"Север и Запад"

Авторы текста: PanchaDevi, Тэсса Найри

Период, когда происходят события: от ухода Валар в Аман до пробуждения квэнди _____________________________________       — Учитель, задание готово, — вежливый и законопослушный майа просил Намо о встрече.       Не всегда Танвио был таким законопослушным. Сейчас он исполнял наказание, наложенное на него Справедливым за чрезмерное любопытство. Каждый шаг, каждое движение майа в Чертогах должно теперь согласовываться с хозяином.       Впрочем, внешне было незаметно, что Танвио страдал от ограничения свободы. Казалось, он всем доволен. А доклады о результатах исследований поступали к Учителю с завидной регулярностью, немыслимой в прошлые, безгрешные времена. Справедливость явно пошла на пользу шустрому лентяю.       — Хорошо, — Намо всегда был немногословен, и мысленной речи это тоже касалось.       Воздух перед майа сгустился и замерцал серебристыми искорками. Шаг сквозь слабо светящееся облачко — и Танвио оказался в личном чертоге Намо. Никаких прогулок по коридорам, ни одной возможности поглазеть на гобелены или заглянуть в какой-нибудь отдаленный Чертог, куда, кроме Владыки Судеб, едва ли кто-нибудь заходил. Даже с другими майар словом не перекинешься. Мандос мгновенно переносил майа туда, где тому следовало находиться по воле Намо, — и всё.       Серое облачко рассеялось. Майа был в хорошо знакомом зале с высоким сводчатым потолком. Владыка Судеб сидел в единственном кресле посреди пустого чертога.       — Я прислушивался к Диссонансу, — с поклоном начал Танвио. — И обнаружил одну подробность. Это касается влияния Диссонанса на мелодии живущих. Мелодии искажаются.       Майа помедлил. Вывод, им сделанный, был невероятно важен. От него зависело, как станут, точнее, как должны вести себя Валар в новой, искаженной Арде.       — Да, я знаю, это не новость. Дело в другом. До сих пор мы считали, что Искажение — временное явление, которое проявляется только вблизи источника Диссонанса. И исчезает, соответственно, в удалении от него. Но на самом деле… Я внимательно изучил прилежащие отражения и обнаружил, что Искажение не зависит от расстояния до источника.       — А от времени? — спросил Намо. — От времени воздействия Диссонанса и от времени, проведенного потом вдали от источника?       Танвио испытал легкое волнение. Учитель тоже заметил это?..       — Не зависит, — ответ прозвучал спокойно. — Как будто Диссонанс… становится частью мелодии. Неразрывной. Необходимой для ее дальнейшего существования.       — Необходимой? — Намо поморщился. — Танвио, это надо еще проверять. Насколько сильно должна исказиться мелодия, чтобы ее невозможно было исправить?       — Исправить мелодию возможно. Просто, для сильного искажения это равнозначно пению исходной мелодии заново. Позволь, Учитель, я покажу на схемах.       Танвио взмахнул рукой, и перед ним слабо замерцало отражение отражения из Хранилища. От прикосновения пальца один участок фиолетово засветился.       — Это часть Темы Йаванны, келва, — пояснил майа, хотя Учителю об этом было прекрасно известно. — В этом отражении запечатлен момент Диссонанса для данного келва.       Фиолетовое свечение распалось на множество переплетающихся нитей-нот. Вот они плавно изгибаются, образуя сложнейшие гармоники аккордов. Внезапно ровное течение мелодии никогда не виденного Танвио существа прерывается резкими зигзагообразными всплесками. Даже неподготовленному взгляду понятно, что существо страдает от боли Диссонанса. И вот все закончилось. Снова плавные изгибы, переливы.       — Может показаться, не изменилось ничего. А если посмотреть поближе…       Отражение дрогнуло и начало увеличиваться в размерах. Теперь стала заметной нитевидная структура прочих участков, а фиолетовая область почти заслонила собой майа. Зато увеличились и составляющие гармоники келва.       — Вот.       Зигзагообразные всплески на всем протяжении мелодии. Появляются ритмично. Поражены не все гармоники — келва выжил. Но изменился. Стал искаженным. Более того, остался им. Создал потомство — от фиолетовой области начали путь мелкие, зеленые. Танвио увеличил и их гармоники — та же зигзагообразная картина.       — Искажение передается по наследству. Вы знаете, что это значит, Учитель…       — Это значит, что Восставшему достаточно исказить несколько келвар, рожденных одной мелодией, и через дюжину-другую поколений искаженными станут все, — спокойно сказал Намо.       — Но это же свойство можно использовать для исправления последствий Диссонанса.       Танвио выделил на отражении синим свечением келва, который составлял пару фиолетового. При увеличенном изображении было заметно, что гармония этого келва также нарушена. Прикоснувшись к отражению, Танвио «исправил» синие линии. Схема оторвалась от реальности и держалась теперь лишь силой майа. Впрочем, ему не нужно было поддерживать иллюзию полного отражения. Танвио оставил существовать пару интересующих его келвар и их потомство.       Несмотря на вмешательство извне, зеленые переливы мелодий по-прежнему сохранили искажение.       — Я проверил работу модели на 5998 реальных мелодиях 201 вида келвар и 93 олвар, и везде наблюдал эту картину. Что дало мне возможность предположить: искажение имеет полное преимущество при наследовании.       Майа восстановил отражение. Синие гармоники вновь зарябили искаженными всплесками. Только теперь стало заметно, что возмущения на фиолетовой и синей областях присутствуют, устойчивы, но расположены несколько иным образом. Ритм и высота всплесков отличались. Зеленое потомство сохраняло общую картину искажения и точно так же различалось в деталях. Присмотревшись повнимательней, можно было увидеть части родительских искажений в детях.       — Старший искусен, — невольно вырвалось у Владыки Судеб. — А если вот так?       Это было не отражением реальности. Чистой моделью, созданной Намо в меру его понимания мелодий Йаванны. Красный келва, носитель правильной музыки, становится парой одного из зеленых носителей искажения и оставляет потомство. По-прежнему искаженное, но уродливые зигзаги попадаются теперь реже и амплитуда их меньше. Правильная музыка звучит громче обычного, заглушая шум, вбирая его в себя. А парами для подросших детенышей становятся снова красные особи, и это повторяется до тех пор, пока не выравниваются мелодии всех келвар.       — Таких зверей пока не существует, — сказал Намо. — Но Йаванна могла бы спеть их. Келвар, исправляющих искажение. Только вот смысла нет в этом, пока Эндорэ во власти Старшего.       Красные звери чем-то не нравились Танвио. Было в них нечто пугающее. Нечто сродни Искажению. Искажение наоборот — это ведь тоже Искажение. Только с неизвестными пока последствиями… Майа не стал спорить с Учителем, не имея веских доказательств. Поэтому просто заметил:       — Надо провести дополнительные исследования, прежде чем впустить в мир правильных келвар.       — Это будет справедливо, — говорил облик примерного ученика.       — Ты разумен и осторожен, Танвио, — Намо одобрительно кивнул. — Поспешность, даже во имя самой благой цели, может быть не менее вредна для мира, чем Песни Восставшего. Хорошо, что ты понимаешь это. И пожалуй, именно тебе я доверю исследовать возможность исправления искаженных мелодий.       Холодноватое лицо Владыки Судеб смягчилось, губы дрогнули в улыбке.       — Ты хорошо трудился, Танвио, все это время. Ты был безупречен. И заслужил прощение. Я снимаю запреты. Чертоги вновь открыты перед тобой.       — Благодарю за доверие, Учитель, — майа поклонился. — Я немедленно приступлю к работе.       Но почему-то медлил уходить. Наконец, решился и задал давно мучивший его вопрос:       — Позволено ли мне будет узнать, Учитель, какое назначение имеет Серый Чертог в мелодии Амана? Ведь в нем самом нет мелодии… Простите, я не мог перестать думать об этом после той истории…       — Думать как раз полезно, Танвио. Вот действовать, не подумав, не следует, как ты уже смог убедиться, — это не было упреком. Намо говорил мягко. — И хорошо, что ты спросил о Сером Чертоге. Я отвечу на твой вопрос… если только ты сам не нашел еще на него ответа. У тебя ведь есть предположения, не так ли?       — Несколько, Учитель, — майа скромно опустил взгляд. — Но ни одно из них не кажется мне полным… Другое название — Чертог Тишины, к примеру, объясняет исчезновение Музыки внутри. Но зачем в Амане Тишина? Разве Мелодия мира тогда зазвучит громче?.. Возможно, «тишина» относится к Диссонансу. Действительно, здесь ученики могут безопасно работать с отражениями. Да и снаружи наших гор не услышишь ни одной негармоничной ноты. Однако, действие тишины ограничено Аманом, насколько я изучил схемы внешнего мира… Есть и третье предположение, вызванное воплощением Чертога — комната, пол — стены — потолок, дверь… Особенно дверь… Как будто она хочет, чтобы ее открыли, и ждет…       Танвио замолчал, потрясенный. А потом, спохватившись, начал извиняться:       — Простите, Учитель. Последнее предположение — сущая нелепость. Ведь оно в корне несправедливо.       — Ждет чего? — Намо впился в майа взглядом.       Глаза его из родниково-прозрачных сделались бирюзовыми.       — Или — кого, Танвио?       Владыке Судеб очень хотелось думать, что майа говорил о себе, что Серый Чертог продолжает манить его, притягивать внимание, дразнить ум нераскрытой тайной, и все дело в этом. Что Танвио не увидел то, что порой открывалось Намо. Не уловил не родившуюся еще мелодию. Холодную. Страшную. Почти неотвратимую.       Почти.       — Но ведь этого не может быть, Учитель! — удивился майа.       А разум уже принял к сведению странное поведение Намо. Учитель только что подтвердил: дверь действительно ждет. Но не его, Танвио. Иначе, зачем было устраивать суету со спасением и последующим наказанием?.. Для кого же тогда создана эта треклятая дверь?..       Сейчас Танвио не мог найти ответа на свой вопрос. Но очень скоро придет к нему. Сам.       Пока же удивление в голосе майа сменялось ужасом, с каждым повторением: «Не может быть, этого не может быть, невозможно…»       — Чего не может быть, Танвио? — жестко спросил Намо. — Если ты откажешься слушать мелодию, она не исчезнет из мира. Не пристало майа Чертогов прятаться за недомолвками и отказываться от знания из страха или нежелания верить. Не пристало нам отводить взгляд — как бы тяжело ни было то, что открывается. Итак?       Танвио заставил себя успокоиться. Что он может сказать Учителю?..       — Я всего лишь майа, — начал. — И многого не понимаю. Но мне всегда казалось, наш остров создан, чтобы сохранить Весну Арды, как это было до того, пока не пришел Разрушитель… И поэтому мне трудно, Учитель… Трудно смириться с существованием, с возможностью существования в благословенном Амане чего-то, призванного разрушать…       — Не разрушать, — покачал головой Намо. — Преграждать путь Диссонансу, как вода преграждает путь пожару.       — Почему — Чертог, Учитель? — спросил Танвио. — Разве это единственная возможная форма? Простите мое невежество.       — Наибольшая локализация из возможных, — сказал Владыка Судеб. — Чертог гасит Диссонанс, но и сам отделен от мелодий моей силой. Ради безопасности и Поющих, и Детей Песни.       Танвио проделал в уме поиск наибольшей локализации Диссонанса. Его результат получился иным.       — Сфера имеет больший объем, — заметил он. — Наверное, Вы придали Тишине форму Чертога, чтобы не выделялся среди прочих помещений?       — Да не объем наибольший — наоборот, — Намо прищелкнул тонкими пальцами, как всегда, когда увлекался, впрочем, увлекался он редко. — Задача была — локализовать средоточие Тишины, сделать его максимально компактным, сохранив необходимую мощность. И окружить моей Музыкой.       Танвио еще подумал.       — Сфера имеет наименьшую поверхность из возможных форм равного объема, если говорить о компактности.       Он тоже увлекся решением задачи.       — Если говорить только о компактности, то ты прав. Но мне нужно было еще и добиться достаточной мощности Чертога, одновременно встроив его в общую систему. Кубическая форма подошла для этого больше — как одно из воплощений мелодии порядка, постоянства и надежности.       — Действительно, — Танвио не нашел возражений. — Значит, форма возникла из-за требований совместимости, а не… Ладно. Благодарю за ответ, Учитель. Теперь я готов приступить к порученным исследованиям.       — Приступай, — Намо кивнул, отпуская майа.       Танвио вышел от Намо задумчивый. Казалось бы — вот она, свобода, иди куда хочешь! Разве ты не ради этого приложил столько усилий?.. Однако разговор о природе Серого Чертога умерил пыл майа. Стоило подумать еще раз над словами Учителя. Да и над последним заданием. Странно, но Танвио понравилось проводить самостоятельные исследования, копаться в старых отражениях, получать неожиданные результаты.       — Что ж, приступим, — сказал он сам себе и отправился в Хранилище.