Клубничное варенье

- Эй, ты, может, перестанешь на меня так пялиться? Эл отводит свой тяжелый темный взгляд. - Изучаю потенциального Киру. - Ты же сама знаешь, что я не Кира! В чем твоя проблема, скажи мне? – подобного рода диалоги вводят меня в крайнее возмущение. Она отвратительна! Смеется надо мной, думая, что я не замечаю. Боже, почему она такая противная…Даже если она действительно догадалась, что я Кира, никоим образом ведь не выдаст себя. Бесит, бесит меня! Убить я ее не могу, потому что эта шизофреничка под прикрытием сразу раструбит всей команде, занимающейся моей ловлей, что это я, и мне кранты. Что мне с ней делать? Пока будет жить. Я как-то на досуге думал, помнится, что ее глаза похожи на две голубые тучи, готовые вот-вот разразиться дождем… Стоп, почему я вообще думаю об этой заносчивой гадине? Опять. - Ягами Лайт… - Что?! Эл внезапно заходится в истерическом припадке смеха. Её глаза на пару секунд светлеют, и в них даже виднеется проблеск обычного, необремененного разума. Жаль, что такое случается оочень нечасто. Девушка и не думает прекращать смех, больше напоминающий крик голодного шакала. - У…у тебя…имя смешное…, - выдавливает Эл в приступах смеха, смешанных с икотой и подергиваниями. Её худое тело под бесформенной кофтой так странно и плавно двигается… Вот опять я не о том! Не могу признать, что Рюдзаки мне нравится гораздо больше, чем Амане Миса. И это при том, что я даже не знаю возраста Эл. Но она такая безэмоциональная и загадочная, что меня невольно тянет завести ее в какой-нибудь переулок и выпытать эту информацию. Как рыбак ловит рыбку на крючок и потом потрошит ее. - Успокоилась? – я слегка сжимаю плечо и чувствую неожиданное тепло. Не могила, ух ты. Рюдзаки испуганно вскидывает голову и вздергивает острый нос. Я вдруг вижу на этом бледном лице подобие румянца. Смутилась. - Убери руку. – ровным, ничего не выражающим голосом говорит Эл, хотя я вижу, как ее левое веко едва заметно подергивается. - А что такое? Сломаешься? – я ехидно улыбаюсь. Вау, неужели это я вывожу ее из себя, а не она меня своими бесконечными шизиковатыми выходками! - У меня есть… личное пространство. – Эл сделала едва уловимую паузу, быстро сглотнув. - Я смотрю, в области парней ты точно не спец. Тебя вообще хоть кто-то замечал, что ты так от меня шугаешься, хотя мы вместе работаем месяца два? Или сверхгении не нужны простым смертным в их забавах? – продолжаю ехидствовать. По лицу Эл пробежала тень, и его слегка перекосило. Голосом, который был холоднее, чем температура в Антарктиде, она спросила: - А разве наше следствие по серийному убийце как-то касается личных отношений? Я вот не спрашиваю у тебя, какую девицу ты затащишь домой сегодня, а какую завтра – они все все равно от тебя без ума, и думать не надо. От такого холода умерли бы все пингвины. Это точно. - Я…вообще-то я хотел бы затащить одну… С ужасом понимаю, что я только что сказал. Замолкаю и становлюсь тише рыбы. Взгляд Рюдзаки загорелся хищным огнем, и она встала с кресла. Я смотрю на ее худые, изогнутые от бесконечного сидения ноги, не в силах поднять голову. Девушка стала ходить вокруг меня кругами, пытаясь заглянуть в глаза. Даже выпрямилась. - Да неужели? Может, расскажешь своей старой деве-коллеге об этой счастливице? Ох, сам Ягами Лайт, первый ученик, как же я счастлива! – елейным голоском начала дразнить меня эта гадина. - Не расскажу я тебе. Она тебе не понравится. - Ой, не будь таким противным, расскажи, давай-давай! Я вдруг беру Эл за худые запястья и прибиваю к стенке. От неожиданности у нее сбило дыхание, и теперь до меня доходил едва заметный запах клубничного варенья. Это запах очень сладкий и вкусный, и у меня слегка начинает кружиться голова. Эл смотрит на меня из-под упавших на лицо темных прядей. Причесываться ее никто не научил, видимо. В каждом глазе бушевало по маленькой грозе. От неосознавания того, что я делаю, меня начинает подташнивать, и я закрываю глаза. Внезапно я понимаю, что моих губ что-то касается. Что-то мягкое, пахнущее вареньем. Из ягод. Клубники. ЭЛ?! Я открываю глаза и вижу две тучки прямо напротив моих, светло-ореховых. В голове мелькает мысль, что цветовое сочетание довольно красивое. Ну почему глупые мысли вечно лезут в голову, когда такое случается, ну почему? Ореховый цвет – как паркет на полу. - Ну что, Ягами Лайт, нравится? - О-очень… - выпалил я, с трудом пытаясь восстановить дыхание и привести сердце в порядок. Эл довольно улыбнулась и провела пальцем по моей щеке. - Мягкая. Почему ты не можешь вот так взять и сказать, что хочешь пройтись вечерком и невзначай завести к себе одну старую худосочную страшилу лет двадцати пяти? – в ее голосе нет тени сарказма или усмешки. Усталость. Я вдруг осознаю, что Эл действительно одинока и ни для кого непривлекательна, потому что все вокруг – тупицы, которые видят лишь ее мешки под глазами и темное воронье гнездо на голове. Я должен быть в числе этих идиотов, но мне что-то не дает этого сделать. Что-то в ней, как сильный полюсный магнит, притягивает к себе все ее окружение и заставляет прибивать ее к стене, чувствуя мягкую ткань ее бесформенной огромной кофты и сухую кожу. Вперемешку с сильными сладкими запахами, как из кондитерской. Запахи, напоминающие далекое детство. - Возможно потому, что эта страшила – самая прекрасная и глубокая девушка из всех, что я когда-либо встречал, и что один вид ее волос заставляет меня желать превратить их из гнезда в шедевр парикмахерской своими собственными руками, не давая никому больше притронуться к ним? - Льстишь мне, Ягами Лайт, льстишь. Я сама до них не дотрагиваюсь. – Девушка провела пальцем и по другой щеке, отчего меня как будто ударило высоковольтным разрядом электрического тока. Я вижу, что взгляд Эл окончательно светлеет, и глаза становятся нежного серого цвета. Кажется, теперь ток чувствуется сильнее. Всюду. В каждом пальце и в каждой мышце. Эл снова полностью выпрямила спину. - Рюдзаки… а ты вся пахнешь клубничным вареньем, или только твой рот такой?