***
Бэкхён со вздохом нажал кнопку лифта. Рядом с ним встала невысокая девушка. От нее приятно пахло парфюмом, а длинные роскошные волосы были до самой поясницы, прямые, насыщенного каштанового цвета. Она была красива. Та самая женщина, перед которыми мужчины укладываются штабелями. Та самая женщина, которая захватывает воображение, из-за чего у мужчин наверняка возникает желание сиюминутно тащить ее в койку. Только Бэкхён не испытывал ничего. Привычный холод и даже толика омерзения, когда взгляд скользнул по губам, которые выглядели не слишком привлекательно из-за толстого слоя красной помады. Бэкхён не верил, что те чувства живы в нем до сих пор. Он не раз пытался встречаться с женщинами, но ничего путного не выходило. Поэтому он решил, что просто не может любить. Двери лифта открылись и Бэкхён вошел внутрь вместе с незнакомой ему девушкой. — Вам на какой? — мелодичным голоском произнесла она. Ее рука застыла около кнопок лифта. — Восьмой, — ответил Бэкхён, чудом выбравшись из омута мыслей. — О, так вы на собеседование! Ну, что ж, удачи вам, — она нажала на кнопку пятого этажа и вышла, как только двери лифта открылись на нужном ей этаже. Бэкхён вздохнул. Слова незнакомой девушки не придали ему ни капли уверенности. С решимостью он отогнал чувство жалости к себе, которое посещало его весьма редко. Взглянув в зеркало, он поправил серый галстук и взъерошил волосы, создавая беспорядок, поддерживаемый только небольшим количеством фиксирующей пенки. С прической у него всегда были проблемы. Волосы были до ужаса непослушными, поэтому изобразить на своей голове что-то оригинальнее торчащих во все стороны прядей было сложновато. Либо у Бэкхёна просто не было этого умения, а потому и спихивал все на вредные волосы. Застегнув пуговицы на пиджаке, он одернул черные брюки, которые идеально подчеркивали выразительную женственность его бедер. Двери лифта открылись на нужном этаже. «Ты все сможешь, Бён Бэкхён! — сказал он себе, ступив на мягкий ковер лаковыми ботинками. Напротив лифта он увидел длинную стойку приемной, а за ней женщину, на вид очень недружелюбную. — Доктор Бён Бэкхён к доктору Ким Чунмёну, — сказал он, придавая своему приятному голосу уверенность и спокойствие, словно пройти собеседование для него было не сложнее, чем вылечить острый фарингит или наложить шов на пораненный палец. Высокомерная секретарша взглянула на него и сию секундно нахмурила тонкие брови. Теперь-то он мог рассмотреть ее лицо. Бэкхёну трудно было назвать ее красивой. Слишком замученное и усталое выражение лица было у нее. Цвет глаз потух на фоне темных кругов под глазами. Видимо, существование косметики она игнорировала, а зря. Несколько несложных штрихов и ее лицо выглядело бы намного свежее. Женщина посмотрела на часы, а затем пролистала какие-то бумаги. — Слишком рано, — буркнула она. — Что рано? — Пришли, говорю, слишком рано, — повторила она вновь, а голос ее прямо-таки источал неприязнь. — Хм, — Бэкхён шутливо ударил себя по носу, — извиняюсь, вредная привычка, — он натянуто улыбнулся, как бы уверяя секретаршу, что этого больше никогда не повторится. Желание послать ее куда подальше Бэкхён подавил, ведь остаться без работы до начала собеседования ему не хотелось. А еще ему ужасно не понравилось, что за этот небольшой косяк его выставили злостным правонарушителем и негодяем. — Идите за мной, — фыркнула она, поднимаясь со стула. Бэкхён двинулся вслед за ней быстрым шагом, стараясь не отставать. Они миновали несколько коридоров. Впереди была дверь, а за ней — приемная. — Присаживайтесь и ждите. Ким сейчас занят, — в своей привычной манере фыркнула секретарша и наконец-то таки ушла, оставив Бэкхёна наедине с собой. Плюхнувшись в ближайшее мягкое кресло, Бэкхён достал из сумки телефон и попытался отвлечься от нахлынувшего на него волнения, листая ленту в социальной сети, что не очень-то помогало. Погруженный в тяжелые раздумья, Бэкхён не заметил, как быстро пролетели двадцать минут и подскочил с кресла как ужаленный, когда дверь резко открылась и два мужских голоса прервали его тревожные мысли. Сумка, что была на его коленях, упала на пол, а из нее и кошелек с документами. Через его тело словно прошел разряд тока. — Спасибо, Чунмён! — Да не за что, Ёль. Ты хорошо поработал, поэтому сегодня освобождаю тебя от дежурства. Бэкхён вдруг почувствовал, как волоски у него на загривке встали дыбом, а губы вмиг пересохли, хотя на них и был нанесен увлажняющий блеск. Нет, его так удивили не двое мужчин, что так крепко пожимали друг другу руки. Все дело было в докторе Пак Чанёле. Его первой и самой сильной любви. Прошлое нахлынуло на него ледяной волной. Он вспомнил его глубокий бархатный голос и раскатистый смех. Вспомнил то, как он смотрел на него, словно Бэкхён был единственный во всем мире. Чанёль любил подкалывать его, рассказывал замечательные истории и не давал Бэкхёну грустить. Никогда. Жар его поцелуев. Запах его кожи… Ни с кем ему не было так хорошо, как с ним. И не будет. Воспоминания резко были перечеркнуты злыми глазами Пака и он вспомнил тот день, когда разбил ему сердце, сказав, что уезжает из Сеула, и что в скором времени женится. Он не забудет ярость его взгляда никогда. Бэкхён разбил ему сердце. А заодно и себя. И он молчал, ощутив, как бешено пульс стучит в висках, как бьется сердце, намереваясь проскочить через грудную клетку. В этот момент он не видел перед собой никого и ничего, кроме Чанёля, не менее ошарашенного, чем он сам. Все вокруг погрузилось во мрак. Взгляд Чанёля был прикован к нему, и он не мог найти в себе силы, дабы отвести от Бэкхёна глаз. Он потерял дар речи. Прошло десять лет, но это так и не принесло ему покоя. Вот они идут, держатся за руки, влюбленные, ступают по ковру из золотистых осенних листьев. Парная одежда: рубашки, толстовки, кроссовки, да даже дурацкие брелки на телефоне! И забавные селфи, которые так любил делать Чанёль. Они пропускали занятия. Не вылезали из постели дни напролет. Спали в обнимку. Разговаривали обо всем на свете до поздней ночи. Строили планы на светлое будущее. Бэкхён был на вершине блаженства, когда выкрикивал имя любимого. Чанёль не мог больше сдерживаться, изливаясь глубоко внутри. Стоило один раз почувствовать, каково это, кончать в горячее тело и отказаться от этого становилось невозможным. После умопомрачительного секса он ласкал анус Бэка руками, чувствуя, как его собственное семя сочится наружу. Это доставляло ему неописуемое удовольствие. — Чанни, — позвал Бэкхён, разглядывая лицо любимого в темноте. — Посмотри на меня. И он посмотрел. Его глаза словно светились в темноте, волшебно и восхитительно. Чанёль провел пальцем по щеке парня. — Хочешь, я всегда буду рядом с тобой? — шептал Бэкхён, а от его губ слабо пахло вином. — Буду согревать тебя своим теплом… Когда ты будешь плакать от горя или от счастья, неважно, я буду рядом. Целовать твои заплаканные щеки и глаза. Я… Я люблю тебя, Чанёль. Так ты говорил, Бэкхён? Чанёль очень часто вспоминал его слова, что так плотно засели в голове, не намереваясь покидать ее. Разбитое сердце. Чанёль много думал, а что было в нем? И от чего не выдержало, лопнув на множество осколков? Он собрал все хорошее, все воспоминания, что подарил ему Бэкхён, и собрал его вновь. Чувства и мысли привел в порядок. Плохое — отпустил, с ним будет только слезы и хаос. Он улыбался, вспоминая тот дивный год, который подарил ему Бэкхён, тот год, когда он радовался и любил. То время, когда он мог любить. Чанёль сделал шаг в его сторону и не отдавая отчета своим действиям, протянул к нему руку. В этот момент он чувствовал себя неуклюжим восемнадцатилетним мальчишкой. — Бэкхённи… Его приятный голос и это ласковое обращение вернуло Бёна в реальность, и он нахмурился. — Бэкхён, — поправил он его, проходя мимо, к кабинету, — Просто Бэкхён. — О, Доктор Бён, — поприветствовал его Чунмён, стоя в дверях своего кабинета. — Дадите мне пару минут, ладно? — попросил он с улыбкой, исчезнув за дверью. Чанёль застыл. Тяжесть воспоминаний придавила его, словно огромным булыжником, а еще эта холодность Бэкхёна… Как он может быть таким? Неужели ничего не почувствовал, когда увидел Чанёля спустя десять лет? Чанёль прекрасно помнил его слова о том, что все кончено. Безэмоционально и сухо. Его слова резанули ледяным лезвием ножа, очень больно и глубоко. Даже спина его была безукоризненно прямой, когда он отвернулся и ушел прочь из его жизни. Но если Бэкхёну удалось сохранить прежнюю выдержку и хладнокровие, то чем же он хуже? — Как вы поживаете, Бён Бэкхён? — безэмоционально спросил он. — Неужели проходите собеседование на должность заведующего отделением неотложки? Бэкхён кивнул, игнорируя первый вопрос Ёля: — И ты? Чанёль усмехнулся, вскинув подбородок. — Нет, я уже здесь давно работаю. Хирургом. Бэкхён округлил глаза на секунду, сдерживая свое нахлынувшее удивление. Чанёль хирург? Помнится ему, он учился намного хуже Бэкхёна, но смог достигнуть таких высот? Похвально. Бэкхён почувствовал, как его сердце бешено заколотилось. Вот черт! Оно не имеет права выдавать его! Оно должно застыть, а не прыгать от радости. Но голос Чанёля обволакивал его, словно мед, унося в давно забытые, лучшие времена его жизни. — Все эти годы ты жил в Сеуле? Чанёль кивнул, а на его лице не отобразилось эмоций, но все же плотно сжатые челюсти выдавали его. Вопрос Бэкхёна разозлил его не на шутку. Если бы он мог также, как и Бэк, уехать в Америку, где никто и ничто не могло напомнить ему об этой сильной любви, то он с радостью принял бы это заманчивое предложение. А Бэкхён немного изменился. Волосы стали на оттенок светлее. Бедра, кажется, обрели более женственный изгиб, что так нравились Чанёлю. Ему нравилось сжимать их своими крупными ладонями, оставлять отметины. Глаза были подведены, хотя Чанёль помнил, что в школе Бэкхёну совсем не нравилось пользоваться подводкой. Но глубокие карие глаза смотрели на него той же черствостью, что и раньше. Любимые губы были приоткрыты, молча призывая к поцелую. «И блеск для губ все тот же», — подумал Пак, сдерживая улыбку. Он прекрасно помнил вкус этих губ, но несмотря на это, ему чертовски сильно хотелось попробовать их снова. Ощутить тепло его прикосновений, услышать сладкие стоны… Сколько же лет потребуется для того, чтобы полностью стереть из памяти все? Стереть Бэкхёна, стереть этот мучительно притягательный аромат, стереть слова любви, что он так нежно любил шептать на ухо. Чанёль, не побоюсь этого слова, мог стоять на месте целую вечность, поглощая Бэкхёна жадным взглядом. Мгновение, и Бэк закусил нижнюю губу, встречаясь с проницательными глазами Пака. Волнуется? Дрожит? Бэкхён ощутил жар во всем теле. Мощный ураган эмоций, обрушившийся на него, мешал собрать мысли воедино. Чувства, которые он скрыл давным-давно, были за надежным замком, но сейчас медленно вырывались из заточения. Бэкхён встряхнул головой, отчаянно пытаясь снова взять себя в руки. Безумие. Хаос. Это нужно прекратить. Определенно. В этот момент резко открылась дверь, и доктор Ким с улыбкой пригласил Бёна войти в кабинет. Содержимое сумки все еще было разбросано по полу, и Бэкхён судорожно принялся все собирать. Он ни на секунду не переставал чувствовать на себе тяжелый взгляд Чанёля, ощущая его грудью, животом, бедрами. Тонкие пальцы, как назло, не слушались его — вещи выскальзывали из рук, падали на пол, откатывались, и за ними приходилось тянуться. Бэкхён готов поклясться, что был в шаге от того, чтобы не разрыдаться, как маленький ребенок. Наконец убрав вещи, он встал и сделал пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Этот день много значил для него! И эта должность. Необходимо сохранять спокойствие и собраться, держать себя в руках. Поднять взгляд на Чанёля он не смог. Вжал голову в плечи и уперся глазами в пол, проходя мимо него в кабинет. А Чанёль смотрел ему вслед, пока он не скрылся за дверью. Какие чувства сейчас испытывал Пак? Удивление. Шок. Ошеломление. Злость. Словно рядом с ним прогремел взрыв. Чанёль присел на стоящее рядом кресло и встряхнул головой. Его тело до сих пор помнило те ощущения, которые он испытывал рядом с Бэкки. Ему так и не удалось стереть из памяти его образ, голос, теплоту объятий и жар поцелуев. Не помог и один необдуманный брак, который в конце концов закончился прахом. А теперь он явился маленьким ураганчиком и привел его в замешательство, пробуждая чувства, уничтожая уверенность в том, что прошлое и останется в прошлом. Чанёль усмехнулся, а на лице нарисовался хитрый оскал. Он почему-то был твердо уверен, что его «прощай» было окончательным и бесповоротным, — он никогда не сомневался в этом, несмотря на то, что после случившегося еще два года втайне лелеял надежду на воссоединение. Если Бэкхён получит эту работу, то… Да, господи, он получит ее! Чанёль сделает все для этого, чтобы слышать его смех, видеть его каждый день и, черт подери, ощущать аромат этого проклятого блеска для губ. Чтобы наконец-то таки не отпускать его, не позволить уйти так просто. Теперь все не будет так просто, Бэкки. Опустив взгляд на пол, он заметил у своих ног какую-то фотографию. Бэкхён, наверно, выронил ее из сумки. Он долго и внимательно смотрел на нее, будто не мог понять, кто изображен на ней. Не хотел верить. На фотографии были двое детей, мальчик и девочка. Совсем маленькие — четыре, может, пять лет. Они смеялись, глядя в объектив, обхватив Бэкхёна за шею. Счастливые и довольные. Неужели это его дети? Ах, да. Бэкхён же говорил, что в Америке сыграет свадьбу. Только Чанёлю это казалось наглой ложью, но эта фотография все подтверждала. Чанёль совсем не обратил внимание на его пальцы. Было ли на них обручальное кольцо? Буря эмоций захлестнула Чанёля. Он был зол. Хотелось разорвать эту фотографию к чертям. Но даже этот чертов брак не сможет остановить Пака. Он одержим Бэкхёном, он ревнует. Сможет ли он сдержать свое непреодолимое желание обладать? Не сможет. Оно будет граничить с жестокостью, и готовностью разорвать в клочья любого, кто посмеет коснуться его. В сознании сразу всплыло воспоминание, когда Бэкхён получил результаты экзамена и узнал, что с треском провалил его. В этот день он и взбесился, обвинив их отношения во всех бедах. В том, что они прогуливали занятия, в том, что они слишком были заняты друг другом. Казалось, Бэкхён возненавидел самого Чанёля.***
К счастью, в кабинете Кима Бэкхён чувствовал себя уверенно, в особенности когда пожимал его руку. Собеседование с участием нескольких представителей работодателя всегда отнимало много нервов, а с учетом того, что судьба решила вывести его из равновесия прямо перед дверью, он легко мог все испортить, но все прошло успешно. Правда для этого ему помог один способ, которым он часто пользуется в жизни. Главное представить, что собеседование — это пациент с множеством травм. Так он сумел сконцентрироваться. И все. Работа, можно считать, у него в кармане. Вот только… Рад ли он был? Ему совсем не хотелось работать с Пак Чанёлем. Видеть его каждый день, слышать его голос. Снова влюбиться в него? Нельзя, ведь он наверняка женат. В коридоре Бэкхён никак не ожидал увидеть Чанёля. И что ему надо? Пак метнул в его сторону суровый взгляд, который не предвещал ничего хорошего, а Бэкхён нервно сглотнул, наблюдая за тем, как Чанёль неспешно выпрямился во весь рост. Широкие плечи. Карие глаза с золотистыми искорками. Любимые на свете глаза. — Все хорошо? — прозвучал на удивление спокойный голос мужчины, и Бэкхён быстро заморгал, словно был испуган. Явно не такого вопроса он ожидал услышать. Он вообще ничего не ожидал. Просто не хотел видеть Чанёля. — Я справился на все сто процентов, — ответил он резко. Чанёль лишь фыркнул. За прошлую неудачу Бэкхёна на экзамене он дорого заплатил, так что теперь понял, что принять поражение для Бёна равносильно позору на всю оставшуюся жизнь. Фотографию, что неприятно прожигала ему руку, он поспешил отдать Бэкхёну: — Это твое. Ты обронил. Бэкхён нахмурился и взял фотографию, на которой был он с детьми своего старшего брата Тэхёна. Чанёль выжидающе смотрел на него, будто ему обязаны что-то объяснять. Причина его сухости не была понятна Бэкхёну. А Чанёль лишь боролся с желанием схватить Бёна за плечи и здорово так встряхнуть. — Милые дети, — сказал Чанёль, пряча кулаки в карманы. — Да. — Твоя жена наверняка неописуемая красавица, раз дети пошли в нее. Бэкхён перевел на Чанёля удивленный взгляд. Жена? У него-то? С чего он взял? Он не сразу вспомнил, как нагло соврал ему перед своим уходом, что собирается жениться… — А, нет… Это не мои дети. — А чьи? — Моего брата. Тэхён. Ты должен его помнить. Чанёль почувствовал себя полным идиотом. Значит, Бэкхён соврал ему? Он бросил его только из-за провалов в учебе? Да, несомненно учеба в Корее занимает первое место. С самой младшей школы находится в академии до девяти часов вечера. Посещение дополнительных занятий, которые длились около четырех часов. И всегда, когда Чанёль получал плохую оценку на экзамене, его родители сравнивали его с другими. А родители Бэкхёна не были добрее, и порой даже били его. Однажды он с треском провалился на решающем экзамене. Отец Бэкхёна сказал ему, что дети, которые не умеют учиться, не достойны жить. Это и стало переломным моментом в их отношениях. Его родители были умными: мать получила диплом магистра заграницей, а отец — доктор наук в бизнес администрировании. Поэтому он хотел равняться на них. Все это, конечно, было ужасно грустно. Но за эту поганую ложь мысль устроить ему взбучку казалась все более привлекательной. Перекинуть бы его через колено и хорошенько так отшлепать. Чанёль вздохнул: — Давай я покажу тебе отделение. Бэкхён взглянул на него с некой опаской. Да он сгорал от желания увидеть отделение неотложной помощи центральной Сеульской больницы, где ему возможно предстоит работать! Однако что-то внутри него кричало: «Беги! Не делай ничего, чтобы подольше оставаться рядом с ним!» В прошлом он вел себя глупо, когда встречался с ним, и к чему это привело? К краху на вступительных до ужаса важных для него экзаменов. Бэкхён мысленно вернулся в тот ужасный день, когда объявили результаты. То поражение беспощадно сорвало с него розовые очки, возвращая на землю с небес. Все дни с Чанёлем были счастливым заблуждением. Бэкхёну казалось, что ему ничего не нужно, кроме любви. И Чанёля. — Давай, — согласился Бён, хотя сознание и твердило ему об отрицательном ответе. Чанёль устроил ему полноценную экскурсию. Ему нравилась работа в этом превосходном здании, оснащенным самым современным оборудованием, и он был уверен, что Бэкхёну понравится эта роскошь не меньше. Он показал ему реанимационные койки и больничные боксы, и даже представил его персоналу. — Ну а… — он огляделся по сторонам. — Есть здесь рентгеновский кабинет? — Естественно, куда ж без него, — ответил он, указывая на дверь в дальнем конце коридора. — Вот как, спасибо. А операционная? Чанёль выдержал пристальный взгляд Бэкхёна, нервно сглатывая слюну. Находиться рядом с ним было чем-то совершенно невыносимым, хотя он и сам предложил ему эту экскурсию. Пришлось ждать, пока Бэкхён детально изучил всю обстановку и оборудование в операционной, а затем они осмотрели еще пару помещений, среди которых был офтальмологический кабинет и склад медикаментов. — Тут все так… потрясающе, — подытожил Бэкхён под конец их «экскурсии». — Думаю, теперь я могу... — Подожди, — не дал закончить ему Чанёль, схватив за запястье, — неужели ты думал, что уйдешь домой так просто? — Ты о чем вообще? — опешил Бэкхён, чувствуя, как крупная ладонь Пака сжимает его хрупкую руку. — О том, что я тебя никуда не отпущу, Бён Бэкхён, — последние слова он прошептал, а затем подтолкнул его в ближайшую к ним комнату и закрыл за собой дверь. Это помещение было совсем крошечным, уставленным чистящими средствами, под тяжестью которых нависали три ряда полок. — Отпусти меня, сейчас же, — грозно и громко произнес Бэкхён, только для Чанёля его голос звучал вовсе не угрожающе. В коридоре послышались шаги, из-за чего Чанёль прижался к Бэкхёну еще ближе, зажимая его рот рукой и ощущая на ладони блеск для губ с ароматом ванили и меда. — Ш-ш-ш… Бэкки, ты же не хочешь, чтобы нас заметили, верно? Ответом послужил неуверенный кивок Бэкхёна, и Пак убрал руку с его губ. Он не отрываясь глядел на него. Бэкхён был таким родным… Он не мог не заметить, какой теплой была его рука, сжимавшая его рубашку. И аромат его губ, каким-то чудом перебивший запахи отбеливателя и дезинфицирующих средств. У Бэкхёна часто сушились губы, что заставляло его прибегать к использованию прозрачных увлажняющих блесков. Рука Пака уже давно и прочно обосновалась на бедре Бэка, и минимального усилия было бы достаточно, чтобы прижать его к себе. Крепко. Бэкхён подался вперед, вцепившись пальцами в рубашку Чанёля, опуская лицо вниз, утыкаясь макушкой ему в грудь. Бэкхён ощущал под своими пальцами тяжелые удары его сердца. Он бы хотел отступить, сделать шаг назад, дабы побороть искушение и массу желаний. — Чанёль… — начал было он, но Пак вновь не дал ему продолжить. — Заткнись, — прозвучало грубо, эхом отдаваясь в уже покрасневших ушах Бэкхёна. — Я хочу уйти, отпусти меня. Чанёль усмехнулся, резко схватил Бэкхёна за подбородок: — Отпустить? Нет, Бэкки, теперь я тебя никуда не отпущу. Казалось, Бэкхёну и хотелось услышать эти слова. Он знал, что виноват перед Чанёлем. Бэкхён поднял голову и осторожно коснулся таких родных и любимых губ. — Прости, что оставил тебя, я… — Мне не нужны твои извинения. Мне нужен ты. Прямо сейчас, — шепотом произнес он и наклонил голову Бэкхёна, углубляя поцелуй, проскальзывая в жаркий рот между приоткрытых губ. Бэкхён тихо застонал, невольно прижимаясь телом и чувствуя, насколько становится жарко от этой близости. Чанёль целовал жадно, старался пометить каждый сантиметр желанного тела, оставляя на шее обжигающие прикосновения губ, а вместе с ними — следы от укусов. С рубашкой Бэкхёна было трудновато разобраться, но к счастью он и сам принял в этом участие, помогая расстегнуть пуговицы и снять себя ненужную вещь. Широкая грудь с бусинками торчащих сосков, плоский живот с нитками пресса. Чанёль коснулся пальцем правого соска, обвел ореол, выбивая из Бэкхёна тихое мычание, а затем наклонился и втянул его в рот, чтобы на этот раз сорвать с его губ жаркий и столь желанный стон. Он насладился им, а потом проделал тоже самое с другим сосочком. Он жадно целовал его, проскальзывал языком между губ, ласкал небо, но в тот же миг оказывался где-то под подбородком, лаская шею. Бэкхён цеплялся за его плечи, пытаясь прекратить все это, прекратить то, что доставляет ему удовольствие. Шансов на это, конечно, было ничтожно мало. Бэкхён чувствовал, что Чанёль расстегнул брюки и рывком стянул их с него. Стройные ноги, при взгляде на которые у Чанёля начиналось обильное слюноотделение. Бэк распахнул глаза и столкнулся с твердым взглядом своего мужчины. — Что, Бэкки, не нравится? Хочешь, чтобы я прекратил? — Я не хочу делать это здесь! — А я не могу терпеть, — твердо произнес Чанёль, укусив Бэкхёна за ушко. Бэкхёна хотелось взять быстро и грубо, заставить кричать и четко понимать, кому он принадлежит, его хотелось пометить, чтобы каждый знал, чей этот кусочек счастья. Он не будет нежен и аккуратен, не сейчас. В прошлом Чанёль целовал легко и невесомо, дарил тепло, покрывая личико Бэкхёна короткими поцелуями, сжимал в объятиях и шептал глупости и нежности в ушко. Но он вырос и уже не был тем милым восемнадцатилетним мальчиком. Подхватив Бэкхёна под колено, Чан отвёл его ногу в сторону и коснулся подушечкой пальца сомкнутого отверстия. — У тебя был кто-нибудь кроме меня? — этим вопросом он будто бы хлестнул Бэкхёна по щеке, заставив кусать мокрые после поцелуев губы и залиться предательским румянцем. — Был! Даже нет, их было много! — Врешь, — любимый низкий бас, — ты всегда врешь, когда кусаешь губы. Я знаю. Чанёлю хотелось тепла и он прижался губами к горячим щекам, а затем опустил голову ниже, к изгибу шеи, проникая туда, где ощутимо билась горячая жилка на светлой шее. — Знаешь, Бэкхённи, — начинает Чанёль, обводя колечко мыщц, чуть разминая его, — теперь, — хрипло произносит он, чуть пощипывая промежность и яички, — думаю, я готов запереть тебя в клетке, посадить на цепь… да все что угодно, главное, чтобы ты остался со мной и никуда не ушел. — Я не уйду, — хнычет Бэк, начиная метаться в сильных руках Чанёля, норовя уйти в сторону от его прикосновений. — Ты говорил мне это. Говорил, что любишь. Говорил, что никогда не уйдешь. Ты обещал мне, — тихо произносит Пак, надавливая чуть сильнее на вход и протискивая внутрь кончик указательного пальца. — Ш-ш-ш, — шипит Бэкхён, сжимая широкие плечи Чанёля, — придурок, без… без смазки ничего не выйдет. Тебе не восемнадцать лет, не страдай херней! Чанёль загадочно улыбнулся, игнорируя замечание Бэкхёна. Он отпустил его колено, а затем резко повернул лицом к стене. Мгновение, и без всякого предупреждения жесткая рука уверенно ударила его по заднице, от чего Бэкхён вскрикнул от неожиданности. — Тебе стоит быть тише, а то нас заметят, — прошептал Ёль ему на ухо, а после с улыбкой на лице оглянул чудный отпечаток ладони, оставшийся на правой ягодице Бэка. Чанёль почувствовал, как встает его собственный член. Это было даже более возбуждающе, чем он мог себе представить. Красивая кожа, в самом деле безупречная, гладкая, светлая, словно фарфоровая. Удивительные ягодицы, круглые, шикарные, так и напрашивались на порку. — Чанёль, блин, пожалуйста, поехали в отель… Не нужно, я не… Чанёль грубо схватил Бэкхёна за волосы и оттянул назад, касаясь губами и опаляя горячим дыханием ухо: — Какой отель, ты о чем? После того, как я трахну тебя здесь, мы поедем ко мне домой, и там я сделаю это еще раз. А потом еще раз. Ты понял меня, Бэкхён? Плечи Бэка дрожали, но он не мог сопротивляться. Он не боялся Чанёля, совсем нет, просто воспитание не позволяло ему делать это вне постели. Чанёль присел на колени и раздвинул ягодицы руками, коротко лизнув сжатый вход. На удивление, тишина. Бэкхён замер, кажется, даже не дышал. Еще один легкий щекочущий мазок и Бэкхён наградил Ёля едва слышным вздохом. Медлить Пак не собирался, и надавил языком на анус, проталкивая его внутрь. Пошло, развратно. Эта ласка граничила с тем, что морально позволял себе Бэкхён, но было чертовски приятно, а молчать и не произносить ни звука было пыткой для него. И он стонал, тихо и скомкано, иногда кусая собственные ладони, понимая, что их в любой момент может кто-нибудь услышать. Когда сразу два пальца проникли в него, Бэкхён не смог удержаться и громко, сладко простонал. Как же Чанёль скучал по этим стонам, по этому прекрасному голосу! — Аах! Чанни! — он прогнулся в пояснице, возводя взор к потолку. Возбуждение валило с ног, заставляло дрожать каждую частичку тела. Бэкхён уходил из реальности. Член Чанёля болел, в паху все сковывало от напряжения, но торопиться было нельзя. Он не хотел сделать своему мальчику больно, если бы не одно но. Бэкхён развернулся к нему, растрепанный, с горящими глазами, нижняя губа, как всегда закушена. Такой красивый и любимый… — А-ах, мн-н, Ёлли, я тебя хочу, пожалуйста!.. Сдержанность Чанёля пошатнулась и он поспешил спустить брюки, которые были лишней вещью на нем уже давно. Схватившись за бедра Бэкхёна, он одним резким движением оказался внутри разгоряченного тела. Бэкхён болезненно застонал, утыкаясь горячим лбом в холодную стенку кладовки. Боль от проникновения, когда нет сил ждать и подготавливаться, скрутила тело, заставляя сжиматься и пытаться избавиться от крупного члена внутри. Знал ли Чанёль, как бороться с этой слабостью Бэкхёна? Прекрасно знал. Он вжал любимого в стену, начиная резко и быстро врываться в такое желанное тело. Бэкхён сдерживал вырывающиеся стоны, кусал тыльную сторону ладони, оставляя на ней след от зубов. Ему ужасно нравилось, когда твердая плоть растягивала мышцы, двигала, терзала тело, когда губы Чанёля скользили по спине, посылая толпы мурашек, и когда его сильные руки сжимали бедра и талию. Толчок за толчком. Еще более резкие, инстинкты правят балом. Бэкхёну хочется кричать, но он лишь кусает ладонь и, кажется, до крови. — Н-н-н, не могу больше! — выдавил из себя Бэкхён, сотрясаясь от мощных толчков. Так узко, так горячо, нет сил терпеть. Он уделял внимание только его дырочке, позабыв про то, что плоть Бэкхёна жаждет его прикосновений ничуть не меньше. Чанёль вздохнул, только рука скользнула к паху Бэка, а горячая ладонь обхватила мокрый член. Он старался двигать рукой в такт толчкам, но постоянно сбивался, находясь на грани. Голова кружилась от острых ощущений и удовольствия, что накатывало волной. В столь узком и маленьком помещении стало чертовски жарко, казалось, было нечем дышать. Но Чанёлю хотелось вбиваться в растраханное тело сильнее, глубже, и он делал это. Еще пара толчков, и Бэкхён громко застонал, изливая в руку горячее семя. Тело задергалось в оргазменных конвульсиях, сжимая член Чанёля внутри. Ёль с рыком вцепился в медовые бедра Бэкхёна пальцами, что непременно оставят красные точки, которые позже поменяют свой цвет и нальются синевой. С трудом сделав еще несколько рваных толчков, он застонал в светлый затылок Бэкхёна и кончил внутрь так глубоко, насколько мог проникнуть его член. Оргазм прокатился по обоим, их дыхание было заперто где-то в легких. Не было сил на то, чтобы сделать новый вдох. Эта слабость смешалась с нереальным удовольствием. Стройные ноги Бэкхёна дрожали, и в один миг он не выдержал, чуть было не упал, но Чанёль крепко-накрепко прижал его к себе. Свое счастье, которое он потерял десять лет назад, и которое теперь никогда не потеряет. — Ты мое все, — прошептал Чанёль, повернув Бэка лицом к себе, начиная медленно целовать его шею. Он взглянул на Ёля, внимательно разглядывая его лицо, будто бы он не верил, что судьба снова свела их. Бэкхён всхлипнул, тяжело вздохнул и прижался к своему мужчине в поисках успокоения. — Что такое? — обеспокоено произнес Пак, уткнувшись лбом в лоб Бэкхёна. — Люблю тебя, вот что, — фыркнул Бэкхён, клюнув его припухшими губами куда-то в шейку. Чанёль озарился улыбкой. За последние десять лет он не чувствовал себя таким счастливым, таким живым. Нежные мокрые щечки Бэкхёна, пушистые ресницы с солеными капельками, которые запутались в них… — И я люблю тебя. Прижав как можно ближе Бэкхёна к себе, он впился в губы поцелуем, полным нежности и любви. Бэк встал на носочки, обхватил Чанёля за шею, с упоением наслаждаясь этим моментом. Он не хотел выпускать Пака, не хотел, чтобы тот разрывал этот поцелуй. Самый сладкий на свете. Сводящий с ума. Дарящий надежду на то, что теперь все будет хорошо.