Как добиться своей пары, ну и прочие неприятности.

Они впервые встречаются на третьем уроке, когда звонок разрезает помещения школы, а ученики лениво рассаживаются за парты из светлого дерева. Бэкхён думает о том, что предпоследний год в школе это не так страшно, ведь еще есть куча времени, чтобы выбрать дополнительные классы к поступлению, или же обзавестись тугим животиком и вообще забить на всю эту нервотину по поводу выпускных. Вон, как Джаред, что сейчас лениво ловил мух и мечтательно трогал натянувшуюся до предела ткань футболки. И зачем он вообще пришел в школу? Политика США, а тем более штата, оставляла за омегами, ждущими потомство от своей предназначенной пары, не только право обучения на дому, но и сумасшедшие льготы в части урезания перечня изучаемых предметов. — Вот же придурок, — хмыкнул Бэк и тут же получил тычок от своего друга — Ханя. — Хватит тут бурчать на своём, бесишь. — И почему я с тобой дружу? — уже на английском лениво протянул омега и опустил голову на парту. — Мы единственные чистокровные азиаты в этом классе? — уточнил Лухан и тут же пораженно замер. — Или нет… — Доброе утро, класс, — поприветствовал всех мистер Риггинс и пару раз хлопнул в ладоши для привлечения рассеянного внимания учеников. — Сегодня, к большому сожалению, ваша крайне любимая химия отменяется, — поддельно скорбным голосом сообщил он. — Я так и вижу боль на ваших лицах, но, — он развёл в стороны свои большие ладони, — сегодня я хотел бы познакомить вас с очень интересным человеком, который, возможно, поможет вам — Дженни, не спи, ради бога — хоть немного определиться с будущим. Прошу любить и жаловать, — учитель рукой указал на дверь, — аналитик ФБР, Пак Чанёль. — Добрый день, молодёжь, — альфа в сером костюме ступил на середину класса, а Бэкхён в тот же момент пожелал выйти и, желательно, в окно. — Я много слышал о вашем классе и посчитал бы своим личным упущением, не попробуй я приманить хоть кого-то из вас в бюро. Как вы знаете, мы уже десяток лет набираем в наши команды не только бет и альф, но и прекрасных омег… А дальше Бэкхён не слышал ничего, кроме биения своего сердца, что отдавалось страшным гулом в ушах. Омега пытался превратиться в слух, чтобы раствориться в голосе молодого и сумасшедше прекрасного альфы, но улавливал лишь движения губ, изловчился посчитать количество мимических морщинок, которым давали зеленый свет в момент улыбок, а также приметил пару волосков, что так безжалостно выбились из идеально уложенной прически. Пак Чанёль поражал своей аурой сильного мужчины и незаинтересованным взглядом выжигал дыру в районе грудной клетки или же… — Вот чёрт, — выдохнул омега и потёр кулачком грудь, что грела огнём под тканью клетчатой рубашки. — Чёрт, чёрт, чёрт, — ему хотелось разреветься и одновременно раскинув руки кружиться по классу от осознания, что так громко опустилось на светлую макушку. — Бён, я же тебя просил, — процедил учитель, — в стенах школы разговаривать на понятном всем здесь языке. Я ни в коей мере не притесняю твою национальность, но всё же! Если ты хочешь задать вопрос, то тебе стоит поднять руку и обратиться к мистеру Паку на английском. Так что? Бён, чтоб тебя! — Риггинс повысил голос, намереваясь в своей любимой манере заехать кулаком по столу, совсем не ожидая, что самый колкий омега школы даст волю слезам, перебивая их совсем дурацкой улыбкой. — Ты что, сейчас понял, что ФБР призвание твоей жизни или же стоит попросить отвести тебя в медицинский кабинет? — но омега молчал, смотря на замершего альфу в другом конце кабинета. — Эй, ты в норме? — донеслось до него густым туманом на родном языке. — Бэкхён? Тебя ведь так зовут? — альфа неспешно подошел и присел перед Бёном, взволнованно заглядывая в тёмные глаза. — Поговори со мной, ребёнок, — его бережно потрепали по макушке, рассыпая сотни импульсов по телу. — Я не ребенок, — всхлипнули наконец-таки в ответ, и учитель вздохнул с облегчением, хоть и не понял ни звука. Будь не ладны эти корейцы! — Я — омега, — прилетела вдогонку общепонятная истина. — Твоя пара. — Ты ошибся, малыш, — слёзы перекочевали на узловатые пальцы альфы и были похоронены на смуглой коже. — Никакая я тебе не пара, а лишь угрюмый дядя, что не принесет в твою жизнь ничего хорошего. — Нет, ты врёшь! — совсем тихо и так беспомощно. — Не думаю, — альфа мягко улыбнулся и встал в полный рост. — Я был бы полным идиотом, если бы отказался от своего омеги, — шаг назад и повернуться спиной, чтобы больше не видеть беспомощного взгляда побитого щенка. — Ну, — пулей в спину, — тогда тебе придется признать, что ты пиздец какой идиот, — и Пак готов осадить малолетнего сквернослова, вот только…: — И да, я рад знать, что шрамы от двух пулевых и одного ножевого мне достались не от какого-то Хуана в попытке перевоза наркотиков через границу. — Может вы всё же посвятите нас? — кулак учителя всё же встретился со светлым деревом стола. — Мистер Бён очень извинялся и пояснял, почему я не увижу его имени в своём списке, — процедил альфа и взяв себя в руки снова развернулся к замершему классу. — Прошу прощения, мистер Пак, боюсь вы забыли свой родной язык и не поняли, что моё имя будет первым, что вы впишите сегодня в стенах этой школы. — Ты рехнулся? — зашипел Лухан справа. — Угу, мой маленький хён, ещё как…

***

— Ну и что ты опять здесь делаешь? — взвыл Пак, но всё же послушно принял стаканчик с кофе из рук омеги. Лора — секретарь Чанёля, хихикнула и опустила взгляд на клавиатуру. — Все стажеры, как стажеры, а ты словно репей, никак не можешь выкинуть из головы свою тупую идею. Боже, Бэкхён, тебе не надоело меня изводить полтора года, или же ты со свету меня решил сжить? — Нам сегодня рассказывали, как без применения оружия уговорить преступника сдаться. Это так интересно, — блондин всплеснул руками и глухо ойкнул. Кофе, что был обжигающе горяч, выплеснулся на футболку. — Чёрт, больно-больно, — он снова замахал руками, заливая остатками в стакане пол и светлые джинсы. Чанёль ругнулся и, взяв мелкого вредителя за шкирку, впервые впустил того в свой кабинет. — Снимай и вытрись, — пачка салфеток легла в руки, а альфа полез в шкаф, что стоял монументом беспрерывной работе в самом углу. — Вот, надевай и проваливай, — в лицо прилетела огромная толстовка с логотипом бюро и полностью пропитанная запахом пары. — И хватит устраивать мне тут представления, — раздраженно произнес Чанёль и на мгновение замер, уставившись на омегу, сжимающего в руке фоторамку. — Кто это? — тихо, почти болезненно, спросил он и перевел взгляд на Пака. На снимке альфа бережно обвивал кольцом рук хрупкого парня, что улыбался так, словно выиграл миллионов сто, ни меньше. — Чанёль, твою мать, — голос перешел на крик, — кто это рядом с тобой? — Моя пара, Бэк, — глухо произнесли в ответ. — Я же говорил, что ты ошибся. — У него губы сердечком, ты замечал? И никакого грохота дверьми, лишь тихие шаги, которые скрыло мягкое напольное покрытие восьмого этажа, выделенного под отдел поведенческого анализа.

***

— Ты мудак! — прозвучало с соседнего тренажера и Чанёль громко вздохнул. — Я знаю, что у тебя там не играет музыка, — снова донеслось до него и альфа увеличил темп. — Такие козлы как ты не способны ценить музыку по достоинству, а врущие своей паре, так вообще должны подвергаться пыткам. Я четыре месяца думал, что у тебя есть пара и это не я! А если бы я не встретил Кёнсу в парке? Нет, ты представь каково мне было, когда я увидел у него двоих детей в коляске и альфу, что пытался у него через рот отсосать почки? Если бы я не был столь рассудителен, то запорол бы все отношения с будущими родственниками, а ты жил бы в гонении и без согласия на брак со мной. Но я у тебя молодец, — омега прибавил скорости на дорожке и вновь взглянул на альфу. — Кстати, мой папа хочет с тобой познакомиться, надо бы дату выбрать и время. Как насчет японской кухни? Мексиканской? Йа, Пак Чанёль, тебе язык отрезали на очередном задании? — Я сам себе его отрежу, чтобы ты перестал болтать, — прорычал альфа и остановил свою дорожку, спрыгивая с тренажёра и уходя вглубь зала к гантелям. — Йа, это звучит как признание парности! — и это заявление не смогло предотвратить встречу ладони альфы с его высоким лбом.

***

— Поздравляю с назначением, — Лора обняла омегу с порога и тут же нахмурилась, вглядываясь в пустые глаза. — Что стряслось? — Он у себя? — Бэк кивнул на дверь теперь уже его прямого начальства и с надеждой посмотрел на секретаря. — Просил не беспокоить, дело новое прислали, необходимо дать профиль серийника до утреннего вылета в Мемфис. Прости, Бэкхённи, — она опустила взгляд, словно не Пак отталкивает омегу всё дальше, на край пропасти, а Лора. — Мне жаль, что у вас всё так. — Мне тоже, Лор, мне тоже жаль, — Бён всхлипнул, но тут же взял себя в руки. — Пора с этим кончать. Прости, я пойду и хороших тебе выходных. И он вправду, в первый раз не стал ломиться в кабинет, выманивать Пака на свет, чтобы хоть немного побыть рядом, а просто пошел вперед, через почти опустевший отдел напрямую к стальным дверям лифта, чтобы, спустившись вниз, уже никогда не возвращаться к старым надеждам. — Йа, настырная задница, — пронеслось эхом в момент, когда двери лифта уже готовы были скрыть омегу в своем убежище. — Что, даже не посмотришь на меня? Вот так всегда, — уже почти на ухо и спиной к холодной стенке. — Пять лет мне в любви признаешься, а теперь даже не смотришь на меня? Эй, ты выглядишь, как хмурая задница! Тебя можно без оружия на задания пускать, всех распугаешь. Эй, Бён, — альфа замер, — ты плачешь? — Иди в жопу, мудак ты первосортный! Хватит! Хватит с меня этих односторонних догонялок. Пять лет, Пак Чанёль, я пять лет пытаюсь доказать тебе, что я твоя пара, что я тебе нужен, а в ответ стена из железа. Я не могу, я больше не могу, — омега плюхается на попу и закрывает глаза ладошками, а Пак жмёт на кнопку остановки и просит охрану здания отрубить камеры. — Мне двадцать два и за спиной хренова туча течек на подавителях, Чанёль. На очень сильных и опасных, ведь я признал тебя, а тебе плевать. Я никогда не смогу ни к кому прикоснуться, родить, быть счастлив. Но тебе опять же плевать! Я, мать твою, никогда не целовался, но и тут тебе насрать на всё. Да и хуйня это всё, если честно, Чанни. У папы рак нашли полгода назад, а сегодня ему стало резко хуже. Единственное, что он сегодня попросил, перестать его обманывать и всю семью. Он умолял меня наконец-таки перестать врать самому себе и пойти к психоаналитику, чтобы поговорить про мою вымышленную пару. Он боится за меня, а я боюсь себя сам, Чанёль, — омега перешел на тонкий вой, расцарапывая руки, чтоб болело там, а не внутри. — Я чувствую твоё недомогание, похмелье, твоё возбуждение, пока ты трахаешь очередного омегу, но больше не могу, — Бён рассмеялся и стало так жутко. — Знаешь, я тут случайно порезал себе ладонь очень хорошо наточенным ножом и как я надеялся, что хоть что-то отобразится на тебе, но нет. — Мне жаль, Бэкки-я, — альфа попытался прижать к себе дрожащее тело, но омега резко извернулся, доставая на свет сложенный в четверо листок. — Что это у тебя? — Чанёль ласково, хоть и совсем измученно, улыбнулся. — Подпиши и всё закончится, — донеслось до ушей. — Давай же, мистер-я-не-твоя-пара-Чанёль. Одна закорючка и уже в понедельник я даже не взгляну на тебя, а во вторник наконец-то трахнусь с Мейсоном с шестого, что уже несколько лет подбивает ко мне… Омега ощущаемо задрожал, когда его губ коснулось чужое-родное тепло, что моментально разлилось по всему телу и осело приятным покалыванием на кончиках пальцев. Чанёль целовал очень осторожно, боясь причинить боль, хотя так хотелось оттянуть зубами верхнюю губу Бёна, цапнуть родинку, а языком сосчитать все ровные зубки. Кажется, их должно быть двадцать восемь, в виду отсутствия зубов мудрости, что так и не заложила природа в мальчишку, который сейчас то ли отпихнуть пытался Пака, то ли втянуть себе под кожу, чтобы вот раз и совсем навсегда. Сладкий, какой же этот маленький омега оказался сладкий для большого альфы, который думал, что сможет и так будет лучше, но не смел перебороть себя до конца. Ну ничего, он постарается поговорить с ним, рассказать и убедить в правоте, а пока… — Твою мать, что ты творишь? — Целую тебя, — почти касаясь губами солёной щеки. — Ты сам попросил тебя поцеловать. — Подписать, глухой идиот, — и кулачком в грудь, чтоб доказать правоту своих слов и намерений. — Ну вот опять, — альфа ухмыляется, позволяя руке утонуть в светлых волосах мальчишки, а губам собственнически завладеть теми, что пытаются сформировать новую фразу, которая так и тонет в Чанёле, не выражаясь в задуманных звуках. Сложенный лист бумаги остается лежать разрозненными клочками на полу лифта, а альфа, увозя Бэкхёна в сторону больницы, кажется до конца не может решиться, какую конечность Мейсона он сломает самой первой.

***

— Какого хрена, Лора? — Бэкхён ёжится от крика, что доносится из кабинета и делает умильную рожицу, позволяя коллегам, что притихли, словно мыши, выдохнуть. — И что мне делать? Бэкхён? Я его точно выпорю, — громко и совершенно уверенно, в связи с чем в победном жесте можно и кулачки вскинуть, но только так, чтобы никто не видел. — Иди, Лора! Все идите, я сам справлюсь. Дверь кабинета на мгновение приоткрылась и омега выскочила на волю, громко выдыхая и стирая со лба невидимый пот. — Ну как? — Зайди к нему, чудило, — она хлопает Бёна по плечу и тихо, чтобы никто не слышал, просит беречь зад, в связи с тем, что по её словам Чанёль отнюдь не шутил и в своих намерениях был более чем на сто процентов серьёзен. — Удачи тебе, Бён и да, спасибо еще раз за билеты. — Развлекайтесь, а я пока пошалю немного здесь, — хмыкнул он и уверенной походкой направился в кабинет босса, чтобы хоть немного сдвинуть айсберг с его мёртвой точки. — Вызывали своего нового секретаря, хозяин? — Да ты рехнулся, должно быть? — взвыл альфа. — Что тебе еще от меня надо? — Что-то кроме поцелуев раз в неделю? — омега привалился бедром к столу Чанёля и довольно улыбнулся, подмечая, что рядом со снимком семьи Пака появился еще один, хоть и совсем идиотский. Бэк был похож на нём на человека, у которого в голове серого вещества было под ноль, зато счастья, что передавала его улыбка, хватало не только на него, но и на слишком угрюмого альфу, который стоял с дурацкими ушами знаменитой мыши, крепившимися к ободку на его голове. — Я люблю тебя. — Ч-что? — Чанёль осоловело моргнул и встряхнул головой. — Тогда в лифте ты сказал, что я пять лет тебе в любви признаюсь, но я ведь ни разу это в слух даже не произносил. Так вот, я люблю тебя. Поэтому… — Поэтому? Что, Бэкхён? — Давай уже займемся сексом! Вот. — Что? — Трахнемся! — Что? — Я хочу чтобы ты дал мне узел и отодрал меня, идиот ты несчастный! Или мне нужно опять дождаться, пока кто-то попадет в больницу, чтобы ты сделал еще один шаг? — Смею напомнить, что у твоего папы ремиссия и в ту ночь его госпитализировали от того, что ты, идиот несчастный, не только готовить не умеешь, но и читать, судя по всему, тоже! Я еще удивляюсь, как он так легко отделался, поев твоего пирога с просроченным на три недели творогом. — То есть ты меня не хочешь? — прищурился Бэк и ткнул пальчиком в грудь альфу, что упрямо сложил руки и превратился в статую, очень хмурую, если взглянуть с нужного ракурса. — Я хочу домашней корейской еды, скажем так, — прилетело в ответ. — А тебя, если твой хозяин останется доволен, он возьмёт на десерт, маленький нехозяйственный омежка. — У меня гиперактив через три недели и ей богу, Чанёль, если мой первый раз будет в состоянии, когда я не смогу соображать, я пристрелю тебя на очередном задании и поверь, меня будут покрывать все, потому что ты му… Боже, поцелуй меня так еще раз. Агрх, ненавижу. — Ты только что сказал прямо противоположное.

***

— Тебя ранили? — заорал омега в трубку, стоило только Чанёлю принять вызов. — Я чувствую тебя, так что не лги мне, ирод неуступный! — Ага, альфа Лоры звонил и очень благодарил нас за билеты на Гавайи. Ты совсем умом тронулся? Ты же знаешь, что это взятка, глупый омега, — прорычали на проводе, а Бён ясно почувствовал злость своей пары, что разливалась отголосками по всему телу. — Напиши на меня рапорт и я прилюдно дам показания комитету, что данными действиями я всего лишь хотел проводить со своей парой больше времени. И хватит злиться, я вообще-то чищу твое оружие и мне нельзя сейчас подпихивать плохие эмоции, — ровным голосом пояснил омега и ойкнул, в попытке прикрыть динамик. — Ты же не у меня в кабинете? — протянул Чанёль и кивнул Майку, показывая, что можно уводить с допроса альфу, которому хватило смелости похитить и держать в заточении трех бет, считающему, что они тупиковая ветвь и не достойны жизни. — Бэк? — Только не ругайся, милый, но я у тебя дома. Ключи дала твоя мама и да, ужин почти готов. Жду, люблю, целую. — Я тебя… — Я тебя тоже, Ёлли. — Убью, — броском в монотонные гудки повешенной трубки. — Эй, Джонсон, у тебя с собой визитка магазина цветов мистера Стивенса? Ну того, чью дочь мы вытащили пару недель назад. — Да, босс. Только не покупайте розы, это банальщина и если омеге не понравится, есть риск остаться с красивой рожей дней на пять.

***

— Ты сам это приготовил? — Чанёль прищурился и снова отхлебнул супа из тарелки. Кимчи-чиге был волшебным, а от жаренного тофу поджимались пальчики на ногах. — Ты бы оделся, а то продует, — он усмехнулся, снова окидывая взглядом омегу в коротких атласных шортиках и в фартуке на голый торс. — Мне жарко, — Бэкхён очаровательно улыбнулся и подвинул к альфе рыбу, предварительно отобрав кусочек от костей. — Не тебе меня обманывать, пара, — Пак даже взгляда не поднял, лишь почувствовал сумасшедшее счастье, что волной сбивало с ног. Он улыбнулся в тарелку и отвратительно долго начал пережёвывать небольшой кусочек кимчи. — Давно? — тихий голос отчего-то стал ближе и Пак повернул голову, чтобы встретиться взглядом с омегой, что сидел у его ног и доверчиво всматривался в глаза напротив. — Ты признал меня? — А еще я признал руку моей мамы, что готовила сегодняшний ужин, — вздохнул он. — Не засчитано, Бён, но попытку я оценил, — альфа щелкнул младшего по носу и потрепал и по идеально уложенным волосам. — Останешься сегодня у меня, — он кивнул на часы, на которых зарождался новый день. Бэкхён радостно пискнул и беззастенчиво умостился на коленях старшего, обвивая его шею цепкими ручками. — Если бы я был котом, то сейчас бы замурчал, — омега ткнулся носом в шею старшего и глубоко вдохнул аромат тела любимого человека, где можно было проследить не только запах парфюма, пота и природные нотки, но и щепотку цветочного шлейфа Бёна, что по капельке оседал под кожей его пары. — Если бы ты был псом, то сейчас бы вскрыл мне глотку, так как спишь ты на диване и утром едешь домой, а я в свой законный выходной сплю до глубокого обеда, а потом постараюсь расслабиться и не дай бог в твою дурную головушку взбредет очередной план. Всё, детка, иди стели себе королевское ложе, а я в душ, — альфа быстро доев остатки ужина, спихнул с колен свой личный репей. — И да, хоть твоя попка и гипераппетитная, но я всё же не рекомендую тебе пытаться вскрыть замок в моей ванной. — Мудак! — донеслось ему в спину. — И ужин я готовил сам, а кимчи мне твоя мама насильно впихнула. — Повторяешься, детка! И да, не люблю когда мне врут.

***

Чанёль резко вздрогнул и открыл глаза. Дотянувшись до телефона, что опять залез под ворох подушек, он обнаружил, что на часах десять утра и вроде как хлопнула входная дверь. За окном, цепляясь за недавно выпавший снег, переливалось всеми цветами солнце, а в квартире стоял умопомрачительный запах кофе и еды. Пак улыбнулся и растянулся на кровати, вглядываясь в щелку приоткрытой двери и ожидая, что сейчас его пара притащит в кровать два стакана с бодрящим напитком и выпечку, купленную в пекарне через улицу, а потом он, так уж и быть, простит Бёна за его маленькую ложь и приласкает до искорок в глазах и томных вздохов, что будут тонуть в пушистом одеяле. Но ни через минуту, ни через десять в комнату никто не заглянул, а в районе груди как-то неприятно тянуло. Альфа, надев на себя брошенные у изголовья кровати штаны, скользнул в коридор и отметил убранный диван, а также постельное бельё, что лежало на подлокотнике сложенное идеально ровным квадратом. Босыми ногами, немного ёжась от холода, он проскользнул на кухню и отметил идеальный порядок. Вся посуда была перемыта, кроме чашки кофе, который находился в пузатой кружке на столе и нескольких тарелок, на коих расположились омлет, несколько панкейков, и плошечка с рисом, обжаренным на кунжутном масле с кимчи, тофу и крошечными кусочками говядины. На столе, прямо по середине, лежала записка. Пак нахмурился, но листик бумаги в руки взял и тут же хлопнул себя по лбу, очень надеясь, что тем самым не причинил физической боли паре. Уж слишком чутко тот чувствовал его в последнее время. «Доброе утро, босс! Позавтракай хорошенько сегодня. Хоть ты и говорил, что будешь спать до вечера, но я то знаю, что просыпаешься ты не позднее половины одиннадцатого утра в редкие дни отдыха. Вся еда приготовлена твоим оме собственоручно, но если ты боишься, в морозилке есть лазанья. Только не грей в микроволновке, запихни в духовку минут на пятнадцать, на 180 градусов. Я хотел закинуть бельё в стирку, но не нашел порошок. Наверно, он закончился. Купи и постирай, я больше не буду спать на этом проклятом диване. Я тебя очень прошу, не пей сегодня много, я завтра еду к родителям и они просят быть меня свежим и соображающим. Надеюсь, это не очередной сбор для того, чтобы втюхать мне чувака, который уж точно поставит меня за плиту в майке, растянутой под большое пузо. И еще, если решишь затащить кого-то в постель, то я постараюсь лечь в одиннадцать и списать возбуждение на очередной мокрый сон. Развлекайся, отдыхай и да, у входа, на полке для обуви, лежали пионы. Я поставил их в гостевой уборной оживать. Набери еще раз холодной воды в ванну, чтобы снизить температуру комнаты и поменяй воду в вазе, а потом можешь вынести их в гостиную. Я погладил все рубашки из сушки и повесил их в шкаф в прихожей, чтобы не будить тебя. Вроде всё, до встречи на работе и с днём рождения, Чанёль!» И словно обухом по голове так, что пришлось искать опору, чтобы не упасть на каменный пол. Чанёль чувствует себя последним идиотом и понимает, как звучали его слова в глазах омеги. Он без задней мысли оповестил Бэка о том, что тот нежеланный гость на его празднике, и плевать, что он забыл какой сегодня день. Забыл про цветы, которые так придирчиво выбирал для своей пары, потому что увидел, как его детка виляет попой под очередной музыкальный хит. Забыл про то, что уже много раз почти терял своего омегу, который, судя по исправленной ошибке в тексте, так и не верил в то, что его приняли в семью, в крошечную стаю для двоих. Но самое страшное было в том, что Бэк всерьез смог задуматься над тем, чтобы принести потомство кому-то другому, не ему. Чанёль взял вилку со стола и наколол омлет, отправил в рот панкейк и забил всё это рисом, надеясь, что хоть так он спишет слёзы на какофонию вкусов. Было и впрямь вкусно, а рубашки, спрятавшиеся в шкафу, не имели ни одной лишней складочки, лишь отголоском запаха выдавая то, что ими занимался его неумёха Бён, а не мистер Ченг, бравший за свои услуги по семь баксов в химчистке напротив. Телефон его омеги был отключен в момент, пока альфа одевался, спускался по лестнице на паркинг и во время прогрева джипа. На первом светофоре пошли длинные гудки и его кидануло на голосовую почту, на третьем оператор вновь сообщил о недоступности пары для самого редкого идиота на земле. Чанёль рос в полноценной семье юриста и дизайнера, а вот его дядя, работавший в бюро, погиб в возрасте тридцати пяти, оставив свою пару с тремя детьми на руках и полностью разбитым сердцем. Наверно этим и оправдывал себя Пак, перебиваясь одноразовыми связями и не смея смотреть в сторону Бэка, и чёрт, он был уверен, что сможет, что выдержит и не сорвется, да вот только то заявление в лифте о врачебном разрыве связи выбило из головы всю придурь махом. Стало страшно и так тоскливо только от одной мысли, что Чанёль был готов уже в тот момент пасть к ногам и молить о прощении. Только вот чёртов инстинкт альфы маякнул о том, что он не тряпка и подпускать должен потихоньку, чтобы не спугнуть и дать возможность на отступление. Видимо, у больного мозга пять лет омежьей выдержки и упорства не котировались. Пак резко вдарил по тормозам и взглянул на окна небольшого дома с маленьким и зеленым садом. Здесь всё дышало Бэкхёном и каменный забор, отчего-то казался уютным и совсем не похожим на своих громил-собратьев, а дом на два этажа, в который он так ни разу и не осмелился зайти, маленьким дворцом для его личного принца. Чанёль решительно вышел из автомобиля и нажал на кнопку звонка на воротах, чтобы через мгновение услышать чужой мужской голос и зло зарычать, пуская в ход все известные угрозы. — Ну ты и козёл, — мимо него, по дорожке к выходу, прошлёпал Хань. — Дверь открыта, он уснул. — И тебе привет, милашка, — махнул Пак в ответ. — Ты поднимись на двенадцатый и попробуй так назвать меня перед Хуном, герой. Посмотрим, выбьет ли он страйк с первого раза из твоих зубов. — Иди уже, бубнилка, — хохотнул альфа и осторожно зашел в приятную прохладу помещения. Внутри дома всё дышало Бёном, уютом, любовью. Домом. Чанёль прошел в гостиную и остановился в растерянности. На рояле, что стоял у окна, располагались рамки с рядом снимков, на которых был запечатлён Бён с родителями своей пары, кажется, в тот самый день, когда альфе пришлось проторчать в Нью-Джерси все выходные и всё же пропустить годовщину совместной жизни мамы и отца. На другой карточке его пара светилась от счастья, обнимая близнецов — Минсока и Чена, а позади в фартуке задумчиво мимо кадра смотрел Кёнсу. Судя по немного смазанному снимку, фотографировал определенно Чонин. Вот фото, на котором Бён сидит перед камином в обнимку со своим папой и старшим братом. Судя по раскрасневшимся лицам родственников, в доме стоит жара, но не смотря на это Бэк кутается в толстовку Чанёля, что так и не вернул после происшествия с кофе. У омеги бледное лицо и немного фиолетового оттенка губы. Чанель тихонько рычит, вспоминая, что всё позапрошлое рождество просидел в засаде, ожидая, пока поехавший мозгами бета выйдет из своего убежища и даст возможность спасти детей от неминуемой смерти. Три часа в снегу, на лютом морозе и испорченный праздничный вечер пары из-за тупого упрямства. Всё же стоило не выкабениваться и надеть куртку и термобельё. Альфа шагает вправо и проводит пальцами по корешкам книг на стеллажах. Он улыбается, видя обилие корейских сказок, книг с рецептами, по домоводству и даже цепляет пеструю обложку самоучителя по вязанию. А он всё гадал, от кого получил тот белый свитер уж с очень косыми оленями. — Надо бы его достать к праздникам, — говорит он сам себе и заходит на кухню, чтобы на мгновение замереть. На столе лежит несколько медицинских журналов, книга и рецепт от врача. Чуть сбоку валяется перевернутая баночка с таблетками. Подавители 2XO. Самые сильные из ныне изобретенных. Чанёль как-то читал про то, что их получают преимущественно те, чья пара была утеряна или же отказалась от своего омеги, а операцию сделать возможным не представлялось по ряду причин. А Пак был жив, рядом, но только вот являлся каким-то беспросветным идиотом, который возомнил себя решалой всех проблем и ситуаций. — Пора уже с этим заканчивать, — кивнул он сам себе, глядя в искаженное отражение себя в стали холодильника. — Больше никаких таблеток, — и пузырек утонул в кармане толстовки. — Больше никаких свиданий, — целенаправленные шаги к лестнице на второй этаж. — Больше никаких слёз, — один пролет и второй минован в несколько шагов. — Больше ничего без меня, — и мгновение до того, чтобы опуститься на колени перед кроватью, осторожно поцеловать в кончик носа, коснуться губ, зарыть пальцы в облаке светлых волос и наконец-то произнести: — Доброе утро, любимый. Прости меня в самый последний раз. *** — Советую признаться во всеx убийствах и тогда, возможно, суд откажется от высшей меры в виде смертной казни, — процедил Чанёль в сотый раз и сверкнул глазами, пытаясь подчинить более слабого альфу. — Еще чего, — мужчина напротив откинулся на стул и закинул ногу на ногу. — У вас против меня только причинение тяжких и крупицы улик по остальным делам. Максимум, десять лет, и я на свободе, мистер Пак. — Я упеку тебя на десять лет в камеру к таким извращенцам, что через месяц в твою дырку можно будет впихнуть ногу сорок седьмого размера в берце, уж поверь мне, Марк. — Да иди ты, я не боюсь тебя, — мужчина даже не напрягся и продолжал безучастно болтать ногой, пока дверь в допросную тихо не скрипнула, и в нее не ввалился вкусно пахнущий омега, с пакетиком из Хол Фудс в руке. — Миленький, ты принес мне покушать, малышок? — едкая улыбка расплылась по губам и Пак зарычал так, что казалось стекла лопнут. — Какого хрена, Бэкхён? — взревел альфа и, вскочив со своего места, закрыл грудью свою пару. — Какой идиот пустил мою омегу в допросную? — Успокойся, — блондин вложил в руки своего мужчины бутылку воды. — Я не дождался тебя на обед и пришел сам, — он пожал плечами и опустился на свободный стул, доставая из пакета еду и раскладывая её на столе. — Помоги, — он всунул в руки альфы шпроты и вытянул из бумажной упаковки круассан с шоколадом и сырный соус. — Бэкхён-а, — протянул преступник и попытался перегнуться через стол, чтобы лизнуть парня в щеку, но наручники, пристегнутые к стулу сделали свое и он замер на половине пути. — Какой ты сладкий мальчик, — зашипел мужчина и усмехнулся, понимая, что крайне задел Пака своим поведением с его парой. — Я бы тебя разложил на этом столе и вогнал бы в тебя свой член так глубоко, что ты задохнулся бы и молил меня дать тебе кончить, котёнок. — Ты? — Бён поднял на него пораженный взгляд. — Терпеть не могу альф, которые не отвечают за свои поступки. Ты только в наших домыслах такой крутой, а по факту тебя хватило лишь на то, чтобы пару раз стукнуть беззащитного омегу. Лучше скажи, кто убил семь человек? Кто сделал тебе имя? — омега разрезал пластиковым ножом еще горячий круассан из которого мгновенно потёк молочный шоколад, пачкая волшебные пальчики сладостью. — Верни мне шпроты, — он даже не взглянул на Пака, сосредотачиваясь на намазывании сырного соуса на кусочек выпечки. Преступника передернуло, а Чанёль тихо хохотнул в кулак, надеясь, что его ребята за стеклом не придушат своего шефа за такое ужасающее зрелище. — Все вы альфы такие, — кусок рыбы лёг поверх соуса и был запечатан вторым слоем булки. — Меряетесь членами, строите из себя супергероев, а как что, так сразу поджимаете хвост, — омега кусает свой шедевр и видит, как альфа напротив зеленеет, но всё же старается держаться. — Вот скажи мне, я красивый? — Да, сладкий. — Я сексуальный? — тихим голосом и облизнуть губы. — Ещё бы, сладкий. — Ты бы хотел, чтобы я был твоей парой, родил тебе детей и каждую ночь согревал тебе постель? — О Боже, да, сладкий! — Ну, — Бён с невероятным наслаждением отправил часть круассана себе в рот и принялся неспешно пережевывать, под столом сжимая свою коленку свободной рукой, ибо злостью Чанёля можно было резать металл. — Все вы так говорите, а потом начнётся: я этого не делал, не говорил. Папочка, куда делись смелые альфы, которые не боятся ответственности. Открой, — не глядя омега передал банку с клубничным джемом своей паре и принялся искать пластиковую вилку в пакете. — Спасибо, босс, — прибор хватанул из банки шпроту, тут же погружая масляную рыбу в сладость варенья и с такой любовью проглотил кусочек, что Пак невольно умилился. Его детка, хоть и самая странная на всём белом свете, но даст фору всем и каждому. — Дождись меня и я отомщу всем тем, кто когда-то тебя обидел, сладкий. Я выпотрошу их также, как и тех семерых, а потом разложу тебя и буду тра… — Записано, — взвизгнул Бён и достал из кармана ручку с диктофоном. — Уведи его, Чанёль, пока меня не вывернуло от этого урода. — Уводите, — кивнул он своим ребятам, что ввалились в допросную совершенно не сияя радостью. — Где Хендрикс? — Ушел освобождаться от воспоминаний обеда вашего омеги. Черт, кажется мне тоже надо к нему, опять! — Ну что? — пожал плечами Бэк, снова макая шпротину в сладость. — Я тоже не в восторге от пристрастий твоих детей, — буднично сообщил он. — Открой, будь так добр, — в руки альфы легла арахисовая паста и новая банка шпрот.

***

— Папочка, папа, — навстречу вышедшему из лифта альфе летели двое сорванцов. Весь восьмой этаж бюро стоял на ушах. — Пап, — Намсу повис на ноге родителя, — там в твоём кабинете папочка и он много бурчит с самого утра. — А еще папочка был у доктора и поэтому мы не успели надуть тебе шарики, — пожаловался двойняшка старшего на пять минут альфы — Тэхён. — Что-то стряслось? Кто-то поранился? — родитель присел на корточки, оглядывая мальчишек, после чего поочередно щёлкнул их по носу и легонько подтолкнул к своему кабинету. На своем рабочем месте, как и всегда, сидела Лора и забавно агукала с двумя близняшками, уложенными в коляску. Минджу и Ара слюняво улыбались и лениво махали крошечными ручками. — Привет, крошки, — Пак присел рядом и погладил малышек по макушкам в розовых чепчиках. — Папа скучал, мои маленькие. Привет, Лора, — он кинул спортивную сумку на пол, ожидая от всезнайки секретаря плана действия. — С днём рождения, Чанёль, — она хлопнула его по плечу. — Тридцать восемь совсем не приговор, поэтому улыбку шире и да, желаю тебе в этот волшебный день сберечь своё достоинство и психику, дорогой мой шеф. Ой, кстати, звонил твой брат, сказал что заберет ваших старших близнецов из школы. — А что стряслось-то? — альфа огляделся и заметил множество настороженных взглядов со стороны коллег и странный прищур средних детей. — Всё хорошо, — кивнула Лора, но табельное из кобуры шефа вытащила, осторожно убирая его в сейф под столом. — Так безопаснее. С Богом, Чанёль, — улыбнулась она и снова вернулась к близняшкам, пальчиками щекоча крохотулечные ножки. — Кто тут такой сладкий? Так бы и съела… Чанёль, осторожно втянув в себя воздух, постучался в свою же дверь и неспешно вошел, чтобы увидеть мужа, сидящего на большом мягком кресле и собирающего пистолет, кажется уже не в первый раз. — С возращением, милый, — омега даже глаз не поднял. — Хорошо долетел? — Привет, родной, — альфа постарался улыбнуться, но внутри все сводило от странного спектра эмоций его пары. — А что это ты тут делаешь? — С днем рождения, дорогой супруг, — полный магазин вошел в рукоятку. — Думал как бы сделать так, чтобы ты случайно, совершенно случайно, отстрелил себе яйца во время очередного задания. Вот бы было здорово! Правда? — З-зачем? — омега усмехнулся как-то не весело и опустил ствол на стол, разворачивая дуло в сторону стены и проверяя предохранитель. — Не правильный вопрос, любимый, — Бэк закрыл руками лицо и тихо всхлипнул, мелко сотрясаясь от пробившей дрожи. А вот это уже было странно. — Господи, как же я тебя ненавижу, — прогундосил он, тем самым пригвоздив альфу к полу и не давая пошевелиться. — Хоть и очень-очень люблю. Но ты говнюк, и генетика твоя отстой! — Ну чего ты, детка? Что стряслось? Я же чувствую тебя, только внутри столько всего намешано, что я даже представить не могу, как ты еще не пустил мне пулю в лоб? — альфа сделал несколько шагов к столу и чуть не пожалел о своем решении. Бэк вскинулся, красными глазами смотря в упор. — Ты думаешь, что я могу? Что смогу сделать тебе больно? Что я чёртов психопат, которых ты ловишь, пока я вожусь с шестью детьми? А знаешь, я вас та-а-ак люблю, что иногда мне кажется, что я взорвусь от этих эмоций. Чанни, — омега почти взмолился, — ты же любишь нас не меньше? — Маленький, ты же и так знаешь, чувствуешь меня всего насквозь, — и в ответ такое лучистое счастье в глазах и неожиданный шорох бумажного пакета под столом. — О, нет! Нет, нет, нет! Только не опять, Бэкки! — Ну уж нет, милый. Ты снова будешь со мной завтракать и ужинать, а еще перекусывать ночью и ранним утром. Ты, — на стол опускается баночка шпрот, — не, — к ней присоединяется сладкий хлеб и сырный соус, — отвертишься, — джем довершает всё это великолепие. — А ты точно передумал отстреливать мне яйца, детка? — сглотнул Пак, опасно покосившись на всё еще лежащий рядом пистолет. — Только если ты сейчас откажешься разделить праздничный перекус со своим самым любимым омегой, родной… Чанёль беззвучно вздохнул и глупо улыбнулся, услышав расползающийся по восьмому этажу голос Лоры: — Ну что, профайлеры бракованные, я вам говорила, что они дойдут до восьми в этом году! С вас по двадцатке, лузеры! Пак Бэкхён хрюкнул в аккуратный кулачок и прочистил горло, смотря на задумавшегося супруга: — Лор, ты просчиталась, — он быстро клюнул в щёку своего именинника и приоткрыл дверь: — Девять. У меня тройня, — дверь снова захлопнулась. — Будь неладна твоя генетика! И джем мне открой, герой ты мой.