Никогда ещё Джон не желал с такой силой, чтобы на Лондон обрушилась какая-нибудь эпидемия.
Рабочий день тянулся мучительно медленно. На улицах города царила по-настоящему прекрасная весна, и все наслаждались этим, явно здоровые настолько, насколько это вообще было возможно, потому как Джон провёл большую часть дня в своём кабинете, просто зависая в Интернете и читая статьи о Шерлоке, пытаясь таким образом скоротать время. В любой другой день он начал бы с Шерлоком переписку, намеренно выводя его из себя и раздражаясь в ответ, находя в этом действе необъяснимое утешение. В те моменты, когда он, видимо, уже пребывал на грани помешательства, ему нравилось думать, что это их особая форма флирта (ха). К сожалению, он оставил свой телефон дома, поэтому погружение с головой в глубины Гугла стало его единственным спасением.
Когда же Джон, наконец, вернулся домой в половине шестого, он уже чувствовал себя абсолютно разбитым. Первым порывом было, конечно же, найти Шерлока, чьё присутствие всегда разжигало огонь в его груди, даже когда там наступали холода. Он выглядел бы слишком жалко, если учесть, как именно он провёл свой день, поэтому он миновал гостиную и направился в свою комнату, намереваясь насладиться несколькими минутами тишины и расслабиться. Переодеться, собраться с мыслями, а потом можно было бы взять свой телефон и спросить у Лестрейда, не желает ли он смотаться в паб этим вечером.
Но как только за ним захлопнулась дверь его спальни, раздался крик.
— ДЖОН!
О, и как только этот голос мог заставить его сердце биться быстрее, в то же время пугая до чёртиков? Что-то явно произошло. Джон спустился в гостиную и обнаружил Шерлока сидящим на кухне, и всё его внимание было сосредоточено на микроскопе.
— Ты оставил здесь свой телефон, — сказал Шерлок и, так и не подняв взгляд, бросил Джону раздражавшее его устройство. — Он не умолкал на протяжении двух часов. Я даже подумывал засунуть его в блендер в качестве эксперимента. Кто такой Чарли?
Джона охватило нехорошее предчувствие.
— Мой кузен, Чарли? Мы года два как не общаемся. Славный парень, он иногда комментирует мои записи в блоге, но зачем…
Он замолк, бегло просматривая уведомления и непрочитанные сообщения, и в животе его словно образовался огромный ледяной шар.
3 пропущенных звонка:
Чарли В 16:32
Чарли В 16:33
Чарли В 16:42
Чарли В:
Джонни, прости, я и подумать не мог
Чарли В:
Я надеялся, что если они увидят, чем ты занимаешься, то наконец высунут головы из своих задниц
Чарли В:
Вся эта известность, поимка преступников
Чарли В:
Они прочли всё, что есть в твоём блоге
Чарли В:
Ты знаешь их, Джонни, и я пытался поговорить с ними
Чарли В:
Они уже в пути
Чарли В:
И твой отец
Чарли В:
Всё очень плохо
Чарли В:
Вероятнее всего, тебе лучше пересидеть где-нибудь
Чарли В:
Чёрт возьми ДжОнни где ты
Чарли В:
УХОДИ ОТТУДА
Чарли В:
Мне очень жаль
Чарли В:
Позвони мне, когда прочитаешь это, чтобы я знал, что с тобой всё в порядке
О, боже.
— Шерлок, послушай, — произнёс он, и прозвучало это куда более тихо и спокойно, в отличие от того, что творилось в его голове. — Ты должен уйти, прямо сейчас, и не возвращайся до тех пор, пока я не скажу, что это безопасно.
Шерлок усмехнулся. — Не будь смешным. Как бы там ни было, уверяю тебя, я справлюсь.
— Шерлок…
Раздался стук в парадную дверь.
Миссис Хадсон отозвалась, и если между ней и прибывшими и состоялся какой-либо разговор, то он был максимально кратким и приглушённым. Послышались шаги на лестнице, твёрдые и решительные, а затем пожилая пара вошла в гостиную 221В, не дожидаясь приглашения.
Они постарели куда сильнее, чем он ожидал. Неудивительно. Ведь им давно за шестьдесят. У женщины были русые, уже поредевшие волосы, тёмные и грустные глаза, поза её выражала смирение, а вот мужчина…
Это был
Джон, но выше, шире и старше.
Суровый. Холодный.
Джон напрягся и выпрямился.
По стойке смирно, солдат.
— Мама. Папа.
Он буквально
чувствовал, как со скоростью мили в минуту проносились за его спиной выводы, один за другим. Джон позволил Шерлоку поверить, что его родители мертвы не просто так, и вряд ли они хорошо к нему отнесутся. Он должен был любым способом заставить Шерлока уйти.
Его отец не тратил времени впустую, переходя к сути их визита. Его взгляд скользнул над плечом Джона, оглядывая Шерлока так, будто тот был собачьим дерьмом, прилипшим к его обуви, и Джон знал, на каких именно вещах он зациклится и по чему именно будет судить о нём. Тесная рубашка, демонстрирующая его худое тело. Закатанные рукава, выставляющие напоказ красивые и крепкие предплечья. Дорогие брюки. Искусно уложенные кудри.
Губы его отца изогнулись в презрительной ухмылке.
— Значит, это он?
Джон плотно сжал губы, прикусывая внутреннюю сторону щеки, чтобы не дать себе сказать что-то, что спровоцирует взрыв. Шерлок медленно двинулся вперёд, пока не оказался рядом с Джоном, его нечитаемый взгляд прошёлся по каждому из них. А потом, не имея ни малейшего чувства самосохранения, он выпрямился во весь рост и протянул руку отцу Джона в качестве приветствия. Джон попытался перехватить его взгляд, предупредить, сказать ему не делать этого, но Шерлок никогда не отступал перед лицом опасности.
— Шерлок Холмс. А вы, должно быть, родители Джона.
Когда ответа не последовало, и не произошло никаких изменений ни в суровом взгляде мужчины, ни в его жёсткой осанке, Шерлок вздрогнул. Пожав плечами, опустил руку и посмотрел на Джона в поисках подсказки. Джон едва заметно качнул головой.
— Шерлок, не мог бы ты дать нам минутку? Может быть… верни миссис Хадсон её блюдо из-под запеканки или ещё что.
Шерлок кивнул и медленно, нехотя отступил.
— Я буду внизу.
Если вдруг понадоблюсь тебе, — дополнение, не нуждавшееся в озвучивании. —
Если возникнут проблемы.
Джон проводил его глазами, взглядом умоляя
просто уйти уже, наконец, и проделать весь путь до миссис Хадсон, а не шпионить в коридоре. Если отец собирался драться, он совсем не хотел вовлекать во всё это Шерлока. Не хотел, чтобы Шерлок пострадал.
Не говоря о том, что он мог подслушать.
Шерлок взял с кухни блюдо (не то, которое было нужно, но едва ли сейчас это имело хоть какое-то значение) и скрылся из виду, вынырнув через дверь на кухне. Когда он принялся спускаться по лестнице, до них донеслось эхо его шагов, и напряжение, сдавившее грудь Джона, ослабло, хоть и совсем немного. Он ушёл. Уже хорошо.
Ему не нужны были свидетели.
Когда же его мать вдруг заговорила, руки её сжались, а в глазах читалось отвращение.
— Я была уверена, что ты покончил с этим, Джон, — прошептала она, и голос её был едва различим. — Ты чересчур… привязался к нему, а это никогда не заканчивается хорошо. Ни одна женщина не захочет быть с тобой, если ты продолжишь в том же духе. Если хочешь съехать, мы можем помочь.
Джон покачал головой, медленно выдыхая через нос.
Держи себя в руках.
Сохраняй. Спокойствие.
— Это другое, мам, — ответил он, удивлённый тем, как уверенно прозвучал его голос. — И я никуда не поеду. Я счастлив там, где я есть.
Отец сжал кулаки, и Джон слишком хорошо знал, что же случится дальше. Он автоматически сделал шаг назад, а затем покачал головой, стыдясь собственной слабости. Отец набросился на него.
— О, он уже сделал из тебя гея, да? — прорычал он. — Ты уже трахаешь своего молоденького дружка-детектива, верно? Он похож на того, кто подставляет задницу, но кто знает. Ты ничтожество, всегда им был. Так может это ты нагибаешься для него?
Тело Джона сковало от охвативших его отвратительных ощущений; мышцы напряглись, живот скрутило, к глазам подступили гневные горячие слёзы. Ему хотелось бить, кричать, рыдать, взять и разорвать своего отца на куски или просто достать свой пистолет и покончить со всем этим раз и навсегда. Любым способом. Ему будто снова пятнадцать, и он полон страха и отвращения к себе.
Но он уже не тот пятнадцатилетний мальчишка.
Ему сорок. Он доктор, солдат. Лучший друг и помощник самого потрясающего человека своего времени.
Он гордится своей жизнью.
С Шерлоком.
— Он не мой парень, — ответил он тихо. — Но в то же время он — лучшее, что со мной когда-либо случалось. Если бы вы хоть немного мной дорожили, то были бы этому рады.
— Но тебе следует как можно более чётко
обозначить свою позицию, Джонни. Мы с твоим отцом получали массу странных замечаний, но даже и не догадывались, почему…
— Я не растил тебя грёбаным педиком! — вмешался отец, оборвав мать на полуслове, словно её там вообще не было. Как обычно. Она потупила взгляд, а он продолжил. — Сначала твоя сестра, а теперь ты? Носишься с этим пидорком по городу, используя сраный блог, чтобы весь ёбаный свет знал, как сильно ты хочешь ему отсосать…
— ХВАТИТ, — проорал Джон.
Воцарившаяся тишина звенела от напряжения. Ноздри Джона трепетали от старательно сдерживаемой ярости. Всё это уже было. Не надо. Достаточно.
Ты больше не сможешь причинить мне боль.
— Я знаю, ладно? — рвано прошептал он, изо всех сил пытаясь не кричать. — Я прекрасно, блять, осведомлён, что я хренов гомик и огромнейшее, блять, разочарование для вас обоих. Когда-то я даже пытался сделать всё, что только мог, чтобы
не быть таким, но что есть, то есть, и если вам это не нравится, то вы можете просто пойти нахрен. Да, вот такой вот я. Можете отречься от меня точно так, как отреклись от Гарри, мне насрать.
И это
не должно было его ранить, правда не должно было, ведь он долгие годы не общался с ними, и они давно уже не являлись частью его жизни. Но оно ранило. Потому что они были его родителями. Потому что они ненавидели его за то, что он любил Шерлока, чьё присутствие в его жизни было столь же необходимо, как воздух. И то, чего ему бы действительно хотелось, даже не могло бы стать реальностью.
И с этим нельзя было справиться вот так просто. Он надломленно и хрипло рассмеялся.
— Но в одном вы ошиблись. Я и Шерлок? Мы не вместе. И никогда
не будем вместе. Не потому, что меня не привлекают мужчины, не потому, что я не люблю его, а только по одной причине: ему это не нужно. Он никогда не будет чувствовать ко мне то же, что я чувствую по отношению к нему. И я никогда уже не смогу быть с кем-то другим, так что знаете что? Вы получили то, что хотели. У вас нет причин беспокоиться, как бы я не опозорил вас публично, начав встречаться с мужчиной. Я буду «закоренелым холостяком Джоном Ватсоном» до конца своей грёбаной жизни, потому что я никогда не смогу заставить себя уйти от него, никогда не смогу заставить себя вступить в отношения с кем-нибудь другим. И меня всё устраивает. Я никогда ещё не был так счастлив. Что я имею прямо сейчас? О, этого достаточно. Большего мне и не нужно.
Рот его отца перекосило от отвращения. — Значит, ты признаёшь это.
Джон развёл руками, окончательно теряя самообладание.
— Да, пап. Да, я признаю. Я
готов открыть тебе свою грязную тайну. Меня привлекают мужчины. И я уже сосал член. Я трахал мужчин и
был оттрахан ими же. И я уже несколько лет как влюблён в своего соседа по квартире. Есть ещё что-то, что ты хотел бы знать? Может, мне продолжить? Рассказать тебе,
со сколькими мужчинами я был, где, когда и как? Хочешь знать, скольким в Армии Её Величества наплевать, куда именно совать свой член, лишь бы только получить удовольствие? Ты был в армии, па, тебе должно быть известно…
Джон видел, как тот занёс кулак для удара, и уже был к этому готов. Раньше он никогда не давал ему сдачи, но в этот раз… он был готов, да. Он сражался на войне, он поборол несчётное количество преступников, и он позволит отцу нанести первый удар, но, о, после этого —
вот оно…
— УБИРАЙТЕСЬ.
Удара так и не последовало. Отец Джона обернулся, и тело его всё ещё находилось в боевой готовности, когда взглядом он столкнулся со взглядом Шерлока, вошедшего в гостиную. Мать Джона отпрянула от своего мужа, испуганно прикрыв рот руками, но Шерлок даже не посмотрел в её сторону.
— Вам больше не рады в моём доме, — продолжил Шерлок. — Покиньте его. Немедленно.
— Это и дом Джона тоже, — дрожащим голосом произнесла его мать и вздрогнула, когда Шерлок прошёл мимо неё и встал рядом с её сыном, положив руку ему на плечо.
— И если бы вы не вбили в Джона, что он обязан уважать людей, которые этого совершенно не заслуживают, он бы тоже сказал вам убраться отсюда. Вы мне омерзительны. Ваш сын — самый храбрый, добрый и преданный человек, которого мне когда-либо посчастливилось знать, и то, что вы умудрились его потерять — величайшее свидетельство того, насколько сильно велика ваша вина перед ним.
Отец Джона побагровел от бешенства.
— Ты не имеешь права говорить за моего сына, — заорал он, тыкая пальцем Шерлока в грудь. — Это ты его испортил, грязный маленький…
Джон сорвался.
— Всё, с меня хватит, — грозно пророкотал он. — С меня
хватит. Пошёл. Прочь. Из моего. Дома.
— Пожалуйста, Джонни… — его мать начала всхлипывать, но он покачал головой.
— Нет, — он сделал шаг вперёд, стараясь выглядеть так же грозно, как и его отец. — Нет, я не позволю тебе унижать меня в моём собственном доме, и уж тем более не позволю тебе так разговаривать с Шерлоком Холмсом в моём присутствии. Он не заслуживает…✻
Он прервался, захлёбываясь от собственной ярости, страха и непролитых слёз. Покачал головой. Закрыл глаза.
— Просто уйдите. И никогда больше здесь не появляйтесь.
Прошло какое-то время, прежде чем на лестнице раздались шаги, а затем открылась и закрылась парадная дверь. Наступила тишина.
Потребовалось несколько бесконечно долгих мгновений, прежде чем Джон, так и не сумев открыть глаза, рвано выдохнул, выдавливая слова.
— Что именно ты слышал?
Молчание. Осторожные шаги.
А затем руки Шерлока обвили его со спины, и Джон вздрогнул. Плохо.
Лёгкие горят, кожа слишком чувствительна, — так начинается паника, отстранённо заметил он. Он попытался вырваться, но Шерлок только крепче прижал его к себе, сжимая в объятиях, а затем уткнулся носом в его волосы и прижался губами к затылку.
Поцелуй ощущался как раскалённое железо. Джон не мог дышать.
— Шерлок, пожалуйста, остановись. Ты не должен этого делать, — его голос прозвучал совершенно надломленно. — Если я дорог тебе, ты должен остановиться.
Он прикрыл глаза рукой, всеми силами пытаясь не сломаться, не допустить этого. Но одна слеза всё же пробилась, а за ней и другая, скатываясь по его лицу и срываясь на оголённое предплечье Шерлока.
— Просто остановись, — сказал он снова. — Пожалуйста.
Шерлок прижался лбом к его макушке, сжимая руки в неистовых объятьях.
— В этом-то всё и дело, Джон. Если ты нырнул в переулок, люди, идущие по улице, уже не замечают тебя. Но и ты не замечаешь их. Есть кое-что, что ты упорно упускал из виду, отчаянно пытаясь сохранить свою тайну.
Ещё один поцелуй на затылке. Дрожь осознания пробежала вдоль позвоночника Джона. Шерлок всё больше и больше осыпал поцелуями его волосы, шею, висок.
— Повернись, Джон, — прошептал он.
Джон вытер глаза, а затем покачал головой.
— Я не могу.
Не могу.
— Пожалуйста.
Ноги Джона отяжелели, словно были сделаны из свинца или камня.
Сорок лет ненависти к себе, сорок лет насилия.
Он правда не мог.
Физически был не в состоянии сделать это.
Но он сумел повернуть голову, совсем немного. Откинуть её назад, снова начать дышать, а затем открыть глаза и посмотреть на Шерлока, на лице которого отражалась целая буря эмоций: и мольба, и боль, и страдание. Он выглядел совершенно разбитым.
— А вот и я, Джон, — прошептал Шерлок.
Он склонился и очень,
очень нежно прижался губами к его губам.
И это было подобно крещению, подобно очищающему огню. Джон почувствовал, как всё его тело расслабилось. Он снова мог двигаться. И смог повернуться. Прижался, вцепился и позволил себе раствориться в объятиях Шерлока, сливаясь с ним в самом сладком поцелуе за всю его жизнь.
И ещё раз.
И ещё.
Шерлок обхватил руками лицо Джона, вытирая большими пальцами его слёзы, и, находясь на расстоянии всего нескольких ничтожных дюймов, прошептал:
— Как же я люблю тебя, Джон Ватсон.
***
15 мая
СЧАСТЛИВАЯ ВЕСТЬ
Это будет очень короткий пост. Никаких расследований. Никаких преступлений. Вообще ничего, что как-либо связано с нарушением закона, по правде говоря.
Я просто хочу, чтобы весь мир знал о том, что мы с Шерлоком теперь вместе.
Да, я люблю его.
Всегда любил.
Никогда и ни с кем я не испытывал ничего подобного, и я безмерно благодарен за то, что он появился в моей жизни.
Я на самом деле очень счастливый человек.
От переводчика: ✻ — Sleeping At Last — Turning Page
Эта песня всегда ассоциировалась для меня с настоящим Джонлоком первых двух сезонов. Ну и, в общем, оставлю её тут. На случай, если вдруг кому-то захочется послушать во время чтения или уже потом. :)
