***
Тсуна второпях сунул монету в автомат напитков и суетливо поймал вылетевшую чайную банку. Он сам не знал, почему вдруг глаза заслезились, ведь ему даже не хотелось плакать. Может, он тоже связан с хранителями некими узами? И раз они могут чувствовать его на физическом уровне, то он их — на эмоциональном? Это бы многое объяснило, но Тсунаеши и свои эмоции порой не может понять. Особенно в моменты, когда наружу рвется Он. — Что же ты не в окружении своих нянек? — за спиной Тсуны раздался голос Кеи, и мальчик от всей души пожелал, чтобы ему это послышалось. Слишком уж неприятно видеть безразличие и холод в этих серых глазах. — Они мне не няньки, — силы обернуться все же нашлись. — Они мои друзья. А друзьям нормально беспокоиться друг о друге. Не то что бы у Тсунаеши раньше были друзья. Но он откуда-то знал, что говорить, и от внезапности сам же верил своим словам. — «Друзья», значит, — хмыкнул Кея. — Да, — твердо повторил Савада. — Хибари-сан, а у Вас есть друзья? — Я не обязан тебе отвечать, — как всегда наплевательски отрезал Хибари. Не то что бы у Хибари была необходимость в друзьях. Но отчего-то слова этого зверька задели что-то внутри. Попрощавшись с Кеей вежливым поклоном, Савада убежал наверх. «Снова на крыше, — фыркнул ГДК, проведя его взором до дверей. — Ничему жизнь не учит. Надо будет потребовать с Гокудеры компенсацию». Несмотря на причитания, за Тсунаеши он не последовал.***
— Про Емитсу я, честно, не знаю много, — фальшиво проскулил Реборн, которого уже десять минут к ряду песочили по поводу внешнего советника и лидера CEDEF. — Тогда ответь хотя бы про Туман, — сдался Ямамото. — Про него я тоже не… Гокудера, уже утомленный всем этим, достал динамит. — Выкладывай. — Какие ужасные, невоспитанные дети, — киллер театрально впился зубами в откуда-то взявшийся платок. Динамит в руках Урагана стал ближе к его лицу. — …Официально суд над Рокудо Мукуро начнется с возвращением Девятого в Сицилию, — киллер состроил мордаху а-ля «Я не хотел это говорить, но меня вынудили», причем почти убедительно. — Но приговор от этого не изменится, все уже решено. По сути, присутствие Девятого на разбирательстве нужно лишь для того, чтобы приговор смог вступить в силу. — И каков приговор? — озвучил Сасагава посетивший их всех вопрос. Реборн наконец стал серьезен и прекратил елозить по крыше, создавая видимость паники. — Заключение в Вендикаре, — изрек он, закрывая глаза. — Пожизненно. В оглушительно звенящей тишине раздался лязг выроненного напитка. В дверях стоял Тсунаеши, только-только прибежавший на крышу. — Что… это значит? — побелевшими губами вымолвил он. — Ты же говорил, что суд еще не состоялся, — застекляневшие глаза остановились на убийце. — Формально — да, — не растерялся Реборн. — Но разве можно считать несостоявшимся суд, исход которого уже определен? Тсунаеши действительно не любит все, где есть давно предрешенный финал. Ведь это в который раз подчеркивает бесполезность людей и безысходность их положения. А Тсунаеши уже поклялся себе больше не быть бесполезным. — Реборн, — взглянув на мужчину с вызовом, он вскинул голову. — Мукуро схватили из-за нападения на меня. Потому что он мой хранитель. Так почему его судьбу решают без меня? Гокудера, все это время думавший о том же, тоже поднял глаза. — Я слышал ваш с Дино-саном разговор вчера, — Савада продолжил. — Вы сказали, что отец в штабе. Ваш Девятый ведь тоже там? Вместо Реборна кивнул Хаято, но Тсуна принял ответ. — Ты обещал сводить меня к Девятому, Реборн, — упомянул он их когдатошний разговор. — Так вот. Я хочу с ним встретиться и увидеть отца. Сегодня же. Я ведь имею на это право как Десятый босс Вонголы? Из-за опущенной головы и шляпы ребята не увидели ухмылку на лице Реборна. Все прошло в точности, как он рассчитывал. Потянуть время до возвращения Тсуны на крышу стоило того. «Этот мальчишка весь в отца», — не без гордости подумал Реборн. — Раз уж это приказ самого Десятого, то я не могу ослушаться, — изрек он уже вслух. — Я обязательно уведомлю Девятого и сообщу его ответ. Хранители молча наблюдали за улетающим на хамелеоне убийцей. Похоже, только что их маленькое Небо подросло еще немного. «Я говорил, что из него не выйдет ничего путного сейчас, — вспомнил свои же мысли Хаято, расплываясь в довольной усмешке. — Похоже, я поторопился».***
— Однажды ты меня точно в могилу сведешь, Емитсу! — Шамал обеспокоенной наседкой порхал над чудом выжившим товарищем, от количества бинтов на нем сейчас походившим на мумию. — Как ты вообще можешь смеяться в такой ситуации? Давай не ржи, а то раны снова откроются! — Да просто думаю о том, когда ж это я стал прекрасной леди, раз со мной сам Шамал-сан возится, — Емитсу попытался смеяться, но получился некий жалкий хрип. — На тебе живого места нет, идиотина! — Зато кольца вернулись в штаб в полной сохранности. — …Твоя преданность работе когда-нибудь тебя точно убьет, знаешь? — сделал Шамал неутешительный прогноз. Емитсу снова рассмеялся. — Прекрати, кому говорю, — рыкнул доктор, психика которого грозилась расшататься до уровня Дино. — Лучше скажи: это и правда сделали Мельфиоре? — Ну, — Савада притворно задумался, — если учесть, что меня отделал сам Бьякуран Джессо… — Это не смешно! — А я и не шутил. — В кого ты такой нестерпимый придурок? — прошипел тихо доктор, когда их долгий бессмысленный спор прервался кровавым кашлем советника. — Только попробуй помереть, лично воскрешу и отправлю в ад обратно! Ответом Шамалу послужила новая порция кровавого смеха.***
Стены штаба Мельфиоре также отбивали смеющееся эхо. Гулкое и пугающе безумное. — Узнали что-то хорошее, босс? — полюбопытствовал Спаннер, на пару с Шоичи игравший в шахматы в покоях Бьякурана. Шоичи пока безбожно проигрывал. — Более чем, — оскал Джессо стал еще больше походить на улыбку безумца. Особого эффекта добавляли ранения после стычки с внешним советником Вонголы. — Но Вы ведь не получили кольца, — неразумно ляпнул Ирие. Благо, Джессо был действительно в слишком хорошем настроении, чтобы припомнить своему первому помощнику эти бездумные слова. — Мне доложили, что нашего милого Мукуро-куна в любом случае заключат пожизненно, — с очаровательной улыбкой дьявола поделился своей радостью с подчиненными Бьякуран. — Его смерть, конечно, для Вас была бы лучше, — отметил Спаннер с хладнокровным спокойствием. — Но, по крайней мере, из тюрьмы он не поможет Десятому Небу скорее пойти на поправку. Ведь пока он безумен, у нас больше развязаны руки. — Это если домыслы босса Каваллоне верны, — подчеркнул недовольный Ирие. — Может, Иши вовсе ошибся или что-то не так услышал! — Нет, — Бьякуран легко покачал головой. — Хранитель Тумана всегда являлся мастером иллюзий. А практически любое психическое заболевание заключается в иллюзиях в голове больного. Подпустить Рокудо Мукуро к Саваде Тсунаеши — для нас просто немыслимо. Жаль, что он так и не смог перебороть в себе хранителя и убить Тсунаеши для нас, — глаза мужчины помутнели. — Теперь придется делать это самим. — У Вас уже есть план, босс? — не преминул уточнить Спаннер. Бьякуран ухмыльнулся. — Идейка имеется. Но пока еще слишком рано: нужно многое подготовить. — Ради всего проклятого, что Вы задумали в этот раз? — простонал Шоичи. — Скоро узнаешь, — усмехнулся глава чистильщиков, поворачиваясь к парням и рассматривая их доску. Взяв фигуру с поля Шоичи, он в два счета вывел его в победители под возмущенный возглас не ожидавшего такой подставы Спаннера. — Шах и мат, малыш Мукуро. Надеюсь, в Вендикаре тебе будет адски хорошо.***
Мукуро никогда еще не было так паршиво. Будучи беглецом, в Вендикаре он подвергся особым пыткам и опытам, отличным от когдатошних, а будучи «падшим хранителем» — абсолютному отсутствию уважения. За мимолетный год свободы он успел подзабыть, какими холодными могут быть стены подводной камеры, но какими бесчеловечными могут быть надзиратели — никогда. — Этот ушлепок и правда покушался на собственное Небо? — поражался один из сотрудников тюрьмы. — Да уж, не везет Вонголе на хранителей Тумана. Это ж не первый случай, вроде? — В первом поколении была такая же дичь, — с воодушевлением поведал ему напарник. — Трудно поверить, что через девять поколений история повторится. Настоящая жуть. — Ну, Примо хотя бы был нормальным. Джудайме же совсем того… — И не говори. Таких монстров, как он, живьем сжигать надо. Когда он станет главой официально… — Как по мне, — Рокудо из последних сил поднял голову. Тело и от старых побоев не отошло, а тут свежих доставили, — монстры здесь те, кто говорит о сожжении ребенка с таким безумным спокойствием. — О, заговорил, — оживился более хамовитый тюремщик. Лично ему новое изобретение Верде-доно, позволяющее заключенным болтать даже под водой и в наморднике, абсолютно не нравилось. Впрочем, они всегда могут это изобретение отключить. — Никак, побоев недостаточно? Добавим, «сударь»? — Может, Савада и не идеальный, но уж точно получше вас, — продолжил язвить Мукуро. Тюремщик молча нажал свой пульт, и в наморднике Мукуро что-то щелкнуло. После еще одного нажатия Рокудо настигла боль по всему телу. Дерьмовый Верде и его изобретения… — Какое Небо, такой и хранитель, — сплюнул мужчина, разворачиваясь, чтобы уйти. — Остальные, наверно, такие же припадочные. — Зря ты так цепляешься за свое Небо, — сказал Туману второй надзиратель, прикладывая ладонь к камерному стеклу почти напротив лица Рокудо. — Думаешь, он придет за тобой, потому что ты — его дорогой хранитель? Ну, я тебя разочарую: ты здесь как раз потому, что опасен своему Небу. Савада Тсунаеши ж ведь псих, в курсе? У него вон тут, — другой рукой парень указал пальцем на свою голову, — проблемы. Куда ему твои иллюзии, когда своих в башке полно? — Харэ языком чесать с этим отбросом! — позвал его напарник. Еще раз показательно потыкав свой висок и покрутив у него пальцем, работник ушел. Рокудо же, оставшийся наедине с мыслями, уставился в свое отражение в водной глади вместо пола. Намордник и цепи все такие же. И обреченность все та же. «Псих, говорите?» — слова того надзирателя плотно засели в голове. Когда он рылся в памяти Савады, чтобы наслать на него видение сильнейшего пережитого страха, то и сам увидел что-то. Это… то, что видит тот ребенок постоянно? Это и есть то «самое ужасное»? Кровь, битые стекла, трупы близких, убитых его же руками, живой кошмар в отражении и… кто-то еще. «Теперь понятно, почему мои иллюзии на нем не сработали, — юноша усмехнулся. — Но если он и правда псих… то разве мои силы не могут ему помочь?» Мукуро закрыл глаза и попытался «нащупать» присутствие того ненормального мальчишки, но инстинкты молчали. Все-таки Намимори и Сицилия — слишком далеко друг от друга.***
После занятий Тсуна, как и было велено, стоял у кабинета школьного ГДК. Но входить внутрь паренек не спешил. «Хибари-сан все равно знает, что я уже здесь, — уверял он себя и свои трясущиеся поджилки. — Сбежать не получится. Да и бессмысленно». Однако открыть заветную дверь и переступить порог казалось действительно трудно, почти невыполнимо. Тсуна думал об этом ровно до того момента, как Кея не выдержал и открыл двери сам. — Долго ты еще пол топтать собираешься? — с раздражением поинтересовался он. — Входи уже, травоядное. Вопреки опасениям Тсуны, их диалог проходил… спокойно. Вместо замечаний и угроз наказанием Кея спросил о причине его опоздания утром. Не зная, как быть с ответом, Тсунаеши молчал. Вздохнув чему-то, Хибари поднялся со своего кресла и подошел к чайнику. Тот как раз едва закипевший, будто Хибари и правда ждал его прихода. Налив кружку горячего напитка, Кея опустил ее перед Савадой. — К запаху чая у тебя же претензий нет? — уточнил он, явно припоминая недавний инцидент с кофе. — Нет… Спасибо, — пискнул Савада. — Так что случилось? Изумленный, Тсунаеши поднял взгляд, душой веря, что ему просто послышалось. Но нет. Кея смотрел на него в ожидании ответа, который Тсунаеши все еще не решался дать. Тсуна считал, что этот человек его ненавидит. Однако совсем недавно он то же самое считал про себя и отца. Возможно ли, что он снова ошибся? И что на самом деле Хибари-сан… — Не… так давно пропал мой отец. А вчера я подслушал, что он в штабе Вонголы, но едва жив. А еще Мукуро посадят пожизненно, и суд — просто формальность. Мукуро мне снится плачущим ребенком, очень нуждающимся в помощи. А отец… Я не знаю, как он, и это просто… Я не спал толком последние несколько ночей, так что сегодня… Савада не знал, зачем говорил ему все это. Он просто говорил. О том, что его тревожит. О том, что злит и заставляет душу быть не на месте. Хибари же молчал до последнего слова. А после выдохнул: — Понятно. И помешал свой давно остывший чай. За всю «исповедь» Савады он не притронулся к чашке, впитывая каждую интонацию в голосе и эмоцию на лице. Такой человек… просто не может его ненавидеть… верно? — Ты чего улыбаешься? — озадачился Кея, все же глотнувший своего чая. — Ничего, — Тсуна попробовал подавить улыбку, но ему было слишком радостно. — …Свободен. — До завтра, Хибари-сан! Хибари молча уткнулся в кружку. — У нас был Савада-кун? — полюбопытствовал Кусакабе, вошедший в кабинет спустя несколько минут. — С чего ты взял? — равнодушно спросил Кея. — Вы выглядите задумчивым, а Вы всегда такой после встреч с ним, — сделал простое, но емкое умозаключение Кусакабе. Кея взглянул на дно пустой чашки, никак не среагировав. — Как понять, есть ли у тебя друг? — вместо этого решил выяснить он. Тетсуя уронил папки себе на ноги. Поойкав от боли, он наконец сообщил: — Ну… Это когда вы всегда поддерживаете друг друга и остаетесь на стороне этого человека, несмотря ни на что, как и он всегда остается на Вашей. Думаю, как-то так. Кея отнял взор от чашки и посмотрел на Тетсую. — Значит ли это, что ты — мой друг? Кусакабе, только поднявший папки, упустил их вновь. — Эй, ты чего заревел, Кусакабе? Папки ж не такие тяжелые. — Хибари-сан, я и не знал, что Вы считаете меня другом… — Я и не считаю. — Можете не смущаться, я все понимаю! — Да не считаю я… — Ах, Хибари-сан! Кея просверлил глазами в Тетсуе десятую дыру, но тот упорно продолжал реветь.***
Домой Тсунаеши вернулся с Реборном. За весь день странная Хару им так и не встретилась ни по пути в школу, ни на обратном, и Тсуна честно надеялся, что эта девочка наконец успокоилась. Возможно даже, не без вмешательства Реборна и Бьянки, но у Тсуны и без Хару полно проблем, о которых стоит подумать. Например, что именно он скажет Емитсу при встрече и как убедить загадочного босса Вонголы отпустить Мукуро. Хорошо, что этот Девятый согласился с ним встретиться завтра: будет целая ночь для раздумий и поиска нужных слов. Но идти к нему все-таки страшно… Вот бы кто-нибудь надежный пошел с ним… Дом встретил Саваду привычным спокойствием. Судя по звукам, Нана суетилась на кухне и щебетала с очередным гостем. Раз Реборн пришел с Савадой, значит, у них, скорее всего, Дино. Кстати, надо бы перед ним извиниться… Вчера Тсунаеши оказался настолько удивлен их разговором, что даже не поздоровался, да и вообще не обмолвился с Дино-саном и словом. — Дино-сан, я… — Тсунаеши переступил порог кухни, замерев там же. Обычно пустующее место отца было наконец занято. На опешившего сына с легкой улыбкой глядел Емитсу. Большинство ран тщательно скрыты под одеждой, но пластыри на лице и бинты на голове спрятать явно проблематично. Как и слишком бледную кожу и очевидно слабую хватку: мужчина сидел, опираясь на стол всем телом и с трудом удерживая дрожащую кружку. При виде Тсуны он попытался встать, но смог лишь немного приподняться, и то схватившись руками за столешницу и стул. Емитсу оглядывал сына с не меньшей внимательностью — наверняка слышал о случае с Туманом. В воздухе тяжко повис один и тот же вопрос: «Как ты?» Они оба хотели спросить это друг у друга. Но оба молчали, не находя в себе сил вымолвить хоть что-то. — Ох… Вот и Тсуна вернулся, — их затянувшееся молчание прервала Нана. Поставив на стол еду, она выдавила улыбку и жестом пригласила пришедших за стол. Только когда из-за его спины изящно выплыл Реборн, Тсуна вспомнил, что пришел не один. — Как всегда божественно, — простонал лучший киллер Вонголы, пробуя свежеприготовленный минестроне. Сын и отец продолжали смотреть друг на друга. — Па…па. Тсуна сказал это настолько тихо, что на миг усомнился, произнес ли хоть что-то. Но натянутая улыбка с лица Емитсу все-таки исчезла, и Тсуна понял: отец его услышал. Спустя столько лет. Наконец-то… — …Папа, — юный Десятый заговорил смелее. — Я… хочу пойти в штаб и встретиться с Девятым. Либо сейчас, либо никогда. — Ты… пойдешь со мной? Емитсу опустил чашку. — Конечно. Тсуна еле удержался от облегченного выдоха. В тот день они впервые за долгие годы ужинали всей семьей.***
— Итак, кто сегодня отсутствует? — следующим утром учитель цепким взором созерцал учеников класса 3-С средней. — Савада, — поднял руку Гокудера. — По семейным обстоятельствам. — Да, — учитель понимающе кивнул, — мне звонили его родители. Кто еще? Пока сенсей отмечал других, Хаято и Такеши обменялись взглядами. Как хранители они кошмарно волновались, но куда больше они переживали как друзья. Все-таки Тсунаеши впервые пошел в столь серьезное и опасное место, запретив им идти с ним. «Он говорил, что пойдет с кем-то надежным, — вспоминал Ямамото, выходя из класса на перемене. — Он имел в виду Реборна? Или Дино-сана?» — Почему Савада не в школе? — по обыкновению пасмурно поинтересовался Хибари, когда заметил Ямамото в коридоре. — Он сейчас в каком-то другом месте. — А, он отправился в штаб Вонголы, — Такеши решил быть с ГДК честным. — Тсуна хочет поговорить насчет того парня, Мукуро… вроде бы? — Один? — Хибари даже выпрямился. — Нет, с ним кто-то еще… Но кто именно, он не сказал. Такой ответ Кею, конечно, не совсем устроил, но, по крайней мере, инстинкты молчат, а значит, этому глупому травоядному пока ничто не угрожает. — Штаб, получается, — Кея направился к своему кабинету, думая о том, что ему все же гораздо спокойнее, когда он знает, где этот чертов Савада.***
— Ах, это место все такое же мрачное. Тсунаеши робко семенил за будто вышагивающим Дино и непроизвольно теснился к державшемуся рядом Емитсу. Он не был раньше в подобных местах, и непривычная обстановка нервировала сильнее, чем ожидалось. — Дино, воздержись пока от подобных комментариев, — посоветовал старому другу Емитсу. Дино надул губы в притворной обиде, а Тсунаеши расплылся в слабом подобии на улыбку. Если бы не эти двое, то он, возможно, переживал бы еще сильнее. Каваллоне сперва вообще не должен был идти, но Реборн настоял на том, чтобы они прихватили его в качестве личного врача Тсуны. «Так будет меньше нервотрепки и у вас, и у них», — расплывчато пояснил Реборн тогда. Сейчас Тсуна отчетливо понимал, что убийца имел в виду. Без забавных споров Каваллоне с отцом Тсунаеши наверняка бы давно впал в панику, и в такой атмосфере ему бы легко сорвало крышу, а обитатели штаба даже без этого косились бы на него вдвое подозрительней, чем на данный момент. Но за надежным телом Емитсу взоры киллеров почти не достигали его. Тсунаеши раньше не замечал, что тело отца такое большое. — Как мило, — промурлыкал вдруг Дино. — Емитсу словно прячет Тсуну от других мафиози. — Что за глупости, — фыркнул советник, но от сына не отошел. — Ну, не скромничай ты. — А ты не беси. Слушая их, Тсуна невольно улыбнулся. «Спасибо… папа». — Почти дошли, — Дино указал на массивные двери впереди, довольно лыбясь. Казалось, нескончаемый холл действительно завершался входом в некое помещение, у которого стоял парень в солнцезащитных очках и классическом черном костюме. — Иши-кун, ты и сегодня на посту? — обратился Каваллоне к нему. Охранник покоев Девятого склонился в уважительном приветствии. — Тимотео-доно уже ждет Вас, — оповестил он. — Отлично, — Каваллоне просиял. — Тсуна, ты готов? — и повернулся к их маленькому Небу, обнаружив того прилипшим к портретам вдоль стен. — Эти мужчины похожи на Хибари-сана, Ямамото, Гокудеру-куна, братика Рехея и… Мукуро, — последнее имя далось Тсуне с трудом. — А тот похож на подросшего Ламбо, — вспомнил он мальчика, которого на днях приводила Бьянки. Взрослые, кажется, опасались, что они не поладят, но знакомство прошло на удивление хорошо. Необычный Ламбо Тсуне даже понравился, поскольку чем-то отличался от обычных детей. Да и было в нем что-то иное, не такое, как у прочих десятилетних детишек. Емитсу согласно закивал, мысленно отмечая, что нынешние хранители и правда до ужаса похожи на первооснователей. — Это самые первые хранители Вонголы, — представил безмолвные портреты Дино. — Можно сказать, ее создатели. Они создали ее вместе с… Мужчина осекся, когда увидел, что вниманием Тсунаеши уже завладел самый огромный и высоко висящий портрет из всех. С пыльного полотна на Тсуну глядели такие же глаза на таком же, более взрослом, лице. Тсуна смотрел на старшую версию себя, прижимая кулак к груди. — Этот… человек… Кто он? — Примо Вонгола Джотто, основатель Вонголы и ее первое Небо. Тсуна медленно коснулся портрета. Возможно, Дино показалось, но буквально на секунду в глазах Дечимо и Примо сверкнул один и тот же огонь.