Flashback
Провел указательным пальцем вдоль костяшек левой руки. Смотрел на это, слегка наклонив голову и нахмурившись. — Я бы пошла, на твоем месте. — Ты не на моем месте, — ответил спокойно, ощутив, как взгляд женщины с укором впился в мой затылок. Ничего страшного. — Ну, куда уж мне, я ведь не грублю матери. Сразу перестала быть «крутой», — вычертила в воздухе кавычки, отчеканивая слова, — среди сверстников. Оторвался от своих пальцев, лениво посмотрев на маму. Джинсы, рубашка и голубой шарфик, больше похожий на кусок тряпки. Обвязала его вокруг шеи, ловко управляясь тонкими, но дрожащими пальцами. Пыталась скрыть следы? Сглотнул, чувствуя как в животе начало кипеть, выжигая внутренности. Жалость. — Так ты… — прокашлялась она, заметив мой сосредоточенный взгляд. Поняла, что я догадался, и вся её злость прошла, — Так ты точно не пойдешь? — Пускай Рони составит тебе компанию, — криво улыбнулся, разворачиваясь к столу. Тишина. Мама с тяжелым молчанием вышла из комнаты, оставляя меня один на один с собой. Не терпела, когда я так его называл. Может я и был груб, но по-другому матери не объяснить, не научить давать отпор Рони. А ведь он бил не только её. С приступом ностальгии потянулся к правому боку, приложив ладонь. Аккуратно, ведь ребро до сих пор не встало на место. Экран телефона побелел, начав верещать. Опустил на него взгляд, проведя языком по нижней губе. Хотелось сдавить виски руками, чтобы не слышать раздражающего пиликанья. Но нет. Прижал телефон к уху, слушая. — Дилан? Мне нужна твоя помощь, иначе нас всех раскроют. — Что ты сделал? — спросил, не скрыв в голосе равнодушия. — Почти ничего, просто подвозил Надзирательницу и она как взбесилась. Начала махать кулаками, всю щеку мне поцарапала, сука… — зашипел Кори в трубку, похоже дотронувшись до царапин. — Что ты ей сделал? — уже серьезно. Без скептики. — Говорю же, что ничего. Она юбку подняла, а потом видите ли я не такая. — Ты к ней приставал, — догадался. Кори что-то промычал в трубку, оправдывая себя. Поднялся с кресла, развернувшись. Свет с окна попадал в захламленную комнату, но это не мешало двигаться. Засунул ладонь в карман, другой держа телефон. Кори что-то ворчал на другой стороне, путаясь в словах. Похоже, он струсил. И правильно. Бояться стоило. Её отец полицейский, который накроет нас в любую секунду, когда его доченька только укажет пальцем в нашу сторону. А она укажет и, благодаря Кори, это произойдет раньше, чем я предполагал. — Что ты хочешь от меня? — перебил я Кори, отодвинув пальцем серую тюль. На улице было пусто. — Перехвати её. Сделай что-нибудь, чтобы она замолчала и не говорила отцу, хочешь, я подъеду, и мы вместе разберемся с ней? — Сиди смирно, ты уже достаточно сделал, — устало процедил сквозь зубы. Отключил звонок и убрал телефон в карман черных джинс. Ярко освещенный коридор говорил о том, что мама ещё не ушла. Провел по костяшкам левой руки пальцами, решаясь спуститься вниз. Не переносил «семейные» посиделки.Конец Flashback
Эмилия замерла, охваченная мраком комнаты. Он расступался лишь ближе к занавешенному окну. Ей нужно было привести себя в порядок? Она не знала, что именно нужно сделать, ведь даже не видела своё отражение. Не видела и не хотела. Чувствовала только ноющую боль в коленях, где кожа была разодрана и скоро покрылась бы корочкой. Душа также покрывалась корочкой, словно скорлупой и эта защита становилась толще с каждым разом, когда причиняли боль. Эмилия уже начала терять связь с реальностью. Чувствовала пустоту внутри себя, ведь душа оградилась, не выдержав. Пустота. Поэтому Эмилия не вздрогнула, когда свет в комнате включился, слепя покрасневшие глаза. Она продолжила стоять спиной к дверям, выпустив из онемевших рук ручку рюкзака. На улице было холодно. Шорох в пустой комнате послышался разборчиво, но не насторожил её. Шарканье ног. — Черт, — выдохнули где-то впереди, заставив поднять взгляд. А сейчас холодно в её душе. Дилан стоял напротив Эмилии, ужасаясь её внешнему виду. Нет, он не присматривался до этого, но с чего бы ему не заметить кровь? Бегал взглядом по телу девушки, мысленно повторяя: «Черт». Кори трогал её лезвием? Если нет, то почему вся ладонь Эмилии была измазана кровью, что скапливалась на кончиках пальцев, первой каплей упав на махровый ковер. Он захотел шагнуть вперед, но Эмилия в ответ отошла назад. Её глаза расширились от страха. Посиневшая губа дрожала. Она боролась с болью в теле, выставив перед собой руку. Хотела остановить Дилана. Ведь он наверняка пришел навредить ей или закончить то, что начал Кори. Из глубокого пореза на ладони сочилась темная кровь, отблескивая на свету. Эмилия заметила это, ошарашенно поднеся к лицу. Посмотрела. Неужели отец не убрал ту острую железку, с которой Эмилия не могла справиться утром? Он не забыл. Просто был занят. — Эмилия, — прохрипел Дилан, подняв руки вверх, будто сдавался. Понял, что здесь нужна осторожность, поэтому действовал аккуратно, медленно приближаясь к девушке, — Эмилия, — повторил, ведь та не откликалась. Она не понимала, почему не чувствовала боли, почему не замечала как приближается О’брайен? Она только смотрела на окровавленную ладонь, осознавая, что вскрыла старый шрам, который получила в похожей ситуации. Громко задышала. «Эмилия хватается за края кровати, пытаясь подтянуть тело, но её крепко держат за голень, сжимая кожу. Останутся синяки. Переворачивают на спину, вдавливая коленкой в матрас, и нависают над ней с нескрываемой похотью в глазах. Скрип матраса. Она хнычет, моля перестать. Истерически пытается оттолкнуть грудь мужчины от себя, но он слишком тяжелый. Поэтому хнычет громче, перед глазами плывет от слез. Запястья Эмилии грубо перехватывают, откидывая руки от своей груди. Правая ладонь бьется об острый угол деревянной тумбочки. Мужчине надоело, что она сопротивляется. Она поворачивает голову, цепляя взглядом что-то холодное. Умудряется заметить стеклянный стакан, в котором до этого было налито молоко. В глазах всё еще мутно, но начинает тянуться к нему. Тяжелая рука опускается ей на грудь, сжимая. Ослепленный развратными мыслями и желанием, мужчина не замечает, как попытки противостоять прекращаются. Это дает ей шанс подтянуть к себе стакан, сжать его в руке. Размах. Удар. Острая боль в ладони заставляет Эмилию вскрикнуть. Она чувствует, как осколок впивается всё сильнее, неровными краями разрезая кожу ладони. Не слабее в неё впивается ошарашенный взгляд зеленых глаз, словно болото, бурлящее от злости. Что-то сыпется на почти оголенную грудь, лицо. Мелкие осколки. Она разбивает стакан о висок взрослого мужчины. Она пытается защититься.» Улыбка проявилась на потрескавшихся губах Эмилии, что начала смеяться. Сначала тихо, а потом всё громче, запустив ладони в волосы. Пачкала их. Дилан поморщился, найдя это противным и страшным. Почему родители не обратили внимание но то, как выглядела собственная дочь? Какого хрена он должен был это разбирать? — Эмилия, послушай, ты сейчас не понимаешь, что делаешь, поэтому позволь помочь. Смех стал тише, но Эмилия не прекратила улыбаться, осматриваясь. Всё казалось таким чужим, холодным, особенно Дилан, который продолжал что-то говорить, делая шаги к ней. — Ты… — удивленно уставилась на него, хрипя, ведь сорвала голос, — ты тоже хочешь меня? Тоже хочешь воспользоваться? На, Дилан, — неожиданно расставила руки, улыбаясь, — можешь брать. Я не буду сопротивляться. Бери. Предложила себя как вещь. Мясо, что продавали на рынке. Дилан замер, с большей подозрительностью осматривая Эмилию. Она вела себя как сумасшедшая. Она оттолкнула бы любого. — Так ты хочешь меня? — повторно задала вопрос, пока уголки губ медленно опускались. О’брайен безразлично посмотрел, повторно сглотнув комок неприязни. Он бы лучше поцеловался с обезьяной, чем дотронулся до Эмилии. Она вызывала внутри только отвращение. —Нет, — ответил, когда Эмилия опять спросила. — Не хочешь. Точно… — отошла назад, врезавшись в дверь, и облокотилась на неё, — Я поняла, поняла. Вы хотите лишь тогда, когда вам запрещают. Сглотнула. Зрачки забегали по полу, а на покрасневших белках глаз вновь выступили слезы. Они выжигали глаза, скатываясь по щекам, от чего те чесались. Эмилия сползла по стене, прижимая руки к медальону. Начала рыдать, рвано хватая воздух. О’брайен устало смотрел на это, не чувствуя ничего, кроме раздражения и той же усталости. — Поднимайся, — подошел он в плотную, смотря на макушку. Потер виски, тяжело вдохнув воздух. Понял. Ни хрена она не поднимется. Поэтому он сел на корточки рядом, собираясь взять её на руки, но Эмилия яростно вскрикнула, пронзая взглядом: — Убирайся! POV Дилан — Я сказала, убирайся! Убирайся. Убирайся. Убирайся. Убир… — Эмилия перешла на шепот, опустив глаза на свои ладони. У неё что, пластинка заела? — Я не горю желанием здесь торчать, но ты дверь собой закрыла, полоумная, как мне убраться? — задал вполне резонный вопрос, на что Эмилия опять повторила «убирайся». Запрокинул голову, выдохнув раздражение, руки поставил на талию. Убейте меня кто-нибудь, пока я не убил её. — Убирайся…убирайся… — Да я понял. Осмотрелся в поисках запасного выхода, но кроме отвалившейся от двери части каркаса ничего не увидел. Нахмурился, заметив на нем кровавый развод. Так она порезалась, когда зашла. Значит, Кори её не трогал. Взгляд остановился на коленях, и я прикрыл глаза. Всё-таки трогал. — Ты успокоилась? — спросил, а в ответ молчание, Эмилия лишь смотрела в пол, — Ты заляпаешь кровью всю одежду и ковер, если сейчас не поднимешься. О чем я говорил? Она и так будто из ада выбралась, уже давно всё испачкала. — Эмилия, я сейчас помогу тебе дойти до ванной и уйду. Только нужно подняться, хорошо? Осторожно коснулся её теплого плеча, ожидая реакции, но ничего. Эмилия продолжила молчать. Более уверено просунул ладонь под руку и потянул наверх, поднимая Эмили. Она почти не держалась на ногах, шатаясь. Черт, мне на себе нести? Сжал зубы, фактически держа тело Эмилии, чтобы помочь добраться до ванной. Прошел с ней к белой двери, которую я открыл ногой. Забыл закрыть в прошлый раз, когда осматривал комнату. Довольно долго здесь торчал. Прошел боком, неся за собой эту тушку. Полная тишина. — Давай, Эмилия. Прошептал, ставя её на ноги напротив раковины. Осторожно убрал руки, но тут же подхватил, ведь Эмилия начала валиться в бок. — Черт, — выругался, перехватывая удобнее. Пришлось обвить рукой тело Эмилии, поддерживая её, а второй открыть воду. Прижал ее спину к собственной груди. Шум разбивающейся о керамическое дно воды заполнил тишину. — Я просто умою, — предупредил, чтобы она не начала кричать, как в прошлый раз, но реакции не последовало. Поднял взгляд на зеркало. Отражение не радовало. Нижняя губа Эмилии тряслась, на правой щеке наливались синяки. Сглотнул. Как у моей матери. — Сначала помоем руки. Сам не знал, зачем озвучиваю, но делал это, прижимая девушку к собственной груди. Ребро болело, от чего дыхание было затруднено. Поднял правую руку Эмилии, что спокойно висела вдоль тела, и поднес к воде. Потер большим пальцем, спрашивая: — Не горячая? Она молчала, бесцельно смотря в пол. — Значит не горячая, — сделал вывод и опустил взгляд на ладонь. Рана промывалась, а окрашенная в красный цвет вода стекала в канализацию. Провел языком по нижней губе, тщательнее стирая кровь вокруг раны. — Черт, — прошептал, ругаясь, ведь даже не надавливал, а кровь продолжала течь. Ещё и эти волосы царапали подбородок своей жесткостью, запах был не лучше. Закрыл воду, подхватив Эмилию влажной рукой, и развернул лицом к себе: — Эй, Эмилия, посмотри на меня, Эмилия, — щелкнул пальцами, заглядывая в тусклые глаза. Пытался наладить контакт, — Тебе нужно принять душ, Эмилия, слышишь? Лицо её было пугающе спокойным, губы приоткрыты, а сама она моргала как неживая. Держалась на ногах благодаря моим рукам. Приложил мокрую ладонь к её лицу, убирая вылезшие волосы с лица. Поглаживал большим пальцем холодную кожу щек, сутулясь, чтобы перехватить взгляд: — Ты должна собраться и принять херов душ, иначе… — поднял глаза, сглатывая. Уже самого начала пробирать дрожь, — иначе это никогда не закончится, Эмилия. К тебе будут подходить куча придурков «Кори» и каждый раз будут валить тебя с ног. Все парни такие, Эмилия. Эй, — повернул лицо Эмилии обратно, ведь её голова начала клониться в бок, — посмотри на меня. Они все такие и после тебя будут лезть к другим, потому что ты не дала отпор. Свалилась с ног. Не удержалась и открыла путь к следующим девушкам. Поэтому соберись, Эмилия. Сжал глаза, сильнее вдохнув воздух, ибо тот кончался. Я слишком много говорил. Ребро болело сильнее. Комнатка была слишком тесной. Я пытался помочь Эмилии, но не хотел. Мне плевать на неё. Плевать. Вот только было одно значимое «но». Она уже фокусировалась на моем лице. С трудом, но делала это. — Ты должна принять душ, хорошо? Кивал, пока спрашивал, ожидая такого же кивка, но, черт, мы ограничились лишь взглядом. Набрал в грудь воздух. Убрал руку от лица Эмилии, становясь к ней боком. Поддерживал, пока доводил до занавешенной ванны. Аккуратно посадил на край, приложил тело к стене. Рывком отодвинул мешающую занавеску, выпрямляясь. Она вроде сидела, не падала. — У тебя есть аптечка? Зачем спросил, когда ответа всё равно не дождался бы? Глупый. Глупый Дилан. Поставил руки на талию, в последний раз смотря на Эмилию. Её руки были выгнуты и уложены в правую сторону, голова опущена. Раны на коленках. Достаточно. Развернулся, потирая виски пальцами, пока выходил из ванной комнаты. Твердо шагал, выйдя в коридор, который вел к лестнице на первый этаж. Краем уха поймал музыку и тихий смех. Веселились. Спустился вниз, выискивая глазами женщину, что так радушно встречала меня у порога. — А в конце, ему пришлось воровать яблоки и продавать их на рынке, чтобы заработать билет на поезд. Представляете? Он два дня ночевал в стоге сена, — взволновано рассказывала моя мать, опершись о стену. Опять травила байки про Рони. — Миссис Стилфорд, — подал голос, подходя ближе. Женщины уставились на меня, — у вас есть аптечка? — Ты поранился, Дилан? — мать тут потянула ко мне руки, но я хмыкнул, смерив её взглядом. Остановилась. — Аптечка лежит на кухне, в шкафчиках, — сказала мать Эмилии, заняв моё внимание, — только зачем она понадобилась? — Ваша дочь порезала ладонь. Моя мать широко раскрыла рот, ахнув, но миссис Стилфорд даже не дрогнула. Она приняла это как что-то обыденное, или мне показалось? Положила ладонь на плечо моей матери, успокаивая… её? — Ничего страшного, Эмилия такая неуклюжая, от неё следовало этого ожидать. Дилан, — посмотрела на меня, — не хочешь перекусить? У нас стол накрыт. Какого хрена тут творилось? — Вы может плохо услышали, но я повторю, вашей дочери хреново, не хотите зайти проверить? Знакомые каре-желтые глаза впились в меня, раздумывая. Такие же, но пустые, смотрели на меня в ванной комнате. Внешне остался спокойным, но в животе давно всё горело. Даже моя мать относилась ко мне лучше. — Я сейчас, — обратилась к нам миссис Стилфорд, после секунды колебаний, и ушла на кухню. В коридоре первого этажа царил полумрак. Мать я видел не очень отчетливо, но заметил, как она поднесла бокал к губам, отпив что-то. Сморщилась. Не трудно было догадаться, что ты пьешь, мам, но это не снизит твою чувствительность. Голоса донеслись из кухни. Разборчиво был слышен смех Рони. Я переступил с ноги на ногу. Как бы он не устроил нам с матерью встряску, после того как напьется в этом доме. Уставшими глазами посмотрел на вернувшуюся миссис Стилфорд, удивившись. Она сунула мне в руки красную аптечку и напиток в коробочке, что спокойно лежал на поверхности. Что-то сказала мне, прося отдать Эмилии, и отвернулась. POV Эмилия Смотрела в кафельную стену перед собой, ощущая горячие струи воды. Надеялась, что они выжгут кожу, и тогда я не буду чувствовать эту скорбь, плотно прилегающую к телу. Горечь во рту. Подняла голову, подставив лицо воде. Терла его здоровой ладонью, пытаясь смыть боль, грязь. Провела по мыльным волосам, запуская в них пальцы. Распутывала, хоть и получалось не очень. После чего опять посмотрела на кафель, смывая шампунь. Выплюнула попавшую в рот жидкость и опустила рычажок. Шум разбивающейся воды перестал закладывать уши, поэтому отдернула штору, хватая полотенце. Горячий пар вышел за мной, подлетая к потолку. Растворяясь. Вытерла волосы, краем глаз цепляя грязную одежду, что валялась у стиральной машинки. А кровь отстирается? Без эмоций посмотрела на валяющуюся рядом безразмерную кофту, в которой я спала. *** Он сидел на застеленной кровати, вертя в руках белый пакетик. Зачем миссис Стилфорд дала его вместе с аптечкой? Оторвался от него, подняв глаза, когда двери ванной комнаты раскрылись и оттуда вышла Эмилия. Дилан поднялся, осматривая её. Не внешность, а именно состояние. Смотрел не на мокрые волосы, с которых скатывались капли воды, делая ткань футболки на спине мокрой, а на наличие крови в них. Не на спокойное лицо, а на темные синяки вдоль всего подбородка. Не на оголенную кожу ног, на которой блестели капли, а на разодранные колени. Эмилия не смотрела в ответ, проходя к своей кровати. Слегка покачивалась при ходьбе, но в целом, это было лучше, чем было двадцать минут назад. Он и не предполагал, что оставив её в бессознательном состоянии, вернется к уже собравшейся с силами девушке. Вот только она не собралась с силами. Не встала с колен, отряхнувшись, как ей посоветовал сделать Дилан. Она просто почувствовала свою вину, перед следующими жертвами. Делала всё на автомате. И будет делать также. Жизнь на автомате. — Как ты? — поинтересовался Дилан, повернувшись лицом к обошедшей его Эмилии. В ответ тишина. Эмилия села на кровать, подтянув к себе ноги. Замерла, уходя в себя. В собственную тишину. — Понятно, — Дилан поджал губы, кивая. Ни на что другое он и не надеялся. Решает подойти к прикроватной тумбе, куда за ранее поставил йод, ватку и бинты. Взял это в руки, смотря на Эмилию: — Нужно обработать раны. Не спросил, просто предупредил, ведь ответа всё равно не последует. Сел на корточки напротив неё и потянулся к её руке. Кожа была холодной, мокрой. Рассмотрел рану, подтягивая ладонь ближе. Нахмурился. Здесь был нужен Никко, он отвечал за лечение, возможно поэтому сам постоянно огребал в драках, чтобы чаще практиковаться. Разрез был глубоким, но не длинным. Видно как разошлась кожа. Вздохнул, обмакивая ватку в йод, и принялся обрабатывать кожу вокруг. Через пару минут забинтовал, криво завязав подобие банта. — Нужно обработать колени, поэтому спусти ноги, — попросил, надеясь, что не придется делать это самому. На сегодня ему уже хватило возиться с этой особой. Никаких действий в ответ, поэтому поднял грозный взгляд, встречаясь с безразличием в лице Эмилии. Потер виски, выдохнув. Эмилия не обратила внимание на то, как ее ноги спустили с кровати, сцепив пальцы ниже коленки. Она лишь почувствовала, как щиплет рана, приоткрыв губы. Дернулась, когда Дилан также резко прижал ватку с йодом к разодранной коже. — Больно? — спросил он, удивившись, что Эмилия обратила на него внимание. Та продолжила молчать, но посмотрела на Дилана с широко раскрытыми глазами. А как он оказался в её комнате? Она не помнила. Дилан начал злиться, оставаясь без ответа, поэтому лишь сильнее прижал ватку в самую середину ободранной кожи, усилив хватку, когда Эмилия повторно вздрогнула. Они возились минут пятнадцать, не произнеся ни слова, хотя Дилан нуждался в словах. Он ждал, что Эмилия выскажется ему на счет Кори, скажет о своих последующих действиях. Больше всего его интересовало, расскажет ли она отцу о случившемся. Но в ответ была тишина. Тишина, даже когда Дилан поднялся, отставляя йод на тумбу. Пускай сама всё уберет. Тишина, когда он протянул руку к белой пачке, вчитываясь. Тишина, когда повернулся к Эмилии, кинув эту пачку на кровать и сказав: — На Милк, выпей молоко. Твоя мать вручила. Тишина. Внутри Эмилии была тишина и она откликалась на всё, заменив собой все чувства. *** Дилан спустился по лестнице, засунув руки в карманы джинс. Посмотрел в сторону кухни, краем глаз поймав здорового мужчину, что запрокинул голову, высушивая свою стопку. Рони. Отвернулся, плотно сжав зубы, и вышел на улицу. Ночь. На перекрестке горел одинокий фонарь, а старое, разросшееся на два участка дерево, нагоняло страх. Его листья шумели, отвечая на вопросы ветра. Где-то вдалеке был слышен шум разъезжающих машин. Дилан опустил голову, направившись к своему дому, что был расположен в метре от дома Стилфорд. Поселились по соседству. Что может быть смешнее, Дилан? *** Сидела на кровати, обняв перебинтованные колени, и смотрела в белую стену. В комнате было темно, в углу мигала красная лампочка выключателя, чтобы его было легче найти ночью. Запах пыли и йода осел в легких и создалось ощущение, будто эти бинты ей запихали в глотку. Обмотали ими язык, зубы и от отвращения мурашки побежали по коже. Поэтому во рту было сухо, бинты впитали всю жидкость. Прикрыла глаза, тихо дыша, и вновь открыла. Шел уже пятый час, до рассвета оставалось не больше пятидесяти минут, а Эмилия не ложилась спать. Отключалась, но это было от истощенности и то на мгновение, ведь далеко в сознании к ней приходили картинки тех, чьи руки касались её. «Омерзительно» подумала и приняла этот факт спокойно. Моргнула, концентрируясь на белой стене, которая была окутана темнотой. Черное. Белое. А где разница? Дыра. Пустота. Внутри дыра, от чего возникало желание заполнить её. Ощущениями, болью, едой или чем-то отстраненным, что разбавило бы черный цвет. Но всё, что бы ты ни пихал в глотку, в желудок или в сердце сокрушительно разбивалось, исчезая. Черный цвет поглощал всё, и Эмилия знала об этом. Внутри пустота, которая окутывала мысли, тело, парализуя. Ты был не в состоянии что-либо сделать. Не в состоянии белое пространство заполнить буйством красок, ведь их попросту не было. Откуда брать краски, когда ты стоишь в пустой комнате? В пустоте. Белое обезоруживало, заставляя сдаться, и Эмилия знала это. Черное. Белое. А есть разница? Дыра. Пустота. *** Смотрела на то, как луч солнца медленно крался по стене, поднимаясь всё выше и выше. Поймала пальцами круглый медальон, сжимая его. Странно, что Луна сегодня не светила, хотя знает, как я не люблю быть в полной темноте. Сглотнула воду, что скопилась во рту, и расставила руки в матрас, помогая подняться телу с кровати. Медленно. Опустила ноги, коснувшись махрового ковра, и выпрямилась. Перед глазами слегка плыла книжная полка, которая была единственным примечательным предметом во всей комнате. Подошла, коснувшись подушечками пальцев темного стекла, которое зачем-то было приделано к шкафчику словно дверца. Прищурилась, заметив свое отражение, пускай и мутное. Волосы будто находились в легкой панике, хватаясь друг за друга и путаясь. Глаза опухли от ночной истерики, белки красные. Все лицо было словно огромный мешок из-под картошки, пролежавший больше недели в дедушкином сарае. Замерла, испустив тихий выдох. Неужели это правда? Не поверила, наклонив голову и поднеся пальцы к подбородку. Коснулась, вздрогнув, ведь синяки отозвались ноющей болью. Покрутила лицо, изучая, и на счастье больше не нашла следов. Внешне осталась спокойной. Не выражала никаких эмоций пока шла в ванную, умывалась, чистила зубы и делала всё, что делала до этого. Жила. Жизнь на автомате, помнишь? Закончила расчесывать волосы, собирая их пальцами и поднимая, чтобы заплести хвост. Шея оголилась, ведь волосы больше не скрывали её, и подтеки на подбородке стало видно отчетливее. Тяжело вдохнула, завязав хвост, и с не меньшим раздражением выдохнула. Открыла шкафчик, выискивая крем, который должен был помочь уменьшить воспаление, кровоподтеки… не знала, как это назвать. Вздрогнула, с широко раскрытыми глазами посмотрев на дверь, когда раздался стук: — Эмилия, ты там? — голос мужской. — Да, — отозвалась, слегка повысив голос. Тут же сморщилась, обвив шею руками. — А ты… — папа будто стесняется, замялся— Ты долго там будешь? — Нет. — Тогда подожду в комнате, а то я тоже хочу… ну мне тоже нужно в уборную. Прикусила верхнюю губу, оттягивая её, и вернулась к поиску крема. Не задумываюсь, почему отцу понадобилась именно моя ванная, не смотря на то, что в доме их было три. *** Гарольд сидел на кровати, поставив локти на колени и сцепив пальцы в замок. Обвел взглядом комнату, нервно постукивая носком по полу. Вчера он находился не в том состоянии, чтобы просить дочь о помощи. Да и не привык. Всегда справлялся своими силами, опираясь только на верных делу коллег, вот только… сейчас он в другом городе и рядом никого не было. Все были куплены. Громко выдохнул через нос, вжавшись губами в ладони, и покачал головой. Никогда бы не подумал, что втянет в такую игру Эмилию. Она была маленькой для этого. Она еще… Перестал качать головой, замерев. На белом ковре четко виднелись маленькие багровые пятна, впитавшиеся в ткань. Сработал выработанный годами рефлекс. Словно собака поисковик, Гарольд сорвался с места, решительно подойдя к двери и присел, коснувшись подушечками пальцев крови. Засохшая. — Пап? Поднял охотничий взгляд на вышедшую из уборной дочь, собираясь рявкнуть, но остановился. Взгляд на секунду стал растерянным, пробежав по телу Эмилии, но тут же затвердел. Оттолкнулся пальцами от ковра и сжал губы в тонкую полоску, когда выпрямился на ногах. Гарольд не медлил, наступая на дочь, и перехватил её лицо, наклонив к свету. — Пап, прекрати… Багровые уходящие в синеву следы от пальцев четко вырисовывались на линии скул. — Не сжимай так сильно, пап, — просила Эмилия, привстав на носки. — Кто это сделал? — грозно. Готов был плеваться от чувства гложущего кожу, но лишь поднял глаза на дочь, встретившись взглядом, — Кто? Тряс, словно доказательство вины, забыв, чье лицо держал грубыми пальцами. Эмилия тяжело дышала, не позволив себе пустить слезы. Шаталась на носках, перехватив загорелое запястье отца ладонями, напоминала, что это причиняет боль. — Что это? — зацепился глазами за перебинтованную ладонь дочери, схватив её второй рукой. Грубо. На этот раз Эмилия не сдержала писк, закрыв глаза. В ушах гремел стук собственного сердца. Гарольд поднес тонкую руку к лицу, повернув ладонь дочери тыльной стороной в пол, и перестал дышать. Кровь впиталась в шершавую ткань бинта широкой полосой. Бросил взгляд на испуганную дочь, горбясь, затем вновь посмотрел на ладонь. Брови полностью сошлись на переносице. Лицо покраснело от злости. — Кто. Это. Сделал? — спросил, отчеканив каждое слово. — Пап, я вс… — Кто? — рявкнул, повысив голос. — Ты! Эмилия была готова проглотить собственный язык, когда отец впился взглядом, словно хотел убить за неверный ответ. Он раскрыл рот, продолжив держать лицо дочери, от чего та косилась на отца, повторяя: — Это сделал ты. — Нет, — отрицал. — Ты сказал, что починишь дверь, но вместо этого… — проглотила воду во рту, — вместо этого ты решил расслабиться и выпить. Хватка ослабла и Эмилия уже могла опуститься с носков, но продолжила морально давить: — Ты напился, а я порезала ладонь об дверь, благодаря тебе. Гарольд полностью расслабил пальцы, позволив дочери вырвать руку и обхватить запястье другой ладонью, поглаживая её. Эмилия не хотела заставлять отца чувствовать себя виноватым, но только так он мог потерять стабильность и забыть про остальные увечья. Ведь она не сказала бы. Отошла, окинув отца звериным взглядом. Взглядом загнанного зверька. А Гарольд опустил руки вдоль тела, сопоставляя улики. Тем утром он пообещал починить дверь, но это вылетело из головы. Кровь была рядом с дверью, про которую забыл он. Виноват Он. Поднял глаза, полные сожаления на дочь и качнул головой, раскрыв рот: — Прости, — сделал нерешительные шаги к дочери, — прости меня, Эмилия. Одной рукой обвил спину дочери, а второй нежно коснулся головы и прижал к груди. Продолжил просить прощения, сожалея. Но больше всего сожалел о том, что помощи придется просить позже. *** Вялыми шагами свернула в коридор, поймав на себе косые взгляды. Не совсем на себе, а скорее на определенных участках тела. Большинство учеников, проходящих мимо меня, оборачиваются вслед, перешептывались. Возникло желание сорваться с места и убежать, лишь бы скрыться от издевательски тщательного изучения моей персоны. Продолжила идти вперед, сжав здоровой ладонью ремень рюкзака, но пробегающий мимо парень толкнул меня локтем в бок. Склонилась в сторону, врезавшись носом в твердую спину, а рукой схватилась за рукав черного пиджака. Черт. Выпрямилась, растирая переносицу пальцами свободной руки, и вкрадчиво произнесла: — Простите. Знаю, что никому не были интересны мои извинения, ведь в школьных коридорах толкучка не редкость, но этот человек сломал все стереотипы, когда схватил меня за локоть и не дал уйти. Почему все так грубы? Дернулась, подняв глаза на… — Простите, — произнесла громче, на что учитель кивнул, оценивающе осматривая меня, — меня просто толкнули, я не собиралась в… — Не собиралась приходить в форме, которая положена школьным уставом? — спросил, выглянув из-за очков и, увидев мою растерянность, усмехнулся, — Да, это я вижу. — Простите. — Джинсы и рубашка в кружочек, вы точно в школу собирались? Просто, здесь неподалеку стоит бар, кто знает, — пожал он плечами, наигранно волнуясь, — может вы ошиблись местом. — Нет, я шла в школу. — Тогда почему вы одеты неподобающим образом? — Я не знаю, — сказала, хоть и знала. Мои вещи с вечера были испачканы кровью и до сих пор валялись в стиральной машинке. Так что я понятия не имела, могу их надеть или нет. — Ясно. Имя и фамилия, — потребовал он. Опустил глаза в блокнот, который достал черт знает от куда, и поднес ручку. — Эмилия Джо Стилфорд. Учитель царапал листок бумаги, что-то выводя. Резкими движениями, сопровождающимися треском, оторвал блокнотный лист и приложил его к моим ключицам. Недоуменно забрала этот листок, и начала изучать. Краем глаз увидела, как учитель с гордостью в движениях отвернулся и растворился в толпе. Прочитала текст с печатными буквами «Первое нарушение». Глаза расширились, когда увидела размашистый почерк учителя и узнала в нем свои инициалы. Интересно. *** Переступила порог кабинета, зайдя в шумный класс фактически со звонком. Взгляд был опущен в пол, поэтому тщательно смотрела на носки своих кроссовок, когда проходила мимо рядов, завернув раньше, чем обычно. Первый ряд был заполнен партами, а те в свою очередь людьми, занимающими места. Выдохнула, стуча пальцами по бедру. — Эмилия! — поднимаю взгляд на Элли, что тепло улыбнулась мне, подзывая, — Ну же, не стой. Это привлекло внимание одноклассников, в том числе и внимание Кори, который оторвался от телефона. Он сидел в начале третьего ряда, без Дилана, поэтому хорошо мог рассмотреть меня, чем и занялся. Сглотнула, направившись к Элли. Она сдержано улыбнулась, раскрыв рот, чтобы что-то рассказать, но застыла. — Привет, — произнесла, усаживаясь на соседнее место. — Эмилия, — прошептала она… обеспокоенно? Начала ерзать на стуле, ведь пустота внутри меня негодовала. Ей не нужна была жалость. — Что случилось? Боже, — выдохнула Элли, сев полу боком, — Что с тобой? — Я в порядке, — выложила тетради на парту, добавив, — просто споткнулась на лестнице. Ложь. Но разве стоит тревожить кого-то правдой? — Боже, — опять выдохнула она, качнув головой. Решила дотронуться до линии скул, но зашедший в кабинет учитель прервал её, громко проговорив: — Надеюсь, вы не отупели за выходные, — он встал спиной к зеленой доске, смотря на всех поверх очков. Прикрыла глаза, опустив голову, лишь бы остаться незамеченной. То был тот учитель, что остановил меня в коридоре.