скажи что-нибудь

      Скатах слишком больно смотреть на него. Видеть, как до боли знакомые руки сжимают то самое проклятое копье — и ей невыносимо тяжело.       Кухулин виду не подает, а, может, не понимает даже.       — Госпожа, с вами все в порядке?       Скатах отвечает:       — Отнюдь.       Её ученик больше отдыхает, чем тренируется и вспоминает былые времена. Воительнице радоваться бы этому, да только все покоя обрести не может. Даже в жарких объятиях Мастера, королей и королев, богов и богинь, Скатах забыться не может, ведь больно ей, больно.       Ей было бы достаточно взгляда, но аппетит всегда приходил и приходит со вкусом. Потом она не насытилась бы прикосновением, через месяц море его ей стало бы каплей.       И когда его руки так сильно сжимают копье, Скатах млеет, но виду не подает. В памяти все ещё живут воспоминания, как неумелые ладони юного паренька превратились в ее личное орудие жесточайших и нежнейших пыток-ласк. Её тело все ещё помнит те касания, те поцелуи, тот огонь, который разжигался в ней и догорал с его костром.       Никто боле не смог одарить ее пламенем чувств и страстей так, как делал это Кухулин, никто и не сможет.       А он все ещё беззаботно улыбается, словно, так и надо, все правильно и беспокоиться не о чем. Или только делает вид?