Больше не сияю?!

— Нет, ну это ни в какие ворота уже! Ранмару вздрогнул и проснулся от этого крика. Дверь с грохотом распахнулась, ударилась о стену, и Кёхей, пылая от праведного негодования, ввалился в комнату друга и с разбегу плюхнулся на кровать. Его возмущение было настолько велико, что можно было не сомневаться, что стало его причиной. Вернее, кто. — То же могу сказать и про тебя, мой друг, — Ранмару кисло улыбнулся и отодвинулся на свободный край кровати. Кёхей как обычно принял злую насмешку за чистую монету и разобиделся ещё сильнее. Он даже подпрыгнул на месте, отчего полы халата едва не разошлись. Жаловаться на жизнь друг прибежал сразу после душа, и на шёлковом пододеяльнике уже расплылись две мокрых кляксы от капающей с его волос воды. — А я что? Я по делу пришёл! По срочному! — И подождать пару часов оно никак не может? — уточнил Ранмару. Он понятия не имел, что заставило Кёхея подскочить в воскресение в такую рань — десять часов, — да и не интересно ему это было. Всё, что хотел Мории, это выпроводить назойливого товарища в коридор, закрыться на ключ и проспать до обеда. Ранмару даже демонстративно зевнул, намекая, что не выспался. Но Кёхей намёков не понимал. Он снова подпрыгнул, на этот раз от нетерпения, и выпалил: — Нет, никак! Слышишь? Никак нельзя подождать. Тут, можно сказать, судьба моего душевного спокойствия решается! Понимаешь? И ты единственный, кто может помочь. А тебе лишь бы дрыхнуть. Что, опять вчера до утра по клубам шатался? — И ничего не по клубам… — вяло возразил Ранмару. Лесть Кёхея подействовала на него как на Сунако диск с новым фильмом ужасов. Он заметно приосанился и ожил. — А, неважно! — отмахнулся Кёхей. Ему сейчас было не до таких пустяков, как выяснение, где друг провел прошлую ночь. Пусть этим его невеста занимается. — Проблема у меня, понимаешь? Чертовски серьёзная, идиотская и раздражающая проблема. На этом месте Кёхей покраснел, потупился и замолчал. Он теребил пояс халата и старался не смотреть на Ранмару. Тут не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что проблема эта сердечная. Губы сами собой расплылись в привычной насмешливой улыбочке, и Ранмару поинтересовался: — Наш мальчик наконец влюбился и явился ко мне за советом? Кёхей вскинулся так, словно его обвинили в том, что он любит одеваться бабушкой и устраивать скандалы в людных местах. — Ты чего несёшь, придурок?! Какая любовь?! Да чтобы я, да чтобы она… Кёхей задохнулся, замолк, но продолжил размахивать руками и демонстрировать разные малоприличные жесты. Ранмару понял, что дело всё-таки в Сунако, и улыбнулся ещё шире. Отношения этих двоих напоминали пробежку по минному полю. Взрывы всегда раздавались в самые неожиданные моменты и задевали всех жителей особняка. Ранмару попытался представить, что же могло стрястись на этот раз. В голову отчего-то закралась мысль про похитителей-инопланетян, и он с удивлением понял, что спустя несколько лет жизни под одной крышей с Сунако, совсем не считает этот вариант невозможным. — Что? Ну что уже, мой милый друг? Что ты? Что она? Ты же понимаешь, что мне это ничего не объяснило, — устало сообщил Ранмару. Усталость была напускная, в глубине души Мории пританцовывал от нетерпения, когда же Кёхей наконец вернёт себе дар речи и расскажет, в чём дело. Вместо ответа Кёхей рванулся вперёд и замер так близко, что кончики их носов почти соприкоснулись. Если бы это произошло в школе, наверняка среди фанаток были бы жертвы. Но, к счастью, здесь свидетелей не было. Ранмару, слегка опешивший от внезапного нападения, попытался отодвинуться, но коснулся лопатками спинки кровати и понял: отступать некуда. Будь они парочкой, которой до начала отношений остался один шаг, сейчас был самый подходящий момент, чтобы его сделать. Но парочкой они не были, и Ранмару понятия не имел, что произошло с Кёхеем накануне, если он с самого утра ведёт себя странно. Даже более странно, чем обычно. Кёхея происходящее нисколько не смутило. Он не растерялся и какое-то время молча буравил взглядом Ранмару. Ранмару пытался по стеночке отползти в сторону и постепенно съезжал по скользким простыням на пол. Мории всерьёз раздумывал, заслужил ли друг удар в челюсть, или с этим можно повременить и дать ему объясниться. — Вот что ты видишь? А? — наконец спросил Кёхей. — Тебя. — Ранмару всё меньше понимал происходящее. Кёхею этот ответ не понравился, он нахмурился и ударил ладонью по бедру. — Да нет же, придурок! Ты не понял. Скажи, я это… того… красивый? — Ну… такой же как и всегда… — осторожно протянул Ранмару и на всякий случай сжал руку в кулак. — То есть сияю как обычно? — обрадовался Кёхей. — Наверное… Кёхей широко улыбнулся и так неожиданно схватил Ранмару за плечи, что он не успел на это отреагировать, только уставился удивлённо на друга и похлопал глазами. — Вооот! — радостно подытожил Кёхей и захохотал. Он легонько потряс Ранмару, так что тот громко клацнул зубами, и снова рассмеялся. — Сияю! Я ведь по-прежнему сияю, да? — Ну… — невразумительно отозвался Мории. Кёхею, впрочем, нисколько не нужен был его ответ. Он снова захохотал, потом что-то вспомнил, нахмурился и сообщил: — А она говорит, что нет. Представляешь? Нет, ну ты представляешь? Я ей: «чё за фигня», а она «просто ты больше не сияешь, и вообще, иди отсюда». Совсем чокнулась, скажи? То, значит, три года вопила, заливала всё кровью и близко не подпускала, а тут остепенилась, никакого внимания на меня не обращает, как будто меня и нет в комнате. Я, говорит, привыкла к тебе, так что больше не боюсь. А мне ей и возразить-то нечего. И что мне делать-то теперь, а? Опасность миновала, Ранмару успокоился и осторожно стряхнул с себя руки Кёхея, а потом аккуратно отодвинул его от себя. Друг не возражал. — Я так понимаю, весь сыр-бор из-за Сунако-чан? Она что, перестала называть тебя Сияющим созданием? — Не, называть-то она называет. Но насмешливо так, как будто это не правда ни разу. И глазами так стреляет, мол, и что ты на это ответишь. А я что? Я ругался, разумеется. А она смеялась и говорила, что теперь заживёт спокойно, что теперь я перестану её доставать. Да я после такого… Он сделал зверское выражение лица и даже потряс в воздухе кулаком, чтобы придать своим словам значимость. Из сбивчивой речи друга Ранмару с трудом, но уловил суть. Он отбросил с лица прядь волос, бросил лукавый взгляд на Кёхея и подытожил: — Ну хорошо, мой друг. Сунако-чан больше не реагирует на твою красоту и решила, что теперь ты оставишь её в покое. А тебя это не устраивает. Но почему? Разве для неё это не один из шагов к тому, чтобы стать нормальной девушкой? Разве ты не должен радоваться? — А вот представь себе и не радуюсь. Ни разу, ни одной грёбаной минуты с того самого момента, как она это заявила. Раньше что? Зайдёшь на кухню, она тебя увидит, вой поднимет, ещё и бросит чем-нибудь — веселье. Или вот ещё, в комнату к ней вечерком завалишься, она вопит, возмущается, отворачивается, но ничего сделать не может. Боится растаять. А сейчас? А сейчас она смеётся и страха ни в одном глазу. Только язвит, вредина, а я и ответить что не знаю. И никакого тебе веселья. Не нравится мне это. Может она того, притворяется? Кёхей посмотрел на Ранмару с такой надеждой, будто ждал, что он сможет дать внятный ответ. Но Мории не смог бы сделать этого при всём желании: за годы, прожитые в особняке, ни одному из парней так и не удалось понять Сунако. Проще было научить амёбу разговаривать. — Может быть, — не стал спорить Ранмару. Он тоже не верил в неожиданные перемены с девушкой. — А расшевелить ты её как-нибудь пробовал? — Ты это о чём? — не понял Кёхей. Он уселся в центре кровати, поёрзал, устраиваясь поудобнее, и проворчал что-то нелестное в адрес шёлкового белья. Ранмару, наполовину сползший с кровати из-за неожиданной атаки друга, наконец-то сел нормально. Он совсем освоился, напустил на себя вид опытного любовного советника и даже поднял вверх палец, чтобы придать своим словам значимости. — Не глупи, мой друг. Ты же всё прекрасно понимаешь. Ты чуть что, сразу взрываешься, закатываешь сцены и сбегаешь. Тобой управлять легче лёгкого. А вот если бы ты действовал чуточку поумнее. Намёк там, уловка тут и никаких истерик, только очарование и невозмутимость, возможно, тогда… В конце концов, как ни крути, а Сунако-чан — девушка. Если действовать не напролом, а спокойно и целенаправленно, многого можно достичь. Смена тактики шокирует её, собьёт с толку, заставит показать себя настоящую. И только если и на это Сунако-чан не поведётся, то значит всё плохо. Она действительно привыкла. И тебе остаётся только смириться. И ты… эй, я не договорил! — возмутился Ранмару, когда Кёхей резво соскочил на кровати и бросился к выходу. — Прости, друг! Я слышал достаточно. Если выгорит, куплю тебе что-нибудь! — пообещал Кёхей, вернулся, хлопнул Ранмару по плечу и выбежал из комнаты. Какое-то время Мории пялился на закрытую дверь, потом лукаво улыбнулся и встал, чтобы одеться. Нет, такое зрелище пропускать нельзя. *** Сунако готовила завтрак, напевая под нос основную тему из «Кошмара перед Рождеством». Настроение у неё было лучше некуда. Сияющее создание убежало от неё едва ли не в слезах, вопя о её жестокости и о том, что он непременно заставит справедливость восторжествовать. То, что у балбеса ничего не выйдет, было ясно как день — все его уловки давным-давно себя исчерпали. Да и уловок этих у него было по пальцам одной руки пересчитать, никакой фантазии. Глупое Сияющее создание. Определённо, затеять это маленькое представление было отличной идеей. Пройдёт пара недель, он окончательно смирится, и у Сунако наконец-то настанут спокойные деньки. От радости Сунако взяла на тон выше, сфальшивила, но даже не поморщилась, а вместо этого начала немного пританцовывать. Завтрак готовился будто сам собой. Девушке хотелось взлететь от восторга в воздух, как воздушному шарику. Это было отличной, гениальной идеей. Всего-то и надо что немного перетерпеть, а потом наслаждаться свободой. В конце концов Сияющее создание рядом с ней только потому, что ему нравится её доставать. Как только интерес к ней у него пропадет, всё прекратится. Отличная идея, просто отличная. Так, думая о том, какая она умница, счастливая и довольная жизнью без назойливого Сияющего создания под боком, Сунако провела около получаса. Её нисколько не беспокоили муки совести за то, что вот уже неделю своим безразличием она доводит Кёхея до белого каления. Девушка считала, что ему воздаётся по заслугам за все те шуточки, что он неоднократно отвешивал в её адрес. И безмятежное воскресное утро — особняк по воскресениям никогда не просыпался раньше десяти часов — никто не должен был нарушить. Сияющее создание дулось, а остальные спали. Сунако сунула в рот половинку маринованной редьки и замычала какую-то развесёлую песенку. Как вдруг… — Эй, Накахара, ты ещё копаешься? А я думал, что всё давно готово. Что так долго? Кёхей. Явился собственной персоной. Песня застряла в горле у Сунако — или это всё-таки была редька? — и девушка закашлялась. Кёхей решил, что это его заслуга, приосанился и выпятил грудь. — О, вижу, ты впечатлена! — довольно заявил он. Кашель сразу прошёл. Сунако успокоилась и окинула его с ног до головы оценивающим взглядом, точь-в-точь таким, каким одаривала редьку в магазине. Раньше, чтобы её позлить Кёхей либо вваливался к ней в комнату вечером, усаживался близко-близко и наслаждался тем, как она каменным изваянием застыла рядом, ещё он мог полезть к ней обниматься или встать рядом и склониться над ней, чтобы их лица были близко-близко друг к другу. Тогда она реагировала на него именно как на Сияющее создание. Потому что слишком близко, слишком ярко. Уловки Кёхея были просты и бесхитростны, их с лёгкостью можно было разгадать, что Сунако и сделала. Чтобы не реагировать на него как обычно, достаточно было просто взять волю в кулак и представить на его месте не Хироси, нет, но какого-нибудь обычного не сияющего парня. Помогало на раз. Но то раньше, с прежними привычными штучками Сияющего создания. Нынешнее же представление было не совсем в его стиле, но рано или поздно чего-то такого Сунако ждала. Кёхей стоял перед ней в одних джинсах, будто так и было надо, и явно ждал её реакции. Спору нет, едва увидев его, девушка растерялась, но постепенно успокоилась и даже разозлилась: это что же выходит, с утра в одном халате, пусть и наглухо запахнутом, теперь вот в одних штанах, а через полчаса что? Нагишом? Нет, ну ведь у всякой глупости и наглости должен быть предел! Поэтому Сунако после того, как обдала его холодным взглядом, спокойно ответила: — Впечатлена? А разве тут есть, чему впечатляться? Кёхей фыркнул, он явно обиделся, но, к удивлению девушки, не стал как обычно закатывать сцену, открыл дверцу холодильника и достал бутылку с водой. — Ну и ладно. Сунако удивлённо моргнула. Она ожидала криков и ругани, а получила не менее безразличный ответ, чем дала сама. Кёхей спокойно открыл бутылку и сделал несколько глотков. Сунако вдруг поймала себя на том, что следит за движениями его кадыка, вспыхнула от смущения и отвернулась прежде, чем румянец на щеках заметил Кёхей. Ему дай только повод, и он сразу решит, что победил, обнаглеет и станет совсем невыносим. Очень хотелось оглянуться. С чего бы это? Но Сунако просто вернулась к приготовлению завтрака. Внезапно послышался звук льющейся воды. — Вот чёрт! — выругался Кёхей. Не надо было оборачиваться, чтобы понять, что произошло: кое-кто жутко неуклюжий облился. — Мог бы и в стакан налить, если руки дырявые, — проворчала Сунако и оглянулась. Облился Кёхей не сильно — залил грудь, замочил пояс штанов, да несколько капель упало на штанины. Пол тоже оказался почти сух. Полотенце с лихвой решит проблему. — Ой, тебя забыл спросить, — огрызнулся Кёхей. — Я не виноват, что рука соскользнула. — Держи, — Сунако протянула ему полотенце. Она стояла боком, избегая смотреть на Сияющее создание, в двух шагах от него и протягивала полотенце. Даже если бы Кёхей вытянул руку, он бы всё равно не дотянулся. — Могла бы и ближе подойти, — не сдержался от шпильки он. Сунако закатила глаза и послушно сделала один шаг. Рука её упёрлась во что-то твёрдое. Медленно, с явной неохотой она повернула голову в сторону и уткнулась взглядом в его грудь. Глупое Сияющее создание тоже шагнуло к ней! И снова от злости стало горячо в груди. Злость заглушила знакомое покалывание в носу, прогнала слабость в ногах и головокружение. — Может, теперь возьмешь? — сквозь зубы процедила девушка. — Благодарю, — отозвался Кёхей. — Отличная у тебя кухня. А халата банного в шкафчике нет? — Это кухонное полотенце. Оно и должно храниться на кухне, — ещё с большим трудом выдавила из себя Сунако. Неожиданно он вырвал полотенце из её рук, и ладонь Сунако легла на его грудь. Девушка застыла. Кёхей тоже. Он и сам не ожидал подобного поворота. Сунако подняла на него взгляд, и их глаза встретились. Было так тихо, что слышно было, как в саду за окном заливается птица. Внезапно девушка поймала себя на мысли, что до этого момента они никогда не смотрели друг другу в глаза. Она всегда первая отводила взгляд, закатывала привычное представление и ни разу в жизни даже не пыталась разглядеть его лицо получше. Кожа под её пальцами была горячей и гладкой. Сейчас Сияющее создание наверняка ожидает, что она затянет прежнюю пластинку. Нет, именно этого он и добивается. Неужели сейчас все успехи, что она достигла за неделю, пойдут прахом? Ну уж нет. Ни за что! Решив это, Сунако позволила ладони скользнуть вниз, кончики пальцев легко и быстро коснулись его живота, и движение это было небрежным и случайным. Но она почувствовала, как напряглись под этим прикосновением его мышцы. — Неплохой пресс, — вдруг выдала Сунако. Собственно, это ей хотелось сказать с того момента, как она увидела Кёхея топлесс. Сказала и поняла, что сболтнула лишнего: сама же совсем недавно заявила, что тут не на что смотреть. Впрочем Кёхей, удивлённый комплиментом, ничего не заметил. Он вздрогнул, отошёл назад и начал с силой растираться, хотя вода уже успела высохнуть, только мокрые пятна на джинсах напоминали о недавней неприятности. Сунако нисколько не кривила душой, говоря ему комплимент. Кёхею было восемнадцать, и он уже мало походил на того костлявого высоченного мальчишку, которого она увидела впервые три года назад. Не будь он Сияющим созданием… не будь она жуткой девушкой… захотелось бы ей задержать свою руку на его груди чуточку дольше? — Но тоже не сияющий? — подколол её Кёхей. Он удивительно быстро взял себя в руки, как будто его подменили. Сунако готова была поклясться, что ещё полчаса назад такой выдержкой похвастаться не мог. Что произошло за это время? — Да, — серьёзно кивнула она. — Думаю, мне всё-таки надо закончить с завтраком, потому что скоро все проснутся. Кёхей в ответ буркнул что-то невразумительное. Он снова обиделся, но попытался это скрыть. Сунако было интересно, что он задумал на этот раз. Прямой как палка Кёхей был неспособен на сложные стратегии, однако же сейчас молодой человек затеял какую-то игру. И ей это не нравилось. Победа была совсем близко, Сунако уже предвкушала свой триумф, когда Сияющее создание спутало все карты. Нет, что бы он ни затеял, она справится. И победит. Приняв это решение, Сунако кивнула самой себе и вернулась к готовке. Она даже не заметила, когда Кёхей вышел из комнаты. *** Кёхей взлетел на второй этаж ещё быстрее, чем накануне. Но на сей раз он не побежал в комнату Ранмару, не стал вопить о том, что так больше продолжаться не может, нет, вместо этого молодой человек вбежал в свою комнату, плотно закрыл дверь и медленно сполз по ней вниз. Перед внутренним взором пробегали недавние события, и от этих воспоминаний Кёхею хотелось провалиться сквозь землю. Нет, ну каков глупец. Повёлся на слова рыжего бабника, решил опробовать в деле, но в итоге сделал только хуже. И чего его так задевало безразличие Накахары? Радоваться же должен. Подумаешь, не получится подкалывать как прежде. Зато можно находиться рядом с ней и не бояться, что она вот-вот хлопнется в обморок от потери крови. Да и при желании выводить её из себя можно научиться и другими способами, ведь наверняка же найдётся что-то, что злит её не меньше, чем близость Сияющего создания. А Ранмару посоветовал какую-то чушь. Кёхей сразу это понял, но в тот момент так вдохновился идеей, что не потрудился сесть и всё хорошенько обдумать. Что-то он там вещал про смену тактики, про осторожные шаги к цели, а не путь напролом, как Кёхей привык. Ну вот. Кёхей с какого-то перепугу послушался и решил повести себя как Ранмару. Заявился на кухню полуголый и решил попить воды. Вообще-то по плану всё должно было быть как в кино: он такой жадно пьёт, а по подбородку стекает струйка воды и падает на грудь… Кёхей и разделся-то специально, чтобы её больше впечатлило. А потом увидел, что она даже не смотрит, облился, разозлился, а в итоге всё закончилось той смущающей сценой с полотенцем. Кёхей закатил глаза и застонал: ему было стыдно за себя. Но кто же мог подумать, что она тоже шагнёт к нему навстречу, Сунако обычно так никогда не делала, она скорее попятилась бы назад. Вот он и решил сделать первый шаг. Ага. Сделал. Нет, ну дурак, какой же он всё-таки дурак. До сих пор стыдно! Кожа в местах её прикосновений горела огнём, Кёхей рвал на голове волосы и не находил себе места. Неплохой пресс, чтоб её! Неплохой пресс. Да за его пресс иные душу продадут. Что зря что ли он столько времени на подработках горбатился, да и сам регулярно мышцы качал. Не для того, чтобы нравиться, само собой, а чтобы уметь постоять за себя, потому что когда на тебя бегут толпы сошедших с ума от желания девчонок, надо быть очень сильным и выносливым, чтобы остаться в живых. А она — «неплохой пресс». Да чтоб ей пусто было с такими комплиментами! Неплохой, но и не сияющий. Кёхей заскрипел зубами, ударился несколько раз затылком о дверь и закрыл глаза. Так, надо попытаться успокоиться и подумать. Последнее Кёхей делал крайне редко, но сейчас был крайний случай, поэтому мозги неохотно и со скрипом зашевелились. Что там Ран говорил? Что управлять им легче лёгкого? Ну да, с этим не поспоришь. Если Накахара хотела своим безразличием заставить его отстать, ей это почти удалось. Сейчас не будем вдаваться в детали и задумываться, почему его, Кёхея, всё-таки так задевало её безразличие, но если бы всё так и дальше продолжилось, он бы просто заскучал и отстал от неё. Победа была бы за Сунако. А поскольку Кёхей больше всего на свете не любил проигрывать, тем более проигрывать Сунако, молодой человек тут же твёрдо решил во что бы то ни стало её одолеть. Он будет не он, если всё-таки не заставит Накахару признать, что он по-прежнему сияет. Ещё Ранмару говорил что-то про смену тактики. Этим Кёхей и занялся, но потерпел неудачу. Вернее, первая попытка оказалась неудачной. Но ведь ещё не всё. Будут и другие. И он, будьте уверены, обязательно придумает что-нибудь такое этакое. Приняв это решение, Кёхей просиял, успокоился и отправился искать футболку. Ничего, скоро Накахара пожалеет, что игнорировала его. *** И только Ранмару сидел в своей комнате и хихикал. Он видел всё, что происходило на кухне, и это было самое забавное зрелище из всех, что ему доводилось наблюдать. А дальше, он был уверен, будет ещё веселее. Главное ничего не пропустить. *** Прошло ещё несколько дней. Удивительно спокойных, так что остальные обитатели особняка даже забеспокоились — между Сунако и Кёхеем не воцарилось взаимопонимание и любовь, а скорее чувствовалось затишье перед бурей. И оставалось только гадать, когда же грянет гром. Гром, однако, греметь не спешил. Зато главные виновники всеобщего беспокойства успели исстрадаться за эти несколько дней больше, чем за всё предыдущее время. Страдал Кёхей. Он больше не спрашивал себя, зачем ему это — делать вид, что всё идёт так, как надо, что ему плевать на безразличие Сунако. И не потому что ответа на вопрос у него не было, просто лень было копаться в себе. Он сроду этим не занимался, не хотел и теперь. И опять же дело не в том, что боялся результатов, ничего подобного. Всему виной лень. Да, именно так. Лень и ничего более. Страдала Сунако. Не потому что ей было тяжело играть свою маленькую роль. Просто прежнее её поведение, как маска, позволяло скрывать многое от других, но ещё больше — от себя, в том числе кое-какие собственные наблюдения, мысли и чувства. Теперь же, лишившись прежней защиты, Сунако чувствовала себя неуютно и неловко и от этого злилась на Сияющее создание. Остальные обитатели особняка, за исключением Ранмару, наблюдали за происходящим с беспокойством. Даже многомудрый Такенага наблюдал за товарищами с лёгким недоумением. Сунако вела себя странно, когда равнодушно позволяла Кёхею сидеть рядом с ней за столом, как бы невзначай касаться её руки, когда они шли вместе в школу, а как-то даже не моргнула глазом, когда Кёхей взял её за плечи и не дал шагнуть на дорогу, потому что Сунако зазевалась и не заметила, что загорелся «красный». Кёхей вёл себя ещё более странно, потому что не пытался задирать или дразнить Сунако, а во время того случая со светофором и вовсе ограничился сухим «осторожнее». Прежний Кёхей, определённо, сначала обозвал бы её идиоткой, а потом высказал всё, что думает о её рассеянности. Но нет. Их отношения сейчас стали удивительно пресными, как будто за несколько дней Сунако и Кёхей успели превратиться не только в практически чужих друг другу людей, но и в принципе других людей. Это уже были не Сунако и Кёхей. Такенага наблюдал за ними и недоумевал, что же стало причиной подобных изменений. Он пытался поговорить об этом с Ной-чи, но она лишь махнула рукой и заявила, что эти двое наконец-то повзрослели и стали серьёзнее. Юки бормотал, что ему страшно не нравится происходящее, предполагал, что и на сей раз не обошлось без призраков, причём на этот раз жертвой стала не только Сунако. Ранмару нёс какую-то околесицу про пробудившиеся чувства и пошло улыбался. И только Тамао-сан молча его выслушала. Она не ответила ничего конкретного, была немногословна и ограничилась общими словами о том, что Сунако и Кёхею просто надо получше разобраться в себе, но Такенага никак не мог отделаться от мысли, что госпожа что-то не договаривает, а в её словах скрыт какой-то подвох. В любом случае в последнее время Такенага стал наблюдать за Сунако и Кёхеем немножко более внимательно, чем обычно, хотя и не был уверен, что это действительно необходимо. И только Ранмару был единственным, кто наслаждался происходящим с того самого момента, когда злой Кёхей заявился к нему в комнату за советом. Тот совет, который ему хотел дать Ранмару, Кёхей слушать не стал, а предпочёл пойти своим путём, и Ранмару было интересно наблюдать, чем же всё закончится. На самом деле для наблюдений у него была ещё одна причина, но об этом пока рано, ни к чему раскрывать сразу все карты. Тем более что осталось чуть больше двух недель… Наблюдать-то за происходящим Ранмару нравилось, но уж больно медленно эта парочка соображала. Это было понятно уже давно — три года ходить вокруг да около и так и не признаться в своих чувствах хотя бы самим себе, не говоря уже друг о друге, — но теперь стало ещё яснее. Ранмару не собирался становиться сводником, но в последние пару дней он заскучал. Мории ожидал, что новый виток отношений Сунако и Кёхея будет куда интереснее предыдущих. Оказалось, он ошибался. Эти двое самостоятельно ни на что не способны. Они как слепые котята тычутся носами куда-то, сами не зная куда. Их необходимо направить твёрдой рукой, иначе это никогда не закончится. Ранмару не собирался становиться сводником, это была всего лишь крошечная уловка, ничего особенного. Он не знал, получится или нет, но хотел попробовать. Тем более что на носу суббота и все решили собраться вечером в особняке и повеселиться. Грех не воспользоваться такой возможностью. Однако когда настало время воплотить планы в жизнь, Ранмару едва не споткнулся на первом же шаге. — Маджонг?! — удивленно выдохнул Кёхей. Он даже немного подпрыгнул на месте, когда Мории, широко улыбаясь, предложил сыграть. — Ты издеваешься? Ранмару сделал вид, что не заметил его негодования. Все, кроме Сунако с Кёхеем, были предупреждены, но ради приличия тоже сделали удивлённые лица. Ной даже патетично заломила руки и громко охнула, чем едва всё не испортила. Сунако бросила на неё настороженный взгляд, но Кёхей со своим неподдельным возмущением быстро заставил девушку отмести все подозрения. — Ничего подобного, мой друг, — пропел Ранмару. Сладкая улыбка будто приклеилась к его губам. — Ничего подобного. Просто давно мы не играли ни во что сложнее карт. И я подумал, что это безумно скучно, кроме того кое-кто научился настолько виртуозно жульничать, что поймать его стало почти невозможно. Не будем показывать пальцем, Кёхей-кун, просто кое-кто очень не любит проигрывать. Так что я решил на этот раз сменить игру. Так будет честнее, ты не находишь? Кёхей насупился. И ничего он не жульничал. Сунако вон делала это ничуть не реже и не хуже него. И вообще, она первая начала. А проигрывать ей он ненавидел больше всего. — Ничего не выйдет, Ран. Нас больше, чем нужно. — О, — улыбка Ранмару стала ещё шире. Кёхей вдруг вспомнил Чеширского кота и поёжился. Не нравилась ему эта улыбка. — Будем играть по двое. Как раз идеально, не находишь? А чтобы разбиться на пары, можем потянуть жребий. Кроме того я ещё не рассказал о награде, верно? — Ну и что там? — лениво буркнул Кёхей. Мысленно он уже прикидывал, кого хотел бы в напарники. Сам-то он в маджонг играл раза два, правила знал очень плохо и был первым кандидатом в проигравшие. — Проигравший оплачивает для всех комнату в караоке на всю ночь. А ещё выпивку и закуски. Лучшую мотивацию и придумать было нельзя. Когда дело касалось денег, жажда победы Кёхея была так велика, что никому не под силу было его одолеть. В глазах Кёхея зажглись огоньки, он вскочил со своего места и от души хлопнул друга по плечу. Ранмару едва заметно поморщился, но устоял. — Караоке, говоришь? Отлично! Надеюсь, у тебя хватит денег. Чур, я первый тяну жребий. — Не будь слишком самоуверен, мой друг. В маджонг я играю лучше, чем в карты. Ранмару демонстративно достал восемь спичек, покрасил деревянные концы цветными маркерами — по две спички каждого цвета — и зажал их между пальцами. Кёхей, как и хотел, тянул первый. Ему досталась команда синих. Сунако была второй. И цвет спички у неё оказался такой же. Какое-то время Кёхей смотрел то на её, то на свою спичку, то на Сунако. Видно было, что ему так и хочется закатить скандал, но он смолчал, только почесал в затылке и выдал с кривоватой усмешкой: — Ну что, Накахара, позаботься обо мне типа? — Без проблем, — процедила сквозь зубы она. На этом жеребьёвка споткнулась. Ной вцепилась в Такенагу и заявила, что будет играть только с ним, к ней тут же присоединилась Мачико и сообщила, что её напарником может быть только Юки. Ранмару с Тамао переглянулись и сообщили, что не против подобного расклада. Возражать было некому, единственными, кто не хотел быть в паре и кому пришлось на время объединиться, были Сунако и Кёхей. Но оспорить честные результаты жеребьёвки они не могли, сами вытянули свою судьбу. Ранмару с облегчением вздохнул и спрятал спички в карман. Все они были синими, но некоторым знать об этом абсолютно не обязательно. Проиграл, разумеется, Ранмару. И вовсе не потому, что был плох — конкуренцию в маджонг ему мог составить разве что Такенага, — а потому, что проигравший был определён заранее. И Сунако, и Кёхей стратегами были никудышными, они даже не заметили, что им позволили победить. Оба старались изо всех сил и радовались как дети победе по итогам раунда. Кёхей тогда говорил: — Эй, Накахара, дай «пять»! И Сунако с готовностью била ладонью по его растопыренной пятерне. Азартный угар заставил её забыть о том, что Сияющее создание сидит совсем рядом, их бёдра едва не соприкасаются, они то и дело задевают друг друга руками и время от времени Кёхей шепчет ей на ухо, как лучше сходить, и его дыхание щекочет ей кожу. Ранмару смотрел на них и едва сдерживался, чтобы не захихикать. Он тоже не любил проигрывать, но большой вопрос, что в данном случае считать проигрышем. В караоке шли под шуточки Кёхея и его шумные рассуждения о том, что бы такое подороже и побольше заказать. Сунако закатывала глаза, но тоже выглядела крайне довольной победой. Дальше изощрённый план Ранмару вырождался в нечто простое и незатейливое: напоить и оставить наедине. Обычно попойки этих двоих заканчивались либо кровавым дождём, либо мирным посапыванием в обнимку. Мории и на сей раз не ожидал чего-то особенного, но попробовать стоило. Первым делом Кёхей дождался закусок и пива и принялся уничтожать их со скоростью пылесоса, потому что шёл он сюда не петь, а есть. Сунако петь тоже не собиралась, поэтому присоединилась к Кёхею. Ной схватила микрофон и затянула какую-то девчачью песенку про любовь-морковь. Голос у неё был приятный. Ранмару бросил взгляд на Такенагу, который хоть и выглядел бесстрастно, но совсем скрыть влюблённое выражение лица всё же не смог. Юки с Мачико жевали кальмаров и о чём-то шушукались, а Ранмару сидел рядом с Тамао и молчал. Принцесса задумчиво водила кончиком пальчика по столешнице. На её лицо упало несколько прядей, и она как и Ранмару исподтишка поглядывала на Сунако и Кёхея. — Ты же помнишь, если выгорит, я должен тебе свидание, — шепнул он Тамао. Она легко одними уголками губ улыбнулась. *** — Эй, Накахара, чур последний кальмар мой! — Как бы не так! — Что, хочешь сразиться? — Разумеется, с чего это мне тебе уступать? Начиналось всё как обычно. Кёхей угрожающе выставил вперёд палочки, Сунако тоже. Они громко досчитали до трёх, и их руки с палочками метнулись к одинокому кольцу кальмара в кляре. Сунако оказалась быстрее, но Кёхей бросился вперёд и вцепился зубами в закуску. Одно движение — и молодой человек, довольно улыбаясь, жуёт добычу, а Сунако смотрит на него обиженно и разве что зубами от злости не скрипит. — Ха-ха! Пора бы уже усвоить, что сражаться со мной бесполезно! — он шутливо отсалютовал ей палочками и сделал большой глоток пива. Кёхей бы сделал ещё один, но тут губы Сунако задрожали, глаза наполнились слезами, и она прошептала: — Как ты мог? Я же девушка! Это так жестоко, так грубо, что я, я… Она всхлипнула так громко, что услышали все сидящие за столом, даже поющая очередную песню Ной и Такенага, флегматично подыгрывающий ей на бубне. Кёхей подавился пивом и громко закашлялся. Ной сфальшивила, Такенага опустил бубен, а остальные замолчали и удивлённо уставились на Сунако. Та, поймав настроение, прикрыла лицо руками и всхлипнула ещё раз. — Ты… ты… грубое чудовище! — донеслось сквозь ладони. Если бы Кёхей не кашлял, у него бы отвисла челюсть. Накахара, рубаха-парень, с которой можно было обращаться как с товарищем, вдруг решила пустить в ход дамские штучки. Что вообще с ней произошло? — Накахара, что за хрень ты несёшь? Какое ещё чудовище? Да мы всегда так делаем, привыкнуть уже пора! — Привыкнуть? — протянула она и подняла на него заплаканное лицо. — Как можно привыкнуть к… грубости? Тебе не приходило в голову, что я просто не подавала виду, насколько мне на самом деле обидно? Ты всегда, всегда так поступаешь. Когда ты для меня сиял, ты ещё и издевался, заставлял меня упасть в обморок. Почему мне должно было это нравиться? С этой точки зрения Кёхей к их перепалкам никогда не подходил. Он всегда думал, что Накахаре нравится происходящее ничуть не меньше, чем ему, а поддаётся она специально. Это что же выходит, он всё это время ошибался? — Ран, а грибочков там никаких не было? А то Накахара совсем с катушек слетела, — он попытался, чтобы его голос звучал насмешливо, но вышло плохо. — Не было никаких грибов. Только кальмары. Да и тех ты мне доесть не дааал. И тут Сунако зарыдала. Громко и от души, как плачут маленькие дети. Ной отбросила в сторону микрофон, бросилась к подруге с салфетками наперевес. По пути она задела Кёхея и зашипела, чтобы он держался от Сунако подальше. Мачико обмахивала Сунако полотенцем. Тамао с обеспокоенным видом протягивала подруге стакан воды. Парни чувствовали себя неприкаянными и не знали, куда деться, а на потерянного Кёхея и вовсе было больно смотреть. Казалось, он тоже вот-вот расплачется. От злости ли на себя, от обиды ли, он и сам не знал. Но Сунако своей истерикой вдруг открыла ему глаза. Понимать это было крайне неприятно. — Могла бы и сказать… — тихо буркнул он. — А ты бы услышал? — так же тихо отозвалась она. Потом Сунако понемногу успокоилась, шумно высморкалась в салфетку, осушила залпом полную кружку пива и заявила: — А теперь моя очередь петь. И ведь пошла. Никто её не остановил — у присутствующих просто не хватило на это духу. Девушка долго искала подходящую песню, в итоге остановилась на всё той же основной песне из «Кошмара перед Рождеством» и запела. Голоса и слуха у Сунако не было, поэтому слушать её было мучительно тяжело, но всё морщились и молчали. Молчал и Кёхей, но его молчание было совсем другого рода, задумчивое и печальное. Ранмару бросил на него быстрый взгляд и нахмурился. Даже он не ожидал от Сунако такого номера. План сорвался, пора разбредаться по домам. На помощь Сунако пришла Ной. Слова она знала плохо, в ноты попадала не всегда, но у неё хотя бы был голос. Вечер в караоке не сумел перерасти в ночь. Ранмару никогда не был сводником и теперь после сокрушительного поражения вряд ли когда-либо отважится ещё раз попробовать себя в этой роли. Сунако всегда была непредсказуемой, но в этот вечер она превзошла в саму себя. *** Ей было стыдно. Стыдно строить из себя впечатлительную барышню, стыдно плакать и вытирать слёзы салфетками, стыдно говорить глупости, стыдно петь, отвратительно и бездарно петь, даже Сунако понимала, что у неё нет никаких способностей, стыдно обвинять Сияющее создание в том, в чём была лишь часть его вины, стыдно, стыдно, бесконечно стыдно. И из всех этих многочисленных стыдно чувство вины за то, что обидела Сияющее создание, было сильнее всего. Тогда, в караоке, ей было очень обидно. Ровно так же, как обидно было и раньше, когда Кёхею удавалось её одурачить и стащить из-под носа последний лакомый кусочек. Он так поступал всегда, могла бы уже привыкнуть, могла бы не позволять ему откалывать такие номера, но не делала этого. Только сейчас Сунако вдруг поняла, что это всё потому, что ей нравилось выражение неподдельной радости, которое в такие моменты появлялось на его лице. Кёхей редко радовался по-настоящему, от души. Если для счастья ему было достаточно такой малости, как стащить у неё последний самый вкусный кусочек, Сунако не жаль ему подыграть. Она делала это неосознанно и поняла это только сейчас, когда остыла и немного подумала над произошедшим в караоке. А тогда ей вдруг стало так обидно — сказалось нервное напряжение последних дней и алкоголь, не иначе, — что Сунако решила его немного проучить. Женские слёзы, она знала, — самое сильное оружие. Девушка никогда им не пользовалась, потому что не считала себя достаточно милой и женственной для подобных уловок, но на этот раз решила попробовать. Подействовало гораздо сильнее, чем можно было ожидать. И теперь вот уже второй день Сунако корила себя за то, что так жестоко над ним подшутила. Кёхей ходил мрачнее тучи, молчаливый и задумчивый. Он терзался чувством вины и изредка бросал на Сунако взгляды побитого пса. Всегда, все три года, что они жили под одной крышей, Сунако было невыносимо видеть его страдания. Она готова была выпрыгнуть из кожи вон, лишь бы он перестал напоминать бледную тень прежнего себя, заявился с шумом на кухню, отвесил прежнюю шуточку и попытался стащить часть будущего обеда. Девушка старалась не задаваться вопросом, почему для неё это настолько важно — не хотела услышать ответ. Календарный месяц подходил к концу, денег оставалось только на самое необходимое, поэтому Сунако полезла в коробку с дисками с фильмами ужасов. Там на самом дне лежал конверт, а в конверте — заначка на чёрный день. Сунако была уверена, что этот чёрный день наступил. Было немного скучно ходить по магазинам в одиночестве. Кёхей перестал её сопровождать лишь в последние дни, с тех пор, как она затеяла эту игру с «не сияешь». Раньше ему нравилось вгонять её в краску, заставлять её хватать ртом воздух после его особенно удачной остроты, когда интерес пропал, пропал и Кёхей-напарник-за-покупками. Продавцы вежливо интересовались, что жуткая девушка желает приобрести на сей раз. Жуткая девушка улыбалась так, что не привыкни продавцы к её улыбке, пришлось бы вызвать не одну «скорую», и отвечала, что желает креветок. Самых крупных креветок, какие только есть, да побольше. Домой она вернулась заметно повеселевшая и первым делом отправилась на кухню — разбирать сумку и мыть руки. Потом, облачившись в свой домашний наряд и розовый фартук с рюшами — Кёхей часто любил повторять, что ей этот фартук не идёт, нужно что-нибудь более подходящее ей по стилю, — девушка занялась готовкой. Дома никого не было — кто сбежал на очередное свидание, кто в библиотеку, чтобы позаниматься с Ной (что тоже было по своей сути свиданием), кто на работу. Поэтому Сунако была одна. Кёхей вообще-то сегодня должен был быть дома, но сразу после уроков он куда-то ушёл и даже не предупредил, когда вернётся домой. Сунако знала, когда бы он ни вернулся, она его дождётся, накормит примирительными креветками и скажет… что именно скажет, девушка пока не знала. Возможно, бесхитростному Кёхею хватит и креветок. Она до того погрузилась в готовку, что даже не заметила что больше не одна на кухне. — Слышь, Накахара… Голос его, тихий и виноватый, прозвучал настолько неожиданно, что Сунако вздрогнула и едва не порезалась. На кухню Кёхей предпочитал приходить так, чтобы она заранее знала, что он вот-вот явится и будет действовать ей на нервы. По имени он её звал уже тогда, когда спускался с лестницы или только вошёл в дом, потом громко топал и сопел, частенько спотыкался о порог, после вваливался на кухню и начинал расспрашивать о том, что будет на обед. Сегодня же он практически подкрался к девушке и только оказавшись достаточно близко подал голос. Разумеется, она такого не ожидала. Сунако даже немного испугалась, а затем разозлилась. Злость в последние дни стала привычным чувством, которое она питала к Кёхею. После случая в караоке её ненадолго заменило чувство вины, но сейчас всё вернулось на круги своя. Злость позволяла забыться, не думать о тех или иных чувствах, которые будит в ней близость Сияющего создания. Кроме того, злость здорово помогала играть роль привыкшей к сиянию Кёхея жуткой девушки. — Если бы ты подобрался ещё ближе и сказал это чуть позже, я могла бы тебя убить, — спокойно сообщила она. И сама восхитилась собственной выдержке. Наверное, в ней умерла великолепная актриса. — Но не убила же, — неуклюже попытался отшутиться он. Вкупе с печальным голосом вышло довольно уныло. — А могла бы. Сунако просто не знала, что сказать ему ещё. Она повернулась к Кёхею лицом и обнаружила, что стоит он неожиданно близко, на расстоянии вытянутой руки. Злость стала сильнее, но лишь для того чтобы спрятать под собой замешательство и смущение. Какая-то часть Сунако готова была схватиться за голову и завопить, что она творит — ведь хотела извиниться, даже креветки купила, а теперь пытается обидеть его ещё сильнее. Кёхей молчал. Вид у него был потерянный. Пришёл он к ней явно с какой-то целью, но не спешил её озвучивать, только переминался с ноги на ногу. Стоило посмотреть на Сияющее создание повнимательнее, как злость ослабла, зато вернулись прежние муки совести. Девушка закусила губу, вытерла перепачканные в муке руки о фартук и принялась мучительно подбирать подходящие слова. Но те как назло не находились. Сунако никогда не отличалась красноречием, теперь и вовсе потеряла дар связно выражать свои мысли. — Не думала, что ты придёшь, — наконец смогла произнести она. Он бросил на неё быстрый взгляд и снова потупился. Сунако не видела лица Кёхея, только взъерошенную макушку. Руки его нервно теребили полы домашней растянутой футболки. — Я и не собирался, — всё так же тихо ответил Кёхей. — Но подумал, что должен… должен… Молодой человек запнулся, замолчал и, кажется, смешался окончательно. Сунако казалось, что он вот-вот развернётся и сбежит. — Что должен? — спросила она. — Зачем ты пришёл? — Извиниться, — последнее слово Кёхей произнёс громче предыдущих и наконец отважился на неё посмотреть. И опять они встретились взглядами. В груди снова стало горячо, и Сунако подавила желание сделать шаг назад и обмахнуть себя ладонью. Забавно. Извиняться должна она, но делает это он. — За что? Он встал рядом с ней, опёрся о столешницу, запустил пальцы в волосы и шумно вздохнул, как будто собирался решиться на что-то важное. Левую руку он прятал за спиной, но Сунако не придала этому значения. — Знаешь, Накахара, насчет того случая… — он замолчал, подыскивая слова. Красноречие тоже не было одним из его талантов. Сунако вздрогнула. Что он собирается сказать? — Ты заявила, что я обижал тебя. Что это было грубо и подло. Ты как обычно вела себя странно, поэтому я так и не смог решить, всерьёз ты это говорила или нет, но я всё равно думал над твоими словами. Я, конечно, не такой знаток женских душ, как Ранмару, и не так сообразителен, как Такенага, поэтому, наверное, и не замечал. А, когда ты это выдала, у меня будто глаза открылись… В общем, я решил поставить себя на твоё место. И знаешь что? Мне это чертовски не понравилось. Я бы тоже обиделся, если бы ты так себя вела. И повторялось это из раза в раз. И ты ни разу, ни разу не упрекнула меня по-настоящему, чтобы я понял, хотя в глубине души тебе было очень обидно. И мне так стыдно стало. Я всё это время места себе не находил, не знал, как сделать так, чтобы загладить свою вину. Само собой, извиниться я собирался, но, думаю, одних извинений тут будет мало. Поэтому я поскрёб немного по сусекам и это… в общем, это тебе. Он достал из-за спины большую банку мороженого со вкусом зелёного чая. Сунако вдруг захотелось расплакаться, и она до боли закусила губу. В караоке она плакала на публику, играла и сама удивилась, насколько реалистично всё вышло. Сейчас же плакать хотелось по-настоящему. В груди было горячо-горячо, но не от злости, а от другого чувства, назвать которое Сунако не отваживалась. Она взяла протянутую банку и пробормотала: — Спасибо. Девушка с глухим стуком поставила банку на стол рядом с тарелкой со свежеочищенными креветками. Мороженого было много, хватит не на один день. Креветки Кёхей пока не заметил. Он вздохнул с облегчением — извинения приняты — и даже попытался слабо улыбнуться. — Но знаешь, Сияющее создание, я ведь тоже должна извиниться. — За что? — удивился он. Сунако повернулась к нему лицом. Очередной обмен взглядами, и тихое признание, которое далось девушке с не меньшим трудом, чем Кёхею. — Если мне что-то не нравилось, я должна была сказать об этом раньше. Это раз. Два — большая часть того, что я тебе тогда сказала, была ложью. Не спорю, меня задевала время от времени твоя наглость, но ведь я сама позволяла тебе такое вытворять. — Ты не могла против меня устоять. Помнишь? Я же Сияющее создание, — последнее словосочетание он произнёс с издёвкой. А ведь правда. Ей двигало не только желание увидеть его улыбку, но и необходимость играть роль. Кёхей был Сияющим созданием, она — Жуткой девушкой с аллергией на Сияющих созданий. А значит, у него априори была более выигрышная позиция. Ему достаточно было приблизить лицо, чтобы она ощутила предательскую дрожь в коленях, покалывание в носу и головокружение. Потом обычно следовал фонтан крови из носа и обморок и довольный победитель Кёхей, жующий добычу. Сейчас, когда Сунако прожила почти три недели рядом с переставшим «сиять» Сияющим созданием, она вдруг задалась вопросом, сколько правды было в тех сценах, что она закатывала? Не были ли они ещё более лживы и наиграны, чем её недавняя истерика в караоке? Сунако не хотелось отвечать на эти вопросы, потому что она знала, что ответ ей не понравится. — Твоя взяла. У тебя было преимущество, — нехотя выдавила из себя она только для того, чтобы в очередной раз солгать себе и не дать догадаться ему. — Вот. Поэтому я и извиняюсь, — Кёхей заметно воспрянул духом, к нему возвращалась его прежняя дерзость, в глазах зажёгся огонёк. — Принято, — повела плечиком Сунако. — Ты прощён. И если мои извинения не нужны, тем лучше. Не против, если я уберу мороженое в холодильник? — Оно твоё, почему это я должен быть против? Сунако промычала что-то невразумительное. Она отошла к холодильнику, и Кёхей наконец увидел на столе блюдо с креветками. Губы его сами собой расплылись в широченной улыбке, и он пропел: — Накахара, а по какому поводу праздник? Решила отметить знаменательное событие, когда тебе удалось ввести Сияющее создание в глубочайшую депрессию. Сунако вдруг смутилась. Ну не признаваться же ему, что пыталась таким образом заслужить его прощение? Нет, она просто не сможет этого сделать. Девушка медленно закрыла холодильник, да так возле него и осталась. Приближаться к Сияющему созданию не хотелось. — Я… Ты… — мычала какое-то время она, а потом вдруг выдала: — Да скидка на них была! Огромная скидка! Последние два килограмма остались, вот продавец за бесценок и отдал. Знаешь, как увидела ценник, не смогла удержаться и не купить! — Что, серьёзно? — Кёхей не спешил верить. — Джейсоном клянусь! — заверила его Сунако, но скрестила пальцы за спиной. Какое-то время он сверлил её взглядом, потом посмотрел на креветки, облизнулся и милостиво разрешил: — Ладно, чего уж там, готовь. Только я буду первым, кто их попробует. Сунако с готовностью кивнула: — Нет проблем. *** А может, не такой уж и плохой из него сводник. К этому выводу Ранмару пришёл, когда придя пораньше с работы застал Сунако и Кёхея за поеданием креветок. Вернее, поедал-то Кёхей, да с такой скоростью, словно креветки сами по воздуху отправлялись в его рот. Сунако, подперев подбородок, сидела через стул от него, смотрела на Кёхея и улыбалась. Большинство улыбок, что были в арсенале Сунако, можно было назвать пугающими. За всё время, что Ранмару был с ней знаком, других он почти не видел. Случаи, когда она улыбалась радостно и светло, если и были, то так сходу вспомнить их не получалось. Сейчас же Сунако улыбалась Кёхею словно любящая жёнушка и делала это — Ранмару готов был поклясться — совершенно неосознанно. Кёхей тоже ничего не замечал. Если рядом с ним появлялись креветки, весь остальной мир переставал существовать. Какое-то время Ранмару наблюдал за ними. От радости мысленно он танцевал джигу и готов был в лучших традициях героинь Диснея броситься обниматься с деревьями и животными и петь о том, как прекрасна жизнь. Но ничего этого Ранмару не сделал. Лишь хитро ухмыльнулся, достал телефон и написал загадочное сообщение: «Сколько там у нас времени, Принцесса?» Ответ пришёл незамедлительно. «Чуть больше недели». — Более чем достаточно, — пробормотал под нос Ранмару, улыбнулся ещё шире и скрылся в своей комнате. *** Что бы сегодня посмотреть? Настроение у Сунако было лучше некуда, она долго рылась в коробке с дисками, доставала приглянувшийся фильм, какое-то время вертела его в руках, потом, поджав губы, отбрасывала в сторону. Гора забракованных фильмов росла, а Сунако в этот момент напоминала девицу, собирающуюся на свидание. Если учесть, что для неё встречи с Джейсоном, Фредди и другими её любимцами были сродни свиданию, сравнение было весьма точным. Сунако пыталась подобрать подходящий её настроению фильм, но это ей никак не удавалось. Почему-то примирение с Сияющим созданием сделало её такой счастливой, что все диски, что попадались в руки, казались ей недостаточно… чего именно им недоставало, девушка и сама не могла сообразить, поэтому лишь придирчиво перебирала свою коллекцию и никак не могла остановиться на чем-то конкретном. Ей всегда нравилось готовить для него. Если в других вопросах прямота Кёхея её раздражала, то в вопросах оценки её еды эта непосредственность и бесхитростность ей были только в радость. Когда он ел, его эмоции всегда были как на ладони. В остальное время Кёхей прятался за грубостью, чтобы защититься, поэтому такие моменты, когда он отбрасывал в сторону свою привычную маску, Сунако особенно ценила. Она по-прежнему старалась не задумываться, зачем ей это — видеть настоящего Кёхея, заставлять его искренне улыбаться и радоваться, — потому что не хотела отвечать на этот вопрос даже самой себе. Уже почти три недели прошло с тех пор, как Сияющее создание «больше не сияло» и все три недели Сунако проводила вечера в одиночестве. Раньше Кёхей частенько к ней наведывался. Иногда чтобы позлить, иногда чтобы скрасить вечер в компании. Пусть её компанию он не считал отличной, но это было лучше, чем ничего. Сунако тоже не возражала, чтобы он сидел рядом, но лишь тогда, когда Сияющее создание вело себя тихо. Потому что фильмы ужасов, прекрасные, любимейшие фильмы, когда Кёхей начинал их комментировать, превращались в комедию. Сунако вздохнула и взяла в руки последний диск. «Звонок». Больше в коробке ничего не было. Девушка окинула взглядом гору дисков у своих ног и неожиданно для себя испытала к ним отвращение. Едва ли не впервые в жизни ей захотелось посмотреть что-нибудь другое. Ещё пару недель назад от одной мысли об этом Сунако пришла бы в ужас, тут же устроила себе неделю фильмов ужасов нон-стоп, в слезах попросила бы прощения у своих «друзей», особенно Хироси, и всюду носила бы его с собой, чтобы он — не дай Джейсон — не почувствовал себя брошенным. Да, две недели назад Сунако устроила бы что-то подобное. Сегодня же она бросила виноватый взгляд на Хироси, невнятно извинилась и направилась к двери — в гостиной были и другие фильмы. Но дверь распахнулась прежде, чем девушка успела даже потянуться к ручке. На пороге стоял Кёхей. В руках он держал коробку с пивом, а в зубах — две больших пачки чипсов. Он был последним человеком, которого Сунако ожидала увидеть у себя на пороге. Удивление её было столь велико, что она даже не заметила, что Кёхей ввалился к ней без стука. Неужели он вдруг решил вести себя как раньше? Что на него нашло? — Что ты здесь делаешь? — спросила девушка. Кёхей в ответ промычал что-то невразумительное, качнул головой, делая ей знак посторониться, и, когда Сунако послушалась, зашёл в комнату, выплюнул на пол пачки чипсов и выдал: — Тьфу, гадость, и на хрена я решил дотащить всё в один заход? — Ты не ответил, — напомнила Сунако. Но Кёхей её словно не слышал. Пиво он поставил на стол осторожнее, потом выпрямился и огляделся по сторонам. С губ его сорвался удовлетворённый смешок: за то время, что Кёхей не был в этой комнате, ничего не изменилось. Он поискал взглядом подушку, но которой всегда сидел, притянул её к себе и устроился на полу. Взгляд его упёрся в груду дисков. Кёхей посмотрел на Сунако и поинтересовался: — Ну что, выбрала, что мы будем смотреть? Всё это время она молча стояла и наблюдала за его действиями. Ждала, глупая, что Кёхей соизволит наконец объяснить, чем он тут занимается. Но ждала Сунако напрасно. Когда же Кёхей окончательно обнаглел и уселся перед её дисками, девушка почувствовала, что в груди начинает нарастать злость. Вопрос Сияющего создания стал последней каплей. Очень хотелось взорваться, закричать, устроить сцену из числа тех, что девушка часто закатывала прежде, но она сдержалась. Это стоило ей немалых усилий, пришлось едва ли не до крови закусить губу. Девушка прикрыла глаза, сделала глубокий вдох и начала считать до десяти… — Эй, я с тобой разговариваю! — послышался голос Кёхея, когда она дошла до «пяти». Сунако сделала ещё один вдох и процедила сквозь зубы: — Я ещё не решила. — Ну и хорошо. Зацени, что я нам принёс. «Терминатор». Тоже классика, хотя и не ужасов, но всё равно штука отличная. Не хочешь глянуть? Сунако удивлённо моргнула. Такое чувство, что Кёхей сумел услышать её мысли на расстоянии. Гнев поутих, она взяла протянутый диск и задумчиво повертела его в руках. — Интересная, говоришь? А ты не шутишь? Кёхей широко улыбнулся. — Отвечаю. Сунако и впрямь понравилось. И Сияющее создание смотрело почти молча, лишь изредка бросая фразы вроде: «Вот смотри, сейчас…», или «Вот, вот отличный момент!», или «Ну круто же, а?». Круто, да, она и не спорила. Это, конечно, было не совсем то, что она хотела бы посмотреть, но почему-то мысль об этом мелькнула только в самом начале, а потом Сунако так увлеклась происходящим, что напрочь забыла о недавних муках выбора. Если подумать, посмотреть что-то новенькое и впрямь бывает очень полезно. Быть может, стоит расширять границы своего мира немного чаще? Интересно, от сколького она ещё отказывалась, когда запиралась в четырёх стенах своей комнаты? Когда пошли финальные титры, Сунако вздохнула: ей было немного жаль, что всё закончилось. Кёхей тоже услышал её вздох, но растолковал по-своему: — Что, не понравилось? — вопрос был задан так, что девушка почти физически ощутила, что Кёхею очень важно, чтобы она заверила его в обратном. — Нет. Просто он слишком быстро закончился. Кёхей просиял. — Так это… есть же продолжение! — Так тащи его сюда! Через пару фильмов, почти пару дюжин бутылок пива и две пачки кальмаров, за которыми Кёхей зашёл по пути за фильмами, они сидели спина к спине, обессиленные, но весёлые. У Сунако слипались глаза, немного кружилась голова от выпитого, но ей было так хорошо, как не бывало очень и очень давно. — Эй, Сияющее создание, что заставило тебя сегодня заявиться ко мне? Кёхей попытался к ней повернуться, но потерял опору и едва не рухнул на пол — на него алкоголь подействовал сильнее. Поэтому он вернулся в прежнее положение, упёрся левой рукой в пол, а правой с выставленным вперёд указательным пальцем покачал перед собой. Сунако этот жест не видела, поэтому Кёхей решил подкрепить его словами. — Не-не-не. Минуточку, Накахара. Я ж для тебя не сияю и все дела, так какого… Джейсона ты зовёшь меня прежним прозвищем? — Привыкла, — невозмутимо отозвалась она. — Не, так не пойдёт. Давай-ка по имени меня. — Ты меня по имени не зовёшь, так с чего мне… — А хочешь, буду? Он всё-таки сумел, крепко уперевшись в пол руками, повернуться к ней, Сунако тоже развернулась к нему (ей это удалось легче, она выпила меньше и лучше себя контролировала), они встретились взглядами и на какое-то время замерли. В последние три недели у них было больше зрительных контактов, чем за предыдущие три года. И ничего в них не было страшного, поняла Сунако. Смотреть в глаза Кёхею не страшно, не смертельно опасно и даже… приятно. Сейчас она не злилась, но в груди почему-то всё равно разлилось тепло. Сунако была слишком пьяна, чтобы пытаться анализировать причины этого чувства. — А ты сможешь? — наконец смогла произнести девушка. — Да как два пальца, На… эээ… Сунако! — Ну вот и отлично… Кёхей! И снова между ними повисла тишина. Какое-то время Кёхей пристально сверлил её взглядом, его лицо, кажется, даже чуть приблизилось, но потом он кашлянул, отвернулся и они снова уселись спина к спине. — Ты так и не ответил на мой вопрос, Кёхей. Она ощутила, как молодой человек вздрогнул, и едва подавила смешок. Сам же попросил. — Захотелось, — просто ответил Кёхей. — Знаешь, вдруг подумал, что давно ничего с тобой не смотрел. И решил это исправить. Сунако промолчала. Она никак не могла придумать, что ответить. Сказать, что рада, что он пришёл? Никакой алкоголь не заставит её быть настолько откровенной. Снова они какое-то время молчали. Девушка уже начала клевать носом, когда Кёхей подал голос: — Сунако, а… когда именно ты решила, что я… ну, не сияю? Сунако прикрыла глаза, но сон прошёл. Всю сонливость от вопроса Кёхея как рукой сняло. Но с закрытыми глазами почему-то было проще говорить. Она не могла выложить ему всё, как есть, но и без объяснений Кёхея оставить не могла, поэтому слова пришлось подбирать с особенной тщательностью. — Знаешь, это произошло внезапно, как вспышка. Так же, как, однажды проснувшись, ты вдруг понимаешь, что чёрный кофе не так уж плох. Это значит, что детство прошло, пора двигаться дальше. Так и у меня. Проснувшись однажды утром я поняла, что ты больше не сияешь. — И я для тебя стал таким, как все? — его голос дрогнул, как будто Кёхею было важно оставаться для неё особенным. Но ни он, ни она этого не заметили. — Вы все стали для меня обычными, — повела плечиком Сунако. — Если подумать, вы и раньше были обычными, просто более красивыми, чем остальные. Раньше для меня это было болезненно, но сейчас я просто приняла вас такими, как есть. И смирилась. В конце концов, я ведь дружу с Ной-чи, Тамао-сан, они красавицы, но мне комфортно рядом с ними. Вы тоже мои друзья и это, по меньшей мере, странно относиться к вам иначе, чем к девочкам. — Что, даже я? — переспросил Кёхей. — Даже ты. — Интересно, а хочу ли я быть твоим другом? — спросил Кёхей, но тут же осёкся. Стало ясно, что вопрос сорвался с его губ непроизвольно, раньше, чем он успел замолчать. Сунако не расположена была спорить, поэтому великодушно разрешила. — Если хочешь, могу вычеркнуть тебя из своих друзей. Он фыркнул, попытался запустить пятерню в волосы, но потерял равновесие и едва не упал, поэтому снова упёрся обеими руками в пол. — Да нет, Сунако, всё в порядке. Друзья так друзья. Хотя могла бы и сразу сказать. А то я даже обижался по началу. — Что, неприятно было, что привычные подколки не работают? — Разумеется! Я за три года привык, знаешь ли. Это было по-своему весело. Хотя я и понял в последние дни, что тебе было ни фига не весело… — Да нет. Мне тоже нравилось, — признание сорвалось с губ Сунако быстрее, чем она успела остановиться. Она прикусила губу, замолчала, сжалась в комок. Но Кёхей не стал хватать её за плечи и выпытывать правду, хотя — Сунако чувствовала по тому, как напряглась его спина — ему очень этого хотелось. — Иначе я бы не позволила тебе доводить меня все три года, — наконец закончила девушка. Это был вечер разговоров по душам, которые перемежались с долгими паузами. Вот и сейчас повисла одна из таких пауз. Потом Кёхей хмыкнул и заявил: — Знаешь, Сунако, это чертовски похоже на вечер откровений. Не припомню, когда мы с тобой в последний раз вот так вот мило беседовали. — Да нет, пару раз было. Хотя и я не могу вот так сходу припомнить. — Поначалу меня, конечно, злило твоё безразличие и моё «не сияние», но теперь я начал находить в этом свои плюсы. — Например? — Да взять текущий момент. Могли бы мы раньше вот так вот запросто сидеть рядом, беседовать и даже — о ужас! — касаться друг друга? — Не думаю. Разумеется, не могли. Во время вечерних посиделок за просмотром фильмов Кёхей всегда сидел на безопасном расстоянии, и она выставляла его тут же, стоило на экране появиться титрам. Она почти никогда не разговаривала с ним, держалась от него на безопасном расстоянии, так что за минувшие три года они почти не сблизились. Чего не скажешь о минувших трёх неделях. Сунако вздохнула. Пока она не поняла до конца, поэтому могла позволить себе вот так вот лениво вздыхать. Чуть позже, оставшись наедине с собой, она мысленно прогонит этот разговор и застынет от посетившей её догадки. Но это после того, как Кёхей уйдёт в свою комнату, сейчас же она сидела расслабленная, немного вялая и говорила гораздо более откровенно, чем могла себе позволить. — Если пару недель назад, когда ты только начала вести себя странно, я готов был полезть на стенку от злости на то, что ты нарушила привычное течение нашей жизни, то теперь я даже рад. Потому что, как мне кажется, так даже веселее. Кёхей тоже сказал много лишнего, о чём позже пожалеет. Но это будет позже, а сейчас он чуть отодвинулся от неё, повернулся к девушке боком и растянулся на полу. Сунако удивлённо на него посмотрела. Она покачнулась, когда он отстранился, едва не упала и сейчас упиралась на руки, чтобы не лечь на пол рядом с ним. — Чертовски хочется спать, — признался Кёхей. — Тут твёрдо и холодно, но к себе идти лень. Присоединишься? Сунако покачала головой. — Нет. Я спать. И ты тоже иди. Иначе завтра проснёшься совсем разбитым. Вечер откровений подошёл к концу, магия развеялась. Кёхей едва заметно нахмурился, приподнялся на руках, сел. На ноги ему удалось подняться только с пятой попытки, и он нетвёрдым шагом направился к двери. Сунако проводила его взглядом. — Спокойной ночи, Кёхей, — прошептала она. — Спокойной ночи, Сунако, — отозвался он, прежде чем выйти за порог. На памяти Сунако они впервые пожелали друг другу спокойной ночи. *** Они не проспали. Хотя на утро у обоих гудела от недосыпа голова и вид был настолько ужасающий, что даже Ранмару, хотевший что-то сказать по поводу их красных глаз, замолк на полуслове, стоило Сунако и Кёхею одновременно на него посмотреть. Пятница прошла спокойно по одной причине: у всех, кроме Сунако и Кёхея, на этот день были свои планы, так что они должны были остаться вдвоём. Был ли это очередной коварный план Ранмару, история умалчивает. Если и был, то он с треском провалился: когда после ужина все разошлись кто куда, Сунако и Кёхей отправились в свои комнаты, почти одновременно рухнули на кровать и уснули. Всё-таки ночные посиделки дались им нелегко. В субботу Сунако проснулась в отличном настроении. Причин его она не знала, да и не хотела о них задумываться. Достаточно того, что суббота, в школу идти не надо, уроки подождут до завтра, днём можно спокойно заняться домашними делами, а вечер посвятить себе. Если раньше радужное субботнее настроение могла омрачить мысль о возможном вторжении на территорию девушки Сияющего создания, то после минувших недель компания Кёхея перестала казаться такой уж ужасной. Поймав себя на этой мысли, Сунако удивилась, но почти сразу забыла о своём маленьком открытии. Она по-прежнему лгала себе и по-прежнему не хотела этого замечать. Но сегодня был замечательный солнечный день, и размышлять о причинах собственных поступков хотелось ещё меньше, чем об изменениях в их с Кёхеем отношениях. Поэтому Сунако собрала волосы в хвост и отправилась в кладовую за инвентарём для уборки. Под нос она напевала какую-то развесёлую песенку, услышанную накануне по радио, но так фальшивила, что разобрать, что девушка на самом деле мычит под нос, было невозможно. С ведром наперевес Сунако зашла в библиотеку. Здесь её вряд ли станет кто-то искать, а ей хотелось побыть в тишине и покое. Сунако как раз заканчивала вытирать пыль с первой полки, когда дверь распахнулась. Она сделала вид, что не заметила, продолжила заниматься своим делом. Проигнорировала девушка и шаги, словно надеялась, что незваный гость сам через какое-то время уйдёт, но прозвучавший за спиной голос всё же заставил её обернуться. — Вот ты где, Сунако-чан. А я уж решил, что тебя нет дома. — Не могу сказать, что я рада тебя видеть, — сухо отозвалась она. Ранмару рассмеялся и сделал вид, что не заметил, насколько она ему не рада. — А я хотел с тобой поговорить. Не против? — Против. Но ты ведь всё равно не уйдешь? — Ты права, Сунако-чан. Ты абсолютно права, — пропел он, грациозной кошачьей походкой приблизился к девушке, взял её за подбородок и поинтересовался: — Ну и как ощущения? Ещё три недели назад Сунако закатила бы сцену — вовсе не потому, что он сиял, как она всегда заявляла, а для того, чтобы поддержать легенду, которую сама же затеяла несколько лет назад. Теперь-то девушка хорошо это понимала. Она расплылась в коварной улыбке, сверкнула глазами и ответила… *** Если в пятницу он был слишком сонным, чтобы размышлять об их с Сунако четверговой беседе, то в субботу мысли о произошедшем полезли в голову с самого утра. И дело было даже не в том, что они в кои-то веки нормально поговорили, такое изредка случалось и раньше, сколько в том, что сам Кёхей при этом испытывал. Умиротворение. Удовлетворение. Радость. Как будто наконец-то собрал сложнейшую головоломку и теперь любовался результатом. Чувства эти были странными, непривычными, временами он испытывал их и раньше, но всегда старался не думать об их причинах. Сейчас же выбросить их из головы никак не получалось. Кёхей лежал в постели и тщетно пытался переключиться на что-нибудь другое. Но не мог. Тогда, прежде чем уйти, он сказал, что новая Сунако ему нравится даже больше. И он не солгал. Если раньше было здорово её дразнить, то теперь быть рядом с ней было ещё приятнее. Именно с этой мыслью Кёхей боролся с самого утра, но избавиться от неё так и не удалось. Она улыбалась ему тем вечером. Не скалилась, не кривила губы в ухмылке, а улыбалась. И пусть большую часть времени они сидели спина к спине и он не видел её лица, но улыбку её, мягкую, лёгкую, чувствовал, и от этого было тепло на душе. Возможно, всему виной алкоголь, который развязал им язык, но эти совместные посиделки не были похожи ни на какие предыдущие. И оба это знали. В тот вечер что-то неуловимо изменилось между ними. Как будто над пропастью, что всегда их разделяла, вдруг появился мост. Хлипкий, готовый рассыпаться при малейшем дуновении ветра, этот мост ещё предстояло укрепить, но Кёхей не знал, получится ли. Ему очень нужно было увидеться с Сунако. Кто знает, как она будет вести себя сегодня, когда оба трезвы и ясно мыслят. Кёхей должен был убедиться, что сегодня ничего не изменится, что мостик так и остался там, где они его перекинули, что не в алкоголе было дело. Именно поэтому наскоро перекусив тем, что ему, проспавшему завтрак, оставили, он отправился искать Сунако. Какое-то время Кёхей просто бродил по особняку. Он заглядывал во все комнаты, но девушки нигде не было. В субботу все опять разбрелись по делам, поэтому никто не спрашивал Кёхея, чем он занимается. Мимо библиотеки он уже проходил, но только сейчас заметил, что дверь слегка приоткрыта. Молодой человек хотел с шумом распахнуть дверь, позвать Сунако (что-то ему подсказывало, что он найдёт её именно там), но тут до его слуха донёсся голос Ранмару, и Кёхей замер, так и не коснувшись дверной ручки. Разговор был не предназначен для его ушей, и он хотел развернуться и уйти, но на вопрос Ранмару ответила Сунако, и молодой человек буквально прирос к полу. Слова было не разобрать, поэтому он заглянул в щёлку и прислушался. — Ну и как ощущения? — судя по тону, каким был задан вопрос, Ранмару включил режим соблазнителя. Он стоял рядом с Сунако, держал её за подбородок и похотливо улыбался. Сунако смотрела ему в глаза с каменным лицом и молчала. Кёхею отчего-то захотелось ворваться внутрь, оттолкнуть их друг от друга, закричать, затопать ногами… словом, повести себя как ревнивый жених. Порыв этот до того потряс Кёхея, что он не двинулся с места. Что это с ним происходит в последнее время? В любом случае Сунако его помощь и не потребовалась. Она изогнула губы в чувственной улыбке и сверкнула глазами. Голос её звучал игриво и низко, так что Кёхей невольно вспомнил Аишу. — О чём ты? — девушка аккуратно отодвинула в сторону руку Ранмару и отошла на несколько шагов. Ранмару, удивлённый звучанием её голоса, даже не попытался перехватить инициативу. — Неужели ты забыл, что вы больше для меня не сияете? Ты, конечно, можешь попытаться меня впечатлить, но не думаю, что это будет работать так же, как раньше. Что-то произошло с Сунако за последнее время. Она вдруг научилась использовать женские уловки. Неужели можно за такой короткий срок стать увереннее в себе? Ранмару выглядел озадаченным, но лишь мгновение, на его лицо вновь вернулась прежняя маска обольстителя. Он усмехнулся. — Признаю, удивлён. Я думал, что ты играешь и что распространяется это только на Кёхея. Не думал, что ты настолько всерьёз подошла к делу. Мы договаривались… — Я помню, о чём мы договаривались, — прервала его Сунако. — Это был хороший совет, Ранмару-кун. И я тебе за него благодарна. Он оказался куда полезнее, чем показался мне на первый взгляд. Кёхей удивлённо вскинул брови: какой ещё совет? Ранмару и ему пытался что-то советовать, когда Сунако начала вести себя странно. Что же получается: он работал на два фронта? И именно Ран с его советами был главной причиной, почему три недели назад всё пошло наперекосяк? — Знаешь, Сунако-чан, я тоже не ожидал такого эффекта. Я даже не подозревал, что ты так долго продержишься. Думал, тебя хватит всего лишь на неделю. — Я тоже так думала. Но через неделю стало легче. Уверена, оставшаяся неделя пойдёт без проблем. Хотя будет немного обидно проигрывать. — Не переживай, Сунако-чан, я не потребую от тебя ничего необычного. Сунако удовлетворённо кивнула. — В таком случае игра стоила свеч. — Ты довольна? Она лишь кивнула. Разговор был окончен, и Кёхей отпрянул от двери и поспешил прочь. Не хватало ещё, чтобы его застукали за подслушиванием. Он был зол, ещё злее, чем пару недель назад, когда ввалился в комнату Ранмару и начал изливать душу. Они оба ему лгали. Ранмару, который всю эту кашу заварил, который великодушно давал ему советы, вместо того чтобы сказать правду. Сунако, которая решила от него избавиться (а иначе зачем бы ещё она затеяла свой спектакль), которая играла перед ним роль и наверняка потешалась в душе. Интересно, сколько правды было в её словах позапрошлой ночью? Он был честен с ней, а она? Неужели всё, что она тогда говорила, было выдумкой? Кёхей закрыл дверь в свою комнату тихо, чтобы не услышали двое в библиотеке, сполз по стене вниз и прикрыл глаза. Когда Сунако начала эту игру, он был зол и обижен. Теперь же ему было по-настоящему больно. — Чёрт, чёрт, чёрт! — выругался он, несколько раз ударил кулаком в пол, разбил костяшки пальцев, но облегчения не испытал. Она предала его. Как предавала раньше, но тогда было не так больно. Тогда он не понимал, насколько Сунако ему дорога, насколько сильно ему хочется быть рядом, насколько он… Что? Кёхей удивлённо моргнул, осёкся и какое-то время боролся с самим собой. Он столько лет отказывался это признавать, столько лет отрицал очевидное, но когда-то же надо это признать. Он постоянно задирал её, подшучивал над ней, но всегда спешил на помощь, стоило ей попасть в беду. Если бы понадобилось, он не пожалел бы за неё собственной жизни. Да, Кёхей был преданным другом, хотя и пытался скрыть это под маской грубости. Да, он и ребятам бросался на выручку, если было нужно. Но с Сунако всё равно всё было иначе. Сунако он… любил? Кёхей вздрогнул он этой мысли, побледнел, боль в груди усилилась, и, чтобы хоть немного её заглушить, молодой человек снова ударил кулаком в пол. На линолеуме остались пятна крови, но Кёхей этого не заметил. Он любил её, а она опять предала его. И как, скажите на милость, он должен на это реагировать? *** Когда он спросил у неё, довольна ли она, Сунако могла лишь кивнуть. Не рассказывать же Ранмару, что их маленький спор запутал их и без того сложные отношения с Кёхеем ещё сильнее. Кёхея, может, эта путаница и не коснулась, а вот Сунако в последние дни пребывала в растрепанных чувствах. Как бы она ни пыталась этого не замечать, в глубине души девушка прекрасно понимала, что между ней и Сияющим созданием происходит что-то важное, и рано или поздно ей придётся это признать. Спор этот они с Ранмару затеяли три недели назад. Она тогда была крайне зла на Кёхея, потому что последние несколько дней он был особенно невыносим, и Мории выбрал идеальный момент, чтобы предложить ей сделку. Он был как змей-искуситель, и Сунако не смогла устоять. Ранмару посоветовал ей просто игнорировать Кёхея, и он сам отстанет. Сунако не поверила, и тогда рыжий бабник заявил, что достаточно будет месяца. Если в течение месяца ничего не изменится, он выполнит любое её желание, если же его совет окажется действенным, желание выполнять будет Сунако. В любом случае Сунако от этого спора теряла гораздо меньше, чем могла приобрести, поэтому она согласилась. И вот теперь, когда прошло три недели, Ранмару вдруг решил с ней поговорить. Он должен радоваться своему выигрышу, его совет подействовал. У Сунако же поводов для радости было меньше. Если утром она ещё могла прятаться от мыслей о Сияющем создании, то теперь, потревоженные Ранмару, воспоминания о совместном просмотре фильмов вернулись, и отогнать их, задвинуть в дальний угол никак не удавалось. Сунако с остервенением тёрла книгу, переплёт жалобно трещал, но девушка этого не замечала. Подумать только, столько бегать от правды, так старательно прятаться от неё, всё время опережать её на шаг, чтобы в итоге оказаться ей настигнутой и не иметь никакой возможности защититься. Правда была болезненной, потому что принять её означало признаться в собственной трусости, а это было выше сил Сунако. Она тяжело вздохнула, поставила наконец книгу на полку, тяжело опустилась на пол и прижалась спиной к стеллажу. Сунако не знала, чего ей хочется больше: рассмеяться или заплакать. У неё начиналась истерика, и девушка изо всех сил пыталась успокоиться. Когда она только поселилась в особняке, ей было пятнадцать. Она была юна, глупа и не уверена в себе. Поэтому красавцы-сожители были для неё не просто в тягость, жизнь рядом с ними была невыносима, потому что всякий раз, стоило бросить взгляд на одного из них, Сунако вспоминала собственное уродство. Она могла сколько угодно твердить, что ей всё равно, что она не красавица, на деле это было ложью. Нет, Сунако была девушкой и она очень тяжело переживала первый в своей жизни отказ. А тут как назло квартет красавцев, один вид которых напоминает ей о собственном несовершенстве. Разумеется, пришлось придумать защитный механизм, чтобы заставить их держаться подальше. Первое время это работало на ура, но потом, когда они узнавали друг друга получше, время от времени Сунако забывала про игру и вела себя нормально. Девочек же она и вовсе приняла почти сразу. Она привыкла к тому, что они живут под одной крышей, привыкла к ним и по-своему привязалась, то же можно сказать и про парней. И только с Кёхеем всё было по-особенному. Он всегда нарушал её личное пространство, всегда задирал её, всегда был рядом. Его было слишком много, и на все попытки Сунако отпугнуть его он хохотал и продолжал портить ей жизнь. И тогда, чтобы наконец избавиться от него, Сунако затеяла эту игру. Но вот незадача, кажется, они стали только ближе. И она не знала, радует ли её это. — И снова ты себе врёшь, — прошептала Сунако. Радовало. Всегда, и раньше, и сейчас. Что бы она там себе ни выдумывала, что бы ни говорила про то, что они живут в разных мирах, но общего у них было гораздо больше, чем различий. Сейчас ей восемнадцать, и пусть она по-прежнему глупа и юна, но всё же понимает много больше, чем три года назад. Ей не важно, как Кёхей выглядит. Не важно, насколько ярко он сияет, и сияет ли вообще. Ей просто нужно, чтобы он был рядом с ней. От осознания этого ей вдруг стало легко — наконец-то Сунако была честна сама с собой, — но в то же время очень тяжко — и что теперь делать с этим открытием? Какое-то время Сунако сидела, прикрыв глаза, и всё думала, думала, думала… Перед мысленным взором проносились картинки из прошлого, и она то и дело спрашивала саму себя, как можно было быть такой слепой, как можно было закрывать глаза на очевидное, как теперь вести себя рядом с Кёхеем? Сунако не знала ответа ни на один, так же, как не знала и того, что будет делать дальше. Дверь в библиотеку скрипнула, но девушка даже не пошевелилась. Она была уверена, что это Ранмару, поэтому грубо окликнула гостя: — Что ты здесь забыл? Ответ заставил её вздрогнуть и широко распахнуть глаза. — Да так, решил поговорить с тобой начистоту. Кёхей опустился на колени, чтобы их лица были на одном уровне, Сунако встретилась с ним взглядом и сглотнула. Он был зол и явно собирался ругаться. *** Первым, кому он собирался намылить шею, был Ранмару. Кёхей влетел к нему в комнату, когда рыжий бабник как раз поправлял воротник рубашки. Он был разодет как на свидание, благоухал одеколоном и имел до того цветущий вид, что у Кёхея зачесались кулаки. — Эй, Ран, разговор есть. — Ммм?.. — невразумительно промычал Ранмару. Раздался звук пришедшего сообщения, и молодой человек тут же схватил трубку и углубился в текст. Кёхей был ему не интересен. Кёхей заскрипел зубами, сжал руки в кулаки и медленно приблизился к другу. Хотя в свете недавних событий он уже начал сомневаться, остался ли Ранмару его другом. — Слышь, придурок, я вообще-то с тобой разговариваю! — Подожди, Кёхей-кун, я занят. У меня свидание. — Подождёт! Ранмару наконец-то соизволил повернуться к нему и покачал пальцем. — Э, нет, мой дорогой друг. Это свидание никак не может подождать, — он намеренно выделил слово «это», как будто оно должно было решить его судьбу. Но Кёхею было всё равно. Снова звякнул телефон, и Ранмару начал набирать ответ. Он всем своим видом показывал, что не расположен продолжать разговор. Кёхей вспылил. — Да выслушай ты меня! — закричал он и выхватил телефон из его рук. Звук нового сообщения заставил Кёхея взглянуть на экран. «Поздравляю, Ран-кун. А ты ещё сомневался, что сработает. Я была права, так что в ближайшее время жду от тебя приглашение. И, да, я уже в пути». Кёхей озадаченно пролистал ленту сообщений от «Принцессы». Ранмару попытался выхватить у него телефон, но Кёхей ловко уворачивался от его рук. С губ Кёхея сорвался нервный смешок. Забавно. Это что же получается, они с Сунако плясали под дудку Ранмару, а Ранмару послушно выполнял распоряжения Тамао? — Только не говори, что ты поспорил с ней на нас! — вырвалось у Кёхея. — Я не спорил с ней на вас, — послушно подтвердил Ранмару. — Принцесса всего лишь посоветовала мне поговорить с Сунако-чан. Мы поспорили с ней на свидание. И я проиграл. Ранмару вовсе не выглядел несчастным, поэтому Кёхей недоверчиво сощурился: — А если бы выиграл ты? Мории загадочно улыбнулся. — Ну… тебе, мой друг, ещё рано знать о таких вещах. Кёхей пришёл в его комнату, чтобы закатить скандал, потребовать объяснений и немного поколотить рыжего придурка, но Ранмару сумел повернуть всё так, что злость Кёхея сменилась растерянностью. Он стоял, смотрел на друга, приоткрыв рот, и даже не знал, что сказать. Ранмару приблизился к нему, стряхнул с плеча несуществующую соринку и пропел: — Кёхей-кун, разве тебе не кажется, что всё складывается как нельзя лучше. Вы с Сунако-чан здорово сблизились за последнее время, и, кажется, ты наконец-то решил быть честен с собой. Кто знает, может, и она тоже перестала себе лгать. Разве это не к лучшему? Признаю, я немного подтолкнул вас друг к другу, и ты даже можешь ударить меня за это, но не забывай, что сделал я это только ради вас двоих. И Принцесса тоже всё затеяла для этого. Так разве ты не должен меня благодарить, мой друг? — Ранмару легко коснулся пальцами нижней челюсти Кёхея. — Ну же, расслабь челюсть, кулаки тоже можешь расслабить. Я понимаю, ты зол, ты подслушал разговор, который не предназначался для твоих ушей, прочитал сообщения, которые не должен был видеть, но это было полезно, не так ли? Не отвечай, я и так всё вижу по твоим глазам. Если я не прав, можешь ударить меня, но давай не сегодня. Не думаю, что мой будущий тесть будет рад увидеть меня с подбитым глазом. Последняя фраза окончательно выбила Кёхея из колеи. Он, приоткрыв рот, проводил Ранмару взглядом. А тот, довольно улыбаясь, схватил пиджак и телефон и вышел из комнаты. — Охренеть! — вырвалось у Кёхея. Какое-то время он стоял и смотрел на запертую дверь, а потом разозлился ещё сильнее. Когда Ран придёт домой, ему мало не покажется. И никакие разговорчики его больше не спасут! А сейчас надо поговорить с Сунако! С этой мыслью он направился в библиотеку. Сунако встретила его неприветливо. Она сидела на полу, прикрыв глаза, и была бледнее обычного. — Что ты здесь забыл? Кёхей решил, что хватит ходить вокруг да около, хватит лгать, нужно наконец-то всё прояснить и понять, что делать дальше. — Да так, решил поговорить с тобой начистоту. Она удивлённо распахнула глаза, словно ожидала кого-то другого. Ранмару? А не всё ли равно! Кёхей разозлился ещё сильнее, он опустился на колени, чтобы быть с ней на одном уровне. Они встретились взглядами, и в глазах Сунако он увидел испуг. Да плевать! На её испуг, на то, как при виде неё заныло сердце, на всё плевать! Кёхей схватил её за плечи и резко притянул к себе, Сунако проехала коленями по паркету и наверняка ссадила кожу до крови, но даже не пикнула. Он крепко держал её за талию, чтобы она не смогла вырваться, другой рукой схватил её за подбородок и внимательно заглянул в лицо. Сунако покраснела, но не попыталась отодвинуться, не закатила глаза, теряя сознание, не закричала, она ждала, что Кёхей будет делать дальше. — Не сияю, значит? — спросил он. Девушка собиралась что-то ответить, но Кёхей грубо её поцеловал, не дав произнести ни звука. Он чувствовал, как напряглась её спина, как она упёрлась ладонями в его грудь и попыталась высвободиться, но сопротивление это было слабое, очень скоро Сунако сдалась, расслабилась и… укусила его нижнюю губу! — Зараза! Какого хрена? — выругался Кёхей, и Сунако наконец-то смогла отползти от него подальше. — Это ты такого хрена творишь! — крикнула в ответ она. — Что ты себе позволяешь, придурок? Поговорить? Это нынче так разговаривают, да? Что ты тут вообще устроил? — А ты что устроила? — не остался в долгу Кёхей. — Что ты глаза округляешь, чему удивляешься? Думаешь, я не знаю, что вы с Раном затеяли? И как, повеселилась? Сколько ещё ты собиралась надо мной потешаться? Неделю? Или всю оставшуюся жизнь? Сунако вдруг вся как-то сникла. Она нахмурилась и спокойно ответила: — Я не потешалась над тобой. — Да? А как ещё это можно назвать? Ты больше не сияешь, потому что я повзрослела. Ага, держи карман шире. Что Ран тебе пообещал, если не сработает? — Пока ничего, — буркнула Сунако. — Вот. Ты даже не отрицаешь, — Кёхея несло. Он и сам понимал, что уже наговорил и ещё скажет немало лишнего, но остановиться не мог. На самом деле у него и самого было рыльце в пушку, но не признавать же это. — Повторю, я не потешалась над тобой. Я всего лишь хотела спокойной жизни. Не помнишь, как совсем недавно извинялся, что не замечал, как твоё поведение меня обижает? Думаешь, если бы не затеяла это, ты бы хоть когда-нибудь это понял? Ранмару с его советом просто подвернулся под руку, потому что я была на грани. Я просто решила попробовать и не думала, что это сработает. Кёхей собирался выкрикнуть очередное обвинение, но замолк на полуслове. Он растерял весь запал, успокоился и глухим голосом спросил: — Я что, настолько тебя раздражал? Она вздрогнула и бросила на него виноватый взгляд, словно не хотела его обидеть. Сунако подползла к нему и робко протянула к нему руку, но так и не решилась коснуться его плеча. — Нет. Не в тебе было дело. Но поняла я это только сейчас. — Сунако избегала на него смотреть, она говорила тихо, но быстро, словно боялась, что он её прервёт и не даст высказаться. Она говорила ему всё то, что поняла, когда осталась одна после разговора с Ранмару. Слова лились и лились, и с каждой фразой Сунако становилось легче. Она держала это в себе столько лет и теперь была счастлива наконец-то избавиться от груза. Признаваться оказалось легче, чем Сунако думала. Всё-таки она была ужасная трусиха. — Я боялась, — прошептала она в заключение. Кёхей положил ладонь на её правую руку, которой она так и не решилась его коснуться, и осторожно погладил. — В таком случае я ещё больший трус, чем ты. Потому что лгал себе не меньше твоего, но у тебя хотя бы была причина. Я же был просто дурак. Хотя я и сейчас дурак. — Он хихикнул. — Устроил тут целое представление. Можешь ударить меня, если хочешь. Я, знаешь ли, часто нуждаюсь в подзатыльниках. — Смешок Сунако придал ему сил. — Серьёзно, меня нужно одёргивать, иначе я могу такого наворотить, что потом не разребёшь. — Ты предлагаешь мне взять на себя обязанность отвешивать тебе подзатыльники всякий раз, когда ты хватишь лишнего? — Именно! — просиял Кёхей. — Это я и имел в виду. — Хочешь, чтобы я тебя воспитывала? По-дружески? Как-то так? — продолжала допытываться Сунако. Она попыталась отвесить шутливый подзатыльник, но Кёхей перехватил её руку и положил себе на грудь. Они замерли, глядя друг другу в глаза. Впервые у обоих мелькнула мысль о том, что как же здорово, что Кёхей больше не сияет. Больше не надо лгать и отрицать очевидное, можно просто сидеть рядом, касаться друг друга, обмениваться взглядами, разговаривать… — Почему сразу по-дружески? — спросил Кёхей. — Может, лучше на правах моей девушки? — Звучит заманчиво, — протянула Сунако. — Но ты не боишься, что твою девушку в первый же день растащат на сувениры твои фанатки? — А ты им это позволишь? Сунако на секунду задумалась и игриво сказала: — Не думаю, что хотя бы одна из них выдержит мой взгляд. — Тебе не надо на них смотреть, твоя аура сделает всю работу, — улыбнулся Кёхей и нежно убрал с её лица выбившиеся из прически пряди. Сунако коснулась его щеки и озвучила вслух свою недавнюю мысль: — Я рада, что ты больше не сияешь, Кёхей. — Может, поцелуешь меня в подтверждение? — Легко, — улыбнулась она. *** «Ну что, что там происходит???» «Целуются». «О, здорово. Я же говорила, говорила, что сработает!!!» «Но они так и не признались». «Пустяки. Это дело времени. Главное, первый шаг сделан. Мне вон кто-то до сих пор не признался, хотя мы вчера даже кольца купили». «Всему свое время, Принцесса». «Лучше бы ты промолчал. А теперь оставь их одних и езжай ко мне. У нас через час обед с папой. Хватит подсматривать». «Слушаюсь, моя Принцесса». Его невеста была коварна и хитра, но при взгляде на неё об этом было невозможно догадаться. Вот и сейчас, Ранмару готов был поклясться, она сидит в машине и довольно улыбается. Это от начала и до конца была её затея, и теперь Тамао может поздравить себя с победой. Ранмару убрал в карман телефон и бросил последний взгляд в дверную щель. В библиотеке было тихо, если не считать звуков страстных поцелуев. Сунако и Кёхей были настолько поглощены друг другом, что не заметили бы и землетрясения. Ранмару усмехнулся, плотно прикрыл дверь и направился к лестнице — не стоит заставлять Принцессу ждать.