Люблю тебя ненавидеть

Думаешь, мне нравится доставлять тебе боль? Что ж, в этом ты будешь абсолютно прав, Арти… Твои глаза, полные слез, обиды и разочарования, доставляют мне истинное удовольствие, половину которого мне не принесет ни одна, даже самая дорогая, сигарета. Ты всегда так забавно краснеешь от возмущения, от того, что не в силах держать себя в своей же гордости, сотканной из стены упрямства и лицемерия. Глупо, конечно, но ты считал, что это единственное, что принадлежит всецело тебе одному. А как же я, мальчишка? Меня ты в расчет не берешь? И только поэтому, чтобы ты понял, что твоя гордость – ничто, твое упрямство – пустой звук, твое лицемерие – лишняя показуха, я старался достучаться до тебя. В прямом смысле этих слов. Удар за ударом – и всегда в открытую, чтобы ты знал, кто именно наносит тебе эти удары. Бить исподтишка – не для меня. Жадное удовольствие я получаю только тогда, когда вижу синяки, ссадины и кровоподтеки, поставленные моей твердой тяжелой рукой. А в твоих глазах искренний ужас. Боишься, мелкий, что твоя гордость вот-вот не выдержит, и ты сломаешься? Тогда почему раньше слезы градом катились из твоих глаз, а ты, стыдливо пряча взгляд, пытался подняться снова и снова. Слезы уже давно исчезли. Ты смирился с вечным разочарованием, которое я всегда приносил тебе. Лишь обида – нелепая детская обида то и дело мелькает в твоих глазах… Думаешь, что я испортил тебе детство? Что ж, в этом есть и своя доля правды. Но разве не именно поэтому ты научился выживать? Да, выживать в то время, когда все снова и снова пытаются вставить тебе палки в колеса, когда все так и ждут подходящего шанса столкнуть тебя в яму краха и разгрома, когда тебе подают руку помощи, сжимая в другой руке, спрятанной за спиной, рукоятку от меча. Кто тебя научил не доверять никому, а, неблагодарный? А ведь именно поэтому ты и сумел выжить, черт тебя подери. Но разве ты умеешь благодарить? Нет, ты умеешь только плохо скрывать свой страх под ненависть, не правда ли, Артур? Ты умеешь искусно врать другим, я не спорю, но вот меня тебе вряд ли удастся обмануть. Уж слишком давно мы знаем друг друга, чтобы не замечать в наших фразах фальшь. Мы с тобой связаны своими собственными узами – кровными, родными. Но ты и не подозреваешь, мелкий, что есть еще одна связь – моя собственная, чуждая тебе. А я о ней прекрасно, со скорбью на сердце, знаю. И стараюсь задавить, погасить и уничтожить ее очередной затяжкой сигареты. Очередным стаканчиком виски. Снова и снова. Снова и снова… Снова… Думаешь, я никого не люблю? Нет, Арти, я люблю весь мир. Стараюсь возлюбить все его недостатки, всю его меланхолию, всех этих чертовых бесполезных существ, для одной лишь цели – заставить себя возненавидеть тебя еще сильнее. С каждым днем выращивать свою ненависть к тебе – мое призвание, моя кара, мое проклятье… Мое существование… Думаешь, я состою из одной только черствости? Хм, так кто мне ее подарил, скажи на милость, а, гаденыш? Не ты ли со своим вечным чувством долга казаться в глазах других сильнее, чем ты есть? Со своими личными убеждениями, со своей глупой верой королеве? Лучше бы ты растворился в забвении, нет, правда… Смотреть на то, как ты жалок – мучительно и стыдно для меня. Действительно, лучше бы ты исчез – и незамедлительно - из моей жизни. Быть может, этот стыд не заставлял бы мое сердце биться от волнения снова и снова. Снова и снова… Снова… Ты говоришь, что я ни о ком не забочусь? Что раз я не беспокоюсь ни о ком, кроме себя, я соткан из блаженного эгоизма? О, знал бы ты, что я – единственный, кто всегда беспокоился о тебе по-настоящему. Что я буквально места себе не находил, когда знал, что ты сейчас не дома, не пьешь спокойно свой любимый чай в обществе камина, а, напротив, снисходительно всматриваешься в прицел, хладнокровно нажимая на курок. О, я действительно эгоист, раз заставлял себя волноваться о таком жалком парнишке как ты снова и снова. А ведь ты не понимал, явно не понимал, почему видел облегчение в моих глазах, когда я пинал тебя своими тяжелыми ботинками в бок или прижимал к стене твое нелепое худое тело, внимательно слушая, как трещат твои ребра, с какой яростью ты стискиваешь зубы. Наглец, да и только. А ведь мое облегчение было лишь в том, что именно я – я, и никто другой – оставляет на твоем тельце синяки, царапины и нередко шрамы; что именно я с наслаждением и каким-то благоволением слушаю мимолетный треск, ломая тебе руку или ногу. А какая стояла музыка, когда я подмял тебя под себя и, безумно улыбаясь своим мыслям, с чувством эйфории ломал тебе пальцы на руках. Помнится, тогда я добился твоего резкого крика и, наконец, снова получил чувство превосходства над тобой. Конечно, ведь, помнится, ты тогда долго сдерживал себя, упорно старался не обращать внимания на нападки с моей стороны. Кажется, Уэльс как-то, шутя, крикнул тебе вслед, рванувшему из дома прочь после того, как я выплеснул содержимое чашки тебе в лицо, что я делаю это любя. А ведь он и не подозревает, что был абсолютно прав. Я счастлив, мелкий, когда чувствую, как яд течет в моей крови. И он, как ни странно, сделан лично тобою специально для меня. Я вывожу его презрением и ненавистью к тебе, молю о том, чтобы мое вечное помешательство на тебе было лишь жестокой болезнью. И дай Бог, чтоб так и случилось! Но нет, мои муки не поймет и мертвый. Так пойми же ты, как тебя я стараюсь возненавидеть, дабы погасить это страшное чувство привязанности и, черт подери, нежного ожидания твоего присутствия! Нежного… как это низко для меня! А ведь я попытался улыбнуться тебе… Правда, попытался. Но в твоих глазах появился лишь ужас. Ужас, щедро сбавленный дрожащим ожиданием чего-то плохого. Ты меня позабавил, отброс, так я сначала думал… пока не кинул взгляд в зеркало и сам внутри чуть не вздрогнул – моя улыбка напоминала лишь оскал голодного зверя. А ведь я и правда голоден своим желанием и тем, что прекрасно знаю, что не могу его осуществить. Интересно, а ты когда-нибудь задумывался о том, что моя «ненависть» к тебе не больше, чем желание задушить в себе ложные надежды, вечные ожидания и жадные порывы несвойственной мне нежности? Ты слишком горд и слишком принципиален, чтобы думать в таком русле. Ты слишком невинен для этого мира, даже не смотря на то, что твои руки уже давно не по локоть в крови, и сам ты – далеко не жертва сурового мира. Ты до сих пор видишь мир по принципу "черное и белое". И даже не стараешься принять тот факт, что в этом мире до фига целого спектра всевозможных оттенков! Артур, ты мыслишь чересчур наивно для того, кто некогда держал в страхе целые колонии. Хочешь вечно жить в своем мире с этим шоколадным…апельсиновым, тьфу ты, мятным кроликом? Ну и живи-живи, пока… Я ведь все равно заставлю тебя смотреть на мир «нужными» глазами. Слова и намеки ты не понимаешь, а вот кулак и разбитый нос – самое то. Ты думаешь, я ненавижу тебя? Все, как мне ни жаль это признавать, как раз наоборот, Артур. Но я уже привык. Привык к тому, что вместо того, чтобы заботиться о родном и близком мне человеке, я буду постоянно его унижать, доставлять боль и пытаться вырвать из него стон и крик, полный боли и отчаяния. Привык к тому, что любимый мною человек никогда не сможет услышать от меня что-то ласковое. Хотя, тут я, наверное, вру… Ты просто мне этого не позволишь – ты оттолкнешь меня, когда я попытаюсь вырвать тебя из твоего же отчаяния и безумия, ты презрительно посмотришь на меня, когда я попытаюсь стать тебе ближе, чем просто ненавистный брат, ища в моих поступках, движениях и словах подвох. А ведь если ты не найдешь никакого подвоха, ты просто придумаешь его, не правда ли, засранец? Так должен ли я пытаться стать для тебя тем, кем я хочу? А я не буду пытаться… В один день мое терпение окончательно лопнет и никакая доза никотина и алкоголя не сможет даже на время заглушить во мне одержимое и навязчиво желание быть с тобой. Думаешь, ты от меня так просто отделаешься? Не в этом и ни в том мире, мелкий. Просто привыкни к тому, что я люблю тебя ненавидеть… Совершенно любя, черт возьми…