Бар для настоящих Злодеев

Звуки наливающегося в бокалы золотистого вина, едва пузырящегося в матовом освещении забытого Богом бара. Бра, походящие на бумажные фонарики, отдавались теплым светом, завлекая в зону комфорта, заставляя тебя ощущать себя в своей тарелке. Что было достаточно проблематично, учитывая… Один из граненых стаканов, пролетев по мгновенной дуге, разбился чуть выше головы бармена, невозмутимо продолжавшего протирать утварь. Подняв свои серые брови на опьяневшего посетителя, мужчина вздохнул, прокручивая бутылку в руке. — Ты не мал, чтобы шастать по таким заведениям, малыш? — недовольно спросил бугай, одетый в элегантный черный смокинг, поправляя красный платок в нагрудном кармане. Новый гость, подняв голову в сторону шеи гиганта, почесал лоб тонкой рукой, смахивая длинные волосы со лба: — Думаю, что мне сюда можно, не так ли, Джорджи? — заглядывая за тушу мужчины, спросил подросток, одетый лишь в белоснежный плащ, скрывающий его худосочные ноги. Бармен, поправив монокль, повернулся к нему, и, едва заметив вошедшего, сглотнул слюну, улыбаясь: — Конечно, Господин. Прошу, не сердитесь на Томаса, он здесь не так давно и не знает всех гостей в лицо… — юнец, кивнув головой, взглянул на Гиганта, подняв брови. Мужчина, скорчив рожу, поклонился ему, приглашая войти в зал. Благодарно кивнув, парень зашагал босыми ногами по кроваво-красному ковру, отдающим запахом сигар и забирающемся своими ворсинками между пальцами. Проходя между многочисленными лакированными столиками, Господин невзначай вглядывался в посетителей, ни с того ни с сего усевшимися за одним столом. Такое в Баре бывало нечасто. Остановившись у дальнего места, скрывавшегося в тени угла, парень смахнул невидимые крошки и отодвинул стул, что почти бесшумно поддался. Джорджи, появившись будто бы из воздуха, поклонился, косясь за свое плечо. Там, соединив два стола, восседала небольшая компания, о чем-то горячо спорившая и собранная из совершенно разномастных личностей разной степени характера. — Вам как обычно, Господин? — учтиво спросил единственный официант, работавший одновременно барменом и владельцем заведения. Его золотистый монокль, отблескивая от матовых ламп, чуть слепил, не причиняя неудобств, скорее завлекая. Парень, кивнув, положил руку на стол, облокотившись на кулак головой. Официант, кивнув, исчез также быстро, как и появился. Закрывая глаза, молодой посетитель Бара Эвеллино наслаждался легкой и едва слышимой музыкой, которую играл… Тот же старик, что раздавал напитки и создавал их одновременно. Длинные волосы Господина, свисая почти до самого пола, скрывали небольшие уши, до которых доносились споры близи сидящих столиков. Приоткрыв один глаз, парень поправил серьгу со звездой, улыбаясь. Рядом, восседая с видом явного превосходства, слушая кричащего мужчину, пили из разной посуды два пожилых человека, усмехаясь. Волосы одного, как и усы, наполнялись цветом ночи, будто бы поглощая весь свет в просторном зале, в котором всегда не хватало посетителей. Видимо, из-за дурной славы. Да нет, просто не всем нравится подобная компания… Другой же мужчина, полностью отличаясь от своего соседа по столу, сиял золотыми локонами, пока его лоб, наполняясь морщинами, не суровел. В руке одного плескался бренди, пока другой вкушал запах мутно-коричневого виски, отдающего миндалем. Напротив внушающих уважение старцев, сложив ноги в коленях, сидя на лакированном столе, показалась бледнолицая женщина небывалой красоты, что длиной своих волос превосходила даже Неизвестного парня, с улыбкой наблюдавшим за их спором. Ее белоснежные глаза, отдающие холодом и жаром страсти одновременно, притягивали взгляд, что мог затеряться в глубине силы этой особы. Помешивая кроваво-красным ногтем свой джин, другой удерживая один из рогов, она фыркнула, стараясь не обращать внимания на своего соседа по левой руке, что постоянно озирался по сторонам, будто бы опасаясь чего-то. Его длинный свитер, под воротом которого виднелось еще несколько десятков слоев одежды, испачкался в роме, что неизвестный мужчина, скрывающий своей лицо за шевелящимися бинтами, пролил трясущимися от страха пальцами. Сейчас все эти личности, явно заслужившие внимания, наблюдали за крикливыми потугами одного из своих коллег, с рьяным остервенением пытавшегося что-то сказать, показывая нечеловеческие клыки и заливая пасть чистым абсентом, загоравшимся синим пламенем у него во рту. — И Я БЫ ВСЕ УНИЧТОЖИЛ! У МЕНЯ НЕ БЫЛО НИ ЕДИНОЙ ПРИЧИНЫ ДЛЯ ПРОИГРЫША, ПОНЯЛИ МЕНЯ!!! — зарычал он, обрушивая стакан на пол, приступая к следующему. Златовласый старик, переглянувшись с своими загадочным соседом, помотали головами, усмехаясь: — Но ты все же здесь, Акнология. Что толку трепаться о своей нерушимой победе, заливая горло выпивкой? Тебе не кажется, что это глупо? — спокойно спросил черноусый, создавая между своими пальцами монетку, подбрасывая ее, ловя на лету, делая все это с закрытыми глазами. Женщина, холодно улыбнувшись, внедрила в свое горло очередной глоток горячительного напитка, пока трясущийся мужчина, хихикая, пытался укусить свои пальцы. Лицо высокого человека, покрываясь татуировками, вновь загорелось яростью, пока черный плащ приоткрыл отсутствие левой руки, на месте которой болтался лишь кусок несвежего бинта. Юнец, наслаждаясь музыкой, заинтересованно слушал этих странных людей, явно не славившихся добродетелью. — Я вам уже в десятый раз объясняю, чертовы людишки!!! Я… — у его горла, прямиком к танцующему кадыку, нацелились сразу несколько острых орудий, появившихся будто бы из ниоткуда. Синеватая энергия, трещавшая на ветру, принимая форму стрелы, лезвие, появившееся из пола, белоснежная кость, показавшаяся из спины молодой женщины, недовольно нахмурившей брови и сочащийся слюной клинок Ваджра, изрыгнувшийся изо рта трясущегося человека. Заметив последнее, Господин, посмотрев на стоявшую тарелку с хлебом, невольно подвинул ее от себя, сглотнув. — Единственный, кто может здесь подходить под жалкое существо, называвшееся «человек», это ты, Акнология. Ой, прости, Король Драконов, Разрушитель всего Сущего и так далее. Не забывайся, мы не те сопливые недо… Как у вас их там называют? Маги? Банально донельзя, — нахмурившись, пробасил черноусый, продолжая держать глаза закрытыми. Акнология, открыв пасть, попытался с усмешкой откусить от стрелы кусок, но женщина, до этого молчавшая, помотала головой: — Не советую этого делать. Это не простая магия. Она выкачает из тебя все, что только можно выкачать. Я разбираюсь в подобных вещах, поверь мне на слово, мальчик. Если хочешь показать зубки, то попытай счастье с этим, — она кивнула в сторону вырвавшегося из ковра лезвия, отливающего сталью арматуры здания. Золотоволосый, скосившись на нее, уничтожил оружие, заставив то исчезнуть ярко-красной вспышкой. — Не обязательно раскрывать все секреты сразу, Дорогая, — отцовским тоном произнес он, улыбаясь так добро, что свет стал еще более матовым от накалившейся ярости. Женщина, подогнув ноги к себе, не выразила ни капли страха, возвращаясь к темному плащу. — Итак, мы правильно поняли, что… — Да! Да! Я пытался понять все это время одну простую истину! Как получается так, что заведомо сильный противник проигрывает кучке сопляков?! — крикнул Акнология, потянувшись к еще одному стакану. Сидящие, замолчав, переглянулись между собой, понурив взгляд. Трясущийся человек, убрав Ваджру, облизал длинные пальцы, хихикая: — Говоришь, твою душу победили отдельно от тела, а? Как интересно, как интересно… Можно поподробнее? — татуированный, скривившись от этого типа, постоянно озирающегося по сторонам, хрустнул шеей, спрашивая: — А тебе зачем, Трус?! Черноусый, протерев веки, открыл губы, делая интонацию максимально снисходительной: — Видишь ли, Асура довольно хорошо разбирается в… В делах духовных. Но советую выбирать выражения, если речь заходит о твоей собственной Душе. Он может не сдержаться и… — Кишин, хлопнул по столу, приближаясь почти вплотную к Акнологии, облизывая свое лицо открывшимся ртом, в котором показалась сама бездна Безумия: — Ты пробовал откусить часть плоти своей Души? Какова она на вкус? Ты был сильнее себя физического? А рука существовала у Души? Она была в форме… Какой формы?! Король Драконов, оттолкнув его на место, смахнул слюну с плеча, рыкая: — Знай свое место, трусливый идиот! Не приближайся ко мне, нет! Ненавижу все это, ненавижу! — он плюхнулся на стул, пинком отправляя его к столу. Стопки и стаканы, стоявшие на лакированной поверхности, качнувшись, едва не пролились, но, устояв, вернулись в баланс. — Если тебя так интересуют Души, Кишин, то советую познакомиться с моими внуками, Индрой и… Асурой, — нахмурив брови, замолчала женщина, волосы которой развевались без единого ветерка. — Тезка, тезка? — облизнулся психопат, само олицетворение Безумия страха. Расчесав роскошные усы, мужчина заговорил: — Кагуя, твои внуки не имеют постоянного тела и их Души, перемещаясь из тела в тело, не могут делиться информацией предыдущего перерождения. Не думаю, что такое заинтересует даже Отца, — кивнув в сторону золотоволосого, произнес мужчина. Алхимик, не возмутительным лицом поворачиваясь к нему, спросил, касаясь стакана: — Ответь же мне, Яхве, к чему такой пренебрежительный тон? Бах, вновь протирая глаза, уселся поудобнее, смахивая полы черного плаща: — Я сижу здесь с Вами, с теми, кто ноет о своем проигрыше. С тем, кто возомнили себя настоящими Богами. Вот только вас всех объединяет то, что вы и близко не подошли к его подобию. Что ты, Король… Как там тебя? — КОРОЛЬ ДРАКОНОВ, СМЕРД! — крикнул Акнология, едва не проламывая стол. — Да, именно. Что ты, возомнив себя невесть кем, старался уничтожить все, не оставив ничего, что ты, Ооцуцуки, намереваясь поглотить все реяцу… — Чакру, — холодно сказала она, как Яхве кивнул: — Не ты, Отец, захотевший власти самой Истины. И тем более ты, Кишин, охваченный собственным страхом. Никто из вас даже не пытался понять, что именно значит быть Богом. Парень, кивнув Джорджи, что принес ему саке, пенившиеся в небольшой фарфоровой чарке, услышав слово «Бог», улыбнулся, заливая горло рисовым пивом. Алхимик, вздохнув, создал очередное виски из ничего, осветив лицо красными молниями: — А что с тобой, Яхве? Видимо ты смог понять, что мы не могли, так ведь? Не хочешь поведать? Квинси, усмехнувшись, кивнул: — Если тебе так интересно, Отец. Сила, позволяющая создавать все из ничего. Сколько ты принес в жертву ради этого, Гомункул? — золотоволосый, нахмурив лоб, коснулся своей губы пальцем, считая: — Около миллиона, разделив часть со своим протеже, Хоэнхаймом. — Именно. Я был рожден во тьме. В такой, в которой даже твое проклятое Безумие не возымело действия, Асура. Я сам был частью всего этого. Не мог видеть, дышать, ходить и слышать. Я был никем. Но я знал, что я нечто большее, чем простой кусок мяса. Люди считали меня Богом, потому что я мог дать то, что не было у них раньше. Создавать Гомункулов из себя, Отец? Я создавал веру, что была нерушима тысячу лет. Создавал верных мне квинси, давал им надежду на высшую цель. Я не хотел уничтожить этот мир, как ты, Акнология. Потому что я мечтал увидеть его больше девяти сотен лет. Я хотел, чтобы все было единым. Чтобы все то, что я отдавал людям, вернулось ко мне. Но я не делал это с корыстными целями, Кагуя, нет. Я не был собственником. Лишь существом, желавшим понять, что такое этот Мир. Ведь все, что я отдавал, возвращалось с частью Души, с информацией. И я не собирался хранить ее в дальнем ящике. Хотел сделать все, чтобы в Мир пришел Баланс. Настоящий. Акнология, усмехнувшись, показал свои клыки белоснежной женщине, говоря: — Ты, видимо, самый болтливый, да? Вы явно поладите, старики, — он кивнул на Отца, что продолжал не возмутительно слушать своих коллег. — Вот только что толку от твоего гонора и пустых слов, если тебя все равно победил обычный мальчишка? Не значит ли это, что все, что ты сказал — это херня собачья? Кишин, хихикнув, открыл свое лицо, разглаживая черно-белые волосы с узором в виде глаз. Яхве, нахмурив брови, хрустнул шеей, приоткрывая глаз: — Этот малец, соединив все, что я знал, смог использовать все против меня. Даже мой Взор не мог предугадать того, что он сделает. Я уверен, он и сам до конца не понял, как выиграл. — Пацан, соединивший в себе все, да? Ну-ну… — Акнология, увидев понимающий взгляд Кагуи, усмехнулся. Молодой гость, внимательно слушая Баха, поедал салат, запивая своим горячим саке. «Баланс, да? Интересно, интересно…» — Вы такие шумные, оче-е-ень шумные… — прошептал Кишин, залпом выпивая чарку рома. — А что ты скажешь, Асура? — спросила женщина, разминая уставшие от туфель стопы. Молодой парень, стуча зубами, едва не вскрикнув от ее голоса, защелкал пальцами, топая ногой: — А что мне нужно сказать? Я просто хотел показать миру Безумия и Страх. Чтобы они поняли, что такой настоящая смерть, а не то, чем являлся Шинигами… — Кто-кто? — переспросил Яхве, нащупывая медальон с запечатанным Банкаем. Свечи, стоявшие на столах, тряслись в такт инструментальной музыки, которую играли копии одного и того же человека. — Он не о тех Шинигами, Бах, — уточнил Отец, крутя кольцо с красным камнем на пальце. Черноусый, усмехнувшись, закрыл глаз, едва не давая волю чувствам. — Простите, еще остался неприятный осадок. — Осадочек? Ага, ага. Тебя заключали в тело девочки с дефицитом внимания и проблемами в семье? Меня вот да. И это не настолько приятно, как звучит, поверь! — облизывая вилку, сказал Асура, пока Кагуя, улыбнувшись, впервые за вечер, ответила, свешиваясь с края стола: — Я переродилась в мужчине с явным пристрастием к битве с другим мужчиной. И это звучит также странно, как и есть. Не более и не менее. Акнология, взглянув на нее, слегка покраснел, показывая клыки: — Ты… ЧЕГО? — Ооцуцуки, мотая головой, уточнила: — Я женщина, Король Драконов. Теперь уже полностью восстановившая свое тело. — Кстати об этом! Я ведь так и не понял, как вышло так, что мою Душу, не связанную с телом, обездвижили, влияя на физическую оболочку. Разве я не должен уничтожать магию, а? — рыкнул он, кладя ноги на стол. Кишин, шевеля пальцами, словно червяками, сказал: — Душа, Магия. Мы никогда не знаем, что они могут до конца. И никто не знает, даже те, кто все это выдумали. — Ты это о чем?! — не понимая, спросил Акнология, как Кишин, пожав плечами, не многозначительно замолчал. — Дама и Джентльмены, вам не нужно добавки? — спросил официант, поправляя рубаху. Все за столами, повернувшись к нему, замотали головой, прогоняя прочь. — Иногда мне кажется, что в людях не осталось и капли такта, — сказал Отец, создавая подставку для ног. Акнология, размяв кулак, чувствовал, как к его горлу подступал алкоголь, готовящийся вырваться пламенем: — Согласен. Неужели так сложно оценить такую простую идею разрушения? Почему все нужно подавать с псевдофилософией, которую зачастую большинство понять и не сможет, ожидая развязки наших битв? Отец, смахнув золотые волосы, остановился, спрашивая: — Та-а-ак… Твоей целью было простое разрушение? — все за столом, остановив попойку, оглянулись на Дракона, что чесал татуировки на лице. Тот, пожав плечами, кивнул: — ДА! Что не так?! Яхве, усмехнувшись, коснулся своего холодного лба пальцем, говоря: — Я собирался с помощью объединения миров собрать измерения в одно, восстановить Баланс. Отец уничтожал тысячи для того, чтобы познать Настоящую Истину и стать наравне с Богами. Кагуя хотела вернуть то, что утратила когда-то, ведомая местью и разочарованием за свои творения. Даже Кишин хотел чего-то большего, чем просто ввергнуть мир в Безумие, показать, что такое настоящий страх и что будет с Душой, если она слаба. А ты… Хотел уничтожения и все? Алхимик, подняв бровь, изучал Акнологию, как тот, нахмурившись, ответил: — Когда я был человеком, я… — Не, прости, нам не интересно, — перебил его Асура, почесывая торчащее лезвие изо рта. Лампы затрещали, инструменты на сцене треснули и оставшиеся гости спешно ретировались подальше от разъяренного Короля Драконов. Все, кроме парня, сидевшего за их спинами и спокойно слушающего разговоры высших существ. — Да ты хоть знаешь, как меня пытались остановить?! ЧТО ЛЮДИШКИ ВЫТВОРЯЛИ, ЧТОБЫ ПОБЕДИТЬ МЕНЯ?! — вскочил он, едва не опрокидывая стол. Кагуя, вновь запив алкоголь, наблюдала за этим мальцом с улыбкой. Что-то в нем притягивало ее. Может, эта дерзость, что она любила и ненавидела в сыновьях и внуках? Или рвение, стремление к чему-то? Как у очередного перерождения ее дорогих… — Что? Войну? Нет, прости, не удивил, — сказала она, не давая понять, что давно наблюдает за этим Ящером в человеческом обличии. — ЭТИ СМЕРТНЫЕ ТЕРЯЛИ… — начал он, как его вновь перебили все за столом. — Кстати, а что потерял твой главный враг? — спросил Яхве, расчесывая усы. — Что? — опешил Акнология, показывая клыки. — Ну, ты говоришь про войну и тому-подобное. Но что потерял твой противник? Есть что-то? Например Эдвард Элрик больше не сможет использовать то, что было смыслом его жизни, потеряв это навсегда, — уточнил Отец. — Эта девка… Познала настоящую дружбу и… Дружба, что за бред… Познала ее и тут же… Потеряла. Насовсем! Вместе с Луной! — влез Кишин. — Ичиго потерял больше половины своего естества, лишившись сил квинси и Пустого. — Мои… Противники лишились рук, когда сражались друг против друга. А у тебя что? Акнология, закрыв глаза, пытался припомнить лицо этого наглого пацана, что усмехался перед ним все время. Че-е-е-ерт!!! — Ну он… Его рука, она… Немного подгорела и… Э-э-эээ… — О, ты тот самый Акнология, которого одолели силой дружбы? — услышали они голос позади себя. Обернувшись, коллеги по работе заметили невысокого парня, попивающего сок. Король Драконов, сжав кулак, приготовился атаковать, разнеся весь зал, но Джордж, покачав головой, сказал ему, что так лучше не делать. — ЧТО ТЫ СКАЗАЛ, ПАРЕНЬ?! — подойдя к нему, спросил мужчина, борясь с желанием размозжить этому недомерку череп. Господин, доедая салат, вытер губы, кивая в его сторону: — Ну, силой дружбы. Это когда есть необоснованный прирост к силе у твоего противника. У вас такого не было никогда, да? Видимо, это работает только на хороших парнях… — ПОВТОРИ… — лишь прошипел Акнология, как Отец молвил: — О чем ты говоришь, Дитя? Парень, обогнув смердящего Акнологию чуть поодаль, подошел к их столу, говоря: — Ну, я просто слышал ваши разговоры и решил присоединиться. Я ведь тоже что-то подобное практиковал не так давно… — ДА ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ ЗНА… — возмутился Король Драконов, но Кагуя, заметив что-то в глазах этого странного парня, сказала: — Чем же ты хочешь поделиться, юноша? Чем ты недоволен? Малец, почесав голову, пожал плечами: — Ну, я не могу сказать, что меня победили с помощью силы дружбы. Просто я не мог больше слушать, как вы соревнуетесь в неком конкурсе страшных Злодеев, уж простите меня. Хотелось бы уточнить. Кто-нибудь из вас добился того, чего хотел? Все, кто сидел за столом, замолчали, открыв рот. — Ну, как я и думал, собственно. Интересно, интересно… — Что ты хочешь сказать этим, сопляк? — спросил Яхве. Сев за стол, парень ответил, сторонясь крепкого алкоголя в стакане Короля: — К тому, что сколько бы вы не ныли и важничали, вы проиграли. Не важно, насколько была благородна или безумна ваша идея. Вы не справились с ней, не смогли выполнить всего, чего хотели. Да, такое бывает у нас намного чаще, чем наоборот. Есть условные герои, есть условные злодеи, которые… — Ближе, ближе, мальчик, — засмеялся Асура, держась за виски. Господин, услышал голос и Отца: — И что ты имеешь ввиду? Да, сейчас мы просто пытаемся понять, почему мы проиграли. Ты можешь нам помочь, юный гость? Какая у тебя история? Паренек, замечая, как открываются глаза Яхве, даже не пошевелил пальцем, как на лице черноусового появилась повязка, скрывающая Взор от простых смертных: — Она довольная проста, если честно. Мне нечего вам рассказать, потому что я победил, — просто сказал он. Все, повернувшись к нему, недоуменно переглянулись. — И-и-иии… Что-то мы не чувствуем разницу, если честно, — сказал Акнология, завалившись на стол. — И вроде бы ты не особо похож на злодея мирового масштаба, — закончил Асура. Господин, кивнув, пояснил: — Я победил, потому что позволил своим соперникам, которые и не являлись моими врагами, переубедить меня. — То-есть, тебе просто промыли мозги? Ха, я знаю мальчика, который занимается тем же самым, — сказала Кагуя, вспоминая золотистые волосы. — Можно сказать и так. Но даже с учетом этого, я победил. — Как же? — улыбнулся Яхве. Взмахнув плащом и вновь пожимая плечами, малец сказал: — Мое имя — Хао Асакура. И все, что вы сейчас видите — принадлежит мне. — Ха, как же… — Вы лишь заикаетесь про Бога, не представляя настоящей силы, что способна создать и перекроить мир по своему подобию. Я имею. — Откуда же? — спросил Дракон. — Потому что я и есть Бог этого Мира. Все, что вы сейчас делаете, зависит только от меня. Еда, стол, стул, музыка и то, что вы дышите — это моя заслуга. — Не слишком у тебя высокое… — тут же свет везде погас и гости стали держаться за горло, говоря: — Здесь больше нет кислорода… — Простите, я не хотел перегибать палку, — улыбнулся он, возвращая всем возможность дышать. — Зачем же ты… Приходишь сюда? — спросила Кагуя, поправляя волосы. — Я слышал, что этот Бар посещают такие, как вы. И я наблюдаю за вами, осознавая то, каким мне нельзя становиться. Все просто, — улыбнулся он, тут же видя как все эти злодеи уходят прочь. — Ага, умный нашелся, как же… — хихикал Кишин, помогая себе надеть шапку. — Спасибо за испорченный вечер, парень, — рыкнул Акнология, подавая пальто Ооцуцуки. Та, улыбнувшись ему, что-то прошептала на ухо, скрываясь с мужчиной во тьме. — Этот Божок заплатит, — недовольно сказал Яхве, понимая, что даже его Взор не может увить всего того, что таил в себе этот маленький Шаман, стоявший за тарелкой салата. Отец, посмотрев на свою руку, усмехнулся, видя на ней кольцо с красным камнем: — Может, в этом что-то есть… — и тут же закрыл дверь за собой с помощью алхимии, создавая новую стену. Хао, оставшись в гордом одиночестве, смотря на Джорджи и Томаса, спросил, пожимая плечами: — Я что-то не так сказал?