***
ЧунМён зевнул и потянулся руками к потолку, одновременно блаженно закрывая глаза. До начала нового учебного семестра оставалось меньше недели, стало быть, вскорости эта скука закончится. Студент подошёл к окну и, распахнув ставни, выглянул наружу. Воздух был свежим, влажным и немного прохладным – как и всегда после дождя. На фоне недавней жары такая погода казалась неожиданной подлостью от природы. Но делать было нечего: приходилось принимать окружающий мир таким, какой он есть. Хорошо хоть, что ночью дожди прекратились и больше уже не шли, но не факт, что тридцатого августа – в день отъезда – ливень не зарядит снова. Громкий сигнал мобильного телефона заставил ЧунМёна вздрогнуть. Молодой человек подошёл к столу и, взяв гаджет в руки, усмехнулся: ну наконец-то! МёнГиль, который куда-то запропастился в последнее время, решил проявиться. Что ж, вовремя. ЧунМён открыл сообщение и поднёс смартфон к глазам. Сообщение от его друга представляло собой какую-то тарабарщину из букв и цифр... – Это что, шутка? – нахмурившись, пробурчал себе под нос студент. – Далеко не самая удачная. Он набрал номер друга и поднёс аппарат к уху, готовясь выговорить ему за глупый мейл, но вместо голоса МёнГиля ему ответил холодный и по-деловому сдержанный автомат, который сообщил, что телефон отключён. – Что он опять затеял? – ЧунМён положил телефон на стол и, покачав головой, вздохнул. Он снова подошёл к окну, чтобы насладиться прохладой, но вдруг порыв почти по-зимнему ледяного ветра налетел на молодого человека, заставив его отпрянуть. Холодный вихрь с какой-то необъяснимой яростью влетел в комнату, заставив ставни громко застучать. Юноша внезапно почувствовал дикий, суеверный, древний страх, тот самый, который заставлял замирать на одном месте в ужасе, зажмуриваться и просто ждать, чтобы всё это, неважно, что именно, просто закончилось. ЧунМён с трудом сглотнул слюну и закрыл глаза. Ветер бил ему в лицо, и легкие призрачные ледяные пальцы касались кожи грубо, резко, словно нанося пощёчины. Всё стихло также внезапно, как и началось. Студент открыл глаза и осмотрелся. Снова тишина, прохлада и штиль. С трудом переставляя ноги, словно больной, ЧунМён подошёл к окну и быстро затворил створки. Закрыв окно на шпингалет, он отошёл прочь и безвольно свалился на кровать. Что это было? Простой ветер не мог вселить то ощущение абсолютного ужаса, которое юноше пришлось пережить только что. Создавалось впечатление, будто что-то невероятно злое и могущественное пыталось проникнуть в комнату. ЧунМён потряс головой и медленно встал, поглядывая в сторону окна. Может быть, просто показалось? Или он от скуки стал чересчур впечатлительным? Студент усмехнулся и, подойдя к ставням, провёл рукой по стеклу. Это же просто смешно. И чего он испугался, простого ветерка? Неудивительно, что после урагана периодически дует порывами. Ладно, неважно. Лучше побыстрее забыть об этом позорном эпизоде и снова попытаться позвонить другу. Взяв телефон со стола, ЧунМён набрал знакомый номер и почти тотчас же вздохнул с облегчением: он услышал длинные гудки. Значит, связь есть, и аппарат МёнГиля включён... А потом вызов приняли, и монотонные сигналы сменились каким-то тяжёлым хриплым дыханием. – МёнГиль? – неуверенно спросил ЧунМён. – В-всё в порядке? Но ответа не было. Кто-то продолжал шумно и с трудом дышать.. Юноша нахмурился и сбросил звонок. У его друга никогда не было собаки, да и вообще, эти звуки, судя по ритму и частоте, издавал всё же не пёс, а человек. Может быть, МёнГиль потерял мобильный, и его нашёл человек, страдающий астмой или каким-нибудь ещё заболеванием, затруднявшим дыхание? В таком случае, почему он ничего не ответил и просто молчал в течение их непродолжительного разговора? ЧунМён поджал губы и задумался. В последнее время его ближайший товарищ вёл себя в высшей степени странно: предпочитал бродить где-то в одиночку, под разными предлогами отказывался от встреч, даже дома появлялся весьма редко (наблюдения за его стареньким коттеджиком это подтверждали). Наверное, смерть единственных родственников так повлияла на МёнГиля... Но почему это проявилось именно сейчас, а не тогда, когда всё и произошло?.. Резкий сигнал мобильного заставил ЧунМёна вздрогнуть. Схватив смартфон и увидев на экране имя лучшего друга, он не смог сдержать восторженного восклицания и, приняв вызов, выпалил: – Я тебя сейчас убью! – Поздно, – ответил ему незнакомый голос. Юноша оторопел и промычал что-то невнятное, бессмысленно осматриваясь по сторонам. – Вы Ким ЧунМён? – отрывисто продолжил неведомый собеседник. – Ваш номер был записан у Кан МёнГиля в экстренном наборе. Ввиду отсутствия у него родственников вам придётся его опознать. Вы готовы прийти прямо сейчас? ЧунМён покачнулся и, с трудом доковыляв на одеревеневших ногах до кровати, безвольно упал на неё. – О-опознать? – прохрипел он. – Что это значит? – У этого слова только одно толкование, – ледяным тоном отрезал незнакомец. – Ну так что, вы придёте в полицейский участок? Студент наклонился вперёд и часто задышал, глядя вниз. Волокна плотного половика с этническим узором стали расплываться перед его зрением, образуя странный ансамбль из цветных пятен, наползавших одно на другое. – Я не слышу вас, – с раздражением произнёс его собеседник. ЧунМён резко распрямился и встал. – Да, – тихо, но чётко произнёс он. – Да, я сейчас буду. Он дал отбой и, бросив телефон на кровать, заметался по комнате в поисках подходящей одежды. Наверное, кого-то сбила машина – в дождливую погоду несчастных случаев становилось намного больше. И у жертвы наезда каким-то образом оказался мобильный МёнГиля. Сам же он был живёхонек. Наверное, сейчас как раз искал свой сотовый, чтобы позвонить всё ещё лучшему другу и обсудить, как именно им стоило добираться до университета тридцатого августа. Надо просто прийти в полицию и сказать им, что это вовсе не МёнГиль. Жаль, конечно, того беднягу, который лежал у них сейчас, но в жизни всякое случается. ЧунМён быстро натянул джинсы и тонкий свитер, усмехаясь про себя: странноватый наряд для конца лета. Погода в последнее время не баловала, и если так продолжится, то даже джип Криса сюда не проедет, и придётся встречаться у Восемнадцатого Шоссе, а дотуда – шагать три километра. Конечно, не самая весёленькая перспектива, но если идти вместе с МёнГилем, как и обычно, то дорога пролетит в один миг: его товарищ умел скрасить любую обстановку, при этом не отличаясь особой яркостью. Набросив на плечи прорезиненный плащ и предусмотрительно положив мобильный в его внутренний карман, юноша спешно выбежал из комнаты и бросился вниз по лестнице. И только выходя из своего уютного дома в суровую уличную прохладу, ЧунМён поймал себя на мысли, что голос человека, звонившего ему на мобильный с номера МёнГиля, показался ему смутно знакомым.Глава 3. СеХун.
7 декабря 2018 г. в 08:53
Почему-то дети во все времена с болезненной чувствительностью воспринимали свою собственную уникальность. Школьники всех возрастов всегда переживали, когда они сами или их родные не походили на других.
Индивидуальность, непохожесть считались чем-то дурным, поэтому школьники всех возрастов считали за благо быть такими, как все.
Каждый класс любой ступени провинциальной школы города Ингван имел чёткую структуру: лидер (реже два), его свита, основная масса, изредка удостаивавшаяся его милости, а также те, кто существовал вне круга. Последние испытывали на себе все тяготы школьной жизни: их использовали, их угнетали, их унижали. И только особая личная благосклонность лидера могла помочь этим несчастным разорвать порочный круг и перейти в более высокую касту.
СеХун не понимал подобную систему. Он искренне презирал сбившихся в стаи школьников-обывателей, которые пытались самоутвердиться за счёт более слабых, коллективно нападая на них.
Он считал, что всё должно быть по справедливости – так, как его учил отец, всю жизнь проработавший в местной полиции и рано вышедший на пенсию.
Но какая справедливость могла быть в школе, в этом ограниченном мирке, где все старались залезть повыше или выслужиться перед лидером?
СеХун пытался протестовать и впоследствии пожалел об этом, оказавшись в средней школе среди изгоев. Он прошёл через все круги ада, но и не думал сдаваться и унижаться перед людьми, к которым не испытывал ничего, кроме презрения. Мальчик давал сдачи, сражался за себя и свою честь, но жёсткий кастовый строй школы не желал ему поддаваться.
Лидеру их параллели, состоявшей всего из одного класса, – Кан МёнГилю – он попался на глаза совершенно случайно. Этот высокий и ладно сложенный парень с вечной ухмылкой на лице не вмешивался в драки-избиения, но наблюдал за ними с неподдельным интересом. Когда побои становились чересчур жестокими, он останавливал своих марионеток, лениво поднимая руку.
СеХун ненавидел этого МёнГиля всеми фибрами души. Крупный мальчишка, мастерски игравший на слабостях своих ровесников, вызывал к себе лишь гадливость.
Оставалась лишь надежда на то, что в старшей школе всё изменится, но увы: СеХун и МёнГиль вновь оказались в одном коллективе, что не было удивительно, ведь в Ингване имелось лишь по одному учебному заведению каждой ступени.
И всё пошло по накатанной колее, словно они вовсе не взрослели.
МёнГиль почти сразу же снова занял позицию лидера и разошёлся не на шутку: староста класса был его лучшим другом и преспокойно закрывал глаза на все шалости товарища.
Но от этого попустительства страдали другие.
Понимая, что победить в этой неравной схватке невозможно, СеХун решил избрать другую тактику: он стал вести себя тихо и незаметно, чтобы не привлекать излишнего внимания. Этого порыва хватило ненадолго: он не смог проигнорировать очередное избиение какого-то несчастного мальчишки и вступился за него, практически тут же за это поплатившись: его хорошенько потрепали и привели к самому лидеру, чтобы тот своей монаршей волей решил, что делать с бунтарём.
Кан МёнГиль среагировал неожиданно: он предложил непокорному парнишке вступить в свою свиту. Получив решительнейший отказ, лидер пожал плечами и разрешил своим прихвостням поступать с пленным так, как они считали нужным.
Из-за этого годы, проведённые в старшей школе, стали для СеХуна кромешным адом.
Но он не сдавался.
Дом Кан МёнГиля, где тот жил со своими полоумными бабушкой и дедушкой, находился на той же улице, что и жилище родителей СеХуна. Правда, обитал лидер школы в жалкой лачуге, но это не мешало ему пользоваться популярностью и любовью сверстников.
Уже позже, окончив школу и отправившись в столицу для изучения полицейских премудростей, СеХун проводил долгие вечера в общежитии в раздумьях, пытаясь понять, в чем же состоял секрет привлекательности МёнГиля.
Негласный лидер их класса не очень хорошо учился, не отличался особой внешней привлекательностью, происходил из небогатой семьи, но в нём самом было что-то яркое, манящее, влекущее к себе, как магнит.
Он отличался огромным жизнелюбием и некоторым эгоцентризмом, в немалой степени развившемся из-за восхищения ровесников.
И вряд ли что-либо могло измениться.
С момента последнего разговора СеХуна и МёнГиля пролетело более трёх лет. Первый вернулся в родной городок и поступил на службу в полицию. Иногда – очень редко – он встречался со своим старым школьным врагом, но ограничивался лишь сухим кивком и взглядом в сторону. МёнГиль, что удивительно, учился в университете в соседнем городе, и видеться у них, к счастью, почти не получалось.
Они не пересекались уже довольно давно, и кто бы мог подумать, что в этот довольно прохладный по августовским меркам день один из них окажется мёртвым...
СеХун фотографировал тело, хотя не совсем понимал, для чего: во-первых, он не являлся соответствующим экспертом, во-вторых, у него не было подходящего оборудования, в-третьих, место несчастного случая уже успел основательно потревожить его начальник. Тем не менее, оперативник старательно делал снимки, надеясь, что хотя бы это занятие отвлечёт его от осознания самой сути произошедшего.
Кан МёнГиль, которого он знал, любил жизнь во всех её проявлениях. Он считался везунчиком и баловнем судьбы, пусть и происходил из бедной семьи со странной, если не сказать больше, репутацией.
За три года могло произойти что угодно, но в моменты их редких встреч СеХун замечал ту самую до боли знакомую ухмылку на лице бывшего врага.
Да и не мог человек измениться так сильно, так резко. Либо тому имелась существенная причина, либо МёнГиль не совершал самоубийства.
Юноша покосился на тело и поморщился. Какая чудовищная несправедливость – умирать в таком молодом возрасте! Несмотря на не самый положительный характер, у покойного была семья (интересно, живы ли ещё его бабушка и дедушка?). И именно ради них следовало разобраться в этом деле, докопаться до самой сути.
Услышав какой-то странный звук, СеХун резко распрямился и начал оглядываться по сторонам.
Что это было? Какой-то вздох? Или всего лишь отдалённый шум моря?
Юноша нахмурился, всматриваясь вдаль.
Ерунда. Скорее всего, это просто ветер.
Из башни маяка вышел ЧонДэ, и складка между бровей СеХуна разгладилась. Наконец-то.
Теперь оставалось самое тяжелое: убедить начальника, что необходимо доскональное расследование этого случая.