Даже звездам свой час сгорать

      Вновь он видел тот же сон.       Девушка.       Молодая незнакомка. Полудитя. В окружении бескрайних рыжих барханов она брела, тяжело опираясь на посох, навстречу хищным объятиям пустыни. Он не знал, откуда она пришла и куда держит путь, не знал ее имени, никогда не слышал ее голоса. Все, что было ему доступно, — это простые и мягкие линии еще детского лица с осевшей на нем песчаной пылью, острые коленки, то и дело выглядывавшие при ходьбе из-под мешковатых шаровар, тонкие каштановые волосы, стянутые на макушке в куцый, жиденький хвост…       Кто она? Существует ли она вообще? Или все это — лишь глупая фантазия, лишь слепая игра Силы, которая по каким-то причинам делает из него дурака?       И так ночь за ночью. Одно и то же с тех самых пор, как он впервые прибыл сюда, в эту первобытную глушь во Внешнем кольце, из каменных джунглей Ханна-Сити*, подчиняясь таинственному зову крови — столичный франт, неожиданно проявивший интерес к философии древнего ордена, сам толком не знающий, что он надеется тут отыскать. Он шел по следам прошлого, как слепой котенок, ведомый бессознательным инстинктом. Его учили прислушиваться к своим глубинным ощущениям, доверять интуиции — иногда даже больше, чем глазам и ушам. И знать подлинную цену сновидениям, в которых подчас скрыты великие подсказки и опаснейшие ловушки.       Он пришел сюда в погоне за своим семейным наследием, чтобы лучше понять себя самого. Однако наткнулся на нечто такое, что заводило его в глухой тупик.       Почему он видит эту девушку снова и снова? Почему обречен всякий раз, забывая, что это сон, тянуться к ней всем своим существом?       Он не знал этого.       Непонимание порождало в его душе растерянность и тревогу.       Тревога влекла гнев.       Он запутался. Непроходимо запутался, уже не отличая снов от реальности. Видит Сила, в реальности ему ни разу в жизни не встречался никто даже близко похожий на ту проклятую девицу! Уж в чем в чем, но в этом у него не было сомнений. Заживо похороненный в безмолвии каменных глыб, в чистоте и холоде джедайского храма, он повидал не так уж много людей — особенно в последние годы. Зато хорошо помнил лицо каждого из них.       Была ли эта девушка красива? Трудно судить. Утонченные жители Чандрилы, Корусанта, Хосниан-Прайм или Гаталенты сочли бы такую диковатую девственную красоту непривычной, а грубое тряпье, которое служило ей одеждой, и вовсе вызвало бы у большинства из них гримасу брезгливости. Ничего выразительного. Ничего изысканного. Ничего красивого. Странное серое существо из какого-то одинокого окраинного мирка, давно прогнившего от нищеты и преступности — так рассудили бы чванливые гордецы, которые окружали его большую часть жизни.       Но он почти не думал о ней с этой точки зрения. Хотя чего уж там, после почти двух лет, проведенных в плену священного уединения**, любая юная особа покажется привлекательной, и порой его взгляд неизбежно задерживался на худощавой шейке с вереницей четко выступающих позвонков — так что в жилах поневоле вскипала кровь, и единственное, что ему оставалось, — краснеть до ушей и стыдливо отворачиваться.       И все же, вовсе не красота была в этой девушке самым главным — и тем более не женская привлекательность, еще не созревшая до конца в столь юном теле. Нет, не то и не другое раз от разу приковывало его взгляд, а хрустальный свет чистоты, трогательной детской наивности, который окружал облик девушки, незримо пронизывая каждую ее черту. Она могла бы показаться любому священным сияющим духом. Но в то же время в ее резковатых, порывистых движениях порой проглядывалось нечто почти враждебное.       Да, вот оно! Тьма и Свет мирно соседствовали в этом странном прекрасном существе. Так просто. Так ясно. Так невероятно завораживающе…       Он слабо пошевелился, чувствуя, как сон лениво разжимает хватку, и призрачный образ начинает отдаляться, вызывая и облегчение, и какую-то необъяснимую досаду.       Щемящее ощущение безысходности вновь и вновь накатывало на него, стоило лишь остаться наедине с собой. Казалось, всю свою жизнь он отчаянно бежит к какой-то цели, но эта цель вновь и вновь ускользает, то ли испытывая его на прочность, то ли просто дразня. Чутье подсказывало, что девушка ищет его — именно его, быть может, сама не зная об этом. Что-то в ней безмолвно звало его — и похоже, точно так же и в нем было нечто, влекущее ее.       Иногда он готов был возненавидеть себя за то, что вопреки собственной воле, вопреки всякому здравому смыслу хотел эту девушку. С диковатой одержимостью мечтал просто увидеть ее, просто хоть раз коснуться. Просто убедиться, что она и вправду существует. Она была для него всем и ничем. Всего-навсего навязчивое видение…       Смутная необъяснимая тревога окончательно выдернула его из забытья.       Проснись!       Каждая клеточка внутри взорвалась удушливым криком. Сквозь сон он распознал немой вопль Силы, неожиданный и пугающий.       В первое мгновение он лишь прислушался, не открывая глаз…       … и ясно различил в ночной тиши мерный гул светового меча.       Он резко развернулся.       Ему повезло — он не успел поднять голову высоко. Изумрудный луч сверкал прямо над ним, в паре сантиметров от лица. Сквозь мерный приглушенный свет виднелись только глаза — дикие глаза, наполненные ужасом и суровой решимостью.       Лишь спустя секунду он узнал Скайуокера.       Реакция последовала молниеносно. Действия опередили мысли. Простенький ученический меч скакнул в его раскрытую ладонь — и секунду спустя маленькая хижина была разрушена. Как и его прежняя жизнь.       С той поры образ неизвестной девушки — загадочный светоч, проникший в его душу волей каких-то немыслимых обстоятельств, — остался далеко в прошлом. Он исчез в тех отдаленных глубинах подсознания, куда взбунтовавшийся юнец единым махом забросил все прежние мечты, привязанности, страхи; все вопросы, на которые так и не сумел отыскать ответов. Все, что так или иначе связывало его с прошлым. Все, что могло бы причинить боль или пошатнуть в нем решимость.       Но однажды этот образ воскрес вновь и, кажется, с еще большей силой. Неожиданно и резко, как удар ножом. Самая странная загадка прошлых лет дождалась своего часа. Выпрыгнула из темного угла памяти, словно убийца, когда этот трус, Митака, дрожа перед ним, словно лист на ветру, пролепетал срывающимся голосом: «Предателю кто-то помог. С ним была девушка…»       У Силы определенно были свои причины свести их. И возможно, она сделала это не для того, чтобы два могущественных одаренных просто поубивали друг друга?