Привкус мака в темноте

      — Ну ты даёшь, — Светик в изумлении уставился на коллегу, когда за его любимым клиентом захлопнулась дверь, предварительно запустив в помещение немного свежего воздуха. — Что на тебя нашло? Я молчу, если ты срываешься на тех, кто мешает работать или плохо язык понимает, хотя и этого не одобряю…. Но здесь совершенно другое дело… И он страхование хотел…       — Да пошёл он. Ничего он не хотел, только выпендривался, — Ян и сам понимал, что переборщил, просто не признавался вслух.       Может, ему пора уже каких-нибудь успокоительных попить? Но, в конце концов, что за противный мужик?!       — Чего он добивался, чтобы я перед ним на задних лапках прыгал и хвостиком вилял, как перед VIP-клиентом, что ли? — такая черта в посетителях бесила парня больше всего. Они не держат сотрудников за людей, скорее за роботизированную прислугу, созданную для удовлетворения их прихотей. — Как же меня достали придурки! Едва получат российский паспорт, тут же мнят себя пупами Земли, которым все должны!       — По-моему, ты не прав. Герман очень вежливый человек. А его брат требовал только то, на что имел право. Вот смотри, напишет жалобу — легко не отделаешься.       — Пусть пишет, засранец-итальянец, если ещё умеет писать по-русски, — Ян уже мало соображал, о чём говорит. Напряжение переполнило его, и юноша готов был бранить весь свет, лишь бы выпустить пар.       — Вообще-то он по-русски говорит совсем без акцента.       Чистая правда. Даже у Германа лёгкий итальянский акцент присутствовал, в отличие от его брата.       — Да пошёл он, — в очередной раз вспылил Ян, понимая, что его бесит в этом человеке абсолютно всё. — У него даже имя дурацкое.       — Может, это лучше тебе сходить? — Светослав, убедившись, что больше никто приходить не собирается, запустил печать готовых договоров. — Домой пораньше? За тебя уже серьёзное переутомление говорит.       — Пара часов не спасёт. Лучше долгов побольше разобрать, пока народу нет.       Вот только и этим планам не суждено было сбыться. Перерыв среди клиентов длился недолго. Возможно, осознав, что ливень кончаться не собирается, переводчики снова потянулись в финансовую контору.       — Уважаемые клиенты, — громко возвестил Ян в толпу, — обращаю ваше внимание, что через полчаса, в семь тридцать, наш офис закрывается. Просьба самим рассчитывать своё время.       М-да, оповестить он оповестил. Вот только все сорок человек в зале, словно, не поняли. Кто-то раздражённо цокнул, кто-то переглянулся, но никто даже не подумал уйти.       — Вообще-то вы должны работать до последнего клиента! — выкрикнул из толпы возмущенный женский голос.       — Это вам не магазин, — Ян начал закипать. Всегда так. Хочешь по-хорошему предупредить людей, чтобы не ждали, а они в ответ тебя же и обвиняют. Разве его вина, что они приходят все сразу за час до закрытия?! — Через полчаса закрываемся. Будете отвлекать — меньше народу успеет!       Больше юноша не реагировал на претензии, только раздражённо поджимал губы, краснея до боли в лице, каждый раз, когда до него долетал очередной выпад на «ленивых сотрудников», которые не могут задержаться на пять минут. Даже Светослав молчал, не желая лезть на рожон. Попытайся он объясниться с людьми вежливо, в своей манере, его тихий голос потонул бы в хоре негодования.       Когда пришло время, Ян смело поднялся, глядя прямо в толпу.       — Всё. «Выручай-ка» закрывается. Завтра в десять будем рады возобновить обслуживание!       Кто-то обречённо махнул рукой и ушёл. Большинство не двинулись с места. Какая-то женщина в платке подлетела и начала говорить что-то о срочности перевода, поскольку получатель лежит в больнице, а дома у неё маленькие дети одни…       — Ага, побежит ваш получатель ночью из больницы за переводом, — юноша не поверил ни единому слову. Почему у каждого клиента, который попадает в обеденный перерыв или на конец рабочего дня сразу оказывается куча больных родственников и такая же куча несчастных детишек? Ну, придумали бы хоть что-нибудь пооригинальнее. — Всё, офис закрывается. Покиньте помещение или я вызову охрану!       Только убедившись, что сотрудники не шутят и не собираются больше никого принимать, клиенты начали покидать зал, недовольно бормоча себе под нос.       Выпроводив последнего и щёлкнув дверным замком, Ян вздохнул с облегчением. Редко, когда они расходились спокойно, не задерживая закрытие. У него есть полчаса, чтобы хоть как-нибудь раскидать документы и убежать на свой автобус. Дождь как раз закончился.       Уже по дороге домой, обходя лужи и вдыхая долгожданную свежесть после дождя, Ян нехотя вспомнил сегодняшний день.       «Надо стараться быть спокойнее», — парень и сам понимал, что реагирует чересчур эмоционально, но ничего с собой поделать не мог.       Сказывалось сильное переутомление. Шутка ли работать в шестидневку, почти по двенадцать часов в сутки около трёх лет. Им даже первого января не давали выходной. Только разрешали открыться не в десять, а в три. Да, такие переработки хорошо оплачивались, но новые нервы себе не купишь.       Уходить, собственно, тоже некуда. Все хоть как-то оплачиваемые места в окрестностях уже заняты и освобождаться не собираются. Значит, либо жить в бедности, либо терпеть. Какой ещё выход? Податься в Москву? Пробовал. Завалил экзамены в институт, не нашёл нормальной работы и вернулся ни с чем обратно в свою деревню.       Чем ближе юноша подходил к дому, тем медленнее перебирал ногами. Заходить внутрь совсем не хотелось. Может, стоит ещё погулять? Ян посмотрел на дорогу впереди, потом снова перевёл взгляд на дом. Его обитель нуждалась в заботе и внимании не меньше, чем капризная барышня. А времени забирала и того больше. Дом был слишком старым. Входная дверь сильно скрипела. Краска на стенах начала трескаться, даже сетки на окнах, спасающие от комаров, местами прорвались. Почему-то стоило починить одно, как обязательно тут же ломалось другое. Требовался капитальный ремонт, на который Ян пока не мог выделить ни времени, ни денег. Да и для кого стараться? Прошло почти два года, как он стал жить в нём один, потеряв единственного родного человека.       Как это иногда бывает, юноше не повезло с родителями. Мать нагуляла сына ещё до совершеннолетия и никогда ребёнком не интересовалась. А в тридцать лет и вовсе бросила, выйдя замуж, и переехала к новому мужу, не оставив ни телефона, ни адреса. Мальчика вырастила бабушка. Именно она стала его опекуном при рождении, а после совсем усыновила. Пожилая женщина как могла старалась заменить ребёнку обоих родителей, чтобы Ян провёл детство в любви и заботе.       Увы, чем ближе и дороже человек, тем больнее его терять. Старость ничем не остановить, от неё нет лекарства. Бабушка Яна умерла около двух лет назад, быстро и внезапно. Просто однажды села за любимое вязание… Юноша нашёл ее, вернувшись с работы, уже холодной. Как после сказали врачи — оторвался тромб.       Собственно, с тех пор Ян забросил обустройство дома. Если раньше старался, бегал, красил, чистил, ремонтировал, то, оставшись в одиночестве, плюнул на всё. От горя удалось отойти нескоро. Только в январе этого года юноша смог заставить себя вернуться к ремонту, желая спасти от полного разрушения дом своего детства.       Сегодняшнее гуляние парень решил заменить пятиминутным стоянием во дворе. Просто подышать свежим воздухом, пока вновь не настала привычная жара.       Дома он первым делом взялся за ужин. Ничего сложного: отварить картошку, пожарить котлеты да порезать салат. Привычно бегая по маленькой кухне, юноша каждый раз радовался, что его бабушка несколько лет назад провела в доме газ и электричество. Несмотря на возраст здания и запущенный внешний вид, в нём можно жить с комфортом. Тем более, парень постепенно заменил в нём всю бытовую технику: газовую плиту, холодильник, стиральную машину. Также приобрёл хорошую душевую кабинку.       Времяпрепровождение после ужина обычно не сильно отличалось. Ян мог почитать или посмотреть перед сном фильм, но сегодня ничего не хотелось. Может, из-за перемены погоды упало давление, может, просто не выспался прошлой ночью. Даже до шкафа в другом конце спальни идти лень. Хорошо, что пижаму он с утра бросил на кровать.       Глаза у юноши уже начали слипаться. Сделав усилие, чтобы воткнуть в розетку над тумбочкой у кровати зарядку от телефона и поставить будильник, парень мигом вырубился, намотав одеяло на ногу.       Ян глубоко вдохнул, не понимая собственных ощущений. Вокруг темно. Тело словно в невесомости. Он попытался моргнуть и понял, что стоит с закрытыми глазами, но открыть их сразу не получилось. Веки как будто онемели и разлепились только со второй попытки.       — Какого? — хотел спросить Ян, осматриваясь вокруг, но губы зашевелились безмолвно.       Не понимая, что происходит, парень нервно завертел головой, прежде чем осознал, что находится на белоснежной площадке, от которой с двух сторон поднимались вверх не менее белоснежные лестницы, а вокруг пустота. Нет ни звука, ни ветра. Только он, лестница и пугающее ничего.       С первым шагом к телу вернулась чувствительность. Появилась тяжесть, ощущение холода под ногами, по коже побежали мурашки.       «Что происходит? — Ян, поежившись, обхватил себя руками и вздрогнул, едва не упав в пропасть. — Почему я голый?! Я же…»       Неимоверным усилием воли юноше удалось совладать с подступающей паникой и начать думать.       «Как я мог здесь оказаться? Что я помню последним?» — парень попытался восстановить цепь последних событий, силясь прикрыться. Пусть в округе ни души, размахивать своими принадлежностями в непонятном помещении неприятно.       Он отчётливо помнил, как ложился спать, причём в одежде!       — Значит… это сон?.. — снова вслух проговорил Ян, проверяя, не вернулся ли звук.       — Сон… сон… сон… — эхом ответила ему пустота, оглушая так, что он был вынужден опуститься на колени, для сохранности равновесия и зажать уши.       Больше не рискуя говорить, юноша поднял голову, ещё опираясь руками на ступени. От понимания, что происходящее — сон, стало немного легче, правда, стыд за наготу никуда не делся. Ян впервые в жизни видел настолько осознанное и реалистичное сновидение, но по-другому объяснить происходящее не мог.       «Раз это сон, то бояться мне нечего. Даже если упаду, всего лишь проснусь. Со мной ничего не случится, — несмотря на попытки успокоить самого себя, юноша с опаской посмотрел вниз, убедившись, что там бездна.        Пути у него только два, но оба ведут вверх. Парень выбрал пойти влево, навстречу яркому свету, виднеющемуся вдалеке.       «Если это осознанное сновидение, то я должен его контролировать! — думал юноша, начиная подъём. — Я одет! У меня есть одежда!.. Да, твою же мать!»       Представляя себе одежду и так и эдак, но терпя неудачу, Ян начал ругаться, но упорно не оставлял попыток.       «Это сон! Я в одежде…» — после очередного провала он сменил тактику, пытаясь не представить вещи, а сразу прочувствовать их на себе. Даже остановился и закрыл глаза.       Вот ему тепло… На нём его любимые старые джинсы и уютная толстовка… Вот прямо сейчас, стоит погладить себя по животу, и пальцы коснутся мягкой ткани…       Ян с замиранием сердца действительно протянул руку и дотронулся до одежды, в точности как представлял. Не веря себе от счастья, он принялся с тщательностью осматривать своё тело. Значит, всё верно! Он действительно спит! И может контролировать свой сон!       Ради эксперимента юноша попробовал пощипать себя, вот только и боль почувствовал, и пробудиться не удалось. Следующий опыт заключался в том, чтобы предоставить себе транспорт, и он тоже провалился. Попытка сделать хоть что-нибудь с интерьером также не удалась. Ему оставалось только шагать вперёд, пока, наконец, не оказался на ещё одной платформе, такой же белоснежной, только светившейся. Она прилегала к тяжёлой тёмной дубовой двери. На самом деле, Ян понятия не имел, как отличить дубовую дверь от недубовой, только сейчас во сне он был абсолютно уверен в материале, а также, что ей несколько сотен лет, правда, по внешнему виду дверь выглядела совершенно новой.       Расшатанные нервы юноши к тому моменту начали напоминать о себе. Он начал злиться на дурацкий сон, попутно ругаясь. Почему его должно мучить настолько осознанное сновидение, когда он вымотан до предела. Сейчас бы ни о чём не думать, расслабиться и смотреть какую-нибудь ахинею, ничего не понимая. Так нет же! Ахинея-то как раз присутствует, только слишком реальная. Не хватало ещё во сне раздражаться так же, как и в жизни.       В отвратительном настроении, с мыслями, как бы быстрее проснуться, Ян толкнул дверь. Она не поддалась, только едва пошатнулась. Огромное металлическое кольцо, висящее вместо ручки, качнулось и громыхнуло об дверь. Раздался лязг, будто разом поворачивались сотни замков. Пустота усугубила его, отразив эхом непонятно от чего, и Ян был вынужден снова плотно зажать уши. Противные звуки оборвались так же резко, как и начались, а спустя несколько секунд гробовой тишины дверь распахнулась. Причём с таким тяжёлым и зловещим скрипом, что эхо не осмелилось его повторить.       По спине Яна побежали мурашки. Как-то жутко заходить в тускло освещённое помещение за дверью. Но больше-то идти некуда…       «Я сплю», — напомнил себе парень, делая несколько шагов вперёд, оглядываясь по сторонам.       Пол твёрдый… хорошо. Отсутствие пропасти уже радовало. Но помещение, в которое попал, Яну разглядеть не удалось. От внезапно знакомого скрипа за спиной, юноша вздрогнул и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть закрывающуюся дверь. Мгновение спустя раздался грохот. Парень тут же метнулся обратно, чувствуя, как колотится сердце в груди, он в панике задёргал увесистое кольцо, но не добился никакого результата, только покрылся капельками пота. Его прошиб дикий страх. Несмотря на попытки заверить себя, что всего лишь спит и здесь с ним ничего плохого не случится, парень готов был начать орать и звать на помощь. Слишком жуткое место, слишком реальные ощущения. Даже одышка есть.       Пробуя унять истерику и понять, как ему следует поступить дальше, Ян, громко глотая воздух и пытаясь не дрожать, прислонился спиной к холодному дереву, ещё раз вглядываясь в пространство. Темнота не кромешная, но всё равно больше, чем очертания разглядеть не удалось.       «Хочу проснуться… — Ян сцепил руки в замок. Надеясь, что так они перестанут трястись. — Идти дальше? Что мне делать?! Что за ночь в лучших традициях фильмов ужасов?!»       Свет вспыхнул внезапно и беспощадно, ударив по глазам, начавшим привыкать к темноте. Парень тут же зажмурился, загораживаясь от яркой лампы. Недолго. Слишком длительное время он блуждал в темноте, чтобы теперь бежать от света. Возможность видеть была долгожданным подарком, с которым страх немного отступил.       Ян находился в просторной комнате, но освещался только центр её. Стен не было видно. Пол выложен холодной чёрно-белой плиткой, имитируя шахматную доску. Освещённое место можно было бы назвать пустым, если бы ровно посередине него не стояло единственное мягкое кресло, с виду настолько уютное и плюшевое, что парень неосознанно сравнил его с бабушкиной мебелью, находившейся в гостиной уже добрые полвека.       Только проморгавшись, Ян понял, что не один в комнате. В том кресле, стоящем к юноше боком, кто-то сидел, прикрывшись большой толстой книгой, видимо, читая и не замечая постороннего.       Понимая, что во сне сидящим может оказаться кто угодно, парень упёрся взглядом в единственное, что ему было хорошо видно — человеческие ноги, облачённые в классические чёрные брюки, и лакированный мужской ботинок на одной из конечностей. Окончание второй разглядеть не удалось, поскольку сидящий закинул ногу на ногу, выставляя на обозрение обувку только висящей ноги и скрывая другую в тени.       Не желая надеяться во сне на логику, Ян приготовился ко всему. Вполне могло оказаться, что на второй ноге у мужчины женская красная туфля с высокой шпилькой-каблуком, и вообще это не мужчина, а, к примеру, монстрообразный паук, запутавшийся в одежде недавнего ужина. А что? Читающие монстрообразные пауки в элегантных брюках во сне не такая уж редкость.       — Эй? — опасливо позвал Ян, делая шаг вперёд.       Сидящий пошевелился. Юноша, затаив дыхание, смотрел, как медленно отодвигается книга и из-за неё показывается лицо. Сердце Яна сделало несколько частых громких ударов, в парня вперились ярко-зелёные глаза. В них не затаилось угрозы, но и дружелюбия не наблюдалось. Сидящий его просто осматривал со строгим интересом.       — А, это ты, — наконец произнёс он, закончив изучение. — Даже одеждой обзавёлся. Неплохо…       Ян ничего не ответил. Просто не знал что сказать. Вероятно, слова сидящего — это реакция его подсознания. Ну хотя бы существо в кресле оказалось обычным человеком. Правда, лицо у мужчины слишком знакомое. Утончённые черты лица, светлые удлинённые волосы, доходящие до подбородка и зачёсанные назад… Как будто недавно виделись.       — Итак, Ян, — мужчина в кресле удостоил парня своим полным и безраздельным вниманием, — ты всегда грубишь своим клиентам?       «Здрасте, приехали! — вот теперь юноша вспомнил этого мужчину. Он приходил к ним в офис. — У меня совесть настолько зашевелилась, что клиенты теперь во сне разборки устраивают?!»       — Я не грублю, я говорю им так, чтобы они поняли.       — Неважно, по какой причине. Грубость обслуживающего сотрудника недопустима, — человек поднялся на ноги. Кресло позади него растворилось в воздухе.       — Мало мне работы днём, так ещё во сне про неё говорить! Заткнись уже, подсознание! Я и так не высыпаюсь!       — Значит, ты не считаешь, что ведёшь себя плохо…       От усмешки, промелькнувшей на губах у мужчины, у Яна пробежал холодок по спине. Глазами он начал внимательно обшаривать комнату в поисках выхода, но не обнаружил ни одной двери. Даже та, через которую он вошел, исчезла. На её месте появилась глухая чёрная стена.       — … Тогда я правильно сделал, вызвав тебя сюда.       Прежде чем Ян понял, что происходит, человек плавно взмахнул рукой, и юноша взмыл вверх примерно на метр, с распростёртыми руками, не в силах пошевелиться, словно привязанный к невидимой стене. Ужас на мгновение лишил парня дара речи, сковал сознание. К чему твердить себе «сон, не сон», если ощущение слишком реальное. Страх настоящий! Холод настоящий! Прикосновения одежды к телу настоящее! И Ян не сомневался: если что-то случится, боль тоже будет настоящей… Именно поэтому сейчас, смотря в прищуренные ярко-зелёные глаза, он едва не начинал паниковать.       «Исчезни! Испарись! Изыди! Сгинь!» — словно молитву повторял юноша, стараясь взять под контроль ситуацию. — Отпусти меня! Исчезни! — последние слова парень произнёс вслух, словно это придало бы его требованию больше силы.       — Ты понимаешь, где находишься? — мужчина не спеша провёл ладонью по воздуху, и Яна перевернуло вверх тормашками.       От неожиданного резкого вращения юноша даже вскрикнул. Толстовка задралась, оголяя живот.       — В обычном сне! — кряхтя, юноша пытался хоть как-то пошевелиться, но ему это по-прежнему не удавалось. Кровь начала приливать к голове, доставляя больше неприятных ощущений.       — Во сне это точно… Только не в обычном… — Человек медленно приблизился, коснувшись рукой в элегантной чёрной перчатке до оголённого живота Яна. После чего милостиво вернул юношу в первоначальное положение.       Парень издал еле слышный стон облегчения. От осознания, что он не в состоянии противостоять этому человеку, становилось ещё страшнее, хотя, казалось, страшнее некуда.       — Помнишь меня, Ян? — мужчина новым изящным движением кисти опустил юношу пониже, так, что их лица оказались на одном уровне.       Под взглядом ярко-зелёных глаз, без тени милосердия, юноша внутренне сжался, придя к новому выводу, объясняющему реальное ощущение и абсурдность происходящего одновременно.       «Это никакой не сон… Я под наркотиками…»       — Ты ответишь или мне помучить тебя? — человек легко коснулся кончиками пальцев щеки парня.       — Помню… — еле шевеля слипшимися губами, выдавил Ян. Он не знал, что с ним собираются сделать, но понимал, насколько недопустимо злить похитившего тебя садиста.       — И кто же я?       — Ты заходил сегодня к нам в офис… — Ян сглотнул. Он боялся, что человек сейчас спросит, как его зовут, чего юноша совершенно не помнил.       — А что ты сделал, когда я обратился к тебе как к сотруднику?       — Попросил встать в очередь, — парень почувствовал, что его лоб покрылся испариной. Вот же повезло с клиентом. Злопамятный псих!       — Значит, шансом сознаться в грубости и извиниться воспользоваться не собираешься…       Ян предпочёл промолчать. Как будто если начнёт вымаливать прощение, его тут же отпустят. Юноша не отрываясь смотрел на мужчину, гадая, что у того на уме. Останется ли он в живых? А если останется, то насколько целым? Его изобьют? Покалечат?       — Что ты со мной сделаешь? — проговорил Ян, чувствуя, как его начинает мутить.       — Накажу, естественно.       Спокойствие, с которым говорил мужчина, показывало, что ему не впервой находиться в подобной ситуации и мучить людей.       — Как?       — Так, чтобы отбить у тебя желание кому-либо грубить впредь. Особенно мне.       Человек сделал от подвешенного юноши пару шагов назад. Склонив голову набок, он холодно усмехнулся, не отводя от Яна взгляда. Парень сначала не понял, что происходит, но странные тактильные ощущения и холод, постепенно окутывающий всё тело, подсказали ему скосить глаза. От увиденного у него из горла вырвался вскрик. Вся его одежда прямо на глазах покрывалась гнилью и рассыпалась в прах. Зрелище оказалось настолько мерзким, что юноша почти не огорчился, снова оставшись голым. Правда, спустя минуту, когда первоначальный шок начал отпускать, он почувствовал себя крайне неуютно, выставленным напоказ безжалостным зелёным глазам.       Ян изо всех сил попытался призвать своё сознание вернуться к действительности. Теория о наркотиках была великолепной, но он не мог представить, чем его таким должны были накачать, чтобы только один мучитель оказался реальным, а всё остальное — невозможным сверхъестественным бредом.       — Где я? — юноша и сам не знал, почему из тысячи вопросов, воплей, нецензурных выражений и молитв, крутившихся в голове, он выдал именно это.       Вопрос сопроводился таким жалобным взглядом, что лицо мужчины немного смягчилось. Он вновь приблизился к Яну и прошептал на ухо.       — В моём убежище… В моей власти.       От дыхания, коснувшегося кожи, парень дрогнул. Руки, заскользившие по талии Яна, заставили его вновь начать вырываться из невидимых пут. Когда чужие пальцы сжали его ягодицы, а после раздвинули их, сомнений о целях похитителя не осталось.       — Ты чего творишь?! — сознание, поражённое дикостью происходящего, отказывалось верить, что Яна действительно лапал мужчина.       — Разве не ясно?       Внезапно воздух перестал держать юношу, и тот грохнулся прямо на холодный пол. От неожиданности он сначала растянулся, но тут же заставил себя собраться, понимая, что это, возможно, единственный шанс на спасение. Ян завертел головой, намереваясь хотя бы отползти от похитителя как можно дальше, а если тот полезет, заехать ему в челюсть. Но к тому моменту, как юноша поднял голову, человека нигде не было.       Парень, прижимая к себе руки, пытаясь сдержать нервную дрожь и одновременно прикрыться, приподнялся, внимательно всматриваясь в пустоту.       — Не надейся, мы только начали…       От внезапного шёпота у своего уха, Ян подпрыгнул, отбив себе колени. Тут же развернулся в сторону голоса, но и там никого не обнаружил.       — Я здесь…       Раздалось с противоположной стороны. Юноша в панике шарахнулся в сторону. Никакими оправданиями он уже не мог объяснить происходящую чертовщину. Рассудок, казалось, больше не выдержит. Отползая к стене, Ян думал, что ещё немного и свихнётся. В комнате по-прежнему никого, только тихий шёпот, отражающийся от стен, заполняя собой всё пространство.       — Я здесь… Не видишь меня? Совсем рядом…       — Хватит! — нервы юноши окончательно сдали. Не в силах ничего сделать, он зажал себе уши, ладонями, чтобы хоть как-то заглушить шептание пустоты.       — Не хватит, — голос мужчины на этот раз прозвучал громко.       Мгновение спустя руки Яна обвили чёрные толстые верёвки, появившиеся прямо из воздуха. От ужаса парень не смог даже закричать — крик застрял в горле. Путы резко потянули его к центру комнаты. Сознание настолько отказывалось принимать происходящее, что тело не оказало даже сопротивления. Да и как сопротивляться неизвестной силе, не ограниченной никакими законами физики?       Верёвки тем временем вздернули Яна на ноги и потащили прочь от стены, пока он не врезался животом в обитую кожей стойку. Охнув от боли, юноша наконец-то предпринял хоть какую-то попытку вырваться, но тщетно. Путы чуть не вывернули ему руки из суставов, утягивая за собой, заставляя нагнуться и упереться животом в стойку.       — А-а… — полукрик-полустон вырвался из груди парня, сменившись еле слышным всхлипом, когда он понял, что опять не в силах пошевелить ни руками, ни ногами. Его конечности оплели всё те же верёвки, надёжно зафиксировав их, примотав к ножкам.       Единственное, что осталось Яну, это, до боли кусая губы с перепуга, приподнять голову, осматривая пространство перед собой. Сработавший защитный механизм, спасающий своего хозяина от окончательного безумия, упорно твердил, что всё происходящее не взаправду, отказываясь верить в возможное насилие. Тело, не знавшее, что это такое, тоже не могло донести всю степень кошмара, в который попал юноша.       Но ничего из этого не могло помочь Яну справиться с дичайшим страхом, который усилился, когда пространство перед беднягой начало заволакиваться чёрным дымом. Похитителю, видимо, надоело играть в прятки. Мужчина появился прямо из потемневшего воздуха и высокомерно воззрился на жертву.       У Яна затекла шея от необходимости держать её в напряжении, но отводить взгляда от врага он не собирался. Только вид безжалостных ярко-зелёных глаз, как и насмешливой, довольной ухмылки, уже не мог вынести. Они вселяли в душу леденящий ужас. Парень уставился на элегантный чёрный костюм с безвкусными золотыми пуговицами. По мере приближения человека, юноше всё сильнее хотелось зажмуриться, но он упорно не позволял себе подобной слабости, продолжая таращиться на проклятые пуговицы. Сознание цеплялось за любую мелочь, лишь бы не думать о возможном будущем, и Ян поймал себя на том, что уже считает концы выгравированных на пуговицах звёзд. Он на мгновение поднял глаза выше и обнаружил, что мужчина уже снимает с левой руки чёрную перчатку, помогая себе зубами. Юношу пробил озноб. Отрешение от правды, конечно, помогало сохранить рассудок, вот только совершенно не способствовало спасению всего остального.       Ян ещё раз дёрнулся, убедившись, что путы крепки, а попытки освободиться приносят ему порцию боли. Он понял: единственный шанс — это разговор. То, в чём парень никогда не был силён, практически не умея скрывать ни мыслей, ни настроения. Тем не менее, он решился на отчаянную попытку заговорить со своим мучителем, попытаться прояснить до конца причину сверхъестественности окружающей его среды, а возможно и вымолить снисхождение.       — Ты не человек! — дрожащим, срывающимся голосом выпалил Ян.       — Какая проницательность… — мужчина дотронулся кожи своей жертвы на спине и, обходя стойку, ласково провёл рукой вдоль позвоночника.       — Тогда кто? Дух? Демон?!       — Как тебе будет угодно, — мучитель, не отрывая пальцев, продолжил вести, пока не коснулся ложбинки между удобно выставленными напоказ ягодицами.       — Не… не надо… — совсем тонкая грань удерживала Яна от полной истерики. Если он ещё не орал, заливая слезами всё вокруг, то только потому, что оставалась малюсенькая надежда на милосердие.       — Ты будешь наказан за грубость, — мужчина проигнорировал еле слышный лепет, правой рукой раздвинул попытавшиеся сжаться в сопротивлении круглые половины и неспешно коснулся указательным пальцем упругого колечка мышц, надавливая на него.       — Нет!       Это был уже не крик, а настоящий визг. Ян никогда бы не подумал, что ему в анус будут вторгаться чужие пальцы. К тому же маньяк вряд ли собирается ограничиться только пальцами. Юноша замотал головой. Его мышцы сокращались, силясь избавиться от инородного предмета, что причиняло ещё больше боли. Мерзкое ощущение охватило всё тело.       — Нет! Убери руки!       — Не зли меня, малыш, — мужчина сопроводил строгий голос чувствительным шлепком по попе. — Я могу изувечить тебя только здесь, а могу оставить раны и в настоящем, — он грубо погрузил в тело Яна больше половины фаланги, вызвав новые крики.        — Умоляю! Пожалуйста!.. — из глаз юноши брызнули слёзы, стекая по щекам прямо на пол. — Не делай этого! Всё что угодно, только не… не насилуй! Прости… прости меня!       — Я не собираюсь никого прощать, Ян, — похититель резко выдернул палец, и юноша снова взвыл. Девственные мышцы ощутили режущую боль. — Тем более, ты не раскаялся.       — Раскаялся! — едва руки перестали терзать его тело, парень моментально поджал попу, насколько смог. — Я очень сожалею! Я не имел права тебе… Вам! Вам грубить! Прошу, не надо!..       Маньяк еле слышно хмыкнул, вновь обойдя Яна, и присел на корточки, оказавшись прямо напротив заплаканного лица своего пленника. Их взгляды снова встретились. Покрасневшие глаза Яна испуганно моргнули, не желая играть в гляделки с зелёными глазами похитителя.       — Я не отпущу тебя просто так, малыш.       Тихий голос безжалостно обрывал последние нити надежды. Юноша открыл было рот, чтобы возобновить мольбу, но мужчина приложил палец в перчатке к губам парня, не позволяя подать голос. Он сам ещё не договорил.       — Но так и быть… На первый раз позволю тебе самому выбрать, что мне с тобой сделать.       В раскрытой левой ладони похитителя появился чёрный кожаный ремень с острой металлической пряжкой в форме той же пятиконечной звезды, что была изображена у него на пуговицах и висела в ухе в качестве серьги. Если бы Ян сейчас мог шевелиться, он бы непременно попятился. Но всё, что оставалось привязанному юноше, это с ужасом взирать на орудие пытки.       — Как мне тебя отодрать? Выпороть ремнём? — мужчина ласково улыбнулся.       От его улыбки Яну стало совсем жутко. Издеваться над человеком, при этом спокойно нежно улыбаясь, может только чудовище!        — Или всё-таки трахнуть? Будет подольше, зато не так болезненно. Даже приятно…       — Вы… вы… — Ян задыхался не в силах сделать нормальный вдох. От страха в горле словно ком. Выбор ему предоставили жуткий, — выпори… — сумел еле слышно выговорить парень.       Простую порку, какой бы болезненной она ни была, пережить можно. А вот в состоянии ли он окажется смириться с настоящим насилием и жить дальше, зная, какой подвергся мерзости, причём по собственному выбору? Вряд ли.       — Ну как скажешь, малыш.       Ян сглотнул. У него начала кружиться голова. Биение сердца подстраивалось под шаги мужчины, словно отсчитывая их. Мучитель не спеша обходил стойку. Шаг… Стук… Эхо… Шаг… Стук… Эхо… Абсолютно отказываясь понимать, где заканчивается реальность в этом проклятом месте, юноша уже не знал, что отражает эхо. Шаги похитителя или биение его сердца. Для него они слились в единые часы, которые должны вот-вот остановиться, приведя к неминуемому истязанию.       Удар обрушился внезапно. Он оказался настолько сильным, хлёстким и болезненным, что крик, вырвавшийся из груди юноши, ободрал ему горло, вызвав кашель. Ягодицы обожгло огнём. К счастью, после первого удара мужчина остановился, позволяя парню откашляться.       — Не передумал? — с усмешкой уточнил похититель, для устрашения пощёлкивая ремнём. — Жалко такой зад портить.       Ян промолчал. Гнев, до этого усмирённый страхом, начал расти. Ему безумно захотелось высказать кучу ласковых слов, но он прекрасно осознавал, что даже одно из них только усугубит его положение.       — Жаль… жаль… — мучитель правильно расценил молчание.       Ян надеялся, что раз уже знает чего ожидать, то выдержать будет легче, но он ошибся. Боль оказалась такой же нестерпимой, как и в первый раз. Более того, теперь никакой передышки ему не давали. Ремень обрушивался на его бесстыже выставленную пятую точку без малейшей жалости. С каждым разом жгло сильнее и невыносимее. Хлёсткие звуки заполонили всё пространство, заглушая даже крики юноши. А он кричал… Кричал, не щадя ни лёгких, ни голосовых связок. Никаких мыслей в голове не осталось, даже чтобы осыпать своего мучителя проклятиями. Всё вытеснила адская боль.       До этого Яну никогда не доводилось пробовать, что такое порка. И без этого знакомства он с удовольствием обошёлся бы дальше. Мужчина явно не сдерживал силу, порол от души.       Верёвка больно впилась в запястья парня от его постоянных попыток вырваться. Кому бы он ни нагрубил… хоть принцу… хоть сотне принцев! Наказание не по провинности! К тому же, какого чёрта этот маньяк с оскорблёнными чувствами решил, что имеет права судить Яна, да ещё и собственные приговоры выполнять?!       Но выбора у юноши не было. Удары сыпались один за другим, на его попе, кажется, не осталось живого места, горел каждый кусочек кожи. Очевидно, завтра там появятся чёрные синяки.       — Хватит! — не выдержал Ян, разбавляя свои нечленораздельные вопли чем-то похожим на слово.       Не думал он, что взмолится о пощаде так скоро. Хотел хотя бы капельку гордости сохранить, но сломался примерно после двадцати ударов.       — Хватит? — спокойно улыбнулся мужчина.       Новый звук, разрезавший воздух, оказался звонче и удар, обрушившийся на несчастный, попавший под раздачу зад, был значительно сильнее.       — Не-ет, умоля-яю! — Ян взвыл громче, еле выговорив слова.       — Ты получишь ровно столько, сколько я посчитаю нужным, — голос мучителя прозвучал отчётливо, несмотря на вопли юноши. Яну даже показалось, что он раздавался прямо в его голове. — За каждое лишнее слово силу буду увеличивать. Если достигну предела — трахну. Хочешь ещё что-то сказать?       Парень сжал зубы, ужасаясь безвыходности своего положения. Сказать-то он хотел. И не просто что-то, а такое что-то, которое чувствительная на грубость душа похитителя вовек не забудет. Но Ян только всхлипнул, пробуя воспользоваться секундной передышкой и восстановить дыхание. От постоянного напряжения, страха и попыток вырваться юноша порядком вспотел. Сколько ему ещё предстоит вытерпеть? Комната в глазах уже расплывалась.       Услышав за спиной движение и звук рассекаемого воздуха, Ян приготовился к очередному удару, но его ожидала новая, незнакомая доселе боль. Мужчина стеганул его не ремнём, а массивной металлической пряжкой. Кожа на ягодице содралась. Ещё через несколько подобных безжалостных ударов, парень почувствовал, как по его бёдрам потекли капли, видимо, крови. Боль была практически невыносимой, его попу раздирали, уродовали, оставляя кровавые раны, а всё, что мог делать юноша, это орать нечеловеческим голосом, до хрипоты срывая горло. Пытаясь хоть как-то спастись, он с силой рвался из пут, отчего верёвки врезались в руки, стирая кожу. Только окончательно выбившись из сил, растратив все слёзы, посадив голос, Ян безжизненно повис на стойке. Его руки и ноги безвольно опустились, подтверждая смирение хозяина.       Тогда всё и кончилось. Перед его затуманенным взором вновь появился мучитель, легко помахивающий ремнём с окровавленной пряжкой.       — Надеюсь, мой урок вежливости усвоен, — мужчина довольно уселся на корточки и пальцем подцепил подбородок парня, заставляя того поднять голову. — Выучи его хорошо, малыш, чтобы не пришлось повторять.       Мгновение спустя верёвка, удерживающая Яна на стойке, упала на пол, но абсолютно выбитый из сил юноша был не в состоянии пошевелить конечностями. Ему с трудом удавалось держать глаза открытыми. Похититель ласково обхватил ладонями лицо юноши. От этой нежности Яна затошнило ещё сильнее, чем от боли, захотелось вырваться. Он даже собрал остатки сил, дёрнув головой, но чужие руки не дали ему свободы. Против воли парень продолжал смотреть на ненавистное лицо мучителя.        — Я обязательно приду спросить, чему ты научился… — длинные пальцы с заботой погладили его по щеке, юноша поморщился. — Не будем портить шрамами такое милое тело… Я оставлю тебе чуть-чуть боли… Для памяти. А пока ты заслужил нормальный сон…       Мутным взором Ян видел, как мужчина приблизил к нему своё лицо, но смог только зажмуриться. Прохладные губы коснулись горячего лба юноши, запечатлев лёгкий поцелуй.       Парень со страхом снова уставился на маньяка, не зная, чего от него ещё ожидать, но думать внезапно стало сложно. Сознание начала окутывать мягкая, уютная темнота. Тепло побежало по венам, наполняя собой каждую клеточку, успокаивая боль. Веки начали слипаться.       — Спокойной ночи, малыш.       Юноша услышал тихий шёпот прямо у себя над ухом, хотя мужчина перед ним не произнёс ни слова. А может быть, ему показалось? Всё стало настолько размытым, что Ян уже не смог различить очертания комнаты. Последнее, что он увидел, перед тем как отрубиться — ярко-зелёные глаза.       Они преследовали его в темноте, наблюдали с интересом, изучали… до самого утра. А утром… Ян проснулся…