Дождь лучше переждать во время еды

- Дай терпения и спокойствия, силы, чтобы не свершить мне непоправимое, а то ведь точно убью этого мерзкого садиста, господи-и! – Хиджиката-доно еще немного пожевав фильтр уже давно не годной, истерзанной от непрекращающегося зубовного скрежета, сигареты, выплюнул её. Та после короткого и бесславного полета упала в лужу. Погода сегодня достаточно мерзкая и дождливая, что уже не способствовало поднятию настроения, а утренний инцидент с прославленным капитаном первого отряда Шинсенгуми – Окита Сого, вообще убивал хоть какие-то положительные эмоции в стадии эмбриона! Этот садистский пакостник взбесил его, снова! Что вполне себе не удивительно и даже закономерно! Но привыкнуть к этим его выкрутасам Тоширо не мог, каждый раз растрачивая драгоценные нервы из-за очередной выходки. Маленькие, ничего не значащие «шалости», как позже выразился многоуважаемый Кондо, сыпались на брюнетистую голову замкома от Дьявола, словно из пресловутого рога изобилия. Но сегодня… Проснулся он от ощущений зуда, кошмарной сухости и стянутости лица. Еще ничего не понимающий Хиджиката, едва открыв глаза, увидел донельзя довольную, ужасно знакомую морду мелкого садиста, который какого-то черта держал в своих лапах… фотоаппарат. Тоши никогда не был тормозом и не страдал отсутствием интуиции. То, что запахло паленым майонезом, он понял сразу. - Чего тебе, наглая морда? – рыкнув как можно более свирепо, Тоширо попытался нащупать рукоять верной катаны. Оружия по закону Всемирного Невезения рядом не оказалось. - Скажите «сиськи», Хиджиката-са-а-ан, - как-то особо пакостно растягивая последнее слово, Окита склонился ниже к футону. Глаза ослепила вспышка. - Эй, что происходит, придурок? – заместитель командующего принял сидячее положение, сверкая глазищами из-под насупленных бровей. - О! Отличный ракурс, Хиджиката-сан! Теперь скажите «китайские кратеры-ы», - и снова вспышка. - Слишком длинно, извращенец! Я тебе сейчас твои кратеры запломбирую, болван! Отвали! – едва проснувшись, после небольшого вчерашнего аперитива, Хиджиката даже и не пытался отобрать треклятую камеру, да еще из цепких лапищ этого садиста. - Откройте рот пошире, пожалуйста, от этого ваше лицо выглядит еще тупее! – и снова эти жутко раздражающие вспышки. - А ну-ка повтори, жертва пьяной акушерки?! – Хиджиката вскочил на ноги, намереваясь начистить эту самодовольную физиономию и без помощи катаны. - Могу даже записать на диктофон для особо тупых, кошмар практикующего ветеринара. - Тебе не жить! – гад увернулся от карающего кулака замкома и поспешил как можно быстрее сменить место дислокации. Громко хлопнули седзи. Мужчина устало рухнул обратно на футон, пытаясь сконцентрироваться хоть на чем-нибудь, лишь бы не обращать на ноющую головную боль внимание. Кусок унылого неба с многообещающими пухлыми тучками в окне лишь нагонял тоску. Запустив пятерню в черные волосы, Хиджиката наткнулся на какие-то посторонние предметы. Цилиндрические, кажется пластмассовые, невиданные штуки на которые намотаны пряди, были явно посторонними предметами! Хиджиката подпрыгнул так резво, что голова начала предательски кружиться, словно у беременной при токсикозе. Мужественно сдерживая рвотные позывы от принятого на грудь накануне, он помчался к небольшому без рамы зеркалу на стене, чтобы взглянуть, так сказать правде в лицо. Лицо этой «правды» ему явно не понравилось. Тоширо закрыл глаза, плотно, до боли в глазных яблоках, сделал глубокий вдох, потом выдох и снова открыл их. Да, сомнений не осталось. С поверхности зеркала на него пялилась такая харя, что даже Кацуре Котаро не пожелаешь такого наказания. «Харя» была перемазана толстым слоем ядовито зеленого то ли крема, то ли маски, которая успела уже хорошо подсохнуть, что и являлось причиной зуда. На лбу щеках и подбородке поверх этой «омолаживающей смеси» были мастерски наклеены тонкие кружочки свежих огурчиков. А невиданными цилиндрическими штуками на голове оказались обычные бигуди. Хиджиката смотрел. Весьма продолжительно. И ни один мускул не дрогнул на его лице. - Сого-о-о, - тихо-тихо прошептал зам командующий, - Я кастрирую тебя, ме-едленно, и засуну твои тухлые шарики тебе в ноздри-и. Через пару часов все близстоящие к казармам Шинсенгуми столбы были обклеены красочными портретами дьявольского заместителя Кондо-сана, а Сого испарившись на патрулирование, покинул доджо еще до завтрака. На рукаве темно-синего кимоно были видны первые капли. Тучи, распухнув от накопившейся влаги еще больше, мрачно нависли над Эдо. Сизое стадо казалось, расположилось так низко, что некоторые, особо наглые, тучища словно касались своими брюхами крыши Терминала. Дождливые капли падали все чаще, а звук от их падения на черепицы крыш становился все громче. Выходной скисает, словно открытая банка майонеза под жарким солнцем. Очень быстро легкий дождь перерос в хороший такой ливень, туша все надежды выкурить очередную сигарету. Оглянувшись по сторонам, Тоширо зашел в скромную раменную. Внутри вкусно пахло, что вполне естественно для раменной, а еще было тепло и сухо. Хиджиката прошел к барной стойке, усаживаясь на высокий стул. Вокруг ни души. Ну да, кому еще приспичит гулять на улице в такую рань и ливень, кроме него! - Добро пожаловать, - откуда-то сбоку появилась видимо хозяйка заведения. Она прошла за барную стойку, попутно завязывая фартук, приветливо улыбаясь. Светлые волосы заправлены в низкий хвост, спокойный взгляд темно-синих глаз. Изящные руки, закатывающие рукава белой формы, - Что желаете, уважаемый ранний посетитель? Хиджиката лишь хмыкнул, прикидывая, что время сейчас около восьми утра, да еще и воскресенье. - Рамен, пожалуйста, и пепельницу если можно, - хозяйка мягко покачала головой. - Прошу прощения, но здесь не курят, - вежливо отказала она. Хиджиката едва печально вздохнул, пряча сигареты обратно. - Может кофе, да покрепче? Видимо утро выдалось у вас не из легких,– поинтересовалась женщина, попутно нарезая продукты с впечатляющей скоростью, время от времени помешивая палочками содержимое наплитной посуды. - Черный, без сахара, не откажусь, - позволив себе улыбнуться, ответил Хиджиката, - Так заметно? - Вполне, - легко улыбнулась она, включая кофеварку, - Вы выглядите усталым. - Многовато выпил накануне, да и утро… действительно не из легких. И погода эта! - тихий вздох растворился в шуме настырного дождя по стеклу, тихого бульканья казанка и мерного шума кофеварки. - Тоже дождь не любите? - спросила через плечо хозяйка раменной, продолжая ловко орудовать палочками, попутно добавляя различные специи. Запах становился все аппетитней. - Не особо. Сыро, темно, тоску и сон нагоняет, - ответил мужчина, наблюдая за движением её рук, которые время от времени были видны, когда она поворачивалась в профиль. - Ваш кофе, - перед ним оказалась белая кружка с черным напитком, от которого поднимался пар, щекоча нос терпким ароматом. - Вы сжалились надо мной и наградили двойной порцией? – с ухмылкой поинтересовался Тоширо, хозяйка обернулась и одарила немного виноватым взглядом. - Простите за небольшое своеволие. - Наоборот, это как раз то, что нужно. Женщина вновь улыбнулась, продолжая колдовать над плитой. Хиджиката достал из-за пазухи заветную бутылочку майонеза и начал щедро поливать бодрящий напиток. Заметив такое кощунство, она сделала вид, что ничего не заметила. Мало ли какие у человека вкусы и предпочтения! - Ваш рамен, приятного аппетита! – доброжелательно кивнув, повар водрузила перед посетителем пышущую жаром и вкусным ароматом большую чашку с лапшой. - Большое спасибо, - он принялся за блюдо, предварительно залив его слоновьей дозой излюбленного соуса. На её лице не дрогнул ни единый мускул. - Вот черт, кончился! – тряхнув уже пустой бутылочкой, замком разочарованно спрятал её. - Пожалуйста, - рядом с его рукой оказалась желтая бутылка с красной крышкой, - Вы большой любитель майонеза! - Истина, - кивнул довольный посетитель, - Тоширо, - внезапно для самого себя представился Хиджиката, вежливо склонив голову. - Приятно познакомиться. Икумацу, - вновь эта умиротворяющая улыбка и вернувшийся жест. Кофе выпит. Рамен съеден. А знакомство перетекло в обычный разговор. - А что же было дальше? – закрывая ладонью губы, едва сдерживая смех, спрашивает Икумацу. Тоширо прикрывает глаза, восстанавливая в памяти события. - Дальше был большой взрыв, черные лица сослуживцев и горящий котлован, - улыбка не сходила с его губ, а льдисто-голубые глаза следили за лицом собеседницы, которая едва сдерживала рвущийся наружу хохот. - Ох, у меня уже слезы наворачиваются, сжальтесь, Хиджиката-сан! – красноречиво положив руку на живот, сказала раскрасневшаяся женщина. - Неужели Вам настолько грустно? – изогнув брови, поинтересовался замком, склонив голову на бок. - Это скорее от того, что мне так весело! Спасибо Вам, теперь этот пасмурный день стал гораздо веселее. - Спасибо за такое вкусное угощение, Икумацу-сан. Это был действительно отличный рамен. - Рада, что понравилось, приходите еще. - Обязательно, - улыбнулся Хиджиката. Попрощавшись, он вышел из уютного заведения. Среди кучерявых, серых баранов-облаков кое-где проглядывалось бледно-голубое небо. Дождь закончился. *** Ливень зарядил еще с утра, с переменным успехом. Мощный и такой очищающий. И этот запах после – бодрящий, терпкий, ни с чем несравнимый. Он уже около десяти минут просто сидел на расстеленном футоне и бездумно смотрел в окно. По крайней мере, так выглядело со стороны. Но лидер повстанцев, борющихся за свободу и справедливость в этой пропащей стране, никогда не будет тратить время так бездумно. Даже созерцая, явление природы в шесть часов утра, он уже строил планы на этот день. Какие ценные указания бесспорного лидера будут выполнять Джои, какие супер важные, жутко секретные и опасные операции он сегодня провернет, и какого цвета кимоно наденет Зурако… - Синий с белыми цветами, однозначно! – абсолютно неожиданно выпалил Кацура, вскакивая на ноги. Неусидчивая натура Котаро всегда жаждет действий. Плевать, что воскресенье, шесть утра и на улицу не то что собака, а даже Мадао носа не сунет, у Лидера Джои не бывает выходных! Важно кивнув, соглашаясь со своими мыслями, Кацура прошествовал к гардеробу. У него, как обычно, много дел. Сегодня был один из тех редких случаев, когда Кацура путешествовал без своего любимого питомца. Элизабет осталась в их временном пристанище, зорко следя за приготовлениями Джоишиши к следующей операции. Образ Зурако он оставил на потом, являя миру свой обычный облик. Прячась от вездесущего дождя под зонтом, он не заметил, как ноги сами привели его к раменной с безумно знакомой вывеской. Стало как то тоскливо. Солнце хорошего настроения заволокли тучи. Мужчина застыл, словно вкопанный бездумно глядя в окна, просто героически борясь с желанием переступить порог. Кацура Котаро прекрасно понимал, что если придет к этой женщине снова, то точно накликает на неё беду. Вечно в бегах, преследуемый псами сёгуната, он был магнитом для неприятностей. А где гарантия, что её они не коснутся, при следующей встрече? Не стоит надеяться на удачу, эта леди весьма спесива и изменчива. От неприятных мыслей его отвлек звон дверного колокольчика. Кацура видел спину чрезвычайно раннего посетителя ничтожные несколько секунд, но этого вполне хватило для зоркого Джои. И грянул гром… - Что ОН тут делает?! – даже в гражданской одежде Кацура легко узнал заместителя командующего Шинсенгуми – Хиджикату Тоширо. Мысль о том, что замком пришел просто покушать, в светлой голове повстанца и не возникала. Богатое воображение сразу начало генерировать самые изощренные пытки уважаемой Икумацу-доно. Заподозрили? Что она с ним в сговоре? Да когда?! Он же больше и не думал приходить к ней. А их первая и единственная встреча удачно трактовалась, как случайная, поэтому полиция больше её не донимала! А тут?! Голова кипела от предположений – одно страшнее другого. Первое желание Котаро было ворваться туда и шарахнуть голову этого табачного недосамурая об стол. Но рациональный подход с большим трудом перевесил импульсивное желание. Кацура затаился за мусорными контейнерами в тесном переулке лишь с одним здравым решением – ждать. Сколько времени прошло, когда дверной колокольчик вновь ожил, Кацура не предполагал. Слишком долго и мучительно было ожидание. Уши и руки замерзли от всепроникающей сырости. А подол кимоно сильно намок, противно прилипая к лодыжкам. Тоширо, закурив сигарету пошел дальше, и его весьма довольное выражение лица извечному сопернику сильно не понравилось. Прижимаясь к стенам, едва ли не по-пластунски, Кацура добрался до заветного окна Хокутошинкена. Жива! И даже не связана, и без видимых ран. И улыбка, такая довольная. Кацура нахмурился – а что это она так улыбается? Может под наркотиками?! Вроде координация движений не нарушена. Кацура зорко следил, как Икумацу лавировала между столиками, натирая их, расставляла стулья. Видимых причин для беспокойства не было. Только Котаро все не мог взять в толк, чего это она так улыбается? Как после свидания! Кацура помрачнел еще больше… - Глупости! Главное Икумацу-доно жива и здорова, остальное меня не должно касаться, - тряхнув влажными волосами Кацура вновь начал наблюдать за своим «наставником». Та замерла ровно посередине зала, стоя спиной к окну, а, следовательно, к наблюдателю. Потом резко повернулась и вперила настороженный взгляд за прозрачное стекло. Капли воды бежали вниз по гладкой поверхности, на улице было все так же пустынно. Зато шум дождя прекратился. Женщина подошла ближе к окну, обозревая улицу в пределах видимости. Никого. Странно, женщина была точно уверена, что видела одного несносного самурая за окном. Слишком уж знакомы длинные, черные волосы. *** - Я скоро раскисну от этого не прекращающегося дождя, такое унылое и сонное зрелище, - Гинтоки, развалившись в кресле и взвалив ноги на стол и листал… догадайтесь что. Шинпачи на второй космической шарился по дому, создавая вокруг себя бурную деятельность именуемую уборкой. Дома было необыкновенно тихо, так как Кагура около часа назад свалила на прогулку с Садахару, прихватив новенький, красивый зонтик, подаренный анего. - А когда была неделя солнца, вы все жаловались что, растаете, как парфе, без шансов на реабилитацию, все мечтали о дождях и тучах, - улыбнулся Шинпачи ворчливости старшего товарища. Тот, лишь проследил взглядом за движением швабры, глубоко вздохнул. - Мир не совершенен, и я вечно буду находиться в диссонансе, не найдя идеального равновесия. Буду, словно девственник на первом свидании – бросает то в жару, то в холод, - изрек Гин-сан, ковыряясь в носу. Шинпачи лишь покачал головой. Он-то девственник – ему ли не знать. Неожиданно в коридоре раздался шум и грохот, в миг вырвавший из дремотного состояния обитателей дома. По крайне мере Шинпачи, Гинтоки же остался в том же состоянии, рассудив, что это, скорее всего маленькая, грозная Ято и её лохматый чудище вернулись с прогулки. - Аре? Кацура-сан? – послышался удивленный мальчишеский голос. Гинтоки вновь перевел взгляд на выход ведущий в коридор и встретил весьма потрепанного друга. Тот стоял, привалившись к косяку, и, видимо, старался перевезти дыхание. - Только не говори мне, что ты сейчас на хвосте весь состав Шинсенгуми притащишь, Зура, - флегматично стряхивая козявку с мизинца, сказал Гинтоки. Тот лишь громко дышал и шмыгал носом, не сводя с сереброволосого напряженный взгляд. - А если скажу «да»? – лицо Гина резко вытянулось, а всю флегму и сонливость как рукой сняло. - Тогда мне придется выкинуть тебя со второго этажа. Сломаешь конечности, а Шинсенгуми скажу, что ни причем и все так и было, - сдвинув брови, вещал Саката, отодвигая Джамп в сторону, - А если серьезно? Кацура рухнул на диван и лишь вяло кивнул, на предложение Шинпачи «испить чай». - А если серьезно, не Зура а Кацура, и я тебя нанимаю на работу, - Гинтоки спустил ноги со стола, выпрямился, принимая деловой вид. - Что за работа? Кацура сделал пару глотков предложенного чая. - Я хочу попросить тебя проследить за одним очень важным для меня человеком, - сказано это было с такой серьезностью, толком и расстановкой, что Саката вмиг проникся, сбросив привычную дурашливость, - Поверь, я заплачу достаточно. - Слежка? Зура, разве у тебя нет информаторов, которые на этом и специализируются? - Не Зура, а Кацура, и да – информаторы есть. Но дело в том, что мне необходимо лицо гражданское, политически не заинтересованное, так сказать доверенное, - Сакате казалось, или его боевой товарищ стал еще серьезней? - Ладно. Тогда следующий вопрос – за кем это ты там собрался следить, Зура? – Гинтоки возможно и создавал образ разгильдяя и, в общем-то, салаги, но тормозом он не был. То, что запахло паленным парфе, он почуял сразу. - Не Зура! Хиджиката Тоширо – заместитель командующего Шинсенгуми, - с абсолютно непроницаемым лицом, сообщил Джои. На кухне раздался удивленный то ли крик, то ли всхлип и звон разбивающейся посуды. - Ты не Зура… Ты настоящая задница, Котаро! С ума сошел?! Кого ты мне хочешь подсунуть?! Следить за этим майонезником?! Да это так же ужасно, как проснуться утром с похмелья и обнаружить рядом с собой на кровати семидесятилетнюю каргу! – взвыл Гинтоки, непроизвольно хлопнув рукой по столу. - Поэтому мне и нужен ты, Гинтоки! Ты его хорошо знаешь, тебе будет легче втереться в доверие и ненавязчиво так за ним проследить… Это ведь лучше чем следить за семидесятилетней каргой! - Ненавязчиво, говоришь? И что ты мне предлагаешь, черт возьми?! Встретить с ним рассвет?! Да ты совсем сдурел, Зура! - Да не Зура я!! – так же сорвался на рык Котаро. На минутку в комнате воцарилась звенящая тишина. Кацура сделал вдох, потом выдох, приводя себя в хоть какое-то подобие спокойствия. - Хорошо, успокойся, - видя совсем необычное, даже расшатанное и нервное состояние приятеля, Саката примеряющее поднял руки, - Кацура, зачем тебе следить за офицером полиции? Это очередные политические ученья для новобранцев Джои? На красивом лице Котаро отобразилась жесточайшая мысленная борьба. - Не совсем. Хотя… это совсем не то. - Ты уж определись, «не Зура, а Кацура»! *** - Добрый день, Тоширо-сан, - Икумацу посмотрела на вошедшего офицера. Кроме неё на Хиджикату обратили внимание три мужчины, сидящие в углу. Осмотрев Тоширо с ног до головы, особое внимание уделяя катане и форменному мундиру, продолжили обед, увлеченно переговариваясь, кажется о снастях для рыбалки. А вот две пожилые дамы, восседающие около окна, провожали Хиджикату взглядом слишком навязчивым, словно прощупывающим. Мужчина лишь повел плечами, заметив такое внимание к своей скромной персоне. - Перерыв, Хиджиката-сан? – Икумацу была дружелюбна и улыбчива, как всегда. Тот, усаживаясь на высокий стул, кивнул в знак приветствия. - Оказался поблизости, решил заглянуть, - просто ответил Хиджиката, едва заметно улыбнувшись. - Кофе, рамен, майонез? – шутливо спросила Икумацу. - И майонеза побольше, как всегда! Тем временем, наблюдая за этой идиллией пожилые дамы начали нервно шушукаться. - Оой, Зура, по-моему ты как всегда раздул из мухи жутко геморройного слона, - одна из бабулек почесала попу, при этом ерзая так, что время от времени привлекала внимание рыбаков, сидящих за соседним столиком. - Не Зура, а бабушка Касуми! – шамкая зубами и скрипя голосом, напоминающее высохшее дерево, рявкнула её «подруга», - И сядь уже спокойно! - Не могу! Какого хрена ты натянул на меня эти антикварные панталоны?! Словно нам под кимоно кто-то заглядывать будет, старая карга Касуми! – беспокойная «бабуля», почесав поочередно ягодицы, сложила руки на стол, наградив «бабушку Касуми» взглядом очень далекого от обожания. - Конспирация должна быть идеальной, бабушка Гинко. И ничего я не раздуваю! Это беспокойство… - Это не беспокойство, а сталкерство, - быстро прошептала «бабушка Гинко», на что «Касуми» лишь закатила глаза, - Просто пришел человек поесть, что тут такого, а ты сразу «он её пытает, всю душу вытрясет, в тюрьму посадит!» - Мы не допустим этого Гинко! Вспомним молодость, тряхнем стариной, как мы с тобой зажигали когда были юны и невинны! - Закатай вставную челюсть, бабуля! Ничем я в твоей компании трясти не собираюсь, - бабушка Гинко весьма профессионально косила под старуху, низко склонив голову к содержимому своей тарелки, и поджав «морщинистые» губежки, она воззрилась на «Касуми». Та поправляла волосы с эффектом седины (вымазал голову белой краской). Лицо было загримировано так мастерски, с полной географией морщин, что она создавала впечатление вполне натуральной бабульки. Глухо замотанное кимоно персикового цвета, напрочь скрывала фигуру, а деревянная клюка, стоящая рядом с левой ногой «бабули» - идеально дополняли образ. На Гинко же был нацеплен парик с готовой сложной прической из бело-серых волос, и темно-синее кимоно с мелким ненавязчивым рисунком на подоле. Лицо приобрело столько «морщин», что Гинтоки поклялся себе – если он заработает достаточно денег, то в старости сделает себе инъекцию ботокса, лишь бы не видеть в зеркале этот ужас! - Касуми-баба-а, - тоненько зашепелявила Гинко, - А що нам туточки ф тобой подали? - Гинко, старая ты перечница, я побалакала с внученькой Икумацу, и она сделала специально для тебя варенную тертую морковку… У тебя же все зубки то повыпадывали, а челюстёнку вставную надо беречь, то, да-а-а… - Ой да що ты, чертова карга, я тебе сейщас усе челюстёнки навтикаю-у-у! – тоненько взвыла Гинко. - Что-то не так, бабушка Касуми? – обеспокоенно спросила Икумацу, отвлекаясь от приятного разговора с Хиджикатой. Бабушка Гинко недвусмысленно почесывала морщинистые, но явно сильные руки, сверкая глазищами. - Ой, что ты, внученька-а Икумацу. Не обращай на старух внимание. Уж почитай, давно не молоды, сама понимаешь, с прибабахом мы уже с бабушкой Гинко! – «Касуми» успокаивающе замахала руками, смущенно улыбаясь. - Энергичные бабушки, - хмыкнул Тоширо, продолжая трапезу. - Да, действительно. Признаться честно, я вижу их впервые, но они такие добрые. Бабушка Касуми принесла собой пять пачек Барган-Дэш, хотя бабушка Гинко, жутко ворчала и забрала одну себе, - Тоширо, слушая женщину, лишь довольно улыбался. Она напоминала солнце поутру – не обжигающе горячее, но теплое, ласковое. Мицуба, когда улыбалась, была такой же солнечной. Хиджиката тряхнул головой, прогоняя непрошеные мысли. - Икумацу-сан, можно мне еще майонеза? - Конечно, пожалуйста – она подала бутылочку с красной крышкой. Он случайно коснулся её руки… - Оой, Касуми-баба, подавилась картошечкой! – на всю раменную заверещала Гинко, резво подпрыгнув со стульчика. Один из рыбаков, сидевших рядом на свое горе, слетел со стула, сбитый гиперактивной пенсионеркой. Икумацу вмиг оказалась рядом с пострадавшей, которая корчилась на полу, хватаясь за горлышко. Морщинистое лицо стремительно синело. - Ту-упа-ая карга! Щто-ж это деется, люди добрые! Ты же мине обещала, щто вместе помре-е-ем! А ты, старая каланча, решила раньше откинуться-а-а?! – продолжала бабушка Гинко, болтая ногами сорок третьего размера. На место неусидчивую бабульку уже успел усадить пострадавший рыбак. Тоширо вскочил с места, приблизившись к Икумацу и пострадавшей бабушке. Та уже закатывала глазки, уже едва не пуская пену изо рта. Хрипела, явно что-то предсмертное. Икумацу попыталась привести бабулю в сидячее положение. - Икумацу-сан, принесите воды, надо заставить её выплюнуть, чем она там подавилась, - Хиджиката склонился к умирающей. - Картошечко-ой, - хватаясь за сердце, тонко провыла Гинко, - А мне, внученька, «Персен» и саке. - Простите, Гинко-доно, вы сказали саке? – уточнила Икумацу, направляясь в служебное помещение. - Конечно! А когда Касуми-чан очнется, её лучше сразу напоить, чтоб рецидива не было. И у меня что-то сердечечко пошаливает, неси же скорее, милАя! В это время Хиджиката героически оказывал первую помощь. Обхватив бабульку поперек тяжелого, к слову, туловища. Как же там Кондо-сан говорил то, а? «Сожмите одну руку в кулак и той стороной, где большой палец, положите на живот пострадавшего ниже грудной клетки, но выше пупка. Ладонь другой руки кладется поверх кулака, быстрым толчком вверх кулак вдавливается в живот. Руки при этом следует резко согнуть в локтях. Только не сжимайте грудную клетку!» Стараясь не думать, как это выглядит со стороны, Хиджиката спасал пожилую женщину. Та кряхтела, кашляла все сильнее. Выплюнув нечто, что бабушка Гинко раннее обозвала «картошечкой», Касуми обмякла в руках Хиджикаты. - Слава Ками-сама, ты её спас, - Гинко флегматично сидела, попивая саке, смотря на безвольное тело пострадавшей подружки, - дожила до такого возраста и жевать не научилась, тупая карга. Хиджиката нахмурился, прощупывая пульс Касуми. - Жива? – Икумацу была откровенно напугана, поэтому Тоширо поспешил её успокоить. - Все нормально, просто без сознания, - Икумацу вздохнула с явным облегчением. - Какое счастье! - Надо дать ей отдохнуть. - Надо её в комнату отнести, я постелю футон, - мигом среагировала Икумацу, помчавшись из зала обслуживания посетителей. Хиджиката тем временем попытался оторвать здоровую Касуми от пола. - Какие-то вы крупные бабули! – прохрипел Хиджиката. Бабушка Гинко выпив еще чашечку саке и вдоволь насладившись зрелищем –кряхтящим замкомом, встала во весь рост. - Ты, милок, хватай за ноги, а я за руки и дотащим – Хиджиката подумал, что он явно перенервничал сегодня, раз ему чудится равнодушный голос Сакаты Гинтоки. Схватив горе-бабушку по обе стороны, они потащили её в жилую часть Хокутошинкена. - Слушай, бабуля, а ничего что голова твоей подруги стукается о пороги? – поинтересовался Хиджиката, глядя на болтающуюся голову жертвы асфиксии. - Тупее она уже не будет, - легкомысленно хмыкнула Гинко, уже привычным старушечьим тоном. - Ложите сюда, - распорядилась Икумацу, откидывая одеяло на футоне. Разув несчастную и уложив, все трое переглянулись. Повисло минутное молчание. - Что ж, - нарушил тишину Хиджиката, - Мой обеденный перерыв уже как минут двадцать окончен, пора на пост. - Следующий рамен за счет заведения, - Икумацу устало улыбнулась, словно извиняясь за произошедшее. - Икумацу-сан, если что-то понадобится, обращайтесь. Большое спасибо Вам, обед бесподобен, как всегда, - вежливо кивнул Хиджиката, - До свидания Гинко-сама, желаю Касуми-сама скорейшей поправки. - Ах, какой вежливый внучочек! Да что с этой старой клячей сделается, оклемается, как миленькая! Спасибо, внучок, дай тебе Ками-сама здоровья! – прищурив правый глаз, Гинко улыбнулась, махнув платочком на прощание. Офицер покинул комнату. - Гинко-сама, - вкрадчивый голос Икумацу, был похож на зимний ветер, задувающий в затылок. - Щто, милая? – повернувшись в сторону женщины, Гинтоки вновь изобразил «добродушную, солнечную бабушку» - Парик съехал Хиджиката оказавшись на улице, поспешил закурить сигарету. Он посмотрел на небо. Солнце тонуло в пышных, кучерявых серовато-белых облаках. Наконец-то! Дожди закончились. *** Кацура открыл глаза, так резко, словно и не спал. Он таращился вперед, постепенно привыкая к мраку. Где я? Что я? Кто я? Кацура, вздохнул, собираясь с мыслями. Он человек, по имени Кацура Котаро – здесь все в порядке, а вот вопрос о его месте расположения все еще стоял ребром. Сев на футоне, он огляделся по сторонам. - Что-то слишком знакомо мне это место, - разговаривая с самим собой, Кацура продолжил осматриваться. Туго, но все-таки верно ответ на вопрос материализовался в его светлой голове. - Ой! – не удержавшись от вскрика, лидер Джои вскочил на ноги. Кимоно в котором он рассекал сегодня в образе «бабушки Касуми» на нем не было. Вместо этого вполне привычное, мужское, черного цвета. «Морщины» исчезли с рук. Ощупав нос и щеки, Кацура обнаружил отсутствие маскировки и на лице. Волосы чесались. На пальцах оставалась осыпающаяся белая краска. Неужели, раскрыли! - Очнулся? – открылась дверь, свет соседней комнаты разогнал темноту по углам. На пороге же стояла непоколебимая, словно Фудзияма, Икумацу-доно в домашнем кимоно и распущенными волосами. Кажется, она проснулась только что. - Икумацу-доно, - Кацура смотрел на неё очень внимательно, стараясь дышать ровно. - От грима с Гин-саном мы избавились, а вот мыть волосы тебе придется самому, - Икумацу смерила мужчину изучающим взглядом, вновь возвращаясь к его растерянным глазам, - Кстати, он мне все рассказал. Кацура, конечно, иногда тормозил, но в ответственный момент, он сразу понял – запахло паленным джаствеем. - Все? – решил уточнить Кацура. Икумацу кивнула, нахмурившись. - Как вы докатились до того, что бы переодеваться пенсионерками и зачем вообще устроили этот спектакль. - Икумацу-доно… - Ты мне вот что скажи! Почему ты ни разу не зашел? – армия оправданий, которые уже стремительно формировалась в голове Котаро, неожиданно испарилась. Он молчал, упрямо смотря в стену, стараясь не встречаться со смягчившимся взглядом. - Кацура, ты – дурак, - наконец сказала она. Икумацу уже собиралась уходить, как её остановил голос мужчины. - Мне стыдно. Надо было зайти к тебе. Прости. - Надо было поговорить со мной! Ты же лидер повстанцев, неужели не мог найти способа хоть раз прийти и все объяснить? Однажды ведь тебе удалось случайно пройти мимо моего балкона. Вторгнуться в мою жизнь, приведя в оправдание какую-то глупую причину… - Я сказал, что шел дождь. - Что? - Я попросил Икумацу-доно остаться, пока дождь не окончится. Женщина молчала. Время от времени заправляя непокорную прядь за ухо. Щеки горели, от смущения, обиды. Какой же он глупый! Она почувствовала теплую, тяжелую ладонь на плече. Качнулась, словно тростник на ветру, поддаваясь. Вторая рука обняла талию, притянув её к телу. Икумацу почувствовала щекой грубоватую ткань кимоно, услышала чужое дыхание и глухой стук сердца. В нос ударил въедливый запах краски от волос. А на губах, она заметила, – добрая улыбка. - Гин-сан, ну как прошло? – Шинпачи явно надоело щелкать каналы, переведя усталый взгляд на главного Йородзую. Гинтоки, прихлебывая клубничное молоко, взвалив ноги на стол, листал… догадайтесь что. - Как всегда! Сколько раз говорил себе – даже у близких деньги надо брать вперед!