Теперь ты будешь курить только со мной

      Сумерки постепенно сгущались над городом, и небосвод приобретал более насыщенные краски. Луна обособленно плыла по безоблачной кобальтовой глади, а вокруг нее зажигались бледные далекие звезды. В доме было темно и практически безлюдно. Родители в кое-то веки выбрались на вечерний променад, благо погода стояла довольно теплая и безветренная. Старшие отправились рубиться в пачинко, Джушимацу как всегда где-то бегал, а Тотти наверняка был занят тем, что налаживал свою социальную жизнь после недавнего неприятного инцидента.       Ичимацу тихо сидел в своем любимом углу. Парень тихо вздохнул, накинул капюшон и спрятал лицо в коленях. Даже коты и те куда-то делись.       Ичи страшно нуждался в тишине, и он получил ее. Вот только оказаться одному в комнате было последней вещью, которой ему сейчас хотелось. Одиночество не было для него ново. Он один, всегда один, независимо от того, заполнена комната народом или нет никого, как вот сейчас. Временами вроде бы и хочется завязать с кем-нибудь разговор, да только о чем говорить? Об упущенных возможностях, разбитых надеждах и несбывшихся мечтах? Для чего? Хватит и того, что от Ичимацу и так исходит аура безысходности.       Ощущение беспомощности и ненужности накатило очередной волной посильнее, заставляя только больше вжаться в родной уголок. Дышать становилось все тяжелее, тело пробрала дрожь, за дверью будто бы зашуршали чьи-то одежды, и паника грозила вот-вот ворваться внутрь. Заметил бы кто, если бы однажды его в этом конце комнаты не оказалось бы? Вспомнил бы? Грустил бы кто по нему?       Где-то вдалеке действительно послышался какой-то шорох, Ичимацу вскочил на ноги. Сердце билось бешеной птицей, будто вот-вот вылетит, вырвется из груди и разобьется о холодный пол.       Может, кот на крыше?       Желание обнять сейчас хотя бы мягкий мурчащий комочек шерсти оказалось сильнее липкого страха, и парень быстрыми шагами направился к лестнице. Тихонько взобравшись по ней, пока в ушах гудело, а стук сердца, казалось, был слышен на несколько миль вокруг, Ичи так и застыл на месте.       Это был вовсе не кот.       Ичимацу имел удовольствие наблюдать до боли знакомую спину второго сына семьи Мацуно.        - Нии-сан?       От неожиданности Карамацу вскочил на ноги и уставился на брата. В руке его медленно тлела сигарета, а зажигалка соскользнула с крыши и как раз приземлилась во дворе с характерным звуком.       Оба застыли в нерешительности. Ни один не знал, как правильнее себя теперь повести. Прошло несколько секунд, прежде чем тишину нарушил Ичимацу. Он полностью выбрался на крышу и, крадучись, присел рядом с местом, где стоял Кара. Крутой брат успел даже сочинить несколько оправданий в голове, но, сообразив, что в этом нет нужды, снова опустился и сделал затяжку.        - Я всегда знал, - загробным голосом протянул Ичи.        - Знал что? – натянуто улыбнулся Карамацу, потянувшись было к переносице, чтобы поправить очки, но вовремя вспомнил, что их там не было. Привычка дурацкая.        - Привычка дурацкая, - озвучил его мысли брат, но так, впрочем, и не добавил, какую из двух текущих имел в виду.       Оказаться рядом хоть с каким-нибудь живым существом оказалось куда больше, чем просто приятно. Только вот руки все еще дрожали. Хотя с Карамацу у него были отношения менее натянутые и все же более странные, чем с остальными, они редко оставались один на один. Было в происходящем сейчас что-то запредельное и запретное. Только учитывая сигареты, конечно.        - Научи меня?       Кара чуть не подавился дымом и с негодованием посмотрел на младшего. Что же, блин, делать? В этом доме хватит и одного паровоза, но если отказать, вдруг расскажет остальным?        - Я никому не скажу, - будто бы прочитал его мысли Ичи.       Карамацу вздохнул и потянулся за пачкой, а брат был уже в предвкушении испытания нового вида саморазрушения. Старший небрежно протянул сигарету и подождал, пока Ичимацу зажмет ее между губами, перед тем как приблизиться, чтобы тот смог прикурить от его собственной.       Ичи отшатнулся, а сердце его почему-то снова забилось быстро-быстро.        - Дурак, я же из-за тебя зажигалку выронил, сиди смирно, - произнес Кара своим хрипловатым голосом с ноткой раздражения. И в этот раз безо всякой напускной крутости, что вне всяких сомнений понравилось Ичимацу.       В этот раз младший уже сам подполз ближе и решился прикурить от сигареты брата. Очень глупо, слишком близко и совершенно неправильно. Он тут же отвернулся, закашлявшись, а Карамацу едва подавил снисходительную улыбку, покачав головой.        - Дрожишь весь, дурачина.       Кара как бы нехотя стянул свою любимую кожанку и накинул ее на чужие тощие плечи. Он уселся спиной к брату, чтобы больше не смущать младшего.       Затянувшись в последний раз, Карамацу почувствовал какое-то движение сзади. Ичи, завернувшись в куртец, прижался к нему своей спиной и, нашарив в темноте его руку, накрыл ее своей. Старший молча офигевал от внезапного проявления теплоты и каких-то там светлых братских чувств со стороны Ичимацу. Он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть этого дикого кота, чья близость казалась даже более приятной, чем ожидалось.       Спустя какое-то время со стороны улицы послышались вопли Джушимацу и болтовня остальных братьев. Небось, снова продули. Кара резко вскочил и принялся собирать окурки, чтобы после еще успеть привести себя в относительный порядок.       Он молча спустился первым, а Ичимацу молча следовал по пятам, пока в нескольких метрах от комнаты, из которой уже доносились знакомые голоса, процессия не остановилась.        - Послушай… - начал было Карамацу, разворачиваясь к брату.       Ичи не дал ему продолжить, осторожно прижав того к стенке, и наконец подал голос:        - Я сохраню твою тайну лишь при одном условии, - лицо младшего снова приобрело несколько торжественно-угрожающие черты. – Теперь ты будешь курить только со мной.       Рука, которой он опирался о стену, плавно соскользнула, задев при этом ладонь Карамацу. Навстречу Ичи из комнаты выбежал кот, и парень, подняв пушистика на руки, присоединился к братьям.       Нервно сглотнув, Кара потер рукой место, где находилось беспричинно разбушевавшееся сердце. С какой-то веселой легкостью от раскрывшегося секрета и последствий этого происшествия он отправился чистить зубы.