:::::::::
— Ю-юнги, пожалуйста! Мне больно! — Хосок зарывает щекой в холодную батарею, трясясь и каждый раз падая на колени от очередного толчка жёсткого предмета внутри. Юнги с садистским удовольствием входит холодным металлом в горячее нутро. Он жадно облизывается, смотря как кончик трубы исчезает в Хосоке. Парень прогибается в спине до хруста, и Юнги оставляет пару отпечатков ладоней на тощей заднице, с каждый разом лишь усиливая удар. Бледная кожа наливается кровью, пока Хосок умоляюще захныкал, стараясь ухватиться руками за стены от сильного давления. — Тише. Всё хорошо. — Юнги слегка поглаживает покрасневшие участки, дотрагиваясь пальцами до покалеченного колечка мышц, сразу же проталкивая до самых костяшек. Юнги действительно нравился такой Хосок. Ему нравится видеть, как тот дрожит от каждого лёгкого прикосновения. Ему нравится видеть, как человек целиком и полностью принадлежит ему, пока самого парня трясёт от раздирающей внутри боли. — Пожалуйста..Юнгиии. — Хосок начинает стыдливо скулить, прикрывая рот ладонью, сдерживая рвущейся с груди стон. Он пытается слезть с руки, немного ёрзая и толкаясь бёдрами в стороны, пока Юнги их крепко сжимает, жадно целует изгиб шеи. — Я как вижу, тебе не нравится? — Хосок промычал, прокусывая собственные губы. Юнги аккуратно, не так как в первый раз, вгоняет железную трубку внутрь, одновременно зализывая и покусывая бледные плечи, пока Хосок со всхлипом сжимает руки в кулаки, оставляя красные отпечатки полумесяцев, в приливе боли. Хосок шепет, крутя задом и сжимая предмет в себе как можно сильнее. Он вновь старается слезть с холодного железа, что приносит ему дикий дискомфорт, граничивший с чувством разрыва внутри. Юнги заполняет Хосока полностью, не давая шелохнуться от своего напора. — Тихо-тихо. Сейчас будет хорошо. — Юнги мягко двигает трубой, стараясь наконец выбить из парня пошлый, развязный стон. Но вместо этого получаются только болезненные всхлипы и мольбы прекратить. — Значит так, Хосоки. — Юнги вгоняет трубу как можно глубже, наслаждаясь как на внутреннем бедре образовалось тоненькая струйка крови. — Будем тогда играть по моим правилам. — парень начал вдалбливать Хосока в стену, пропуская мимо ушей слёзные высказывания и кучу матов в свою сторону. Юнги наслаждается, как обессиленное тело его друга насаживается на предмет, каждый раз скрипя и выгибаясь. Юнги нравится впиваться в кожу Хосока ногтями, расцарапывать и оставлять синяки на теле. Ему доставляет удовольствие, видеть как парень каждый раз жмётся и плачет, как только Юнги открывает дверь с решёткой. Юнги кайфует, до дрожи в коленях нравится, отчищать с рук чужую кровь, смотреть как она аккуратными волнами исчезает с раковины. Юнги считает эстетически красивыми, пятна на бетоне, на самом теле. Нравятся как уже еле дышащий человек, в красной луже, умоляет о помощи. Как закатывает глаза, как бледнеет кожа на лице, как тело подвижно и легко принимает в себя. Ему так нравится, слышать последние, предсмертные реплики своих жертвы. Ему так нравится записывать их в старых блокнот и перед сном прочитывать снова и снова, как мантру. А потом годами гадать, что же чувствовал тот или иной человек под страхом больше никогда не проснуться. Юнги всегда приносит своим подчинённым мел, чтобы они вырисовывали на серых стенах свои последние слова, пожелания близким, или просто ввели отчёт в уголке комнаты, наивно надеясь наконец выйти из этого места. Да никогда. А если присмотреться, можно с лёгкость заметить его собственную кровь, которая так и осталась нетронутой. Присохла к сухому бетону. Этот небольшой островок, самое родное, что всегда было у него. За одно мгновения, весь мир для Хосока утратил все те прежнее краски. Последние крупицы надежды полностью развеялись и полетели в неизвестном направлении, под нервные конвульсии плачущего тела. Мрачный, неинтересный, скучный, меланхоличный. Хосок сломлен. Сломлен своим лучшим другом Юнги. Сломлен кровожадным маньяком насильником в грязном подвале под скрип железной двери и собственных криков от огромной трубы в заднице. Как же это, чёрт возьми больно — Может суециднуться.. — Хосок молча оседает на пол, проезжаясь коленками по смятым бумагам и рисункам. Парень проводит пальцами по четырём нарисованным линиям, с одной поперёк и подмывает. Сколько тут уже было до него? Скольких Юнги держал в этом подвале? Сколько погибло людей от его рук? Хосок развязывает грязные тряпки, проводя пальцами по порезам. Всё ещё кровоточащим. Порезом. — Даже не думай. Ты мне тут всё ещё нужен. — Юнги протирает сухим платком кровь с железного предмета, ухмыляясь. — Юнги.. — парень протирает пальцами глаза, все ещё надеясь на кошмарное сновидение. Если это сон, то.. — Да, Хоби? — Ты псих. Ты чёртов псих Юнги! — Хосок вскрикивает, заглядывая в смертельно пустые и максимально незаинтересованные глаза напротив. — Ты..что с тобой Юнги? Юнги подходит к все ещё трясущемуся Хосоку. Он садиться перед ним на корточки, протягивая ладонь с грязной кровью, к шее парня. Мысленно хваля себя, что воспитал такую преданную собачонку. — Такого безумного друга, у тебя ещё не было, Хоби. — горячий шёпот в самое сердце. — Ну и что, что я сумасшедший? Ты тоже таким будешь. Юнги уходит. Просто закрывает за собой железную дверь, всё так же по привычке встречаясь с Хосокм взглядами через проволоку. Тишина. Только отдаленно слышатся шаги, поднимающейся по лестнице. Сквозь гробовое спокойствие, помещение разрывает громкий смех, истерический. Он смеётся так, что в лёгких едва хватает воздуха. Где-то в углу, слышатся отделённые щелчки и размеренный шёпот. Слишком сложно разобрать. Хосока разрывает на тысячу маленьких частей, которые уже никому не собрать, даже он сам не в состоянии для этого. Слишком пусто. Слишком уныло. Он начинает истязать собственный разум. Абсолютно ничего не чувствует. Только гнилая, все разрешающая пустота и сорванное горло. Безэмоциональная улыбка, граничившая с острым оскалом, совсем не свойственно Хосоку. Голова откинута на шершавую стену, пока ладони гуляют по собственным коленям, прижимая их к себе ещё ближе. Он покачивается, обессиленно хныча что-то несуразно глупое и бессмысленное. Но откинутая в уголке комнаты труба, сама притягивая к себе взгляд. Всё таки, Хосок согласен. Это действительно весело.L
18 января 2018 г. в 16:23
— Я же сказал, я достану вас из-под земли, в которой гниёте. — порез.
— Считай это обычной шуткой. — удар.
— Побудь в моей шкуре. Я же был в шкуре нашей сестрёнки. — он тащит за волосы, злостно пробивая череп об деревянную кору.
— Почему ты сейчас не смеёшься? Смотри, мои рукава натянуты больше некуда! Почему ты всё ещё не убил меня? Из-за родителей, которые и так знали о твоих "шалостях"? — тишина.
— Ой. Как жаль. Я убил тебя первым. А ведь у тебя было столько шансов. Вот я бы с удовольствием вернулся в родительский дом и задушил тебя грязной подушкой во сне. Или утопил в ванной. А может лучше испытал твои косточки на прочность и поплясал на них со
своими дружками. — тишина.
— А теперь проси прощения, твоя смерть была безболезненной. Я обязательно расскажу об этом нашей сестре. — тишина.
— Как жаль, она тоже сейчас в земле от моих рук. — смех.
— Я всё ещё сумасшедший, братик.