***
И все завертелось с новой силой. Тут Лав Айкава и Оторибаси Родзюро сражаются со Старком, перешедшим на „тяжелую артиллерию“ и пустившим в ход особых волков, созданных из своей души и взрывающихся при контакте с врагом. Там Тоширо при поддержке Ядомару Лизы и Саругаки Хиори продолжает свою битву с Тией, и арранкарка, кажется, только разогревшаяся к этому моменту, с легкостью отбивается от всех троих, парируя атаки, контратакуя и обрушивая потоки воды. Капитан Комамура, до этого охранявший лейтенантов, чтобы Момо, Йоко и Нанао могли спокойно вылечить раненых, тоже ушел сражаться. И, судя по его молчаливой решимости, у него было, что обсудить с Канаме Тоусеном. Несколькими минутами позже, несмотря на протесты Хинамори, к этой битве подключился Хисаги, все еще чуть живой после атаки Айона, но от этого не менее решительный. Чуть поодаль Мугурума Кенсей и Куна Маширо благополучно уничтожили Фуру, а теперь не менее благополучно избивали несчастного Вандервайса, который хоть и был до ужаса силен, поделать ничего не мог. Неспособность думать и анализировать делала свое дело, и бездумно кидающегося в бой Маджеру раз за разом вбивали лицом в крышу очередного здания. Впрочем, несмотря на старания бывших капитана и лейтенанта Девятого Отряда, слабеть или умирать тот не спешил. Казалось, все их удары ему, что с гуся вода. На другой стороне города Ушода Хачиген, бывший лейтенант ныне расформированного Кидо Отряда, пытался при помощи барьеров и заклинаний справиться с Барраганом. Стоявшие неподалеку Омаэда и капитан Сой Фонг вмешиваться не спешили. Прямо перед Айзеном, который, как и главнокомандующий, не торопился вступать в бой, скрестили мечи Гин и Хирако Шинджи и сейчас, мелькая то тут, то там, обменивались ударами.***
От наблюдения за бесконечными ожесточенными схватками Йоко отвлек голос Изуру. Негромкий, едва слышный шепот, явно не предназначенный для чужих ушей. — Можно спросить тебя кое о чем, Йоко? Чуть вздрогнув, Накамура повернулась к нему, прекратив смотреть в пространство перед собой и отслеживать колебания духовной энергии всех присутствующих. — Зачем ты здесь? — Изуру серьезно и пристально смотрел ей в глаза, словно пытался таким образом узнать ответ и без слов. — Что за странный вопрос? — так же негромко, в тон ему, удивилась Йоко. — А зачем мы все здесь? — Зачем мы все здесь, как раз понятно, — ответил он. — Мы пришли сражаться. Все мы. И Готэй 13, и арранкары. А зачем ты здесь? Ты пришла, чтобы просто спасти нас? От того монстра. — Я… Йоко, к своему ужасу, поняла, что не может назвать ни одной причины, по которой она явилась в Каракуру. Она не могла сказать, что пришла, чтобы сражаться на стороне Готэй 13, ибо это значило, что она должна будет поднять меч против Эспады. По этой же причине она не могла признаться, что она на стороне арранкаров. По сути, как ей говорил Соскэ, ей вообще не было необходимости приходить в мир живых на эту битву, которая благополучно прошла бы и без её участия. Но Йоко все равно пришла. И даже не из беспокойства, нет. В Эспаде она была уверена: никто из арранкаров никого не убьет, и им хватит благоразумия отступить, если расклад будет не в их пользу. Каха Негасьон был у каждого из них, и, чтобы применить его, много времени не нужно. Истинной же причиной, по которой Накамура была здесь и в которой не хотела признаваться даже самой себе, являлось любопытство, все больше и больше подогреваемое червячком сомнений, что так тщательно взращивал в её душе Соскэ. Каждый их разговор, каждое его слово, каждое действие. Йоко не хотела во все это верить и не верила, Айзен все же добился своего, и её твердая уверенность в итоге дала тонкую трещину. „Ты можешь убеждать себя в моей неправоте сколько угодно, Накамура-кун“, — из раза в раз говорил Соскэ, загадочно улыбаясь. — „Но при этом задумайся, сколько раз я врал тебе“. „Я покажу тебе, как сильно ты заблуждаешься насчет непогрешимости Общества душ и Готэй 13“, — голос Соскэ всегда был тих и доверителен, словно он делился с ней страшной тайной. — „Даже если ты ничего не хочешь знать, Накамура-кун. Я не могу позволить, чтобы ты и дальше жила в неведении“. Йоко очень не нравились его туманные намеки. И еще больше не нравилось то, что он не желал давать каких бы то ни было пояснений на словах, утверждая, что слова — это только слова. Сказать можно все, что угодно, и Йоко, изначально скептически настроенная против него, с легкостью истолкует их так, как ей понравится. Это надо было видеть. Он обещал ей показать. И Йоко, как ни сопротивлялась, не смогла устоять. Не вынесла неопределенности. Как и тогда, той знаменательной ночью, когда приняла решение последовать за ним, сейчас Накамура вновь решила докопаться до правды и наконец расставить все точки над i. — Ответь мне, Йоко, — голос Изуру вновь вернул её в реальность, вырвав из мыслей. — Ты не станешь сражаться с арранкарами, это я уже давно понял. Тогда зачем ты здесь? — Изуру, прошу, не заставляй меня тебе врать, — тихо произнесла Йоко так, чтобы, кроме него, её больше никто не услышал. Впрочем, шептать не было нужды: бои кипели и тут, и там, и сидящие рядом товарищи были слишком заняты наблюдением за схватками, чтобы прислушиваться к шушукающимся Изуру и Йоко. — Тогда соври, — попросил Кира. — Зачем? — Потому что… я не узнаю тебя, Йоко, — сказал он, заставив Накамуру отвести взгляд. — Однажды ночью, вскоре после твоего повторного ухода, наша связь на какое-то время оборвалась. И с тех пор я не чувствую… не чувствую в тебе ту Йоко, которую всегда знал. Поэтому скажи, черт возьми, что-нибудь, чтобы я понял, что это все еще ты. Пусть даже это будет неправда. Зачем ты здесь? — Чтобы убить Айзена, — проговорила она медленно, с расстановкой. — Как и все мы здесь. Конечно, это была чушь. Йоко никогда не питала иллюзий относительно своей силы. Но это было лучше, чем ничего. Так и так, она хотела лишь, чтобы никто не пострадал. А что до Соскэ… Тут уж как карта ляжет.***
Битва уже изрядно затянулась, это чувствовалось во всем: в полуразрушенном городе, ставшем полем боя, в самих воинах, сражавшихся на пределе своих возможностей. Все уже выглядели потрепанными и уставшими, и больше не имело смысла продолжать. „Отбой“, — прозвучал сигнал передатчиков, что были на руках у арранкаров, и их не надо было просить дважды. Тия и Старк, которые изначально были не в восторге из-за этого вынужденного сражения с шинигами, исчезли почти сразу же, забросив кубики, изобретенные Заэлем, в свои дыры Пустого. Их противники ожидаемо удивились такому повороту дел, но, так как реацу арранкаров исчезла полностью, сомнений в их отступлении не оставалось. Йоко посмотрела в сторону боя Баррагана, Сой Фонг и Ушоды Хачигена. Какого черта Луизенбарн не уходит, как Койот и Халлибел? Недавно с той стороны вновь прогремел ужасный взрыв банкая капитана Второго Отряда, и, судя по всему, на этот раз атака возымела успех. Исходя из состояния его реацу, можно было сказать, Барраган заметно пострадал, а его ненависть и презрение к шинигами чувствовались даже с такого расстояния. И Накамуре оставалось только вздохнуть, принимая его выбор. Сегунда не уйдет и будет сражаться насмерть. Где-то в глубине души Йоко всегда знала, что так оно и окажется. И Король Пустых никогда не покинет поле боя, пока не будет уничтожен его враг. И уж точно не подчинится приказу шинигами. Взгляд Йоко внезапно зацепился за Гина, который, усевшись на край чудом уцелевшей крыши и свесив ноги вниз, наблюдал, как Хирако Шинджи, используя шикай, атакует Соскэ, а тот, будто бы чувствуя себя не в своей тарелке, никак не может отбить очевидные выпады, пропуская удар за ударом. Долго это, впрочем, не продлилось. Видимо, сила меча Хирако заключалась в нарушении восприятия, учитывая, как неуверенно до этого двигался Айзен. Но по прошествии небольшого количества времени ему удалось привыкнуть к таким условиям, и бывший капитан Пятого Отряда оказался вновь повержен своим бывшим лейтенантом. А Камиюмэ вновь проворчала что-то на тему того, что, коли хотел убить, надо было бить наверняка, пока противник был обескуражен и слеп, как новорожденный котенок. И поспорить с занпакто было сложно.***
И вновь Йоко так явственно услышала насмешку Соскэ, словно он стоял в метре от нее, а не замер в воздухе напротив капитанов и вайзардов. — Что ж, Эспада выполнила свою задачу, — говорил он, заставляя Йоко вновь изумленно оглядываться, так громко она слышала его голос. — И, несмотря на это, я ужасно разочарован. Кто бы мог подумать, что, потратив столько времени на создание арранкаров, я все равно окажусь сильнее, чем все они вместе взятые. Ну, что ж, давайте же приступим, Готэй 13 и вы, жалкие подобия арранкаров. — Будьте осторожны, — предупредил всех Хирако. — Одна ошибка сейчас равносильна смерти. Не стоит действовать необдуманно. — А то мы не знаем, — огрызнулась на него вечно недовольная Хиори, бывший лейтенант Двенадцатого. — Между прочим, это я с тобой разговариваю, — серьезно произнес Шинджи. — Успокойся, Хиори. — Боже, как трогательно, — прокомментировал Соскэ, с неизменной полуулыбкой смотря на перебранку этой парочки. — Вы заботливы, как и всегда, капитан Хирако. Но по-прежнему наивны. Нет никакой разницы, обдуманно или необдуманно вы будете действовать, результат все равно будет одним и тем же. Это уже давным-давно предрешено. У вас нет и не может быть будущего, учитывая то, что произошло в прошлом. Вы пытаетесь избежать смерти… Это даже звучит забавно… — Не слушайте его, это провокация! — отчаянно взывал к здравому смыслу товарищей экс-капитан Пятого Отряда. — Чего ты так боишься, Хирако Шинджи? — поднял на него глаза Соскэ. — Ведь все вы умерли той ночью сто лет назад. Судя по всему, вспоминать подробности той роковой ночи вайзарды не любили, больно уж сильно тогда перевернулась их жизнь. И Соскэ прекрасно это знал, давя на больные мозоли. Знал, каково им будет слышать все это из уст того, кто виноват во всем произошедшем. И эти слова стали последней каплей. Хиори, которая, видимо, никогда не отличалась особой сдержанностью, сорвалась с места и, издав яростный крик, бросилась на Айзена с мечом наперевес. Воздух над Каракурой рассекло длинное лезвие Шинсо, и Йоко изумленно перевела взгляд туда, где еще секунду назад сидел Гин. Разумеется, Ичимару там не оказалось. Вместо этого он обнаружился несколькими метрами выше, держа в руке свой удлинившийся занпакто. Хиори же замерла метрах в трех от Айзена, так и занеся меч над головой, а на её лице появилась растерянность, словно она не до конца поняла, что произошло. А потом, словно в какой-то извращенной замедленной съемке нижняя часть её тела отделилась от верхней, и, покачнувшись, Хиори рухнула вниз. Йоко от этой картины лишь поморщилась, и взгляд её был прикован к Гину, который, невозмутимо произнеся „Один есть“, убрал Шинсо в ножны. И её до странного не трогали попытки вайзардов спасти пострадавшую Хиори и мольбы Хирако Шинджи, чтобы Ичиго поскорее вернулся. „Да придет он скоро, думаю, и получаса не пройдет…“***
Почти все бои, тем временем, стихли. Единственными сражающимися сейчас были капитан Комамура и Тоусен Канаме. Хисаги, ранее тоже присоединившийся к этому бою, сейчас неподалеку лежал без сознания. Отношения Йоко и Тоусена никогда не были хорошими. По большей части они оба старались друг друга не замечать. Канаме раздражали в Накамуре её наглость и вольность, а Йоко в нем — слепое следование приказам и бесконечная уверенность, что его путь, видите ли, лежит через меньшее насилие. Ну да, конечно, начать войну с Обществом душ — это наименьшее насилие, а проливание крови ради мира — наилучшее решение. В придачу, Накамура до сих пор не забыла тот случай с Гриммджоу и не простила, что Канаме посмел попытаться ранить её товарища и друга. Так что в данной ситуации Накамура целиком и полностью была на стороне капитана Комамуры. Но пока что перевес был не на его стороне, даже несмотря на использование банкая. Йоко изумленно вскинула бровь, когда Тоусен не стал прибегать к высвобождению своего занпакто, а вместо этого призвал маску Пустого. Совсем как Ичиго. „А я и не знала, что Соскэ одарил его подобной силой…“ Как и в случае Куросаки, маска дала дополнительные прибавки к силе и скорости, и Канаме мелькал то здесь, то там, нанося огромному самураю, который и был банкаем капитана Комамуры, рану за раной. Гигант же был слишком велик и неповоротлив, чтобы попасть по столь маленькой цели, но капитан Седьмого Отряда не сдавался, при этом снова и снова пытаясь словами убедить старого друга прекратить бессмысленное кровопролитие. Тот же, в свою очередь, слышать ничего не желал, и в какой-то момент его реацу возросла на несколько порядков, а после темной вспышки Канаме представ перед бывшим товарищем в своем новом виде. Выглядел он при этом ужасно нелепо и даже как-то гротескно. Увеличился в размерах, все его тело покрыла густая шерсть, за спиной появились крылья, как у стрекозы, а маска словно изображала голову насекомого с огромными глазами. „Ну, надо же“, — хмыкнула Накамура, с интересом наблюдая за его метаморфозами. — „Выходит, шинигами, получившие силу Пустых, также могут использовать ресурексион? Значит, тот, в кого тогда превратился Куросаки, тоже был высвобождением его силы Пустого?“ „Разумеется, они могут использовать ресурексион“, — внезапно подала голос Хоугиоку, которой, кажется, было ничуть не менее интересно, чем её обладательнице. — „Вот только, несмотря на кажущуюся мощь, эта сила пока что слишком ущербна. Канаме Тоусен совсем недавно получил силу Пустого, и у него не было достаточно времени, чтобы овладеть ею на должном уровне. Как ни крути, изначально он был шинигами, и его реацу проводника душ еще не достигла необходимого баланса с реацу Пустого“. „То есть, ты хочешь сказать, что, несмотря на все это, сейчас он слабее, чем был бы, если бы воспользовался банкаем?“ — уточнила Йоко. „Я не уверена насчет „слабее“, но он определенно точно не сможет поддерживать эту форму долго. Плюс к этому, его восприятие и реакция сейчас на другом уровне, к которому не привыкло его тело, это я с уверенностью могу сказать. То, что он решил использовать эту силу без должной подготовки, большая ошибка“. Однако, несмотря на слова Хоугиоку, сдавать позиции Канаме не собирался, одной-единственной жуткой атакой, похожей на какие-то звуковые волны, сразив банкай капитана Комамуры. Уже подумывая о том, чтобы вмешаться и помочь, Йоко вовремя одернула себя. Нельзя. Не её бой. И решение оказалось более чем верным, потому что уже через несколько секунд бой закончился и без её участия, все-таки подтвердив замечания Хоугиоку. Когда Тоусен навис над своим поверженным противником, чтобы добить, его сзади атаковал пришедший в себя Хисаги. Хоугиоку оказалась права. Ресурексион дал Канаме возможность видеть, и с непривычки он слишком полагался на глаза, забыв обо всем остальном, что позволило полуживому Шухею незаметно подобраться вплотную и нанести удар, насквозь пронзив шею. Ушей Йоко внезапно вновь достигла усмешка Соскэ, и этот смешок лучше всяких слов передавал все то, что думал Айзен об этом бое и всей ситуации в частности. Идея дать Тоусену силу Пустого была очередным экспериментом, который завершился неудачно, оставив после себя лишь легкую толику сожаления, что такой хороший образец так бездарно пропал. Легкая вспышка духовного давления Соскэ оставила от Канаме, который медленно умирал на руках у капитана Комамуры и Хисаги, лишь мокрое место к немалому шоку и негодованию обоих. У капитана Седьмого Отряда, который и сам-то кое-как стоял на ногах, даже силы откуда-то появились, и, обнажив меч, он едва не бросился на Айзена. Тот, кажется, только этого и ждал, потому что лишь улыбался. Но обошлось. Ситуацию внезапно спас разлом пространства. Небеса треснули и рассыпались осколками прямо за спиной Соскэ, оттуда, словно чертик из табакерки, выпрыгнул Ичиго и без дальнейших разговоров запустил в затылок Айзена Гетсугу Теншо. Не прошло и загаданных Йоко тридцати минут.