Неромантическое утро

      В этот день не было солнечной погоды. За окном не пели серенады птицы, радуясь новому дню. По карнизу стучали тяжелые капли дождя. Это было не идеальное романтическое утро. Я сделала такой вывод сразу после пробуждения. Открыв глаза, испуганно смотрела в белый потолок. Ночью, я помнила, на нем плясали тени раскачивающихся в такт с ветром деревьев. И это было романтично.       Пятничный вечер был романтический: я стояла позади Кристофера, и с периодичностью в пять-семь секунд сжимала длинными, изящными пальцами его плечи. А он играл на гитаре. Нас залил желтоватый свет лампы. Импровизированная сцена, незнакомые люди, собравшиеся в одиночестве или с друзьями выпить что-нибудь в конце рабочей недели, были вынуждены столпиться и слушать. Слушать, как Капитан Америка и маленькая Ди исполняют песню группы Нирвана — Polly. Никто не ликовал. Никто не улыбался, но многие держали телефоны в руках. Скорее всего, они тут же выставляли фотографии и видео в Интернет. Крис сидел на стуле, виртуозно перебирая шершавыми пальцами струны. Вот, что было романтично. Я подпевала ему. И это тоже было романтично. А холодное, серое и… скорбящее о ком-то или о чем-то утро, не было романтическим.       «Я ему подпевала», — пронеслось в моей воспаленной голове. Наверное, если надо мной висело бы зеркало, я смогла увидеть в глазах, как на электронном табло булочной в паре кварталов отсюда, побуквенное предложение: «Я подпевала ему. Вот, что романтично». Следом пронеслась мысль: «Доподпевалась». И это было на самом деле так. Рядом со мной лежало горячее мужское тело. Эванс тихо посапывал. Здоровый сон отражался в легком румянце на обрастающих колючими волосками щеках. Я касалась их прошлой ночью. Касалась в баре и на съемочной площадке. Холодные пальцы зарывались в его львиную шевелюру, касались шеи, плеч… Воспоминания собрались теплым комочком где-то внизу, и резкий спазм заставил поджать ноги. Мне не было больно — только приятно, но на глазах появились слезы.       Нужно было срочно уходить, заставить себя думать о том, что все произошедшее — сон и ничего более. Собрать одежду, разбросанную по комнате; постараться не разбудить Криса; привести себя в более или менее хороший вид и, поймав такси за углом, отправиться в свою маленькую съемную квартирку.       Пошевелилась. Его тяжелая рука упала на бедро. Пальцы задвигались по шелковой простыне, жадно собирая ткань. Мужчина что-то промычал сквозь сон и тяжело выдохнул. Я все это время сидела без какого-либо движения. Наверное, в такой застывшей позе ранним и неромантическим утром я выглядела вполне красиво. «Переспал ли Крис со мной только из-за этого?» — новые мысли зароились, как голодные пчелки весной вокруг сочного, душистого цветка. Я улыбнулась, как и большинство женщин, которые просыпаются раньше своих возлюбленных, смотрят на них и понимают, что любовь существует. Но я не имела права тешить себя такими сопливыми мыслями и представлениями о счастливой семейной жизни. Я знала, что уже на грядущей неделе, в понедельник, он введет в нашу историю нового персонажа. И я была инициатором этого.       Крис заерзал, подыскивая более удобную позу и место для продолжения своего, я надеялась, что сладкого сна. Он перевернулся на другой бок, открывая моему взору широкую и крепкую спину. Мне хотелось коснуться дрожащими пальцами его плеча, обвести татуировку под ключицей, оставляя невидимый знак и вновь почувствовать тепло. От Эванса даже сейчас продолжало веять жаром.Он подобно раскаленному угольку в самом центре костра был в моей жизни маяком, и направлял мой корабль все дальше и дальше, от одного странного берега к другому, еще более странному. А кем была я? Обычная девушка, решившая сделать шаг навстречу мечте. Нет, я не стремилась завладеть сердцем голливудского холостяка — моя цель была не такой прямолинейной, как и путь к ней. Сопение продолжалось, а я старалась удержать мысли и чувства при себе, сосредоточившись лишь на одном: «Бежать!»       Прошлым вечером мы ехали в машине. Я, как обезьянка крутилась на переднем сидении, не прекращая рассказывать Эвансу о новых твистах в сценарии. Мы говорили о съемках, писательстве и личной жизни — вспоминали забавные случаи из детства. С моих рассказов он заливался здоровым мужским смехом, на который только способен. Его руки часто отрывались от руля, чтобы коснуться груди, как он делал это во время смеха, и чтобы подбадривающе похлопать меня по колену. Он касался меня, но не так, как ночью: по-дружески, по-братски.       Я опустила ноги с кровати. Пальцы коснулись мягкого ковра, а не холодного паркета, на что я надеялась. Ковер не был колючим. Я прикусила нижнюю губу, почти у самого ее уголка, и обернулась. Одной рукой я уперлась на постель, другой — прижимала к груди свободный конец белого шелка. Меня внезапно охватило желание коснуться его щетины мягкими подушечками пальцев. Вновь почувствовать легкое покалывание, когда его подбородок бередил кожу в ложбинке между грудей, а затем покрывал невидимую дорожку поцелуями.       Я не заметила, как оказалась рядом с Крисом. Ноги путались в простыне, а пальцы коснулись плеча.Я подула ему на шею. Неприятный холодок отозвался мурашками, и я, словно нежный вампир, припала к его шее.       Он перевернулся на спину. Я оказалась сверху, не нависающая над ним, но прижатая к его разгоряченному ото сна телу. Наши губы соприкоснулись. Я чувствовала покалывание, и это заставило меня издать томный стон. Эванс улыбнулся сквозь поцелуй, и я отстранилась. У меня случилась разрядка. Не в физическом, но в духовном плане. На эмоциональном уровне я получила, что хотела, и готова была провалиться сквозь землю. Но крепкие руки мужчины не дали этого сделать. Смотря в его голубые, как полуденное небо глаза, я почувствовала волнение и стыд. Упираясь ладонями в его грудь, отвела взгляд. Пальцы коснулись набухших горошинок-сосков, а в промежность упиралась проснувшаяся плоть. Очередной спазм. Он пришелся на момент, когда я проглатывала собравшийся в горле комок. Дрожь прошлась по телу, покрыв ее гусиной кожей. Легкий толчок в паху. Вязкая беловатая субстанция начинала обволакивать малые половые губы и, как я подозревала, пачкала шелк, оставляя на нем мой запах.       — Доброе утро, — хриплым голосом произнес Кристофер. Его волосы были взъерошены, взгляд оставался сонным, а лохматые брови то и дело поднимались вверх, изображая слегка изогнутые треугольники.       — Доброе, — едва слышно ответила я. Если бы сила воли не бегала из угла в угол с выпученными глазами, и не рвала на себе волосы, может быть, не случилось того, что случилось. Я бы ушла тихо, не приготовив ему даже кофе — зачем привязываться к тому, кого в любом случае потеряешь? И только сейчас эти мысли посетили еще не остывшую от воспаления голову. Мгновение и внутренний пожар утих, будто его и не было.       Мужчина продолжал мило улыбаться. На такую улыбку был способен не только он, но и множество других голливудских актеров, растопивших миллионы девичьих сердец. Но то было с экранов, а здесь и сейчас Крис предстал во всей красе: живой, горячий и безумно милый. И сейчас мне хотелось бежать. Хотелось слезть с постели, одеться и уйти. Задерживаясь в комнате еще на минуту, я обрекала себя на глупую влюбленность, которая изведет, покалечит и оставит медленно умирать.       — Мне пора, — сказала я, выбираясь из объятий Кристофера. Он меня отпустил и перевел взгляд на электронные часы рядом с кроватью. — Половина девятого.       — Сегодня выходной, — он хотел перехватить руку, но схватил ускользающую простынь и резким движением сорвал ее.       От неожиданности я ахнула и замерла на месте, не поворачиваясь к Эвансу. Все, что он мог видеть: стройную фигуру и упругие ягодицы.       — Мне нравится эта родинка, — его руки коснулись бедер, поднялись выше и легли на талию. Большими пальцами Крис легонько надавливал на позвонки, задев при этом темно-коричневую точку на копчике. Он явно стоял на коленях, посреди смятых простыней, не прикрытый… Он снова был так близок: любимый, желанный.       — И все же, Крис, мне нужно идти. Я… Меня здесь вообще не должно быть, — я поспешила отстранить его руки и тут же подобрала бежевые трусики. Рядом с пуфиком лежал бюстгальтер, а у самой двери в спальню — джинсы и кофта.       — Ты не можешь, — Эванс подошел ко мне. Он склонился и подобрал остатки одежды. — Только не после этой ночи. Не сейчас.       Не так я себе представляла утро после такой прекрасной ночи, которая была несколько часов назад. Возможно, что она — единственная в моей жизни самая запоминающаяся.       — Я бы побеседовала с тобой, Кристофер, правда, но у меня много дел, — я взяла из его рук одежду, не без рассматривания его достоинства, конечно. Оно все еще держалось молодцом, и головка наливалась пунцовым цветом.       — Сегодня выходной, — повторил мужчина, но голос его был сдавленный, и я знала причину. Крис был бы рад получить разрядку: со мной или без меня, в любом случае, я его задерживала. — Тебе не понравилось.       Я выпустила из рук собранные вещи, скорее рефлекторно, чем осознанно, и коснулась запястья Эванса. Приблизилась к нему, не обращая внимания на тот факт, что мы обнажены.       — Это было сказочно, — ответила, поднимая глаза. Я встретилась с его грустным, расстроенным сложившейся ситуацией лицом. Глаза потускнели, брови распрямились, как и складки на лбу. И я должна была исправить это, иначе ни одна фанатка Криса Эванса не простит меня. — Сказочно, Крис.       — Тогда почему не останешься? Почему не хочешь позавтракать со мной? — мужчина оказался еще ближе. Он коснулся меня так легко и ненавязчиво, что я улыбнулась.       Я казалась Дюймовочкой рядом с ним. От этого возникало ощущение защищенности и, вместе с тем, спокойствия.       — Блинчики?       В ответ Эванс кивнул, и уголки губ чуть приподнялись. Я обняла его, прильнула к ровно вздымающейся груди. Сердцебиение участилось, когда член оказался между ног. Волоски приятно щекотали его. Я специально приподнялась на носочках, чтобы «оседлать». Крис только и мог, что запрокинуть голову, глубоко вздохнуть и сжать пальцы на моих плечах.