Нет меня.

Звуки, похожие на взрывы под водой, на сдавленный скрежет, на тихий, беспомощный крик кого-то безмерно слабого. Или это мой крик? Я бегу то вверх, то вниз по неощутимой тропе пустоты, играющей с гравитацией, как вздумается. Не знаю, поворачиваю ли я куда-то, или это вообще невозможно. Наверное, этих понятий здесь нет так же, как и всего остального, но я просто не могу вместить понимание этого в свою голову. Я оглядываюсь - из пустоты начинает сочиться липкий, смердящий гной. Хотя откуда я знаю, что это гной? Может, дорогие духи. Но от этого ничего не изменится. Впереди - та же пустота. За спиной - дикая боль. Я больше не знаю, что делать. Бежать? От кого? Куда? От пустоты и из пустоты в пустоту. От иллюзий и из иллюзий в иллюзии. Боль - тоже лишь отчаянный бред, пьяная выдумка, но она, как на зло, ощутима. Неощутимо ничто, кроме страха и боли. Но всё же, бесконечная - а может, секундная, чёрт знает - боль, это хуже, чем пустота. И поэтому я снова бегу. А может быть я и не останавливался. А может и не бежал. Бегу от чего-то за спиной. От чего-то, что я не могу понять, что замечаю лишь краем глаза, что слышу лишь краем уха. Мне страшно и больно от присутствия этого. Что может присутствовать в пустоте? Только страх и боль. Я спотыкаюсь обо что-то на своей невидимой тропе, падаю на колени. Мою шею обхватывают и с силой сжимают длинные пальцы, какофония диких звуков становится всё громче и быстрее по мере того, как в лёгких кончается воздух, которого здесь, по сути, и быть не может. Наверное, в глазах бы потемнело, если бы до этого я видел свет. Боль окутывает меня будто нарочито медленно, игриво, растягивая мои мучения на всё более долгую секундную вечность. В конце концов, мне кажется, что голова сейчас взорвётся, что большего вынести невозможно, что вот он - конец, пик боли, отправная точка в новую мёртвенную пустоту, в которой уже совсем ничего не будет. Даже меня. Совсем не будет... В смешанной пляске звуков я вдруг снова отчётливо слышу слабый, истощённый крик. Мой? Наверное, мой. Он усиливается по мере того, как я в тысячный раз умираю, сходя с ума. Возможно ли умереть от своих же иллюзий? Каков бы ни был ответ, моя иллюзия меня не отпускает, она лишь дарит мне бесконечную боль. Я ненавижу боль. Бывало и хуже, кажется. Спаси меня, крик. Я вырываюсь, отчаянно, жёстко расталкивая липкое нечто, состоящее из моих прошлых и будущих страданий. Я кричу всё громче. Я метаюсь, почти ощущая свои движения, и дико ору. Пытаюсь встать, но что-то сковывает меня, связывает ноги, пришивает руки к телу. Извиваясь на невидимой тропе, я почти чувствую её. Почти... Эта капля надежды разрывает меня на куски. Почти жив, почти реален! Я рвусь к реальности сквозь свой крик. Внезапно, едва ощутимая боль - совсем не то, что за спиной - реальная. Через эту боль, в моё тело вливается что-то обжигающее, сдавливающее, скручивающее. Я сгибаюсь, и в следующую секунду меня начинает рвать. Рвёт сначала красным, затем оранжевым, жёлтым, зелёным... Радуга заставляет людей улыбаться, а меня - снова терять надежду. Я захлёбываюсь разноцветным ядом, пытаясь кричать. Жидкости вокруг моего скорченного тела уже намного больше, чем могло бы вместиться в человеческий организм. Становится всё хуже. Теперь я даже не чувствую страха и боли, даже звуки исчезли - я начал выпадать из пустоты, в которой они были. И снова - невыносимо. Всё заканчивается так же внезапно, как началось. Меня больше не рвёт. Радуга на невидимой тропе - сверху, снизу, и, возможно, по сторонам. И больше ничего. Тишина. Пустота - настоящая. Я вдруг начинаю смеяться. Я точно смеюсь - безумно, сквозь слёзы. До этого не было пустоты. Жидкость поднимается разноцветным лесом бесформенных фигур, застыв, разрывается на миллиарды мельчайших частиц, исчезает так же, как исчезли страх и боль. Как исчезаю я. Я мог бы бежать. Бежать? От чего? Боли нет. Страха нет. Больше нет ничего. Нет меня...