Неясности

Мужчина глубоко затянулся и выпустил изо рта густой сизый дым. Она просто ненавидела запах сигарет, но в том, как он курил, был какой-то свой, особенный шарм. Как слегка запрокидывал голову, прикрывал глаза и медленно заправлял свои легкие никотином. Не было смысла ему говорить о вреде курения, это была его особая черта, с которой он едва ли расстанется. Да и нужно ли это ей? Ирен давно не думала над этим, а просто наблюдала, как Хранитель плавным жестом стряхивает пепел в приоткрытое окно машины. В колонках тихо играла какая-то блюзовая композиция на первой попавшейся радиостанции. Да и черт с ней. - Я так устала, - сорвалось с губ непроизвольно, даже как-то неожиданно и оттого тихо. Девушка чертыхнулась. Кому она вообще сейчас жалуется? - Все устают, девочка, - уголок тонких губ дернулся в мимолетной усмешке, мужчина снова затянулся. – Цицерон тоже устает. Иногда. - Прямо как сейчас? – зеленые глаза следили за руками в черных кожаных перчатках, и как тлеет меж пальцев недокуренная сигарета. - Прямо как сейчас, да, - Цицерон кивнул, щелчком выбрасывая окурок в окошко, на мокрый от дождя тротуар. Промозглая осень пришла в город, смывая водой с неба все оставшиеся краски, которых здесь и так не особо много было. А теперь цвета поблекли, и без того серые многоэтажки потемнели. Под этими ужасными серыми облаками и люди казались такими угрюмыми… Мужчина медленно повернулся к своей спутнице, заставив ту смущенно упереть взгляд в свои колени. Черт побери, они уже столько знакомы, а она все никак не привыкнет к тому, как он смотрит. Так пронзительно и очень проницательно этими своими янтарно-желтыми глазами. - Не бойся делиться с Цицероном своими переживаниями, юная Слышащая, - хриплый после сигареты голос звучал не так резонирующе-визгливо, и оттого пробирал до мурашек. - Я не бо… - Боится. Девочка боится Цицерона, - хмыкнул мужчина, пятерней приглаживая рыжие волосы. А потом резко наклонился к Ирен, слегка наклонив голову вбок, словно хищная птица. От него пахло сигаретами. И даже приятный запах одеколона не перебьет. Имперец обиженно по-ребячьи надул губы. – Это обидно, знаешь ли. Ты что-то хочешь спросить? Так спрашивай! Какой смысл сидеть в этой дурацкой тесной темной машине? - Я… Ладно, - девушка сжала в кулаках края курточки и взглянула на Хранителя нерешительно, стараясь спрятать взгляд под ресницами. – Что между нами происходит? В ответ Цицерон лишь захлопал глазами, в удивлении подняв бровь. И изобразив подобие ироничной ухмылки, произнес: «А ты как думаешь?». Отвечать вопросом на вопрос это так… по-цицероновски. Но, тем не менее, это его дурацкое выражение на веснушчатом лице придало уверенности. И слова посыпались… - Вот именно, что я не знаю! Не понимаю! Я устала, правда устала думать о стольких проблемах одновременно, Цицерон. Братство, дом, учеба – я понятия не имею, как это все совмещать без проблем, будущее такое непонятное, а теперь еще и это… Что это? Любовь? Я, правда, не понимаю и… - руки задрожали, а светлые волосы казалось вот-вот встанут дыбом. – Это странно… - Девочка смешная… - широко улыбнулся мужчина, а потом задумчиво уставился куда-то ей в макушку, забавно причмокнув. – Цицерон не эксперт, чтобы давать определение такому эфемерному чувству, как любовь, знаешь ли. Сколько я живу, а в этом до сих пор не разбираюсь, чего уж можно сказать о маленькой Ирен… Да. - И что делать? – прозвучало так по-детски наивно, будто подтверждая слова мужчины о «маленькой» Ирен. - Зачем что-то делать? – не менее ребячески ответил Цицерон, откидываясь на сидение. Противно хихикнув в привычной своей манере, он достал еще одну сигарету. На какой-то момент девушка растерялась. Такие важные вещи и ничего не предпринимать? Разве так можно? Она столько мучилась этим вопросом, чтобы так и не получить ответа? - Знаешь… Цицерон может и не может объяснить, что такое любовь, но определенно я когда-то ее чувствовал. А еще в таких делах спешить нельзя, Слышащая, - Хранитель медленно повернул голову в сторону спутницы, вертя в пальцах сигарету. Свободная рука в кожаной перчатке аккуратно обхватила пальцами подбородок, мешая отвести взгляд. Ирен почувствовала, что снова краснеет. По крыше автомобиля барабанил дождь. – И раз уж тебя мучает вопрос о симпатиях и любви, значит, ты что-то чувствуешь, согласись? Вот! Поэтому, почему бы просто не оставить все как есть? Без однозначных ответов и ясностей, это же так скучно! - Но… - Не спорь с мудрым Цицероном, он лучше знает! – с легким самодовольством произнес мужчина, отпуская девушку и включая дворники. Ирен не нашла, что сказать в ответ. Поэтому просто вздохнула, устремив взгляд куда-то вдоль улицы. Мимо проносились автомобили и шли люди под зонтами. Что они скрывают под этими большими черными кусками пластика? – пронеслось в голове мимолетное. Ну, уж точно не любовь, решила для себя девушка, которая в общем-то в жизни своей и не любила никогда, а потом посмотрела на своего спутника, который со вздохом запихивал сигарету обратно в пачку. - Цицерону казалось, что тебе не нравится эта привычка, - он плавно пожал плечами, дергая рычаг коробки передач и уводя машину со стоянки. А потом уже более серьезным тоном добавил. – Хочу кофе. С карамелью и шоколадом. И впервые за этот вечер Ирен улыбнулась. Пусть между ними все было не очень ясно, но она точно могла сказать, что ей нравится этот странный и даже в какие-то моменты пугающий мужчина, с его переменчивым характером и дурацкой тянущейся манерой речи с перескакиванием на третье лицо. В нем было что-то до ужаса притягательное, только вот пока не понятно, что именно. - Я, наверное, тоже буду кофе, - девушка поправила ворот курточки. - Разумеется. Это же свидание, - в ответ на удивленный взгляд Хранитель лишь усмехнулся. - Не очень-то ты романтичный. - Но Цицерон будет учиться. И вообще, пристегнись, глупая девочка.