В тихом омуте

Красная дорожка. Свет софитов ослепляет. Надоедливые журналисты из разных стран окружают парней со всех сторон. Шум, смешение десятков языков, апплодисменты. Они вынуждены натянуто улыбаться, делать вид, что счастливы находиться здесь, но им хочется есть и спать. Просто плотно покушать и лечь спать. Выспаться, впервые за годы стажерства, за годы существования группы. Еще хочется нормального к себе отношения. Хочется, чтобы менеджеры таки прислушивались к их желаниям, а не заставляли делать все так, чтобы понравилось публике. А еще очень надоел блядский фансервис. Заебало, что Чимину приходится влюбленным взглядом скользить по лицу Юнги. Заколебало то, что приходится играть на публику, что нельзя показывать своей реальной симпатии. Чонгук и Тэхен — это канон. Им приходится делать вид, что они испытывают друг к другу симпатию. Симпатия есть, но она невзаимна. У Чонгука встает при одном виде обнаженного торса Ви, поэтому макнэ все время приходится добегать до туалета и снимать напряжение. А Тэхен… Тэхену нравится Чимин, но тот не знает об этом. Церемония наконец окончена. Маски радости и счастья сняты, на лицах бантанов читается усталость. Парни садятся в машину с тонированными стеклами и мгновенно засыпают, уютно устроившись друг на друге. Тэхен мирно посапывает, положив голову на плечико Чимина и приобняв его. Чонгука жутко раздражает данное зрелище. Подъехав к нужному дому, парни вываливаются из машины, плетутся в общежитие. Чонгук хватает Тэхена за рукав, шепчет на ухо что-то типа: «надо поговорить» и тащит за угол. Он прижимает парня к холодной стене дома, впивается в теплые губы Тэхена. Тот мгновенно отходит ото сна, с силой отталкивает Чона от себя и вопит: «Что ты творишь, мелочь?» — Что я делаю? Я хочу тебя, — Чонгук вновь вжимает его в стенку, притягивает к себе и опять пытается поцеловать. Тэхен вертит головой в разные стороны, пытается оттолкнуть от себя макнэ, но тот сильнее, намного сильнее. — Гук, отвали, — Ви, ударив коленом между ног Чона, вырывается и с криками бежит прочь от своего насильника. Макнэ спустя несколько секунд уже отходит от шока, начинает догонять Ви, а догнав — грубо закрывает его рот рукой и валит на асфальт. Тэ ударяется затылком о землю, голова кружится. Гуку удается проникнуть в рот парня языком. Горячий язык скользит по белоснежным зубам парня, исследует ребристое небо, но Тэхен не отвечает, он морщится, хочет прикусить язык младшего, но тот отлипает от искусанных, кровоточащих губ и премещается на шею. Начинает душить хена, кусая нежную кожу шеи, доводит до полуобморочного состояния, а потом отпускает, наслаждается зрелищем: Ви, прижатый к асфальту, рвано дышит, по волосам тонкой струйкой стекает кровь, на шее красные следы от ладоней. — Отпусти. Пожалуйста, — он хрипит. Сплевывает кровью. — Ну нет. Сначала я тебя выебу, — Чон слизывает капельку крови с губы хена. Он прикусывает выпирающую жилку на шее Кима, засасывает оливковую кожу ключицы, расцветает фиолетовый засос. У Тэхена нет сил сопротивляться. Он начинает хныкать, отворачиваться от Чона, пытающегося присосаться к его губам. Чонгук расстегивает ремень своих джинс, приспускает их до колен. Связывает этим же ремнем руки старшего. Садится на грудь Тэхена, двигается ближе к его лицу, кладет руку ему под голову, приподнимает ее. — Соси, — приказывает, просовывая член меж кровоточащих губ старшего. — Ну, — звонкая пощечина. Тэхен берет в рот, заводит член за щеку, больно проходится зубами по всей длине ствола, за что получает еще одну пощечину. Чон по-блядски стонет. Спустя минуту он уже резкими толчками врывается в рот хена. Тэ давится, у него едва не срабатывает рвотный рефлекс. Слюна стекает по подбородку. Вязкая белая жидкость заполняет его рот, стекает в горло. — Глотай, — чонгукова рука сжимается на тонкой шее Кима. Ви сначала пытается сопротивляться. Рука сильнее сжимает горло. Он жмурится, громко сглатывает. Отворачивается, по его щеке скатывается горячая слеза. Гук стаскивает порванные на коленях черные джинсы с Тэхена, разрывает боксеры, разводит длинные ноги хена. Резким движением, даже без смазки, входит в него сразу на всю длину. Тэ вскрикивает, руками упирается в грудь макнэ, пытается оттолкнуть. Не выходит. Больно. Очень больно. Он начинает рыдать. Безысходность. Он просто лежит на асфальте, прижатый телом своего уже бывшего друга. Его трахают. Просто грубо трахают, не считаясь с его чувствами. Причиняют невыносимую боль, лишь бы доставить себе удовольствие. Горячие слезы скатываются по щекам старшего. Но Чонгуку все равно. Он нещадно вбивается в тело Тэхена. Насильник стонет. Протяжно, утробно стонет, а Ви мечется, вцепляется ногтями в асфальт, всхлипывает. Младший кончает внутрь, выходит так же резко, как и вошел. Поднимается с асфальта, быстро надевает джинсы, оглядывается по сторонам. — Я люблю тебя, Тэхен~и, а ты меня игнорируешь. Нельзя так, — он протягивает парню руку. — Если бы ты меня любил, — хриплый вздох, — ты бы не изнасиловал меня на заплеванном асфальте, — он опять сплевывает кровью. — Я ненавижу тебя, — шепчет хен, саркастически улыбаясь. Гук ухмыляется и удаляется, последний раз посмотрев на него сверху вниз. Садист. На щеке ссадина, между ног - лужица крови, костяшки сбиты, под ногтями - синяки. На лице - засохшая сперма. Раздавлен человеком, говорящим о своей любви. Тэ поднимается, натягивает джинсы, даже не застегивая ремень. Больно просто свести ноги. Превозмогая боль, он плетется в сторону общежития. — В тихом омуте черти водятся, - еще раз харкнув кровью, произносит Тэхен и уходит во тьму.