Великая Британия

Грохот, сильный грохот отогнал последние наваждения мрака ото стран. Это было следующее воспоминание Артура. Первым, кто отошел от морока, был Россия. — Мы едем в поезде? Вторая мировая? Так скоро? — Иван первым делом начал хаотично осматривать дорогое убранство купе поезда, но Франция притормозил. — Не тупи, Россия! Посмотри на все это богатство и роскошь… Мы едем в очень дорогом вагоне. И уж точно тут не как не военные действия происходят. — Очарованный обилием дорогой фарфоровой посуды, резным шкафчиком, где под тонким стеклом хранились книжки и небольшие фарфоровые фигурки, голубой софой и персидским ковром, Франция потерял дар речи, испытывая эстетическое наслаждение от созерцания чего-то прекрасного. А ведь прошлые воспоминания Артура были лишь одними войнами и сражениями. — Веее. Как тут красиво… — Залепетал Италия, игнорируя крики Германии — Людвиг просил Феличиано ничего не трогать от греха подальше. Но итальянцу было плевать. Он уже стоял у картины, висящей у кровати. Видно, его рук было дело. Такая тонкая работа маслом была подвластна только итальянским художникам. — А ведь это Арти придумал локомотивы… — Америка, в отличие от остальных, вел себя несколько отрешенно, осматривая такой знакомый и одновременно чужой стиль. — Я к тому моменту уже пытался жить самостоятельно. — Даже утратив тебя, Англия не сдавал обороты, продолжая наращивать свою военную мощь и ставить станки за станком на свои многочисленные фабрики. — Россия поддел за больное. Но Америка знал, что под всей той несгибаемой гордостью, Артур прятал разбитое в дребезги сердце. Знали об этом только они вдвоем. — Ничего ты не знаешь, Россия… — Тяжело вздохнув, Америка подошел к обтянутому голубым бархатом креслу, буквально падая в него. — Вы это слышите? — Япония, не говоривший до этого не слова немного напрягся, поглядывая на дверь, которая в то же мгновение распахнулась. Из-за нее появился Англия, уверенно заходящий в купе, одетый в строгий черный фрак с белоснежной рубашкой. Волосы не были растрепаны, как это было обычно, а уложены аккуратно по бокам. Франция отметил, что «Викторианский» андеркат очень шел Англии. Он выглядел как настоящий джентльмен в рассвет своей молодости и сил. Жаль, что потом он начнет одеваться как оборванец и играть на гитаре похлеще Антонио. — Прошу, моя леди. — После него в комнату зашла милой наружности дама, небывалой красоты и доброты королева Виктория. Еще юная, но уже успевшая навести шороху в своей стране. И, на счастье Артура, не в кровопролитном деле. — Благодарю вас, милорд. — Поблагодарив свою страну, она быстро зашла в свое купе, сразу же падая устало на софу. В руках у нее были бумаги. Много бумаг. Видно, не только один Артур возился с бумажной работой. А еще и его монарх. Хоть и имевший ограничение парламентом. — Неужели все закончилось, и мы вправду едем домой… — Она тяжело вздохнула, протирая виски. Англия только улыбнулся, аккуратно вешая фрак на плечики. — Ваш муж перегрузил телеграф работой, переживая за ваше благополучие. — Артур зажег газовую камфорку, ставя на ту железный чайник. — И зря. — Королева хихикнула. — Ведь со мной вы, Артур. Так что мне не о чем волноваться. В стране мир и покой, никто не нуждается в деньгах, работе и еде так, раньше. Все цветет и работает как английские часы. — Которые ни чуть не хуже швейцарских — Добавил Кёркленд, мягко улыбаясь. Порывшись на полке, он выудил жестяную банку с дорогущим китайским чаем, кладя пару ложек в заварник и заливая подоспевшим кипятком. За всем этим внимательно наблюдал Америка, продолжая сидеть на кресле. Королева и Англия мило беседовали, обойдя крупнейшие фабрики и поля с ревизией. Виктория очень любила свою страну, души в ней не чаяла. Она работала с детства, не покладая рук, не спя ночами. И все ради того, чтобы сейчас ее люди жили счастливо в мире и покое. Конечно, Артур ввязался в мутные разборки с Францией и Россией из-за Турции, опаивал опиумом Китай и без зазрения совести пересчитывал приходившие с Поднебесной юани. Она закрывала на это глаза. Отношения между самими воплощениями ее не интересовали. Гораздо важнее — люди и непосредственно — сам Артур. А еще детишки удачно выходили замуж за королей и императоров Европы. Викторию даже прозвали «бабушкой Европы» за это. Альфред начинал чувствовать себя не очень хорошо в помещении. Становилось душно, жарко, тревожно. Он словно снова вернулся в годы своей юности. В годы неведения, когда за столом он мог получать одну лишь корку хлеба на золотой тарелке, а к ней и целый стол, не в силах насытить голод тысяч американцев. — Америка, с тобой все хорошо? — Пока все рассматривали дорогое убранство или следили за диалогом Артура и его правителя, Россия изредка поглядывал и на Альфреда, который становился темнее самой темной ночи в году. — В полном, Россия. — Америка не желал выдавать своего состояния, отмахнулся. Поднявшись на ноги, он поспешил покинуть этом место, по возможность забраться на крышу, как делал когда-то в детстве. — Пойду пройдусь, может найду что интересного на Англию, не скучайте, герой с вами и защитит вас от всего. — Выдавив из себя свою фирменную улыбку, Америка исчез за дверьми. Следом за ним последовал и Иван, которому вдруг срочно надо было осмотреть все механизацию поезда. Вдруг у него были лучше, чем у Ивана. Хотя в то время он только пытался подобраться к странам, развивающим свою тяжелую промышленность во всю. Остальные не обратили на это особого внимания. Франция любовался на английскую королеву, жалея, что не она тогда была рядом с ним. Италия же вновь почувствовал в себе художника и осматривал другое большое полотно, висящее на стене. Германия с интересом читал архивные книги, выудив парочку из шкафа. Знал бы об этом Артур, то непременно бы достал свое самое грозное оружие и надавал всем магических люлей. Но происходящего он не видел, просто общался непринужденно с королевой, подавая ей чай и конфеты между разговором. Пропажи двух стран никто и не заметил. Америка шел очень быстро, настолько быстро, что Иван уже успел его потерять из виду. Альфред бежал неизвестно куда, лишь бы подальше от Артура, подальше от всего здесь. — Америка, подожди ты! — Ивану начинало это все надоедать. Перейдя на легкий бег, он нагнал Альфреда, едва ли не вывалившись наружу, когда переходил между вагонами. — Хватит меня преследовать, Империя зла! — Альфред начинал злиться. Зачем он идет за ним? Что ему нужно от него? Посмеяться, что и без Альфреда, целых тринадцати на тот момент колоний, Артур жил припеваючи? — Опять ты за свое, давай спокойно поговорим! Мы перемахнули очень важное воспоминание, не находишь? — Потому что я не хочу видеть этого снова! — Альфред начинал чувствовать ком в горле и резь в глазах. Он не расплачется на глазах у Брагинского! Нет! Перебежав один вагон, он выбрался наружу, придерживайся за все что можно, пополз на крышу вагона. Ему нужно было побыть одному… Необычайно чистый воздух пьянил голову. Даже смог от сжигаемого угля не портил его. Альфред уже и забыл, каково тут было тогда. Спокойно и беззаботно, когда он был еще маленькой английской колонией. Вокруг него — зеленые ирландские поля, стада овечек и море за горизонтом. Через несколько дней они будут в Лондоне. Америка очень хорошо знал все места на архипелаге, ведь рос большую часть времени вдали от собственных земель — Арти не пускал его на родной материк. — Почему ты убежал? Америка? — Вскарабкавшись на крышу, Россия не спешил подходить слишком близко, находясь на другой стороне. — Зачем ты пришел за мной? — Альфред сидел у края, подогнув ноги к себе и смотрел в горизонт, подбирающиеся к нему солнце. — Чтобы ты не наделал глупостей… Хоть мы и в воспоминаниях Англии. Но в какой-то степени и твоих. Ведь ты вырос и стал тем, кто есть под его началом. Ведь когда-то и я был похож и духом и телом на древнюю Русь, а Пруссия уже успел обрусеть, став частью меня. Америка все прекрасно понимал, но не хотел разговаривать об этом с Брагинским. Он чувствовал все, что мог чувствовать тогда Великобритания. Слишком много он перенял от Артура. Не успей он тогда отделиться, то стал бы одним единым с ним, потеряв себя и свое воплощение. Верно отметил Иван — Пруссия, Калининград, обрусел — начал ассимилировать с Россией. У них были очень сложные взаимоотношения на тот момент. И вспоминать о них было настоящей пыткой, ровно как и терять. Поэтому Америка и вычищал свою кладовую раз в сто лет, боясь потревожить израненное сердце. Невольно слезы потекли по глазам, падая на нагретое железо. Что-то внутри него начало разворачиваться. Воспоминания о детстве, юности поплыли перед глазами столь правдоподобно, словно оно происходило и в самом деле. Может, стоит хоть с кем-то поговорить об этом? Вдруг Иван и не вспомнить всего, как они вернутся обратно? — Хочешь узнать, что творилось в Английском дворе тогда? Вряд ли твои шпионы смогли донести целостную картину английской жизни. — Поднявшись, он развернулся к не смевшему сделать шаг ближе Ивану. — Америка… — Видеть слезы на щеках Американца ему приходилось впервой. Обычно он смеялся только от смеха или при просмотре фильмов ужасов на их конференциях. А чтобы расчувствоваться — такое не про Альфреда. Даже когда разбомбили Перл-Харбор он и то с каменным лицом всматривался в направление Японии. И отомстил, но при этом сохранил свою невозмутимость. Только злость была в его глазах тогда. И снова тот самый мрак, исходящий от трубы паровоза. Окутывал он теперь разве только их двоих. — Это было 19 апреля 1875 в Конкорде… Я впервые тогда занес над ним саблю. Впервые ударил своего старшего брата. До этого были стычки… Но не такие кровопролитные. — Плечи американца задрожали, а мир вокруг них начинал меняться. — Америка, что ты делаешь! — Россия не на шутку побеспокоился, срываясь с места и подбегая к Альфреду, начинающему исчезать. Но Америка не ответил ему, продолжая рассказывать о событиях минувших лет. Разве что теперь вместе с Альфредом с крыши пропал и Иван, успевший схватить того за плечо. *** Ругань, споры, крики. Запах вина и моря резко ударил в нос, пробуждая. — Можно мне… — Раздается робкий голос Альфреда. — Нет! — Англия рубил жестко, словно оплеуху нерадивому юнцу отдавал. — Но почему, Артур… — Потому что я тебе сказал, что нельзя, Альфред. — Высокие отношения у вас конечно были… — Подумал про себя Иван, смотря на в миг поникнувшего Америку. Тот смотрел с холодной печалью на происходящее. Артур и Альфред стояли за столом, где располагалась большая карта с множеством пометок, местами ободранная, сильно ругались. Альфред еще тогда не носил очки, выглядел весьма мило, даже моложе. На нем не было той излюбленной пилотной куртки, униформы или строгого, но при этом необычайно стильного костюма. Дорогая Англии сфера влияния была одета в одну не заправленную льняную рубашку и темные брюки. Артур же был одет, как всегда–стильно и сдержано, если не считать времена пиратства и рыцарства. Бардовый сюртук и широкая треуголка были стыком пиратского и джентльменского прошлого страны. Вид у него был угрожающий. — Почему я должен требовать то, что принадлежит мне. У меня есть право быть там, где я появился… Я уже не маленький мальчик и могу постоять за себя. — Америка не отступал, настаивая на своем. Но по его глазам было видно, что даже попросить что-то у Артура было выше его сил. Он переступил за грань. Хотя Россия помнит, что при каждом приеме Артур и Альфред держались друг друга как семья. При этом — Ты имеешь право только на то, что я тебе позволю. И не более! Я запрещаю тебе покидать альбион. А теперь ступай в свою комнату! И чтобы никуда до моего приезда не выходил. Поверь мне, мой дорогой Альфред, я узнаю об этом раньше, чем ты выйдешь за двери... Россия опешил. И такое позволял себе Артур. Россия и сам в имперские времена не славился особой жалостью к своим подчиненным. Но он никогда так не унижал их. Если вспомнить итоги Северной войны семисотого года, то он почти и не претендовал на фина. Разве что забрал его налоги и производство, территорию. А так не препятствовал воплощению, пожелавшему остаться в Швеции. А Артур душил Америку своим скотским отношением. Смотреть на Америку он не посмел, зная, что тот, если заметит взгляд русского, может и с кулаками полезть. Россия сделал вид, что ничего и не было. Разговор был закончен. Артур отошел от стола, в пару тяжелых шагов преодолевая расстояние между ними. Одной рукой он крепко обнял Альфреда за талию, властно прижимая к себе. Второй вздернул острый подбородок, вынуждая смотреть ему прямо в глаза. — Ты моя территория, часть меня. Без меня ты не выживешь, не выстоишь против таких, как Россия и Франция. Ты обязан вне всем, что имеешь сейчас. — От милого старшего брата не осталось и следа. Артур был великой и жестокой державой, захватывающей стремительно мир. Огромное количество колоний относительно такого маленького государство давило на него как гора на маленький камешек. Его сознание изменилось, сделав и улыбчивой морской державы настоящую деспотичную океанскую империю. Америка вздрогнул, смотря в ядовито-зеленые глаза не мигая. — Ты понял меня?! — Прокричал Артур в лицо напуганного юноши. В те века он часто гостил у Артура, налаживая с ним связи. Особенно после того, что произошло в доме Бонфуа. Неужели Артур, пройдя настоящий Ад в похотливых руках француза, тяжелый гнет с других стран в молодости теперь вот так вот относится к своим подчиненным? Перед ним перепуганный малец, который просто хочет увидеть дом, а он чуть ли не прибить его готов сейчас. Нехорошо это все… Россия уже и забыл, как выглядел Альфред в восемнадцатом веке. Волосы средне русые, а не пшеничные. Кожа с легким загаром, взгляд не ясно голубой. Он как озеро, в котором отражаются ирландские холмы. Америка это плод смешения индейцев, привезенных африканских рабов и самих британцев. От того и такая смешанная внешность. Это потом уже он до конца вырастет, когда его нация привезет себя в порядок, избавившись наконец от рабства. У Ивана и самого когда-то волосы были русые, а глазки как две байкальские капельки. Когда они стали аметистами с Урала, а волосы цвета троп Кольского полуострова? Так вышло исторически. — Артур! — Тяжелый вздох и глухой звук удара тела о дерево прервал череду мыслей русского. Он посмотрел на то место, где стояли две страны. Англия с размаху опрокинул Америку на стол, чуть ли не сломав его. Бокал вина упал, разбившись о карту. Пара капель попали на губы Альфреда, которые те инстинктивно слизал. Сухое, кислое, невозможное… Как и Артур, нависающих над ним. — За то, что ты испортил мне дорогую карту и ведешь себя как неблагодарная псина… Я добавлю еще и гербовые сборы с твоих людей. Может тогда вы научитесь ценить то, что я даю вам. А теперь побудь хорошим мальчиком, Арти… Не веди себя плохо, хорошо. — Опустив свое лицо ниже, он столкнулся лбом с забывшим, как дышать Америкой. Хищный оскал появился на лице Артура. Америка начал вырываться, пытаться достучаться до сознания брата, но перед тем стояла кровавая пелена минувших сражений. Сила и власть опьянили его, лишая рассудка окончательно. Но что было дальше две присутствующие страны не увидели. Они снова погружались во тьму. Их ждало еще одно воспоминание? Или же они возвращаются в королевский поезд? *** Проснулись они на борту небольшого корабля. На палубе. На носу небольшого судна сидел Америка, укрывшись плащом и прижав к себе ноги. Он смотрел в даль, не оборачиваясь назад. Позади — дворец Англии, а впереди его порты и земли. Он сбежал. Сбежал под покровом ночи сразу же, как Артур покинул северный порт на галеоне, направляясь в Китай. Он больше не намерен терпеть происходящего. Все тело болит, голова раскалывается. Его мучают голод и неутолимая жажда. Сколько бы он не ел и не пил, они не уходили. Кошмары по ночам приходили чаще, чем Англия его навестить. Из всех его сфер влияние именно он жил с ним. Почему все так обернулось? За что? Из любящего и заботливого брата он стал насильником и деспотом. И боль по всему телу была не из-за вчерашней ночи. Он чувствовал боль каждого раба, работающего за глоток грязной воды и плошку похлебки под палящим солнцем Джорджии… Америка был достаточно самостоятельным ребенком, с малых лет разгребая кипы бумаг, приходящих с нового света. Англия позволял, радуясь тому что его мальчик растет и уже сам может помогать ему по «дому». Но после это стало необходимостью. Ведь Артур начал очень много времени проводить в море, порой годами не возвращаясь на сушу. За это время он успел стать автономным. Тринадцать колоний, находившихся в английском подчинении могли спокойно функционировать и без своего митрополита. В пределах допустимого, разумеется. — Это был очень опасный, но необходимый шаг, как ты, Альфред? — К сидящей стране подошли двое мужчин. Один из них будущий президент — Вашингтон и тот, кто объявит о независимости тринадцати американских колоний — Томас Джефферсон. — Я в порядке. Простите, что не сделал этого раньше — Несмотря на всю опасность и напряженность той ситуации, в которой они находились, Америка лучезарно улыбнулся своим людям, вставая на ноги. — Больше мы не зависим от Великобритании. Я не хотел объявлять войну, но с моей стороны крайне эгоистично было бы игнорировать желание собственного народа. — Американцы уже давно могут обойтись и без Великобритании. — Начал Вашингтон, за него продолжил Томас. — Вот-вот! У нас хорошее оружие, качественные товары и плодородные земли. Мы прекрасно справимся и без этого деспота! Уже нет денег даже на еду, а налоги все поднимаются и поднимаются. Пора прекратить террор и свергнуть деспота! То было объявлением войны. Россия смотрел то на воодушевленного Альфреда из прошлого, то на своего Америку, который был мрачнее тучи, смотря за происходящим. — Почему не такой печальный, Америка? — Россия непонимающе посмотрел на Джонса, подойдя почти вплотную. — Потому что я любил Артура. Он мой единственный и любимый старший брат. Я бы никогда не поднял на него руку и не поднял бунт, если бы все то, что творилось в вашей Европе не свело его с ума! У меня был любимый старший брат, но когда я начал чувствовать то самое, что чувствует каждая самостоятельная страна — свой народ, то больше не смог противиться и закрывать на все глаза, Россия. Ты же и сам понимаешь причину того, что я сейчас не могу спокойно смотреть на все это. Я обрел независимости потерял семью, самое дорогое, что есть у каждого из нас. — По вашему поведению и не скажешь, что вы настолько близки были… — Россия грустно улыбнулся. Он и сам сейчас в отвратительных отношениях с Украиной. Так что всю боль Альфреда он прекрасно понимал, не задавая более лишних вопросов. Слова сейчас были не к месту…