Он перевернулся, и Банзай лапой схватил его за шерсть за макушке. Эд завизжал, не успев поймать выскользнувшего из-под него львёнка.       Моча попала ему в нос, в глаза; грязь липла к мокрой шерсти. Он не обращал внимания.       Он сможет. Он должен.       Два гиена. Сильные, быстрые. Все в шрамах, но более серьёзных ранений у них нет. Один психически нездоров.       Это ему на лапу.       Он развернулся, сделав вид, что сейчас побежит, и услышал, как оба гиена устремились к нему. Сделав пару шагов, Нука со всех лап понёсся в сторону психованного, рассчитывая на то, что рефлексы у того будут медленнее, чем у второго.       Удача это была, или нет, но он сумел прошмыгнуть под лапами Эда, прежде чем тот успел отреагировать.       Он услышал крик, когда гиены столкнулись. Банзай сбил Эда с лап, когда тот попытался поймать львёнка, и с проклятиями упал на него. Эд беспомощно забарахтался, не давая Банзаю подняться.       Нука знал, что должен бежать. Ещё он знал, что в данный момент гиены не представляют угрозы. Львёнок зарычал и развернулся, изо всех сил ударяя свалившего гиена по носу. С восторгом он ощутил, как когти пронзили кожу; капли крови оросили песчаную почву. Это его плата за их...       Вдруг всё почернело. Нука даже не успел заметить, что его ударили. Голова гудела, будто в ней был целый рой термитов. Он ничего не почувствовал, даже когда упал на землю.       Ничего не почувствовал, даже когда его клыками схватили за шкирку.       Ничего не почувствовал, когда его подбросили вверх, и ничего — когда он ударился о землю.       Лишь словно рой термитов слабо жужжит в его голове.       Он слышал слова, но не понимал их. Неужто он под водой? Странно, но ему нравилась вода.       —...что ты... чёрт!.. держи его рядом...       Голоса ему не нравились. Он хотел, чтобы они прекратились, и он смог бы тогда наслаждаться водой.       —...сукин сын, больно же!       Когда Нука пришёл в себя, он открыл глаза. Эд визжал и корчился, держась за ушибленную Банзаем щёку.       Банзай развернулся и снова схватил Нуку.       На этот раз он почувствовал всё.       Почувствовал, как клыки пронзили плоть на его затылке, и закричал. Почувствовал, как его резко подняли в воздух, из-за чего тело его безвольно покачнулось. Инстинкты велели ему хвататься, царапаться, драться... но он слишком устал. У него совсем не осталось сил.       Он почувствовал, как вновь ударился о землю и как чуть ли не каждая косточка в его теле хрустнула. Удар выбил воздух из его лёгких. Перед глазами кружились звёзды.       Он хотел встать и побежать; поднялся, сделал полшага... и упал. Голова кружилась.       Это был конец.       — У-у-у! У-у-у! Я и не думал, что будешь такой потешной, киска! — Банзай покачал головой; кровь полетела на траву. Он встал над Нукой, закрыв собою солнце.       — Пожалуйста... — Нуке удалось сделать судорожный вздох. Он вздрогнул, когда Эд грубо перевернул его на живот; на этот раз гиен крепко держал его когтями за бок, прижав к земле.       Банзай присел, схватил львёнка за баки и поднял его голову. Нука успел закрыть один глаз как раз перед тем, как гиен плюнул ему в морду.       — Последний шанс, кот, — прорычал он. — Кто ты?       — Твоя сучка, — захныкал Нука. — Я — твоя сучка! Пожалуйста, отпустите меня...       — Ага, так уж я и согласился, — прорычал Банзай, толкая львёнка на землю. Он схватил лапой Нуку за голову и толкнул бёдра вперёд, тыча твёрдый член ему в морду и заставляя открыть рот. — Отпустить? Сучка, мы ещё даже не начали веселиться!       Нука сопротивлялся, но все его попытки были тщетны: мускусный запах ударил в ноздри; он почувствовал жар твёрдого члена на своём языке. Гиен сильнее прижался, и Нука инстинктивно замахал лапами. Толстый член был в его глотке; львёнку пришлось закинуть голову так сильно, как он только мог, чтобы не задохнуться. Сверху на него полетели капли крови и плевки.       — У-у-у! Рха-ха-ха! — прокомментировал Эд.       Нука, заткнутый пенисом Банзая, из последних сил закричал, когда тот надавил на его анус. Львёнок царапал когтями землю, поднимая в воздух небольшие клубы пыли; он попытался перевернуться, но Банзай удерживал его на месте.       — М-м-м! У! У! Не переживай ты так, сучка: думай о своём новом папочке! — Банзай и Эд рассмеялись, а Нука лишь беспомощно замычал, когда гиен начал грубо толкаться ему в пасть. Удар в глотке — и он почувствовал странную, мерзкую на вкус жидкость во рту.       — «Спасибо» скажешь потом — у тебя узкая задница, а у меня та-ако-о-ой большой!       Гиены вновь рассмеялись, но Нука не понял значения этих слов. Да он и не пытался. Боль в области крупа была мучительной. Кажется, Эд давит своей лапой.       Затем Эд вновь надавил, и боль усилилась. Нука закричал, слёзы потекли по щекам. Он даже не заметил, что Банзай отошёл. Он попытался убежать, но лапы не слушались его.       — А это только два! — усмехнулся Банзай. Он наклонился и облизал ухо Нуки, оставив на нём мерзкий слюнявый след. — Знаю, знаю. Поплачешь потом, ладно? — Его пасть растянулась в злобной усмешке; взгляд Нуки сфокусировался на длинном твёрдом члене, болтающемся меж гиеньих лап.       Нука не на шутку перепугался, когда Банзай зашёл за его спину. На секунду наступило облегчение, когда Эд убрал лапы. Нука попытался снова сбежать, но его лапы лишь проскользили по пыльной земле. Он так и остался стоять на одном месте.       — Мама! — заплакал Нука, но голосок его едва можно было назвать «громким»: горло до сих пор болело после грубых толчков Банзая.       Он вздрогнул, когда Банзай потёрся о его спину. Он сопротивлялся изо всех сил, когда Банзай обхватил его талию лапами, притянув к своим задним лапам. Прижался пахом к гениталиям Нуки; когтем пощекотал того под хвостом, заставив хныкать.       Львёнок знал, что сейчас будет: они сделают его своей самкой.       — Мама-а-а! — вновь закричал он, плача от беспомощности и унижения.       — Мамочка не придёт, киска, — пробормотал Банзай, склонившись к его уху. Львёнок почувствовал, как что-то тяжёлое коснулось его ануса.       — Мама! Мамочка-а-а!!! Нет! Нет, нет, нет, пожалуйста! Мама!       — Хочешь узнать секрет? — грубо прошептал Банзай, мордой уткнувшись в ухо. Нука не смог ответить; его трясло от страха. Гиен рассмеялся, лизнув хныкающего львёнка в ухо. — Твоя мамочка прислала нас.       Затем был первый толчок.       Нука даже не услышал своего крика: слова гиен оглушили его, обвили, подобно удушающему облаку.       — О да! Готов поклясться, что твоя мамочка прямо сейчас наблюдает из кустов! — Банзай шумно засопел, толкаясь вновь. — И наверное, ублажая себя! Ха-ха!       Разум львёнка говорил ему, что это правда, но сердце умоляло поверить в то, что слова эти были ложью.       Но он знал, что это не ложь.       Вес на спине внезапно увеличился, и Банзай зарычал. Гиен повернулся, замедлив фрикции.       — Блядь! Эд! Слезь с меня, ебучий педераст! Боже!       Эд что-то сказал. Нуке показалось, что он услышал слова.       — Ладно. Один раз, — проворчал Банзай, недовольно рыкнув. Затем застонал. Нука почувствовал толчок в спину, когда Эд начал входить в Банзая.       Вновь толчок, и новая волна боли захлестнула его. Нука понял, что всё ещё кричит.       Он знал, что это была правда. Когда-нибудь он поймёт, почему ему это было известно. Но сейчас это неважно. Он знал.       Толчки стали грубыми; воздух наполнился смесью стонов, визгливых смешков и запахом пота. Нука не двигался. Он больше не кричал. Или же нет?       Это было правдой. Должно быть.       Что-то сломалось.       Он услышал звуки над головой. Слова.       — Я скоро спущу... Давай украсим его для его мамочки, а, Эд? У! у! да! Размалюем, как зебру! Хе-хе-хе!       Вес на спине уменьшился, а затем Банзай слез с него. Он почувствовал жар солнца, а потом две тени закрыли его.       Почувствовал, как что-то мокрое и липкое полилось на него сверху, попав в глаза, уши и рот. Он не двигался.       Гиений смех казалось, звучал без конца.       Но теперь это было неважно.       — Что ты такое? — потребовал ответа Банзай.       Он не ответил, даже когда его ударили по морде. Не было больше слов. Что-то толкнуло его.       А потом они исчезли. Ушли.       Но это уже неважно.

***

      — Даже не знаю. Мы его выебали, — Банзай оглянулся, будто высматривая что-то вдалеке, — а он только... дрожал. Не говорил и не кричал.       Зира зарычала; она подняла лапу, один за другим рассматривая свои острые когти.       — Тогда он слабак! Он не должен был быть избранным! Блядь!       — Погоди, — фыркнул Банзай, разглядывала матовую слизь на лапе Зиры. — Так ты... шликала? То есть, ты действительно наблюдала за нами? Блядь! Я столько дерьма наговорил! Это так мерзко, даже для нас!       — Эхе-хе, — согласился Эд.       — Но шоу получилось горячим. Знаешь, нам не очень нравятся девчонки на границе. Почему бы тебе не сходить туда..?       Зира зарычала, не дождавшись ответа. Она исподлобья посмотрела на гиена.       — Э... Может, в другой раз, — сказал он, когда львица уставилась на него. — Чего ты от нас хочешь?       — Он — сын Шрама. Но мне нужен крепкий стержень внутри него, который не сломается под давлением. Без этого внутреннего стержня не будет победы. Без победы трон не будет передан законным наследникам! Я месяцы потратила на тренировки этого детёныша! Месяцы! И теперь он подвёл меня? — со злобой она ударила лапой по пыльной земле.       — Я имею в виду, что мы сделали всё так, как ты просила. И он не пытался сбежать.       — Он и не должен был, кретины! — рыкнула Зира. — Он должен был пережить это, а потом прийти ко мне, неся в сердце план мести!       На мгновение она замолчала; гиены переглянулись.       — Этот лев — просто трагедия. До сих пор. Тем не менее, у меня есть и запасной план.       — Мелкий тёмношерстый или та девчонка, которая всё время пытается укусить меня?       Эд рассмеялся, вспомнив это.       — Тёмношерстый, — сквозь рык ответила Зира, взглядом прожигая хихикающих гиен, словно раздумывая, стоит ли их оставлять в живых. — Он не от Шрама. Но, полагаю, забавно будет посмотреть на то, как Симбу убьёт тот, о ком он даже не слышал...       Зира посмотрела в небо, и гиены отступили на шаг: они видели, как плясали огоньки безумия в её затуманенных глазах.       Она говорила, не отрывая взгляда от неба; взгляд метался из стороны в сторону, будто львица следила за кем-то; голос был тяжёлым:       — Заберите его и уходите. Принесите мне льва, крепкого духом, а если не получится — то его труп. У вас есть неделя. Делайте всё, что заблагорассудится. Если к этому времени он не сбежит от вас или не убьёт вас, то он мне бесполезен.       — Ты, конечно, главарь, я с этим не спорю, но...       Рыча, Зира развернулась к ним, и искры безумия вспыхнули в её глазах. Гиены сжались, прижавшись к земле, когда львица очутилась перед ними.       — Не забывай, кто кормит тебя, гиена! Благодаря кому твоя блошиная плоть не лежит на земле, содранная с костей и поеденная личинками! Молись своим дрянным богам, чтобы я не прикончила тебя, клановская псина! Вон!!!       Зира смотрела, как удирают от неё гиены, трусливо поджимая хвосты. Эд, не замедляя шага, схватил Нуку за шкирку, который даже не пикнул.       Сердце сжалось от боли; эхо сожаления, принадлежащее давно похороненной львице, звучало в нём. Зира зарычала и раздавила это чувство, как термита. Тяжело дыша и дрожа, она лизнула свою лапу — та была всё ещё мокрая после её недавнего самоудовлетворения. Львица вздрогнула, когда разум пришёл в ясность после оргазма. Чистое удовольствие от чужой боли.       Удовольствие, которое Симба мог доставить бы ей ещё до своей кончины.       — Принесите мне льва, крепкого духом... — пробормотала она и развернулась, идя в сторону термитного роя, мельтешащего на горизонте.       С этого дня начались тренировки Кову.