Стажёр

Лолайт вернулся. В руке он держал нож — на этот раз большой и острый. И к тому же вымазанный какой-то непонятной склизкой фигней. Вид у бога смерти был довольный. Правда, глянув вниз, на притихшего в паутине Кираэля, он помрачнел. — Эй, Кира! — крикнул он негромко. — Кира, с твоей стороны лучше будет… что-нибудь ответить, — последние слова он произнес уже карабкаясь вниз по цепи. Снова свесившись вниз головой, озабоченно склонился над Кираэлем. Нет, опоздание, конечно, не было фатальным, но выглядел Кира неважно, это точно. Пару секунд Лолайт висел над Кираэлем, задумчиво разглядывая его перекошенную физиономию и прислушиваясь к неровному дыханию, со свистом прорывающемуся сквозь оскаленные зубы… Будем все-таки надеяться, что сочувствовал, а не любовался. Тем более что потом он все-таки произнес: — Потерпи, Кира. Сейчас я тебя освобожу, — и даже провел чешуйчатой рукой по его бледной щеке, поперек мокрой дорожки, протянувшейся вниз от уголка глаза. Кираэль не ответил, только молча приоткрыл глаза и снова закрыл. Ну что ж, уже кое-что. И воодушевленный Лолайт наконец-то начал резать паутину. Начал он со стороны ног Кираэля: там путаница была особенно сильной, да и потом, не вниз головой же он должен был в конце концов зависнуть, правда? Если бы не этот последний аргумент, Лолайт, наоборот, оставил бы ноги напоследок: до них было удобнее всего дотянуться. Перерезанная спиральная нить лопнула с глухим бдзыньком. Отскочив при этом и с размаху приклеившись к голой щиколотке Кираэля — который болезненно вздрогнул от внеочередного прикосновения к паутине. — Извини, — буркнул Лолайт и продолжил работать ножом, теперь стараясь рассчитывать места разрезов получше. Вскоре пришла очередь радиальных нитей, они были прочнее, но лопались быстро и без проблем. Вот только дотягиваться до них было труднее и труднее. Кираэль это, в общем-то, понимал и не торопил его, хотя довольно сложно молчать, когда тебя облепляет с головы до ног высасывающая жизнь паутина, внизу угрожающе белеет каменистое подножие обрыва, а над тобой со скрипом покачивается на цепи бог смерти, который, кажется, поставил своей целью резать паутину как можно более медленно и осторожно. Но все-таки он ее резал. — Я же просил, — напомнил Лолайт, — говори что-нибудь… Раз уж ты перестал подвывать. — Я не подвывал, — хрипло ответил Кираэль. — Уже лучше. — Боишься, что тебе придется сделать десяток лишних разрезов? После того как я сдохну… — Ну, можешь считать, что мне просто веселее будет… Если хоть кто-то здесь будет разговаривать… Извини, — последнее слово относилось к тому, что очередной разрез снова оказался неудачным, и конец порвавшейся нити хлопнул Кираэля по щеке. — Айй… — только и выдал Кира (в шинигамском языке начисто отсутствовал мат). — Знаешь, вряд ли я сейчас могу кого-то… развеселить. У меня от этой паутины скоро крыша съедет. Ужасно гадкое ощущение. — Вполне тебя понимаю… — А ты в такую тоже попадал? — Нет. Кто бы меня из нее вытаскивал? — Откуда мне знать… — Кираэль шевельнул правой рукой, сейчас, когда паутина уже не была натянута по всем направлениям, это было проще, но вот в том, что руки начало притягивать к туловищу, не было ничего хорошего. Так их вполне могла постигнуть участь ног, которые давно уже выглядели так, будто их кто-то специально замотал в паутинный кокон. — Лолайт, если ты разрежешь вот эту нитку, я буду тебе ужасно благодарен. — Выберемся — сдеру с тебя всё, — пообещал бог смерти, но паутину все-таки разрезал. — Ох, спасибо, Ло… — Кираэль вытянул руку в сторону — точнее, вниз — и пошевелил пальцами. — Да не бултыхайся ты, нож выбьешь,— проворчал Лолайт. — Устроил тут потягушечки… — Извини. Не сдержался. Эх, если бы еще не эта пропасть внизу… — Ну не смотри вниз… Кираэль ничего не ответил, но действительно перевел взгляд с обрыва, над которым качался, на Лолайта — не сразу, потому что дело было, конечно, не в том, что ему было страшно смотреть вниз, а в том, что ему захотелось посмотреть на Лолайта. Потому что было немного стыдно за свои недавние подозрения. Совсем чуть-чуть — ведь безосновательными они не были, — но всё же… Всё же он с самого начала поступал по отношению к этому богу смерти не очень хорошо. Даже вот любимым прозвищем ни разу не назвал. А теперь, может, никогда и не доведется назвать. — Эль… — сказал Кира, расчувствованно шмыгнув носом. — Знаешь, я… Что он собирался сказать, Лолайт так и не узнал. Потому что от этого обращения он вздрогнул, чуть не выронил нож, подхватил его, но тут уже вторая рука соскользнула с цепи, ноги тоже не удержались, и с отчаянным восклицанием на каком-то человеческом языке он повалился вниз. Рядышком с Кираэлем, на паутину.