Drama no more

      Слёзы стекают по щекам, кажется, бесконечно долго. Они всё льются и льются, не переставая, словно сами по себе. Но она и не пытается успокоиться, привести себя в порядок или хотя бы его подобие. А зачем? Сейчас её никто не увидит, а значит, можно дать себе волю. Она ведь всё равно одна. Одна.       Слово вонзается ножом и распарывает грудную клетку. Одна. Одна. Одна.       Глупо было ожидать, что что-то может измениться. Невообразимо глупо. Так всегда было. Так всегда будет. Видимо, для него она просто недостаточно хороша. Довольно изводить себя глупыми, наивными, напрасными надеждами, что когда-то всё изменится. Не изменится.       В голове мелькают воспоминания, произошедшего совсем недавно. Этот звонок от Шерлока… Она не хотела поднимать, словно интуитивно чувствовала, что ничем хорошим это не закончится. Да и желания говорить с детективом особо не было. Но всё же ответила, как последняя дура. Молли всегда исполняла любую его прихоть, никогда не могла отказать, и этот случай не стал исключением.       Это было уже слишком. Всему есть предел, в конце концов. И пусть Холмс никогда не отличался особой тактичностью, но просить об этом… Надо признать, он превзошел самого себя. У девушки от возмущения даже перехватило дыхание на секунду. И как он только может так поступать? Неужели думает, что такое действительно допустимо?       Словно для него и вовсе нет никакой границы, когда дело касается её. Ведь с Молли можно поступать, как пожелается, и требовать, что нужно. Она не откажет, не сможет противостоять. Она всегда поможет. Такая верная и беспрекословная. Удобная.       Три слова. Всего три слова, но, черт, каких. Сколько раз они порывались вырваться в присутствии Холмса, но каждый раз застревали в глотке, удерживаемые хозяйкой. Она произносила их множество раз, но только когда никто не слышал. Каждый раз, провожая взглядом детектива, что неумолимо отдалялся. Каждый раз, уходя из Бартса, когда её помощь больше не требовалась. И главное — ночью. В собственной квартире, в темноте Молли шептала одну-единственную фразу, как мантру или заклинание. И каждый раз засыпала с мокрыми дорожками на щеках.       Она не знала, зачем ему это. Какой-то новый, нелепый эксперимент, или его тщеславие достигло пика, и это нужно для собственного самолюбия? Услышать то, что и так известно. И главное — он ведь всё понимал. Она не сомневалась, что Холмс знал о её чувствах. Знал, что для неё это всё значит. Но всё равно просил.       Девушка сама до конца не осознала, зачем ей это. Что-то вроде маленькой мести, может быть. Ну, а что? Она заслужила. Более чем. Раз уж он считает, что может просить о таком, то чем Молли хуже? Почему и она не может услышать эти три слова от него? Ну же, Шерлок, давай. Раз ты считаешь, что можешь просить об этом значит, это не должно быть так сложно, верно? Три слова. Это не займёт много времени, но ты можешь сделать это.       Был вариант, что вот сейчас детектив плюнет на всё и бросит трубку. Что ж, при таком раскладе она ничего не теряла, кроме уязвленной самооценки. Хотя и от той уже едва ли хоть что-то осталось. Сказывалось длительное общение с детективом.       Но он сказал. Даже два раза получается. И в этот момент у неё по-настоящему перехватило дыхание. Стук собственного сердца казался оглушительным. Так мучительно было слышать это, а ведь чувства должны были быть обратными. Стоя посреди небольшой кухни и прижимая к уху телефон, она мечтала, чтобы это всё оказалось лишь сном. Одним из её тысячных кошмаров, после которых она просыпается в собственной постели или на диване в гостиной. И жизнь была бы по-прежнему не сахар, но хотя бы и не то дерьмо, что происходило сейчас.       Она знала, если скажет, то это конец. После такого не получится делать вид, что ничего не случилось. Всё не будет по прежнему. У неё не выйдет безмятежно улыбаться и жить дальше, игнорируя случившееся. Просто не выйдет. Обратного пути не будет. Готова ли она к этому? «Я люблю тебя».       Вот оно значит каково это, когда сердце по-настоящему разбивается. Всё хуже, чем описывают, намного хуже. Звонок сброшен и девушка оседает на пол, чувствуя, словно все кости ломаются. Каждая чертова косточка трещит, каждый орган сжимается невидимыми руками. Воздух застряёт в горле и легкие жжёт. Рыдания вырываются наружу и сдавливают грудь. Она абсолютно их не сдерживает. Продолжает до тех пор, пока дыхание не сбивается до хрипоты.       Она ненавидит Шерлока Холмса всей душой, что теперь почернела и всем сердцем, которое больше не целое. Её затапливает боль. Всю. Полностью. Не имея сил встать, Молли только откидывается на дверцу шкафчика и глотает горькие слезы. Оказывается, всё, что она чувствовала раньше — ничто. Так, пустяки. А вот теперь… она в полной мере ощущает, как ей плохо.       Господи, и почему она должна так страдать? Из-за чего? Ради чего? Если правду говорят, и после страдания всегда следует счастье, то ей должно потом его хватить на всю оставшуюся жизнь. Уж слишком много плохого с ней уже случилось. Чересчур много шрамов внутри, которые периодически кровоточат.       Зажмуриваясь, Молли сжимает кулаки, пытаясь успокоиться. Браво, Шерлок, тебе удалось. Удалось сделать наконец-то то, к чему ты шел не один год. Как можно быть таким жестоким? Надо признать, сделал ты всё это эффектно. Можешь гордиться собой. Ты справился. Ты сломал Молли Хупер. Окончательно сломал.

***

      Телефон разрывается от сообщений и звонков, но девушка игнорирует всё это. Она ни с кем не говорила, кроме Джона, который пришел забрать малышку Рози и объяснил ей, что произошло. Она доверяла ему, поэтому поверила. Вот только это ничего не меняло. Неважно, какая была причина у Шерлока. Ей уже абсолютно неважно.       Детектив приходил, стучал, просил впустить его и дать возможность объясниться. Прождал час и ушёл, осознав, что это бесполезно. Она не хотела его ни видеть, ни слышать. Впервые Молли было абсолютно плевать, что он скажет и как оправдается. Она устала, так устала от всего этого.       Она чувствует себя выжатой, как лимон. Совершенно обессиленная. Ей не хочется куда-либо идти и что-то делать. Сидя на диване, девушка долго смотрит в одну точку, чувствуя, что глаза совершенно сухие. Всё выплакала в тот вечер. И, видимо, слёз больше не осталось.       Молли чувствует, что где-то внутри появляется пустота. Черная, зияющая дыра, которая стремительно увеличивается в размерах, забирая внутрь себя все её чувства.       Теперь девушка понимает, откуда это равнодушие к словам детектива и всему остальному. Видимо, после того, как накроет такая боль, наступает безразличие ко всему и вся. В первую очередь к тому, кто эту боль и причинил. Молли понимает, что не способна сейчас вообще на проявление каких-либо эмоций. Она всё же сломана.       Телефон продолжает надрываться, и, в конце концов, она его просто отключает. Сейчас не хочется с кем-то общаться и, тем более, выяснять отношения. Был ли у Холмса веский повод, чтобы сделать то, что он сделал — неважно. Как бы оправданно это не было, ничего не изменится у неё внутри. Такое нельзя изменить, починить или исправить.       Сердце словно молотком раскрошили, поэтому сейчас оно не прекращает напоминать об этом ноющей болью. И вот, что её волнует на данный момент. Ведь, чтобы детектив ни сказал это не излечит её, а значит, является неважным. Молли перестаёт волноваться о Холмсе в один прекрасный момент, начиная заботиться о себе. Уж слишком давно она этого не делала, отдавая всю себя другим.       Когда-то же надо начинать, верно? Она отстраняется от всего остального мира и принимается за полноценный анализ себя, своей жизни и чувств. Девушка начинает с самого первого дня, когда познакомилась с Шерлоком. Воспоминания переворачивают все внутренности, заставляя засомневаться в принятом решении, но она пересиливает себя. Так правильно. Так нужно.       День за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом. Она отдавала всю себя, ничуть не щадя. Отдавала всё тому, кто не заслуживал. Всё проносится у неё перед глазами. Молли стискивает зубы и терпит, словно проживая заново все те моменты. Ноющее сердце начинает болеть ещё больше. По лицу всё же скатывается несколько капель, но едва ли она это чувствует и осознаёт.       Она была зависима. По-настоящему зависима от детектива, его слов и действий. Словно больна, а не влюблена, честное слово. Всегда шла на поводу, отринув собственные потребности. Отринув голос разума, который предупреждал. Шерлок просил, а она выполняла, не понимая, что это и не просьбы вовсе были. Он ведь манипулировал ею исключительно в своих целях.       Отвращение берёт верх. Отвращение к самой себе. Какой же жалкой всё это время она выглядела, какой беспомощной и неуклюжей. Словно марионетка в руках искусного кукловода. Интересно, она просто была расходным материалом или действительно что-то значила? А, впрочем, неважно. Уже неважно.       Ей не хочется больше находиться здесь. И речь не о квартире, а о городе. Может, даже стране. Она не может оставаться тут, где буквально всё напоминает о Холмсе. Молли словно что-то душит. Так больше продолжаться не может. Хватит с неё. Достаточно намучилась.       Электронное письмо отправляется начальнику. Обычная увольнительная. Да, по правилам это надо делать лично, а не через компьютер, но девушка не собирается сейчас идти в Бартс, подозревая, что там её дожидается Холмс. А она не хочет говорить с ним, и на этот раз ему придется смириться. Больше не будет потакания любому его капризу. Больше не будет ни-че-го.       Босс дает своё согласие, хоть и нехотя — она всё же один из лучших специалистов в госпитале. Он перечисляет на её карту зарплату за последний месяц, а ещё предлагает место в другом госпитале, что находится в Вашингтоне. Она обещает подумать, но знает, что не согласится. Она больше никогда не будет патологоанатомом.       На следующее утро Молли садится в кэб с парой чемоданов. Это не все её вещи, а самые необходимые. На первое время, так сказать. Девушка едет в аэропорт, где сядет в самолёт на Чикаго, откуда начнётся её новая жизнь. Выбор был случайным, просто внезапно захотелось. Машина движется не слишком быстро, и у неё есть отличная возможность последний раз посмотреть на улицы Лондона, которые она сама знает практически наизусть.       Молли уезжает прочь из этого города, который дал ей намного больше плохих воспоминаний, чем хороших. Прочь от человека по имени Шерлок Холмс, который принёс ей слишком много боли.