Север помнит

      Чёрные силуэты сосен в звёздном небе всё так же, как и три ночи подряд, качались над головами всадников в такт порывам прохладного ветра. Впередсмотрящим сегодня был Гвен — молодой, но опытный Дозорный, пришедший на Стену на два года раньше, чем Джон. Его ночное зрение воистину было феноменальным и не раз спасало отряд от патруля, или очередной шайки разбойников. Нужно отдать должное королевским патрулям — они появлялись на тракте по шесть или восемь человек, и неизменно только в светлое время суток. Прав был сир Аллисер, что ночь — самое опасное время на королевском тракте Вестероса для людей, но самое безопасное для ворон. Впрочем, воронами были не все в их небольшом отряде, пробирающимся на Север. Один старый, и донельзя вредный кот, сейчас прижался всем торсом к спине Джона и, кажется, спал, положив тяжёлую голову на его плечо. Худые руки он сцепил на талии парня мёртвой хваткой. Пригревшись, Тайвин сопел, сидя позади Джона на одной лошади. Торне, каким-то неведомым лешим посчитал, что именно Он — Джон, должен позаботиться о безопасности важного попутчика, и поделиться лошадью, сам, благородно, поспевая пешком за остальными, как самый молодой в отряде. К счастью для него, измученный приключениями Тайвин не смог управлять лошадью ногами и, после недолгих препирательств, Джон согласился разделить с ним седло. Благо о том, чтобы разделить спальное место на дневальных остановках, Тайвин, благоразумно, молчал. Он, вообще, мало говорил и с каждым днём становился всё слабее. Рана на его животе сильно воспалилась и даже Одноглазый, неопределённо, качал головой, в очередной раз, прочищая порез от смеси из коры и трав.  — Он не доедет до Стены, сир Аллисер, — мужчина снял повязку с живота Ланнистера и поморщился от тяжелого запаха. Тайвин безучастно смотрел в вечернее небо и медленно моргал. — Надо чтобы доехал, — скривился Аллисер и, сняв перчатку с руки, осторожно нажал на рану. Края разошлись длинными, вязкими нитями, но кровь так и не потекла. — Кали железо. — Только этот? — брат Дозора показал длинный кинжал. Торне одобрительно кивнул и тронул Тайвина за плечо. — Лорд Тайвин, ты меня слышишь? Мужчина молча кивнул головой. — Твоя рана гниёт, если сейчас не прижечь — ты сдохнешь к утру. Но ты можешь откинуть копыта ещё до рассвета, если не выдержишь боли. Как поступим? — Где Джон? — Тайвин перекатил холодный взгляд с краснеющих от заката облаков на Аллисера. — Собирает валежник. Хочешь поцеловать на прощание? — Нет, — Ланнистер снова отвернулся и бесстрастно уставился в небо. — Хочу, чтобы прижигал он. — Оригинальный способ извиниться за унижения мальчишки. — Возможно. — У него жар, — сказал Одноглазый. — Нужно зачищать рану сейчас. — Эй, Бэрри, тащи сюда лорда Сноу! Кинув валежник в общую кучу для костра, Джон отряхнул руки от коры и подошёл к собравшимся вокруг раненого. Заметив его, Тайвин цепко посмотрел в лицо парня жёсткими глазами и качнул, приподнятой головой. Где-то глубоко в груди поднимался комок то ли злости, то ли паники и Джон поспешил отвернуться. Сейчас не время и не место высказывать Тайвину то, что его терзало и уж тем-более прикладывать для этого весомые аргументы. В таком состоянии Лев ему не противник, чтобы сводить личные счёты. Если они выживут в этом походе и станут на равных, то, возможно, Джон вызовет его на поединок чести. То, что он сможет его победить на мечах и убить — Джон по-мальчишески не сомневался! Ещё раз посмотрев на ожидающего ответа мужчину, Сноу уверенно сжал рот, закрыл и открыл глаза. Всё будет хорошо. Тайвин вздохнул, опустил голову и постарался морально подготовиться к неприятной процедуре. — Пойдём, вымоешь руки, и я объясню, что тебе делать, — его похлопал по спине лекарь отряда и отвёл в сторону. — Почему я? — Джон тщательно мыл руки в миске с кипячёной водой, по настоянию Одноглазого, выковыривая въевшуюся грязь из-под ногтей. — Рука лёгкая. Я скажу, когда отнимать. Главное — не дёргай, медленно. Понял? Будет запах — ты его запомнишь на всю жизнь. Плохо, что у нас нет макового молока. — Он выживет? — Кто знает… Сир Аллисер расположился возле головы Тайвина и, настойчиво, отвёл ему вверх руки, зажимая между колен. — Боров, держи ему ноги. Возьми за голени, — быстро и тихо отдавал он распоряжения. — Прижми очень крепко. Мужчина дёрнулся, протестующе мотая головой, когда в рот впихнули кляп и Аллисер сильнее сжал ему руки. — Ты обещал быть послушным львёнком, забыл? А вот и лорд Сноу! Джон присел сбоку от Тайвина и посмотрел на страшную, открывшуюся рану на его животе. Наверняка, здесь с одного раза не получится прижечь столь обширный участок. Почему-то не хотелось причинять Льву страданий больше, чем сейчас необходимо. Мощная грудная клетка опускалась и поднималась, рёбра перекатывались под натянутой тонкой кожей. Тайвин сильно исхудал и сейчас, распростёртый перед ним на земле, полуобнажённый, возможно умирающий — был, как никогда беспомощен. — Джон? — его отвлёк Одноглазый и протянул в руки кинжал, раскалённый докрасна с обмотанной рукояткой вперёд. — Помни, что я тебе говорил. И действуй. Тайвин почувствовал, как мальчишка осторожно кладёт прохладную ладонь ему на грудь, где сердце, и слегка напрягает пальцы. Волнуется. Дыхание, предательски, учащается. Сейчас будет больно. Возможно, как никогда в жизни. В следующее мгновение он ощутил обжигающий холод. Тело, против воли, выломало дугой, челюсти разжались для крика и сжались с такой силой, что если бы не кляп, то он бы точно раскрошил все зубы. Тайвин зажмурился от белого света, пронзившего, словно иглой, где-то в голову. — Эй, заставь его дышать! Ещё не всё. Сознание куда-то поплыло, осталось лишь желание уснуть и забыться от страшной, нарастающей боли. И его снова вырвали в реальность, когда Джон ещё раз приложил кинжал к ране. Пусть это будет он, а не кто-либо другой. Так лучше, так правильней. Боль за боль. Тайвин слышал сквозь глухие удары надорвавшегося сердца, как Джону подают кинжал в третий раз. — Не прожги его до хребта, парень. Тайвин понимал, что не выживет после третьего прижигания. Сердце билось неровно, грозясь остановиться. Тело немело. Оставалась лишь угасающая боль, как дар богам за все его страсти при жизни… После зачистки раны у лорда Тайвина им пришлось оставаться на месте целую неделю. Всё это время Дозорные обшаривали долину в поисках провианта, а Джон с Одноглазым ухаживали за раненым. Лев пришёл в сознание наутро пятого дня. Каким бы страшным не смотрелось прижигание, оно сделало своё дело; огонь выжег всю инфекцию, и края крепко запеклись кровью, больше не воспаляясь. Ещё через два дня Тайвин попросил еды, и было решено выдвигаться в путь. На следующей остановке, вызванной поднявшим пыль сухим ураганным ветром, мешавшим прислушиваться и смотреть вдаль, Джону, вопреки своему нежеланию, впервые пришлось помогать лорду Тайвину спешиться с коня и придерживать его до тех пор, пока он, простонав от боли, не лёг на расстеленный кем-то плащ. Передав заботу об опальном короле братьям, Джон взял лук со стрелами и ушёл в липовые пролески стрелять кроликов на ужин, пока окончательно не стемнело. Не то, чтобы он был отменным добытчиком и первым звался гонять по полям в поисках кого б сварить в похлёбке, — Гвен, например, мог пробить кролику камнем в глаз с пятнадцати шагов, — было время, когда Джон хотел побыть один. В последнее время слишком много людей участвовало в его жизни простого, никому не нужного бастарда далёкого северного лорда. Он обошёл невысокие, раскидистые липовые заросли и, неторопливо, вышел на заросшую сельскую тропу. Возможно, когда-то наезженная дорога вела в крепкое хозяйство. Оглянувшись назад, чтобы запомнить ориентиры и направление до привала, Джон смело пошёл по тропе. Из невысокой, колышущейся волнами сухой травы, захлопав жёсткими крыльями, вылетела из-под ног стая диких голубей. Джон проводил их взглядом в лес: добыча не стоила усилий. К тому же, когда в последний раз тот же Гвен принёс таких голубей, голодный Аллисер извёл всех и каждого, пока братья ощипывали птиц и первым сожрал пару тощих тушек, оставив только похлёбку и плавающие в ней овощи. Теперь же к ним прибился ещё один едок, к тому же болящий, а запасы провизии уже начинали кончаться. Рыжий говорил, что если бы не Его Милость в отряде, можно было зайти в любую таверну с заднего двора и, ненавязчиво, попросить хозяев купить еды и пару чёртовых сапог. Братьям Дозора редко отказывали. Но теперь, когда весь Вестерос поставлен на уши и ищет беглого короля, любой отряд, тайком пробирающийся по королевскому тракту, может казаться слишком подозрительным и за вознаграждение их может сдать любой торгаш или нищий. За холмом показалась почерневшая от пожара каменная стена и проваленная крыша дома, с пучками, выросшей за годы, сухой травы. Джон направился туда. В отряде, элементарно, не хватало посуды и приходилось есть из одной миски. Естественно, некоторым доставалось больше, в то время как остальные братья ждали своей очереди. Попытки отхлебнуть кипятка из общего котелка строго пресекались известным сиром; Аллисер мог убить за харчи. Джон обошёл кругом руины и, убедившись, что здесь точно никого нет, кроме маленьких сов, таращащихся из пролома крыши, отпер покосившуюся от жара железную дверь и вошёл внутрь. В доме, как и ожидалось, всё было разбито и присыпано спрессованным от дождя пеплом. Здесь, до сих пор, пахло гарью. Быстро смеркалось. Не теряя зря времени, парень принялся осматривать сохранившуюся утварь, стараясь как можно меньше шуметь. Смотрящие сверху совы, неодобрительно щёлкали клювами. Так были найдены: две металлические, немного заржавевшие кружки, чудом сохранившийся, наполовину прикопанный у дальней стены, глиняный кувшин с широким горлышком — его Джон откапывал, пока совсем не стемнело, и главная добыча — большой чугунный котёл, закинутый кем-то в угол дома. Как тащить всё это добро до лагеря, он представлял смутно, но точно знал, как потом обрадуется такому котлу Хобб — повар на Стене. В чёрном провале крыши над головой зажглись первые звёзды. Совы, ухнув, бесшумно сорвались и улетели на охоту. Джон, спешно, засобирался в обратный путь и, держа перед собой тяжеленный котёл со сложенными в него кружками и кувшином, попрощался с руинами. В прохладном воздухе надрывались кузнечики, земля дышала сухой осенью. Скорее нащупывая ногами тропинку, нежели видя её, Джон быстрым шагом, почти бежал к лагерю, огибая знакомый липовый пролесок и по пути, спешно, придумывая что ответить сиру Аллисеру на то, что вместо кроликов приволок то, в чём их варить сегодня не суждено. За поворотом, вместо надежды встретить братьев у небольшого костерка, его ждала незнакомая, тёмная поляна с кустами бузины. Джон поставил свою ношу и прошёл немного назад по заросшей тропинке. Определённо это был не тот пролесок, который он обходил несколько часов назад. Тишина давила со всех сторон, даже кузнечики перестали петь. Где-то вдалеке, еле различимый, послышался стук копыт по пыльной земле. Две или три лошади; скорее всего Торне послал братьев искать его, не дождавшись возвращения с добычей. Всё-таки как бы он не вредничал, его действия всегда были направлены на сплочённость Ночного Дозора. Негромкие переговоры всадников уже отчётливо слышались впереди и Джон, подобрав котёл, вышел им навстречу. — Меня ищите? — изловчившись держать котёл одной рукой, махнул свободной Джон, приветствуя остановившихся всадников. — Я не туда свернул и, похоже, зашёл с другой стороны. — В такой темени немудрено заблудится, парень, — сочувственно-язвительно ответил незнакомый голос. От неожиданности, Джон растерялся и отступил на пару шагов назад, силясь рассмотреть силуэты всадников. На королевский патруль они похожи не были, но это не делало их менее опасными; наверняка найдутся многие неизвестные наёмники, охотящиеся за головой Тайвина. Снова этот проклятый Лев, так или иначе, восстаёт между ним и спокойствием. — Как тебя зовут, парень? — участливо спросил мужчина, подъезжая ближе на лошади. — И давай без этого. — он кивнул на руку Джона, потянувшуюся к луку, перекинутому через плечо. — Джек, — честно ответил Джон и обхватил котёл обеими руками. — Сын пивовара Брэди. Несу котёл для хмеля. И я заблудился, милорд. — То есть тебя проводить домой, мальчик пивовар? — посмеялся всадник, поравнявшись с ним. Наконец, Джон смог достаточно близко его рассмотреть: невысокого роста, костлявое, нервное лицо с редкими патлами чёрных волос. На кожаной перевязи выбит знак дома — ободранный человек на крестовине. Дом Болтон. Что они делают так далеко от Дредфорта? — Благодарю, милорд, — пристальный взгляд внимательных, быстрых глаз, — я понял, где свернул не в ту сторону и смогу сам дойти до дома в считанные минуты. — Далеко дом пивовара? — не отставал человек Болтонов и Джон показал рукой туда, где стояли руины. — Так и быть, мы тебя проводим и потолкуем по пути. Ты ведь не будешь против поболтать, Джек? Джон против не был и, взяв удобнее утварь, побрёл обратно к руинам дома, косясь на своих сопроводителей сзади. Всадники, переговариваясь с ним о пустяках, медленно ехали по тропе. Слева, буквально в десятке шагов, темнела буковая роща, достаточно крепкая, чтобы скрыться в её ветвях и затаиться, но, как назло, один из мужчин пожаловался на темноту и они решили зажечь факела. — Эй, Джек, твой папаша будет рад, если мы у него переночуем? Ведь Ночь темна и полна ужаса! Ахахах! Тощий человек махнул зажжённым факелом, высвечивая лицо обернувшегося Джона. Мужчина скривился, смотря на парня; его чёрные, редкие брови поползли вверх. — Постой… Кажется, я тебя знаю. Единственное решение, что мог сейчас принять Джон, это швырнуть тяжёлым котлом в лошадь всадника, чтобы животное от испуга взвилось на дыбы и попытаться нырнуть в заросли. Откуда, в случае необходимости, можно отстреляться охотничьими стрелами. Первое, ему с блеском удалось. Лошадь, заржав, упала, забив копытами в воздухе. Всадник, придавленный её боком, отчаянно заверещал, маша руками и рыча приказ. А вот попытка быстро скрыться в кустах, с треском провалилась. С треском, как ему показалось, собственного черепа. Перед глазами засверкали яркие круги, голова закружилось и его затошнило. Джон, глупо моргая, отступил назад и, навзничь, упал в траву. — Ты что сделал? — Ничего. Он врезался лбом в дерево… Очнулся Джон оттого, что ему на голову вылили что-то холодное. Не сказать, что это было приятно, но значительно облегчило пульсирующую боль от возвышающейся посреди лба большой шишки. Давешние знакомые, так же как и он накануне, обшаривали внутри руины дома, особенно внимательно копаясь в пепле, что остался в полу-развалившемся очаге. — Здесь года два никого не было. Точно тебе говорю. Нужно обыскать весь участок. — Сейчас этот львиный волчонок нам всё расскажет. Мужчина, с костлявым лицом присел перед Джоном и поймал его взгляд. — Итак, лорд Ланнистер, давай поиграем в игру: я задаю вопрос — ты отвечаешь, и если ответ меня устраивает, я тебя не бью. Если ответ не устроит меня три раза, то мы сделаем с тобой то, что уже делал с тобой твой муженёк в королевской койке. По очереди. Ты меня понял? — Да пошёл ты… Джон вскрикнул и зашипел, согнувшись. Его грубо приложили спиной к стене и дёрнули за волосы, поднимая голову. Сломанное ребро отразилось тугой болью, перехватывая дыхание. — Это был первый вопрос, Джон. И он мне не понравился. Перейдём ко второму. Где Тайвин Ланнистер? — В Королевской Гавани. Его снова ударили. В этот раз мужчина лениво поднялся и двинул ногой в пах так, что Джон упал набок и думал, что сейчас умрёт. Даже Тайвин за всё время не бил так изощрённо. А ведь мог, но не бил. И теперь ему приходится его защищать. Его, и братьев Дозора рядом с ним. Джон сцепил челюсти и молча, исподлобья, посмотрел на людей Болтонов. — Хорошо, задам вопрос по-другому. Где остановилась стая ворон? Может с ними я гораздо интересней смогу поговорить. Джон молча отвернулся. Мужчина дотянулся до головы парня и потрепал по волосам. — Ишь, какие кудряшки. У моей младшей сестрёнки были такие, — сидевшие, возле другой стены мужчины, уплетавшие сыр, заржали. — Скажи-ка, Джон, это не будет относиться к нашему допросу: как любил трахаться Тайвин? До нас, с ребятами, — он обернулся и подмигнул подельникам, — разные слухи доходят: будто он любил пожёстче, и сверху и снизу. Ты долго ему отлизывал задницу, чтобы у старика хер встал, м? Кто-то подавился куском хлеба и закашлялся, вытирая проступившие из глаз слёзы рукавом. Джон повернул голову к тощему мужику и посмотрел прямо в глаза. Волчонок встретился с ощерившей пасть гиеной. — Пошёл в жопу, говноед. Кажется, где-то в прошлой жизни, Джон переобщался с сиром Аллисером, потому-что трое мужчин немного зависли от знакомой фразы и точно у одного лицо передёрнулось от воспоминаний. А потом тощий поднялся и начал отхаживать Джона ногами. Долго и вдумчиво, пока у парня не осталось сил даже прикрывать руками голову. Остановившись, мужчина подозвал сообщников и, вдвоём, они подхватили его под руки, швыряя грудью через стол. — Я буду долбить тебя, мальчик, пока ты меня мамочкой не станешь называть! — Ха, Локк, сильно не увлекайся. Этого приказано доставить живым. — Заткнись, Мик. Он мне всё скажет! Где Тайвин, грёбанный, Ланнистер, и его братья вороны. А когда я их найду, то трахну на этом столе самого Торне! — А потом он трахнет тебя своим здоровенным мечом, — огрызнулся Джон и двинул сапогом в колено Локку так, что тот взвыл и осел, схватившись за ногу. — Ишь ты, какой воинственный. Не в твоём положении, парень, дрыгаться. Сдирай с него штаны! Давай мы посмотрим, на что Тайвин Ланнистер променял королевскую честь. Джону, откровенно, стало плохо; его мутило от головной боли, дышать почти невозможно из-за сломанных рёбер, ещё и грудью его вжали в стол так, что каждый вдох давался с усилием. Он почувствовал, как Локк, схватив руками его за бёдра, пытается втолкнуться между ягодиц. Рефлекторно, Джон сжался, но пинком ему раздвинули ноги, проталкивая член глубже. Почти также его насиловал Тайвин, там, на алтаре и потом несколько раз в постели. Или всё-таки было по-другому? Не столь тесно, не так разрывающие внутренности, будто вовнутрь тела вкручивали деревянный кол. Его, против воли и пусть болезненно, но возбуждали, и он кончал, когда кончал Тайвин. Лишние воспоминания об опальном короле отразились нарастающим жаром внизу живота. Джон, захлёбываясь, промычал и протестующе замотал головой, отгоняя прочь те ощущения. Локк гортанно застонал, и сильнее сжав пальцами бёдра парня, осадил его к себе, проникая до самого корня. У Джона судорогой свело спину и ноги, когда Локк неожиданно прекратил вдалбливаться в него и остановился. — Слышишь? Какого хрена, лошади там топчутся? Рикс, пойди — посмотри. Отпустив плечо Джона, один из мужчин направился к двери. Прислушавшись какое-то время, он осторожно, без скрипа петель, отпер её и вышел на улицу… Тут же завалившись спиной вовнутрь, будто в него влетел таран. Второй мужчина бросился к оставленным возле стены мечам, в то время как Локк, старался выйти из парня, но натруженный член, как назло распух и застрял. Чертыхнувшись, он смог лишь обернуться вполоборота и смотреть, как в дом первым вошёл муж Ночного Дозора — сир Аллисер Торне. Освободив проход, Торне вытаращился на скулящего Локка, извивающегося возле стола. — Локк, сраный говноед, ты что трахаешь лорда Сноу? Следом за ним в дом вошли ещё пятеро Дозорных. Обнажив свой меч, Мик с воплем кинулся на них. Локк видел, как тот здоровенный, рыжий детина схватив Мика поперёк тела, повалил на пол, где, дождавшись кивка от Торне, свернул ему шею, как цыплёнку. От страха и злости кровь отхлынула от конечностей и мужчина смог высвободится из тела чёртового щенка. Джон сполз со стола на пол и ошалело моргал чёрными глазами, стараясь унять дрожь во всём теле. От собственной беспомощности его отвратительно тошнило. Быть настолько слабым в этом мире, что каждый раз кто-то вынужден его спасать. И чаще всего Он. — У меня был плохой день, Локк, ты понимаешь? — вкрадчиво начал Аллисер обходя мужчину и указывая на него остриём меча. — Мы с братьями долго ехали, я отмял всю задницу в жёстком седле. А ещё я не жрал со вчерашнего утра. — Он мыском сапога легонько пнул в спину тело Рикса, проверяя упитанность. — И вот ты здесь, и я здесь. И ты трахаешь моего брата. Я, как бы тебе сказать — огорчён. Огорчён тем, что ты, Локк, в очередной раз забыл кодекс касательно братства. Тебе напомнить? — Иди в пекло, — зашипел Локк, занимая оборонительную позицию в углу дома. — Как там написано? Любое увечье брату Ночного Дозора карается тем же. Троекратно. Глаз за глаз и всё такое, — Аллисер посмотрев на Локка, перевернул меч лезвием вниз и, выразительно указал на рукоятку. На полу зашевелился Рикс, пытаясь дотянуться до ноги Торне. Не сводя глаз с Локка, сир Аллисер резко опустил меч, вбивая лезвие в грудь мужчине. — Я вассал дома Болтон, Хранителей Севера, — оскалился Локк, рукой ощупывая каменную кладку. Он надеялся, что в каком-то месте стена уже ветхая и её удастся обрушить. — Мы порвём твою тощую жопу, козлотрах, и потом ты побежишь, натягивая обосранные штанишки к своему сюзерену. Не забудь пожаловаться Русе Болтону в подробностях, за что тебя отодрали братья Ночного Дозора и я, лично. — Аллисер покачал рукояткой меча из стороны в сторону. — Гвен, выведи отсюда Сноу и отведи его в лагерь. Забери мечи и лошадей. Мы придём к рассвету. Боров, хватай эту крысу и прижми к столу! Осторожней, он может укусить…