***
— И все-таки… что за диагноз у Тсуны? — осмелился полюбопытствовать Савада, когда все рабочие моменты были решены. Каваллоне, коему вопрос и предназначался, от неожиданности поперхнулся кислородом. — Все-таки не забыл, — пробурчал он себе под нос, про себя ругая слишком хорошую, когда не надо, память друга. «С другой стороны, — размышлял психиатр, — это мой шанс расспросить его о случившемся с Тсуной еще раз. Раз он так хочет все знать, то пусть и сам делится информацией». — Так и быть, — сделав вид, что решение давалось ему долго и мучительно, произнес Каваллоне. — Я тебе расскажу. Но в обмен ты ответишь на все мои вопросы. Идет? — Тогда и ты ответишь на все мои. — Это что, очная ставка без следователя? — Нет, но так будет честно, не находишь? Дино вздохнул, понимая, что тягаться с внешним советником Вонголы — дело совсем неблагодарное. — Синдром Капгра, — неохотно сообщил он. — Синдром кого? — ожидаемо затупил Емитсу. — Капгра. — Это когда?.. — поторопил его с объяснением советник. — Когда больной считает, что его или кого-нибудь из его родных заменяет кто-то другой. У Тсуны первый вид этого расстройства. — Ты же говорил, что Тсуна не болен, — напомнил Емитсу когдатошние слова Дино после первых осмотров Тсунаеши. — Неужто даже лучшие в своем деле ошибаются? — Я не хотел говорить тебе его диагноз, — признался Дино, — а подробности получить хотел. Да и не болезнь это, если подумать, а психопатологическое расстройство. — Ну ты и… как обычно, — так и не придумав стоящего обзывательства, завершил Савада. — Кто бы говорил. — Кто еще знает об этом… расстройстве? — на последнем слове Савада скривился. — Реборн, — раз гнать правду-матушку, то всю. — Спасибо хоть на этом, — хмыкнул советник. И, подумав немного, подошел к шкафу с папками. — Ты ведь сможешь его вылечить? — у нужной полки он обернулся. Дино кивнул, глазами обещая совершить все возможное и невозможное, лишь бы Тсуне стало лучше. Посверлив психиатра взглядом еще немного, Емитсу достал что-то среди папок и книг. — Это записи о состоянии Тсуны. Стиснув кожаный переплет сильнее, Савада направился к Каваллоне. — Там описано все, — сообщил он. — С самого первого дня до последнего. В руки Дино впихнули видавший виды кожаный блокнот. — Вот за это спасибо, — в тон недавней «благодарности» хмыкнул Дино. — Не говори, что ведешь его до сих пор, — добавил он, рассматривая полученную книжицу внимательней. А после с рабочим интересом открыл ее, не став дожидаться ответа. — Занятно, — пробормотал психиатр, вчитываясь в каждое слово. Пролистав до конца, Дино поднял взор на Емитсу. — Ты что, отчет в штаб писал? — отметил он излишние официальность и краткость записанного. И, все же сжалившись над другом, сообщил: — Тсуне действительно следует пить мои таблетки, а не ваши итальянские безделушки. Иначе ситуация с перерезанным горлом повторится. От неприятного упоминания о недавнем инциденте помрачнели оба. — Что ж, теперь моя очередь спрашивать, — невинно напомнил Каваллоне, прерывая повисшую тишину. — Валяй, — Емитсу махнул на друга рукой, возвращаясь за свой стол. Каваллоне устроился на диване удобнее. — Почему ты никогда не говорил, что у вас была собака? Савада, собиравшийся сесть, на секунду замешкался. — Откуда ты… Ах да, Тсуна, — и все же сел. — О таком в принципе не особо захочется говорить, — выдохнул он после недолгой паузы. — Почему? — Дино подался вперед, насколько это позволял ему диван. — Я думал, Тсуна любит собак. Савада вздохнул. — Я тоже. — С вашим псом что-то случилось? — аккуратно прощупывая почву, задал вопрос Каваллоне. — Что-то, связанное, к примеру, с ножницами и зеркалом? — Не знаю про зеркало, — честно ответил Емитсу, — но ножницы… По его искусанным губам стало более чем очевидно: говорить о том событии мужчине непросто. — Пожалуйста, Емитсу, — надавил Каваллоне. — Воспоминания Тсуны о щенке обрываются 26 ноября 20ХХ года, с этого дня начинается твой дневник. Это может быть важно! Емитсу вгрызся в губы сильнее. Ногти сами собой впились в папку на столе. Определенно, он никогда не забудет тот вечер. Вечер, с которого все началось. Вечер, когда Тсунаеши зарезал своего щенка ножницами. — Емитсу-сан, Дино-сан, мы уже можем идти! — в кабинет жизнерадостным бумерангом влетел Базиль, готовый стартовать прочь в любую секунду. Мальчишка и не подозревал, что своим приходом разбил пятиминутную тишину, поглотившую кабинет советника после сказанных им слов. И пока Каваллоне что-то натянуто весело говорил Базилю, сам Емитсу думал о том, что наконец-то с кем-то этим поделился. За столькие годы впервые он заговорил с кем-то о том самом вечере и том самом щенке. С того ужасающего события прошло целых семь лет, но, казалось, он видел все это буквально вчера. Перевернутая вверх дном гостиная, осколки зеркала и кровь, кровь, кровь. Все началось именно в тот идиотский вечер, когда Емитсу и Нана оставили Тсунаеши одного в большом доме. — Емитсу-сан, мы ведь с Дино-саном уже можем идти? — Базиль встал перед своим начальником в упор, сосредотачивая внимание мужчины на себе. — А… да, — Емитсу моргнул, точно проснулся от долгого сна. — Да, — повторил он уверенней, поднимая глаза на Дино и получая немое согласие. — Именно, — болванчиком закивал Каваллоне, — засиделись мы уже что-то. Это я прихвачу, — он прижал старый блокнот к груди и повернулся к Базилю. — А теперь вернем тебя в штаб Вонголы, юный мафиози? — Хорошо! Базиль и Дино ушли, а Емитсу еще долго глядел перед собой, туда, где сидел Каваллоне. В их доме не осталось даже фотографий убитой собаки, которую Тсуна от ужаса решил забыть. Ради спокойствия сына они с Наной и сами постарались вычеркнуть пса из своей жизни, вырезать даже его имя. Но имя ведь было… Как же его там звали? Взгляд светлых глаз упал на пустое место на столе, где, казалось, совсем недавно пылился мятый синий оригами. Савада зажмурился, опуская ладони на лицо. — Черт возьми. Его звали Эрик.***
Утро только набирало свои обороты, когда среди школьных деревьев мелькнула быстрая тень. Затаившись подальше от зданий, Мукуро смотрел на нужного ему пацаненка немигающим взором. Он бы не смог победить Небо Вонголы раньше. Но с этой силой… Взгляд юноши сполз на троих подле его цели. Джессо предупреждал, что рядом с мальчишкой будут его прихвостни. Нужно сперва ликвидировать их. Закрыв глаза, Мукуро настроился на людей рядом с Савадой, внутренне изучая одного за другим. «Готовьтесь увидеть свой худший кошмар». Открыв глаза обратно, Мукуро медленно направился к своей маленькой жертве, растерянно созерцавшей застывших друзей. Последним днем Савады Тсунаеши станет сегодня. — Ямамото, почему мы остановились? — Тсуна недоуменно глядел на спину одноклассника, еще секунду назад державшего его за руку в попытке избежать гнева школьного ГДК, теперь же ее отпустившего и стоявшего, как приклеенный. — Гокудера-кун, Рехей? — не понимая, что случилось, Тсуна обернулся к остальным, но обнаружил то же самое. Ребята вросшими деревьями стояли посреди школьной тропы. — Вы что, увидели Хибари-сана? — наконец предположил юный Савада. Ответа не последовало. — Бесполезно, — произнес еще кто-то, и Савада запоздало заметил осторожно шагавшего, будто плывшего к нему незнакомца. Савада невольно отметил, что у него красивые глаза. — Сейчас они тебя не услышат, — поведал этот самый незнакомец, и на лице Тсунаеши мелькнуло понимание. — Ты с ними что-то сделал? — в лоб спросил он. — Догадливый, — ухмыльнулся Мукуро. Как ни странно, подобная выходка пришлась ему по вкусу. Несмотря на юный возраст, мальчишка оказался сообразителен. Решив выразить свое одобрение не только словом, но и делом, Туман стал идти более решительно. — К-кто ты? — пролепетал Тсунаеши, начав пятиться. Аура этого человека буквально кричала: бойся меня, бойся и убегай. — Твоя смерть. Рокудо бросился на Саваду. В момент, когда Реборн хотел плюнуть на риск и выстрелить пулей Посмертной воли, между Небом и Туманом возник Облако. С помощью тонфа выбив из рук новоявленного врага непонятный трезубец, взявшийся будто из ниоткуда, Хибари хмуро уставился на столь наглого нарушителя дисциплины, причем как будто знакомого. Точно ведь, этот тип уже искал здесь Саваду однажды. Искал, чтобы убить? — Не мешай, — рыкнул Мукуро, пытаясь обойти бесцеремонно влезшего засранца и вновь приблизиться к Тсунаеши. Не для того он спасал шкуру этому самоубийце с тонфа, чтобы теперь тот мешал выполнить миссию. Впрочем, в тот раз Хибари также не позволил ему тронуть Тсуну. «Он тоже из людей Савады», — догадался Рокудо, когда Кея снова помешал ему сделать еще хоть шаг в сторону Тсунаеши. Особо не церемонясь, Рокудо бросил в него сгусток синего пламени. Пусть тоже насладится своими страхами в его безобидной иллюзии. К огромному удивлению Тумана, даже захваченный в плен иллюзий, Облако продолжил сражение. И тонфа, пронесшиеся у его виска, были для Мукуро более чем убедительны. — Какие мы отважные, — Мукуро расплылся в оскале, вопреки логике довольный происходящим. — Тогда как тебе это? — в сторону Кеи вспорхнул еще один сгусток пламени. На сей раз облачный хранитель все же затормозил и схватился за глаза и горло, словно ослепший и задыхающийся. — Пре…прекрати! — больше не в силах наблюдать все это, Тсуна заслонил парня собой. — Ему больно… Что ты с ним делаешь? — О, ничего особенного, — поспешил успокоить будущего главу Вонголы Рокудо. — После иллюзии у него всего-то появится ма-аленькая аллергия на сакуру. Пустячок же, правда? — Пожалуйста, прекрати, — стоял на своем Савада. — Не знаю, что ты делаешь с Хибари-саном и остальными, но им от этого очень больно! — словно в подтверждение его слов, губы хранителя Облака скривились. Ураган, Дождь и Солнце, стоявшие чуть поодаль, тоже зашевелились. Блаженно оскалившись, Туман лишь наслал на всю четверку новую порцию несуществующих видений. Лица ребят побледнели, заставив Тсуну паниковать сильнее. — Отпусти их! Будто услышав свое Небо, Облако попытался шагнуть к нему, но иллюзия застилала зрение и разум, а тело становилось слабым и непослушным. — В этот раз тебе никто не поможет, — пропуская его мольбы мимо ушей, проворковал Рокудо. — Все они, — он указал на замерших хранителей, — рабы моих иллюзий. Даже не так — своих кошмаров, — ухмылка Рокудо стала шире. — Прямо сейчас они видят самое ужасное и пугающее в своей жизни. Я тоже вижу это, все-таки я создатель этих видений, — будто сжалившись над мальчонкой, пояснил он. — Хочешь увидеть, чего они боятся? Рокудо глянул на Саваду с неким садизмом. Знать это Тсуна вряд ли хотел, видеть — тем более, но Мукуро не удостоит его чести оставаться в неведении. — Этот, — хранитель указал на Рехея, — вновь переживает тот день, когда ему пришлось драться с хулиганами за жизнь сестры. Он обещал ей больше никогда не влезать в драки, даже в бокс ушел. Вот врунишка. В такт словам Тумана перед взором Тсуны возникали описываемые картинки, словно настоящие, до жути реальные, как если бы прямо сейчас Тсуна стоял там, всего в пяти метрах от Сасагавы, и вместе с ним наблюдал хищные оскалы незнакомой банды, готовой лишить Рехея рук и ног в любой момент. Тсунаеши видел, что Рехею страшно. Не за себя — за себя он никогда не боялся. За сестру. За Киоко, которую та банда взяла в плен. — Знаешь, какой кошмар я ему послал? — в образ бандитов вклинился голос Мукуро, и картинка начала меняться. — Что он тогда не успел, и его любимая сестренка оказалась изнасилована и убита. Живая Киоко в тот же миг рухнула замертво, в разорванной одежде и вся в крови. Слух заложило от крика Рехея, но им же возвращая в реальность. Вгрызаясь в нижнюю губу, Савада бросился к кричащему другу, из глаз которого текли слезы. — А этот парень, — Мукуро обогнал Тсуну и развернул лицом уже к Ямамото. Пред взором Неба вновь возникли образы, считываемые с уст Тумана. Слова приобретали формы, запахи и цвета. — Этот снова стоит на крыше школы и готовится спрыгнуть. Саваду перенесло на день назад, на ту дурацкую школьную крышу, где Такеши хотел совершить самоубийство. — Сейчас он прыгнет и разобьется, ведь в этой реальности его долгожданный спаситель уже мертв. Тсуна понял, что смотрит на Такеши снизу-вверх и что сам он лежит в алом снегу без единой возможности пошевелиться. Такеши делает шаг, и его далекая фигура с каждым мигом становится ближе. — Сейчас он тоже умрет, — равнодушно заметил Мукуро. — А когда умрет, то увидит, как его отец сопьется и повесится, не выдержав горя. Печально, правда? Савада что есть силы укусил себя за губу, лишь бы не видеть трупа в петле и гримасы боли на лице одноклассника. — Прекрати, — вновь взмолился Савада, сев и не сразу поняв, что секунду назад он действительно лежал на земле. — А он, — но Рокудо уже глядел на Гокудеру. — Он вновь видит гибель своей матери в автокатастрофе, подстроенной его отцом. Какая кровавая сцена, дух захватывает. Разбитая машина взрывается, разрывая сидевшую в ней женщину на куски прямо на глазах маленького Хаято и перепуганного Тсунаеши. — Давай добавим, будто ты тоже умираешь? Из-за него? Тсуна закрыл глаза, чтобы не видеть меняющихся картинок, но слышать их мог все равно, даже сквозь пальцы, которыми сжимал виски и уши. В этом иллюзии Тумана отличались от сумасшествия. Сумасшествие он видел даже с закрытыми глазами. — Прекрати! — Какой же страх у нас здесь? — Мукуро направился к Кее, заглядывая в его стеклянные глаза. Тсуна этого не знал, поскольку продолжал жмуриться. — Интересно, — хмыкнул Мукуро, больше никак не комментируя увиденное. — Но куда интереснее, — Тсуна отчетливо услышал шаги в свою сторону, — какой страх будет у тебя. Ладонь Рокудо резко взметнулась ко лбу Савады, застыв всего в сантиметре от кожи и обдав мальчика жаром синего пламени. Глаза Савады все же открылись, но выражение его лица не изменилось ни капли. Рокудо повторил жест, однако Тсуна лишь озадаченно глядел на парня перед собой. — Почему? — Мукуро выглядел озадаченным не меньше. — Их кошмары ты ведь точно видел. Так почему же? — Если ты про эту кровь, текущую с потолка, про обезглавленные трупы у моих ног и ножницы в моем горле, — тихо произнес Тсунаеши, — то я привык. За семь лет привыкают. — Чертовщина какая-то, — сплюнул Мукуро. Однако он понимал: мальчишка говорил правду. Понимал, поскольку лично копошился в голове этого ребенка, чтобы вытащить самые затаенные пугающие воспоминания. Он будто боялся всего на свете, но вместе с тем не боялся совершенно ничего. Но Мукуро продолжал искать. И на второй попытке поисков кое-что обнаружилось. Рокудо не понял, что именно нашел на дне разума будущего Неба, но реакция мальчишки оказалась лучше любых предположений. Ему в буквальном смысле сорвало крышу. — Вот, что имел в виду Дино, говоря о пользе Тумана, — пробормотал Реборн, держа на прицеле Посмертной воли Тсунаеши, который с обезумевшими глазами прижал к шее Тумана ножницы. — Драться хочешь? — с пониманием хмыкнул Рокудо. Ответным жестом в живот Савады впился трезубец и мгновенное шипение Тумана, тут же прижавшего ладонь к тому же месту, но уже на своем теле. Одновременно с этим хранители, все еще задурманенные видениями, потянулись к своим животам, как если бы ранили их самих, а не Саваду. Реборн впервые видел проявление «проклятия небесного поколения» так близко. Теперь сомнений не оставалось: парень, напавший на Тсунаеши, действительно хранитель. Точно желая укоренить эту мысль в мозгу киллера, вокруг Мукуро вспыхнуло синее пламя и охватило обоих юношей, с частыми перебоями искрясь ярким небесным отблеском. Уж чего, а противостояний пламени Тумана и пламени Неба Реборн точно не предвидел. Как и того, что их обладатели схлестнутся в очумевшем поединке. Желание тут же подорваться с места и броситься на выручку юному Небу было безжалостно подавлено в последнюю секунду. «Все было подстроено», — осознал мужчина, когда на территории школы появилась мафиозная семья из Альянса. Трезубец Мукуро, впившийся в плоть Десятого босса Вонголы, был остановлен чьей-то цепью и насильно выдернут. В воздух взметнулись капли крови. — Я увидел достаточно, — холодно произнес мужчина со шрамами на лице. Цепь, вырвавшая трезубец, покоилась в его ладони. Похоже, боссом наведавшегося к ним клана является именно он. Миг — и Мукуро, также обмотанный цепью, уже находится в его руках и согнутый пополам. Трезубец упал на землю. Четверо хранителей, скованные иллюзиями тумана, рухнули следом. Реборн все же спустился, в считанные секунды оказываясь рядом с Тсунаеши, едва стоявшим на ногах и, вероятно, с трудом воспринимавшим не то что происходящее, а саму реальность. — Тсуна, ты как? — киллер зажимал оборванным рукавом свежую рану на животе мальчика и тщетно ловил его взгляд, в данный момент совсем расфокусированный. В себя Савада пришел лишь с болезненным стоном Мукуро. Стукнув хранителя Тумана своей отнюдь не маленькой дубинкой, удар которой и вынудил парня выдохнуть, босс из Альянса швырнул его своим людям. Наконец сообразив, что к чему, Тсуна тут же дернулся в его сторону, но Реборн вцепился в плечо мальчика, не позволяя удрать, и прижал к себе, отворачивая от затекшего кровью лица Тумана. — Что здесь делает человек вроде тебя, Ланчия? — лучший киллер Вонголы озадаченно моргнул, на секунду ослабляя хватку. Тсуне этой секунды хватило, чтобы вновь ринуться к Рокудо, но его снова задержали: на сей раз Хибари, вскочивший вслед за ним, тем самым подняв в небо горсть окровавленного снега. Увидев красный снег, который уже являлся плодом не его воображения, а трезубца Мукуро, Тсунаеши все-таки замер. А затем, проморгавшись, схватил Хибари за локоть и уверенно заглянул в глаза, тихо спрашивая о самочувствии и в ответ получая ожидаемое «Не твое дело» и цепкий взгляд по собственному ранению. Кусок рубашки, коим Реборн остановил кровь из живота Тсунаеши, окончательно пропитался алым, заливая ладонь мальчика и заставляя Кея хмурить брови. — Я здесь по поручению Альянса, — безучастно сообщил Ланчия, с таким же равнодушием пройдясь взглядом по стоявшим невдалеке Небу и Облаку. Вопреки довольно жестким словам, приблизиться Саваде к Рокудо хоть на шаг Хибари так и не дал. Остальные хранители тоже начали приходить в себя и теперь сидели в сугробах, переключаясь на волны реальности и ловя каждый звук поблизости. — Так ты и есть подосланный шпион, — усмехнулся Реборн, когда Ланчия вышел вперед, в самый центр школьного двора, оказавшись между хранителями и своим кланом. На усмешку Реборна он не среагировал, но правота киллера была просто очевидна. — Разве ты не должен быть в тюрьме? — вновь полюбопытствовал Реборн. То, что свидетелями их диалога являются большинство хранителей десятого поколения и сам Десятый, его нисколько не смущало, напротив, только подстегивало рассказать детишкам больше любопытных вещей из мафиозной жизни, в которую им еще лишь предстоит войти. И те, внимая каждому слову, подтягивались к Тсуне и Кее, на всякий случай не сводя с внезапных гостей зорких глаз. Особо пристального внимания со стороны хранителей заслужил Рокудо, так беспардонно атаковавший их своими безжалостными иллюзиями прямо перед Тсунаеши. Впрочем, Рехея это не коснулось, поскольку он, едва встав на ноги, понесся к Саваде — залечивать ранение от трезубца. — Меня освободили месяц назад, — Ланчия, также следивший за каждым движением юных хранителей, пожал плечами. — Чтобы из Вендиче — и освободили? — Реборн не повелся ни на йоту. — Можешь не верить, — шпион Альянса, впрочем, тоже был непреклонен. — Им стало незачем держать меня, когда Мельфиоре нашли истинного преступника — Рокудо Мукуро. — Что? — хранитель Тумана дернулся, но мафиози тут же впечатали его носом в утоптанный снег. — Так значит, это и есть тот самый Рокудо Мукуро, за которого ты мотал срок? — Реборн взглянул на хранителя, лежавшего перед ними, как-то иначе. Мукуро тем временем принялся хаотично соображать. Неужели его использовали? Во что он вляпался на сей раз? Что за игру ведут эти коварные убийцы? Подняв злобный взгляд на мафиози схватившей его семьи, Мукуро узнал в двоих из них подчиненных Бьякурана, теперь не удостоивших его даже взглядом. Выродки. Они его не просто использовали, они его подставили. — Рокудо Мукуро, — в отличие от стоявших за ним чистильщиков, Ланчия на Тумана свое внимание обратил, — также известный как хранитель Тумана Вонголы. На этих словах другие хранители переглянулись, а Хибари прижал к себе Тсунаеши сильнее: этот мелкий ломанулся к Рокудо снова, игнорируя даже целительные ладони Сасагавы. — Хранитель? — не желая верить услышанному, возмущенно переспросил Гокудера. — Какого хрена он тогда на нас напал?! Еще и пытался убить Джудайме! Да его казнить надо! — Гокудера, — Такеши красноречиво отдавил приятелю ногу. — Он нападал на нас не единожды, — отказался молчать и Хибари. — И несколько раз приходил сюда в поисках Савады накануне. — Что здесь вообще происходит, — проворчал давно всех мучающий вопрос Сасагава, продолжая затягивать рану Тсуны пламенем Солнца. Никто из них не предполагал подобного исхода событий, да и понимал, если честно, совсем немного. — На правах глаз Альянса заявляю, — так и не дав ребятам разобраться в ситуации, Ланчия заговорил снова, красиво завуалировав слово «шпион». — Рокудо Мукуро, хранитель Тумана, — обращаясь к пойманному хранителю, мужчина развернулся к нему лицом. — За содеянные тобой преступления в прошлом, а также за атаку других хранителей Вонголы и попытку убить ее Небо, ты приговариваешься к пожизненному заключению в Водной тюрьме Вендикаре, из которой сбежал год назад в поисках своих сообщников — Джошимо Кена и Какимото Чикусы. С каждым новым словом лицо Десятого Неба становилось белее, и это не могло остаться незамеченным. Но таковы законы их мафиозной и, на первый взгляд, беззаконной жизни. Будь его воля, Ланчия, как и говорил Ураган, вовсе бы казнил этот мусор, но смерть одного из хранителей отразится на остальных ввиду особенности их связи. Точнее, это отразилось бы на Небе, а дальше бы запустилась цепная реакция. — Какого черта?! — искренне возмутился Мукуро. После всего пережитого обратно в Вендикаре? Он же еще даже не спас Кена, Чикусу и Хром из когтей Мельфиоре! И потом, это они ведь приказали ему убить Саваду… Мукуро вновь взглянул на чистильщиков, но те упорно делали вид, будто с ним незнакомы. Встретившись с их равнодушными физиономиями, Рокудо понял. Все это было подстроено с самого начала. Спланировано до мелочей. «Поэтому здесь именно Ланчия, — Реборн тоже заметил умело спрятанный подводный камень. — Довольно хитрый и трудоемкий ход — стравить этих двоих после всего, что между ними произошло». Воспоминания вернули мужчину на восемь лет назад, вырисовывая конкретные картинки. — Но он не сделал ничего плохого! — воспоминания стихли, оборванные чьим-то голосом. К удивлению всех присутствующих, на защиту Рокудо вышел Тсуна. Все же высвободившись из рук Облака и Солнца, удивленных его вспышкой гнева, Небо уверенно зашагал к Ланчии. — Пожизненное… Это слишком жестоко! Он ведь никого не убил, просто напугал, и… — Вы не знаете, о чем говорите, юный Вонгола, — спокойно пояснил ему Ланчия. — Если Небо умрет, его хранители потеряют рассудок и разнесут весь город. А сейчас здесь неописуемое количество других мафиози и даже Девятый Вонгола. Что, если бы из-за его глупости погибли Небеса обоих поколений сразу? Тогда слетели бы с катушек целых двенадцать хранителей. Этот человек пытался не просто убить следующего босса Вонголы, он пытался посеять хаос и развязать войну. «Я пытался сделать именно это?» — насмешливо спросил Рокудо в мыслях, глядя на по-прежнему молчавших мельфиорцев. Ланчия вроде назвал его хранителем? Интересно, Бьякуран и об этом знал? Он изначально все так задумывал? Чтобы обманутый хранитель сам же приблизил катастрофу? Чтобы потом сошел с ума и поубивал всех вокруг? Этого добивался Бьякуран? Если подумать, Джессо знал, что Мукуро ненавидит Вонголу. И специально молчал обо всем, ожидая подходящего момента? Тогда, получается, он знал и то, что Мукуро, являясь хранителем, не сможет привести к нему свое Небо и, тем более, убить его? Может ли быть, что Бьякуран специально отдал этот приказ именно ему? Мукуро даже не представлял, насколько был близок к истине. Туман Рокудо Мукуро превосходно подходил для данной миссии по всем параметрам. Из всей шестерки хранителей Вонголу ненавидел только он. Остальные о ней либо раньше не слышали, либо считали союзником и не стали бы нападать. Кровь хранителя не позволила бы Туману навредить своему Небу хоть как-то. И после того, как Мукуро бы раз за разом начал проваливать столь простое задание, его можно было «наказать». Бьякуран просто ждал, когда Туман его ослушается. Ждал, ведь тогда приказ убить станет этим самым наказанием и не наведет на вопрос «Почему именно я?», которым Рокудо задался только сейчас, увидев, что Мельфиоре его попросту кинули. Так Рокудо бы ни за что не догадался, что на роль убийцы Десятого Вонголы был выбран именно хранитель. И все это лишь для того, чтобы Мельфиоре вышли сухими из воды. И дело здесь не только в том, что в невиновность сумасшедшего хранителя, крушащего город из-за утерянного Неба, никто не поверит. Дело еще и в том, что Рокудо Мукуро — хранитель Тумана. Хранитель, который стал предателем в далеком прошлом, запросто может стать предателем и сейчас. Грязная репутация Тумана запросто бы убедила все семьи в исключительной виновности Рокудо. А еще дело в том, что Рокудо и правда ненавидит Вонголу. Наверняка после смерти Десятого Неба он бы нацелился на остальную небесную семейку — ведомый болью и ненавистью. В любом случае Вонгола бы никак не смогла обвинить во всем Мельфиоре. Просто отличный сценарий. Сценарий, в котором виновником всех бед оказался бы хранитель Тумана. — Так вот, почему именно я, — Рокудо разразился громким, ненормальным смехом. Покопавшись в головах этих двух чистильщиков, он нашел необходимые ответы. Подонок Джессо придумал идеальный план, способный разрушить жизнь Тумана окончательно. — Наконец-то мне все понятно, — выдохнул он, успокоившись и теперь созерцая наставленные на него со всех сторон пушки. Никто бы не отпустил его друзей. Все изначально было обманом. — Эй, почему вы все это делаете? — спросил он у Ланчии. Смех вновь подкрался к нему, щекоча грудную клетку. — Потому что мы — мафия, — холодно заключил тот. Мукуро расхохотался громче. Он не успел убить Небо согласно плану Бьякурана, но крышу все равно сорвало. Рокудо выбросом пламени Тумана раскидал всех, кто пытался его удержать, и рванул к Ланчии. Этот несчастный ни в чем не виноват, но, как и восемь лет назад, Рокудо просто нужен кто-то, кого можно использовать. Как использовали его самого. С самого детства. — Мукуро! — перед ним возник Савада, блокируя путь. Под взволнованное «Тсуна!», брошенное кем-то из хранителей, Мукуро готовился оттолкнуть его, когда взор гетерохромных глаз зацепился за кулон на шее Савады. Подарок Хром… Почему он здесь? Затормозив, Мукуро коснулся собственной шеи, на которой совершенно точно ничего не висело. Черт, когда?.. — Джудайме, вернитесь! — звал юного главу Гокудера, но тот как будто не слышал. — Остановись! — крикнул Тсуна, глядя точно в глаза Мукуро. Крикнул больше умоляюще, чем приказывающе, настойчиво преградив путь и даже оттопырив руки в стороны. — Я не хочу, чтобы ты брал на себя еще и убийство! — Его руки давно уже по локоть в крови, — заметил Ланчия. Его люди были готовы ринуться за Туманом в тот же миг, как он бросился к их боссу, но мужчина им жестом велел выждать подходящее время, боясь задеть Небо хотя бы случайно. — Ненормальный, — прошипел Кея, пытаясь притащить это мелкое недоразумение за шиворот, если понадобится, но оказался остановлен Реборном. Других хранителей пришлось тоже удерживать, и спасибо, что им хватило лишь взгляда и взмаха рукой. Как ни странно, но лучше всего ситуацию прочувствовал Сасагава, после немого приказа Реборна вцепившийся в Гокудеру и Ямамото. — Вам же будет лучше оставить его в покое, — сказал Ланчия Тсуне. Тсуна не сошел с места. Он не знал, что связывало этих людей в прошлом, но они оба казались ему хорошими. Почему ему так казалось, он не знал тоже. Словно какая-то интуиция или что-то вроде. Зато он прекрасно знал, насколько обеспокоены и злы сейчас хранители: четверка встревоженно-гневных взглядов буквально дыру сверлила в нем, отслеживая каждый шаг, чтобы, случись что, тут же примчаться на помощь. И пылавшие фиолетовым тонфа были лучшим тому доказательством. — Восемь лет назад, — произнес Ланчия, и Хибари заметил, что державший его Реборн напрягся, — Рокудо с помощью иллюзии подчинил мое тело себе и убил весь мой клан. Он перерезал столько мафиозных семей моими руками, что мне пришлось сидеть в Вендиче все эти годы вместо него. Долгое время даже считали, что Рокудо Мукуро — это я, — мужчина хмыкнул, вероятно, возвращаясь воспоминаниями в те далекие времена. Тсуна, все же повернувшийся к незнакомому мафиози, каждым фибром души чувствовал печаль и скорбь этого человека, все сильнее убеждаясь, что перед ним всего лишь жертва обстоятельств. Ни в чем неповинная и оттого напуганная и ранимая. И озлобленная на Мукуро. — Вы заслужили это, — искренне веря в свои слова, изрек Рокудо. Ланчия только усмехнулся. Слишком болезненно для всего лишь шпиона. — Ланчия-сан, Вы… одержимы виной, — Тсунаеши шагнул ближе к боссу из Альянса. — Но… простите себя. В глубине души Вы все еще отзывчивый и добрый человек, я это вижу. — Отзывчивый и добрый не стал бы желать смерти другому, — иронично ухмыльнулся Ланчия. И посмотрел на Рокудо. — Суд состоится на днях, но я сделаю все, чтобы ты получил по заслугам. И больше не сбежал. Больше ты никого не убьешь, Рокудо Мукуро. — Тогда, раз уж ты у нас «отзывчивый», — проворковал Мукуро, — то будь добр: стань моей последней жертвой. Туман снова бросился к некогда товарищу и соклановцу. Восемь лет назад Ланчия был единственным, кто хоть как-то о нем заботился. Восемь лет назад Ланчия стал по-настоящему крутой марионеткой. — Стой! Мукуро с язвительной усмешкой понял, что совершенно забыл о мелком боссе Вонголы. Все еще желавший уберечь этих двоих от столкновения, Савада, за незнанием, как поступить, подался вперед, ловя Мукуро в свои объятия. От внезапно выросшей преграды чуть не улетев носом в снег, Рокудо затормозил, зачем-то придерживая мелкого, чтобы не упорхнул следом. — Ты реально ненормаль!.. — вопль Тумана прервался от загоравшихся тут и там огоньков пламени, каждое своего цвета. Пламя Рокудо тоже требовательно дрогнуло переливающейся синевой. — Черт, что на этот раз? — проворчал он, выпуская Саваду и с удивлением замечая, что тот застыл истуканом. Карамельные глаза, казалось, тоже горели, немигающие, устремленные далеко в горизонт. — Малой… ты чего ревешь? — озадачился Рокудо, когда из глаз Савады потекли слезы. Еще сильнее Рокудо озадачился, когда понял: слезы текли не только у Тсунаеши.Я прошу…
Гокудера удивленно глядел на капающую ему в руки влагу.Лишь об одном…
Ямамото растерянно тер мокрые глаза.Не оставляй меня больше…
Хибари молча отвернулся, пряча сверкнувший взгляд.В этот раз…
Сасагава шмыгал носом и ревел в три ручья.Пожалуйста…
— Ламбо, ты чего? — хлопала ресницами Бьянки, сидевшая с маленьким Грозой в отеле и тянувшая ему рожок мороженого.Не умирай…
— Не уми…рай, — повторил Рокудо чей-то жалостливый голос, стучавший, казалось, даже не в голове, а в сердце. Пальцы коснулись собственной влажной скулы. Почему он… плачет? Мукуро посмотрел на хранителей. Почему они все плачут? Огонь в глазах Тсуны гаснет, и мальчик отключается, падая прямиком на Мукуро. Кто-то забирает Саваду из рук Рокудо и уводит куда-то его самого, но хранитель словно не замечает этого. Внутри него все еще звучит чье-то молящее: не умирай. Сердце сжалось от боли утраты, принадлежащей не ему.***
Емитсу направлялся в штаб Намимори к Девятому, решив прийти немного раньше, чем Тсуна, чтобы все подготовить, когда его внезапно окружило белое пламя. Даже пламя Тсунаеши и хранителей выглядело куда милее, чем эта странная пародия. — Не стоит так реагировать, — промурлыкал Бьякуран Джессо, когда советник зажег свое кольцо и замер в боевой стойке. — Босс Мельфиоре, — нахмурился Емитсу, выпрямляясь, но оставляя кольцо наготове. Уж этого человека он встретить точно не ожидал. — Что Вы забыли в таком месте? — Кольца Вонголы, — мило улыбнулся Бьякуран. — …Которые Вы мне прислали, — продолжил он, выдержав паузу, будто играючи, — такие очаровательные, хоть и ненастоящие. Настолько изящная работа, что я решил Вас лично поблагодарить. — Что Вы, — усмехнулся Савада, явственно чуявший подвох, — не стоило. — А настоящие, я так полагаю, у Вас? — все еще поддерживая очаровательную улыбку, полюбопытствовал Джессо. — Хотелось бы взглянуть на неповторимый оригинал. — Что Вы, — Савада чуял подвох еще отчетливее. Было нечто зловещее в том, как настойчиво глава чистильщиков оттеснял его дальше от штаба. Да и этот хищный взгляд не сулил ничего хорошего. — Я не ношу подобное при себе, — состроив как можно более честные глаза, соврал Емитсу. Карман пиджака услужливо засверкал всеми цветами радуги. «Тсуна, блин… Снова с хранителем столкнулся?» — чертыхнулся мужчина, понимая, что так просто он теперь не уйдет.***
Хибари бережно поднял Саваду на руки и развернулся к медпункту. Раны мальчишки были не так ужасны (во многом благодаря Сасагаве), как его резкая отключка посреди разговора. Другие хранители тоже обеспокоены: Реборн нагло считывал это с их бледных лиц. Впрочем, Хибари не обращал внимания ни на назойливого «репетитора», ни на учащихся своей школы, ни даже на топтавшихся вокруг Тумана незнакомых мафиози (как и на самого Тумана, в принципе). Все, что он видел в данный момент, это бездыханное тело Савады, щеки которого блестели от недавних слез. Заметив их, Кея без задней мысли потянулся к чужой скуле. — Фу, — прокомментировал это скривившийся в гримасе Рокудо, — любовью завоняло. Рука Кеи застыла в миллиметре от цели и вернулась вниз. — Позаботься о нем, — хмыкнул Рокудо и под мафиозным «конвоем» зашаркал к школьной калитке. Хибари молча продолжил свой маршрут к медпункту. Реборн задумчиво оглядел затылки обоих парней, шедших каждый своей дорогой, надежно запоминая слова одного из них. «Любовь, говорите, — повторил он эти самые слова, наблюдая, с какой заботой Облако несет их Небо, осторожно поднимаясь по ступенькам. Оставшаяся троица хранителей поторопилась за ним. — Это может доставить проблемы…» Вздохнув, киллер окинул взором опустевший двор и подставил лицо морозному ветру, буквально пропахшему снегом и свежей кровью. Теплой кожи легко коснулся холод снежинок.***
— Этот ребенок — необычный. С таких слов началась жизнь восьмилетнего Мукуро в семье Эстранео. Будучи еще совсем ребенком, он не сразу понял, что попал в мафию, а когда понял, то уже вряд ли мог бы что-то изменить. — Сила хранителя Тумана в столь юном возрасте… Воистину необычно. — Вонгола с нас три шкуры спустит, если узнает. — Не волнуйся, они не прознают про наши маленькие опыты, если мы сами не скажем. — Но, Верде… — Так я смогу наконец завершить создание колец с частичкой хранительской магии! — И все же… Стоявший под дверью, в рваных лохмотьях и босоногий, Мукуро решил: нужно бежать. — Черт! Этот мелкий кусается! — Держи его крепче! Сейчас свяжем! К кровати лучше тоже прикрепить ремни! — Верде, ты перебарщиваешь! — Это на благо Вонголы. Вколи ему это! «Вонгола», — снова и снова крутил в голове это слово привязанный к постели Мукуро. Из подключенных к нему механизмов что-то тикало и капало. — А глаза-то зачем его трогать? — Интересно же, что получится, если в качестве источника силы для колец использовать глаз хранителя. — Ты всерьез хочешь лишить его глаза?! — Я пришью ему новый, особенный. С его способностями к иллюзиям это получится настоящее комбо! — Верде, ты пытаешься создать из него оружие, или что?.. — Ну, он ведь будущий хранитель Вонголы все-таки. «Вонгола, — вновь и вновь повторялся Мукуро. Механизмы продолжали капать и тикать. Ремни продолжали вжимать в матрац, словно психа. Руки продолжали синеть от нескончаемых болезненных шприцев. — Это Вонгола во всем виновата». — Прости, малыш… Верде, он сумасшедший. Совсем повернутый на своих опытах и силе Вонголы. Он для нее даже создал отдельный клан, нас — Эстранео, чтобы всю грязную работу делали именно мы. Думая, что ребенок спит, мужчина поделился наболевшим, а после отстегнул ремни, самому себе обещая, что утром вернет все, как было. Однако утром его ожидала лишь пустая кровать. Мукуро было целых девять, когда он сбежал от Эстранео и был найден и подобран семейством Лансия, принявшим его за сироту. Возможно, он таковым и являлся, ведь Мукуро не помнил, кто его родители. — Бедное дитя, — бормотал Ланчия, которому доверили заботу о маленьком новобранце. Ланчия тоже был сиротой, которого приютила эта добрая семья и даже дала имя, схожее с именем их клана. И, подобно тому, как в свое время они окружали его заботой, он решил сделать для Мукуро то же самое. Вот только найти подход к изувеченному то ли опытами, то ли чем похуже ребенку, которому даже глаз пересадили, оказалось непросто. Потихоньку, но у них получалось выходить на контакт. Мукуро даже придумал себе фамилию — Рокудо — и начал разговаривать. Лансия честно надеялись, что дальше будет только лучше и мальчик оклемается. Они так думали ровно до того момента, как до них дошел слух, что Эстранео продолжили свои опыты, поймав других сирот. В свои неполные десять Рокудо вернулся к ненавистным Эстранео. Спустя неделю город сотрясся от новости о зарезанном клане. Расстроенные, Лансия собирались выдвигаться на поиски тела Мукуро, но мальчик их опередил. — Это Кен и Чикуса, — представил новых друзей Рокудо, стоя перед ошарашенным Ланчией. — Над ними тоже ставили опыты и хотели сделать оружием. — Эй, — шикнул на него Чикуса. Мукуро виновато подмигнул. — Какое счастье, что вы живы, — причитал Ланчия, получая все новые газеты о происшествии. — Что, если бы вас убили при тех разборках? Мукуро, в следующий раз сначала думай и лишь потом делай! — Нас бы не убили, — заверил его Рокудо с улыбкой. Отчего-то улыбка эта Ланчии показалась чуть ли не дьявольской. — Ведь это мы втроем всех зарезали. До единого. Этот глаз дал мне магию! — мальчик радостно указал пальцем на свой правый глаз. Завороженно глядя на его счастливое личико, Ланчия думал, что про улыбку дьявола ему не показалось. Как выяснилось позже, благодаря пересаженному глазу Мукуро неплохо владел иллюзией. Точнее, он мог погрузить кого угодно в своеобразный гипноз и управлять этим человеком, как марионеткой. Окрыленный собственной мощью, он решил мстить. Мстить каждой мафии, что так или иначе была связана с Вонголой и таинственным Верде, которого в роковой для Эстранео вечер в клане не оказалось. Мукуро было десять с половиной, когда очередь дошла до семьи Лансия. Он и подумать не мог, что, убежав из одной дочерней мафии Вонголы, все это время жил в другой. От мафиози Рокудо избавлялся проверенным способом: гипнотизировал нескольких киллеров и заставлял их убивать всех вокруг и друг друга. Особенно его радовало, если в клане имелся сильнейший: тогда можно было сэкономить силы и подчинить лишь его. В Лансии таковым оказался Ланчия. Сильнейший во всей Северной Италии, он точно сможет показать превосходное шоу. Так и получилось. Ланчия с ужасом глядел на свои окровавленные руки и уничтоженный клан. — Почему ты это делаешь? — только и спросил он. — Потому что вы — мафия. Спустя год или два Мукуро все же поймали и заперли в Вендикаре — жуткой Водной тюрьме, где заключенных держали в специальных камерах глубоко под водой закованными в цепи, в намордниках и подвергали опытам и пыткам. А он ведь только освободился от участи подопытного… Мукуро не знал, что случилось с Ланчией и жив ли он вообще, как и не знал, где Чикуса и Кен, истреблявшие мафии вместе с ним на протяжении всей мести. Возможно, их тоже посадили, но если им все же удалось сбежать… Смогут ли они отыскать его? Здесь, среди пустоты? Где даже его странная магия бессильна. Сколько бы он ни пытался использовать глаз — на тюремщиках, на охране, на редких посетителях (в основном это были люди Вонголы), — магия молчала. Будто являлась мимолетным явлением или имела какой-то лимит. Возможно, Рокудо давно израсходовал свой. А возможно, его способности просто не сочетались с вколотыми в него опытными препаратами и банально не могли работать. Когда Мукуро было семнадцать, магия отозвалась. Тогда он впервые решил использовать ее не для убийств, а для «путешествия» души по своим снам или вроде того. Он попробовал «загипнотизировать» себя самого, глядя в глаза своего отражения в стекле камеры. И, к его удивлению, что-то произошло. Его душа будто вылетела за пределы стеклянной капсулы и смогла переноситься в непонятные места, оставаясь при этом невидимой. В тот момент Мукуро понял, что дело было не в лимите, а в том, что «колдовать» он мог только в пределах своей камеры. Увы, из-за свойства цепей поглощать любую магию, подобные путешествия длились совсем недолго и совершались, только пока он был сосредоточен на своем отражении и смотрел ему в глаза. Стоило моргнуть — и он снова в ненавистной камере на собачьем поводке из цепей. На «путешествия» уходили все его силы, доводя организм до морального истощения. Как бы он ни старался привыкнуть к опустошению и боли, покидать камеру надолго не получалось, хотя когда живешь под водой столько лет, то ощущение времени стирается и плохо поддается пониманию. Сложно даже определить, день сейчас или ночь. Но во время одной из таких своих вылазок Рокудо обнаружил, что в странном эфемерном пространстве он находится не один. Среди несуществующих вещей и предметов нашлась душа лежавшей в коме девочки по имени Хром. Желая понять, где же он находится и как все это работает, он попросил Хром показать ее реальное тело. В момент, когда его душа коснулась чужой безжизненной оболочки, тело самого Мукуро охватило синее пламя. Конечно, сам он этого не знал, но понял, что что-то не так, когда вернулся в камеру. В семнадцать лет Рокудо впервые использовал силу для спасения жизни, а не для ее отнятия. Он не понял, как это сделал, но сумел создать девочке иллюзорные органы вместо поврежденных и отсутствующих. — Твои органы не исчезнут, пока я жив, — сообщил Хром Мукуро. Это было единственным, в чем он уверен на сто процентов, хоть и понятия не имел, откуда ему это известно. — Так что живи полной жизнью и ни в чем себе не отказывай. — Ну… — Хром смущенно потупила взгляд. — Т-тогда я хотела бы увидеться с тобой и в реальности. — Лучше возьми часть моей силы, — сказал он шутливо, делая вид, будто передает ей что-то невидимое. К его удивлению, стоило Мукуро коснуться лба Хром, как над ее головой на краткий миг возникло синее пламя. Загадочного свечения он никогда еще не видел. Даже у всех перебитых им мафиози не наблюдалось столь красивого волшебства. Рокудо ухмыльнулся, понимая, что сам создал себе путь к спасению, пусть и случайно. — Ч-что это? — Хром была удивлена не меньше, даже немного напугана. — Эта сила понадобится тебе, чтобы попасть к моему реальному телу, — пояснил Рокудо с мягкой улыбкой. — Буду ждать тебя… Камера оказалась холодной и неуютной как никогда. Он предполагал, что, возможно, отдал той девочке свои последние силы, — конечно, если можно так сказать, — поскольку после произошедшего был не в состоянии даже встать. Но оно того стоило. Он верил в это. Ведь теперь у него есть шанс покинуть эту ужасную тюрьму, где нет ни света, ни звука, ни даже магии. Где только ледяная пустота. Он не знал, сколько времени ждал ее, ведь когда живешь под водой столько лет, то ощущение времени стирается и плохо поддается пониманию, и сложно даже определить, день сейчас или ночь. Но Хром пришла. Наслав на всех живых волшебные иллюзии чего-то позитивного, она свободно прошла к нужной камере, использовав одного из тюремщиков в качестве проводника. Он же открыл заветные двери к свободе, после чего был убит рукой Мукуро. Под покровом летней ночи они покинули треклятую Вендикаре и отправились на поиски Чикусы и Кена, чему посвятили весь последующий год. Из Вендиче, менее жесткой тюрьмы, куда, как удалось выяснить, Кена и Чикусу посадили вместе с Ланчией, парни успешно сбежали два года назад и теперь скрывались где-то от мафиози: по крайней мере, скандальных историй с нападениями на кланы за эти два года не возникало. — Давай разделимся, — предложила Хром, когда они прибыли в Намимори. — Вот… мой медальон. На всякий случай. Чтобы было не так грустно, — Хром улыбнулась и повесила ему на шею черную безделушку. Тогда Мукуро не знал, что в следующий раз увидит ее распятой людьми Мельфиоре, а Кена и Чикусу — заключенными в цепи и избитыми до полусмерти. Осенняя ночь скрыла два силуэта, обещая скорую встречу при не самых радужных обстоятельствах.***
…Кея смотрел на лицо Тсуны, от непрекращающихся слез слегка опухшее, с покрасневшими глазами. Он так и не пришел в себя, и это немного тревожило. Но Кея конечно же никогда в этом не признается. Даже себе. Осторожным движением Хибари стер слезы с чужих чуть бледноватых щек. Возможно, Тсунаеши что-то снилось, а может, он до сих пор не отошел от тех смешанных и будто бы чужих эмоций. Хибари повернулся к окну, так и не убрав руки с лица Савады. В момент, когда Савада и Рокудо соприкоснулись, всего на миг, но Кея определенно ощутил чью-то боль. Острую, разрывающую, невозможную. Такую чувствуют обычно при потере кого-то действительно важного. Боль утраты кого-то особенного. И наконец обретенного вновь. Но кому же было настолько больно? Кея впутался пальцами в волосы Тсуны и продолжил смотреть в окно. В ту ночь Тсуна плакал до самого рассвета. В ту ночь Мукуро вновь оказался в столь ненавистной ему Вендикаре. В ту ночь Емитсу так и не вернулся домой.