Душ как спасение или издержки туровой жизни

      Второй день в Краснодаре чета провела, как и было обещано, вместе. Они отвели Миру на аттракционы, купили ей сладкой ваты и, конечно, мороженого. Она морщилась от холодного лакомства, размазывая его по носику и всему личику. Мирон смеялся, то и дело кидаясь за салфетками, покупал шары в форме пони и единорогов и не отпускал от себя чудо ни на секунду. Ведь ему предстояло провести без нее еще половину тура.       К вечеру все нагулялись, выдохлись и подустали. Как только они вернулись в номер, Мира побежала к кровати, зарываясь в бесконечные одеяла и подушки. Однако, было еще рано, и малышке хотелось еще поиграться. Слава позволил Мирону немного отдохнуть, потому что дочь весь день висла на нем, и отправился ее укладывать. Он напевал ей тихонько "Мертвые звезды", то и дело раскачиваясь из стороны в сторону. Спустя какое-то время она наконец-то сладко засопела, и Слава переложил ее на кровать, а затем вышел в соседнюю комнату к Мирону. - Рановато мы её уложили, Мира еле уснула, еще и завтра встанет часов в семь, намучаемся, а у тебя еще и концерт, - прошептал, вздохнув, Слава, прикрывая дверь в спальную часть номера. - Ты серьезно думаешь, что меня хватило бы на 'попозже'? – просипел Мирон, беря тонкими пальцами подбородок мужа, вглядываясь в прозрачно-серые глаза, взгляд которых метался от Фёдоровских же глаз к губам. – Со вчерашнего вечера думаю о том, как и где тебя оттрахать.       Когда вы женаты и не касались друг друга столько времени к ряду, нет никакого желания тратить его на излишние нежности. Вцепившись в Славу властным поцелуем, Мирон издевательски водил рукой по его увеличившейся ширинке, дразня, пока руки любимого поглаживали под тонкой футболкой тяжело вздымающуюся худую грудь. Особенно чувствительное прикосновение пониже пояса вырвало изо рта Карелина отчаянный стон, больше похожий на мольбу не останавливаться под страхом смертной казни. - Тише, - прошипел Мирон, кусая Славу в плечо. - Разбудишь дочь, и я сдохну от спермотоксикоза. - Душ, - выдохнул тот, еле сдерживаясь, чтобы не зарычать от безумного желания, пробуждаемого так и не прекратившимися поглаживаниями и поцелуями Фёдорова, теперь терзавшего мочку его уха, - там дверь с замком.        Схватив любовника за запястье, Мирон повёл того в соседнюю комнату, и, закрыв трясущимися руками щеколду, прижал Славу к холодной плитке, одной рукой взяв за горло, а другой притянув за бедро. Глубже, грубее, сильнее или как там было? Поцелуй, страстный и громкий от влажных причмокиваний, не хотелось заканчивать, но ведь дальше - больше. Судорожно стянув футболку с себя и парня, он отстранился, чтобы посмотреть - не на дурацком фото, а вот так, в реальной жизни - на оголённый торс Карелина. Но только лишь на мгновение. Он здесь не за тем, чтобы быть сторонним наблюдателем. Поглаживая через джинсы ягодицы Славы, он начал спускаться от щёк к кожаному поясу – непрочной преграде неудержимой порочности – и обратно, разбрасывая поцелуи, водя языком и покусывая – слегка и не только – везде, где приходилось, куда только можно было дотянуться. Тот же, не умеющий терпеть хоть сколько-нибудь долго, во время очередного “подъёма” Мирона, остановил его крепким засосом прямо в излюбленную “1703”, гримеры уберут, ничего страшного, а сам взялся за ремень на брюках Фёдорова, не собираясь тратить больше ни минуты. Поняв намерения любовника, Мир принялся вести бой на два фронта, расстёгивая пояс Славиных джинсов, а затем и вовсе стягивая их с длинных ног с тем, чтобы потом подняться, проводя рукой по внутренней стороне бедра, и, дойдя до растянутых стояком боксеров, скинуть их нахер к остальной одежде на полу.       Сам он был уже в той же степени одет, поэтому спешно потянул любимого в тесную душевую кабинку, по пути взяв с полки оставленный там заранее презерватив. И как же будоражила одна только мысль, что в этот вечер его ждало еще кое-что тесное. Оказавшись теперь вжатым в стену, Мирон не собирался уступать позицию “сверху”. Запустив руку в волосы Славы, он оттянул его голову назад, проводя языком по впадине ключицы, и дальше, к солнечному сплетению, и выше – через подрагивающий от прерывистого дыхания кадык до губ. В то же время другой рукой туго обхватил член парня, начав ускоренно надрачивать его, совсем выводя Карелина за грань сознания. - Но не рассчитывай, что мы так все закончим. – усмехнулся Мирон на ухо Славе, резким движением поменяв их местами и развернув Карелина к стене.       Зубами раскрыл упаковку, быстро надел резинку, и, даже не собираясь заморачиваться с поисками смазки, он выкрутил кран на полную, обдавая себя и любимого ледяной водой. Мокрые теперь не только от пота, катившегося ручьями с разгорячённых тел, они сцепили пальцы и соприкоснулись головами. Как охотник жертву, Мирон схватил, приподнимая под колено, ногу Славы, пока тот останавливал воду, подрагивая от холода и нетерпения. Плюнув на пальцы, он приставил два ко входу и, слегка надавив, вошёл, порождая новый пошлый звонкий стон Карелина, закусившего губу и тихо похныкивающего. Лишь приступив к растягиванию, он услышал слова, лишившие его остатков тормозов: - Мир... блять… давай уже так, я не могу… – протянул Слава, тщетно царапая холодное стекло душевой.       Только этого и ожидая, Фёдоров собственнически прижал мужа за бёдра к себе – завтра там точно будут синяки – и полностью вошёл в него, рыча, как обезумевшее животное, и, набирая темп, двигался вперёд-назад, заполняя маленькую душевую прерывистым дыханием, вскриками и шлепками тел друг о друга. Член Славы оказался зажат между торсом, двигающимся вверх и вниз, и стеклом, давая своему хозяину все возможные острые ощущения, которые были возможны в эту минуту.       Развернув корпус, он положил руку на лицо Мирона и дал творить со своим ртом и анусом все, что только заблагорассудится его ненасытному любимому. Податливые мышцы, которым не дали привыкнуть, чертовски приятно обхватывали нещадно вколачивающийся член. Спина сама собой выгибалась, с трудом отделяя грудь от стенки, в которую ее усиленно вдавливали, повторяя траекторию бёдер. Слава нанизывался на Мирона, не ослаблявшего хватку, желая как можно скорее кончить. - Мир, прошу, быстрее же ты... – выстрадано прошептал Слава, звонко расцепляя поцелуй, который, к слову, Мирон сейчас же восстановил, показывая, в очередной раз, кто здесь главный.       Двигаясь как возможно быстро, Мирон почти полностью выходил и проникал обратно до упора. Несколько секунд, и по животу Славы растеклась горячая сперма, а тело Карелина, стонавшего на всю ванную, пробрала короткая судорога. Это было последнее, чего Фёдорову не хватало для полноценного оргазма. Отвесив смачный шлепок по ягодице партнёра, во всю длину погрузился в Славу, изливаясь, наконец, не в руку. Медленно и, теперь уже аккуратно, вышел из него, попутно снимая полный презерватив. Надо будет выкинуть его сразу, чтобы не пришлось потом объясняться перед дочерью.       Тяжело дыша, Мирон включил слегка тёплую воду и, обняв Славу со всей нежностью, которую они забрали у последнего часа, уткнулся сонно в шею любимого, изредка оставляя на ней своими пухлыми губами невесомые прикосновения. - Хорошо, что вчера не стали ничего делать, а Слав? – Подняв на мужа глаза, ухмыляясь проговорил Мирон, проводя ладонью по лицу напротив. - Теперь я понимаю, почему мама говорила оставлять сладкое на потом, - улыбаясь, ответил он, - так вкуснее.