Насколько долго?

Поникший и едва живой Адам стоял перед незнакомцем. Он больше не в состоянии различить кого-либо перед собой. То, как хищно смотрел на него чужак, было достаточным, чтобы Адам начал приходить в себя. Нога ужасно болела от металлических кандалов, раскованных только вчера, а пустой голодный желудок заставлял тело содрогнуться от боли. Перед Лоуренсом сидел полумертвый напарник, и все, о чем мог подумать Фолкнер сейчас, — это то, что доктор все-таки выполнил свое обещание… Но какой ценой? — Иди сюда, — спокойно приказал Лоуренс, словно ничего не случилось. Адам замирает на мгновение, раздумывая услышанное, но как только решается шевельнуться, Лоуренс вдруг морщится: — «Я сказал, подойди сюда! СЕЙЧАС ЖЕ!» Адам вздрогнул из-за резко повышенного тона и внезапно вспомнил, как когда-то сломался Лоуренс в этой ржавой гробнице. — Я не буду повторять в третий раз. Адам сделал шаг на дрожащих ногах, понимая, что сейчас Лоуренс его освободит. Было очевидно, что между доктором и Пилой была какая-то взаимосвязь, но его судьба остается загадкой. Что такого сказал Лоуренс, чтобы освободить Адама? Тот уже был в трех футах от врача, прежде чем Лоуренс начал сокращать расстояние. — Я знаю… — в слух размышлял доктор Гордон и ухмыльнулся, обходя Адама стороной. Взгляд Лоуренса был устремлен на Фолкнера. Он боролся с желанием просто наклониться вперед и прикусить эту бледную кожу. — Я знаю, тебе интересно, почему ты все еще здесь и что я предпринял для твоего освобождения. — Но до этого ты должен кое-что для меня сделать, —прошептал Лоуренс над ухом Адама, пребывавшего в недоумении. — Сними футболку. Дыхание Лоуренса становилось жарким от одной мысли о шее Адама, который сделал глубокий вдох, прежде чем выполнить приказ. Он знал, что если хочет высвободиться наружу, то должен молча выполнять просьбы бывшего напарника. Адам начал раздеваться и потянул на голову окровавленную футболку, взъерошив волосы. Как только одежда упала на пол, что-то обвилось вокруг шеи Адама и тихо щелкнуло. На мгновение Фолкнеру показалось, что Лоуренс начал его душить, но как только стал сопротивляться, то сразу понял, что это. Ошейник. — Чувствуешь это? — задал риторический вопрос доктор Гордон. — Ты теперь мой, Адам. Моя собственность. Моя награда. Лоуренс с усмешкой выплевывал слова, и Адам возненавидел каждое из них, но потом стал успокаивать себя. Ведь он знает, что доктор в полном праве так унижать его. В конце концов тот спас жизнь Адаму. Но «собственность»? «Награда»? Что это на него нашло? Заплатил ли Лоуренс за свободу Адама? — Что это? — спрашивает Фолкнер. Ошейник больно сдавливал шею, когда он глотает. — Ты моя домашняя зверюшка, Адам, — отвечает Лоуренс как будто это самая очевидная вещь в мире. — А если не будешь следовать правилам, то я буду вынужден делать то, чего действительно не хочу. Дыхание Фолкнера участилось на столько, что закружилась голова, и парень стал пугаться потери сознания. Он не хотел верить своим ушам, ведь доктор Гордон казался ему совершенно другим человеком. Лоуренс двинулся к Адаму, прижимая того к стене. Нос доктора щекотали волосы Фолкнера, а губы еле почти прикасались к уху: — Правило первое: говорить только тогда, когда это разрешаю я, — обжигающе шепчет Лоуренс. — Второе: отвечаешь только «да, сэр» или «нет, сэр». Тебе понятно? — Да, сэр, — отвечает Адам, стиснув губы. Он ненавидел Гордона за то, что позволяет себе так поступать с ним. Ненавидел до такой степени, что стал чувствовать некую похоть вперемешку с адреналином. В той ржавой ванной каждый свихнется. — Хорошо, — протянул Лоуренс и прикусил Адама за ухо. — Третье правило: умоляй меня. Будешь хорошей попрошайкой — получишь большего. И последнее правило: нет никаких исключений. Ты будешь выполнять все, что скажу я. Понял? — Да, сэр. Лоуренс чуть отступил и подтянул к себе Адама, склонившись над узким кожаным воротником. Уже едва заметны розоватые отеки на шее. Гордон смотрит в бледные глаза Фолкнера, белки которых были затянуты лопнувшими капиллярами, а синяки под ними были такими темными, будто Адам не спал целую вечность. Хотя, наверно так оно и было. В глубине души Лоуренс испытывает жалость к парню. — Задай мне вопрос, — проговорил Гордон. На этот раз его голос звучал намного теплее, чем обычно, и на мгновение Адам понадеялся, что прежний Лоуренс остался в этом человеке. Похоронен внутри. — Это реальность? — Да. — У меня есть другие варианты?.. — Нет. — Как долго ты будешь держать меня здесь? — спросил Адам на грани нервного срыва. Оставшись совсем одним в темной ванной комнате, он потерял счет времени. Фолкнер не мог придумать ничего более важного, чем спросить это, однако все же хотел знать ответа. — До этого момента, — сказал Лоуренс просто так, словно то был наименее загадочный ответ, который он мог бы дать Адаму. — Насколько это долго? — с нажимом спросил Фолкнер, разочаровываясь в упрямстве Лоуренса. Адаму плевать на то, каким жалким он выглядит сейчас, и по его щекам покатились слезы. — Ты пробудешь здесь именно столько, сколько понадобится, — Лоуренс слегла улыбнулся, продолжая издеваться. Гордон наклонился, чтобы подобрать с пола футболку Адама, но при этом не сводил глаз с его обнаженного торса. — Не желаешь приготовить ванну? Это звучало почти как предложение, а не приказ, и когда Адам подчинился, идя вслед указаниям Лоуренса, он был уверен, что у доктора осталась частица прежнего себя. Может быть, он хочет, чтобы Адаму было проще переносить все это? Если Фолкнер будет следовать указаниям, как хороший мальчик, то он будет в порядке? Погодите-ка… хороший мальчик? Неужели это начало новой игры на выживание… Адам не прожил здесь и получаса, а уже чувствует себя настоящим домашним животным. Он не удивится, если его заставят спать на холодной земле. В конце концов на нем ошейник. Щелкнул выключатель, и ванну одна за другой стали озарять люминесцентные лампы. Фолкнер зажмурился от одной мысли, что его опять запихнут в этот влажный клаустрофобный кошмар, но когда открыл глаза, то с облегчением увидел обычную ванную комнату. Нет никакой крови на кафельном полу и запаха смерти, витающего в воздухе. Только раковина, туалет и ванна с полотенцами, аккуратно свернутыми на столешнице. Адам шел дальше, избегая зеркал, когда проходил мимо. Он не был готов увидеть себя в них, так как знал, что был похож на крушение поезда. Фолкнер подошел к ванне, скрутил ручку, и вода хлынула резким потоком, с шумом ударяясь об дно. Мысль о хорошей горячей ванне звучала так сладко, что Адам со всех сил боролся с желанием запрыгнуть в воду прямо сейчас. Только Фолкнер никогда не интересовался правилами, но зато часто читал мелкий шрифт. Лоуренс пока не разрешал ничего более. Адам опустился на колени и запустил руку в воду, ожидая, когда ванна наполнится. В отражении парень разглядывал свое уставшее лицо, удлиняющееся и деформирующееся из-за маленьких волн. Адам чувствовал себя таким измотанным, что готов был исчезнуть на месте, но большая сильная ладонь, сжавшая его плечо, пока еще удерживала в мире живых. Лоуренс. Шея Фолкнера все больше отекала от ошейника, и Гордон нежно обвил ее руками, возвращая парню легкое чувство страха. Хотя… Лоуренс не делал ему больно. Даже наоборот, он являлся целителем, а не убийцей. В какой-то мере Адам доверял доктору свою жизнь, и Лоуренс пытается внушить парню, что на него можно положиться. Все это для того, чтобы вызвать у Фолкнера преданность, прямо как у домашнего питомца. Доктор погладил Адама по голове. — Ты хочешь, чтобы я вымыл тебя? — мягко спросил Лоуренс и положил подбородок на плечо Фолкнера, перебирая его волосы. Так тепло, так близко… — Тебе бы это понравилось? — Да, сэр. И Лоуренс встал, схватил Адама и повернул его к себе. Он расстегнул пуговицу грязных джинсов парня и одним движением спустил их вниз, после чего чуть смущенный Фолкнер сам их снял и бросил на кафельный пол. Вскоре, рядом с ними упало нижнее белье. Когда Фолкнер оказался совершенно голым за исключением ошейника, Лоуренсу представилась возможность увидеть все то, чем был вознагражден Пилой. Адам был помещен в ловушку на неделю, и Пила планировал пытать его все это время в надежде добиться успеха. Конечно, он был бледным и болезненным на вид, но, кроме того, Фолкнер красивый молодой человек. Он хорошо разбирается во многих областях и мог бы пригодиться Пиле, если только не маленькие погрешности вроде маленького мошенничества Адама. Но Лоуренс мог бы исправить Фолкнера и вернуться вместе с ним на свободу. Медленно и по частям. Гордон позаботится об этом. — Разве ты не самый лучший выбор моей подстилки? — усмехнулся Лоуренс, продолжая любоваться. Но Адаму вовсе не хотелось смеяться. Его гордость словно вытекает сквозь пальцы. — Выключай воду и забирайся. Адам послушно залез в ванну, с облегчением вздохнув. Теплая вода ласкала его тело, вызывая волну мурашек. Фолкнер испытывал невыносимую жажду и первым делом сделал несколько глотков, искоса смотря на доктора. Лоуренс наблюдал за ним. — Тебе хорошо? — Да, сэр, — слегка кивнул Адам, и Гордон выдавил довольную улыбку. Неожиданно, его рука потянулась к щеке Фолкнера и стала ласкать кожу. Дыхание Адама немного участилось. Ему слишком непривычно ощущать приятные прикосновения. — У тебя чумазое лицо, — проговорил Лоуренс с полуулыбкой. — Давай тебя умоем. Засучив рукава, Лоуренс взял откуда-то полотенце и стал тщательно смачивать. Мягкими и успокаивающими движениями Гордон принялся мыть Адама. Фолкнер вздохнул от удовольствия и закрыл глаза, ведь Лоуренс был таким нежным, внимательным. Легкими движениями он проводил влажным полотенцем по плечам и груди. Адам на удивление чувствовал себя в безопасности теплых рук доктора Гордона. Когда с протиранием было покончено, Лоуренс принялся набирать воду в небольшой сосуд, а затем стал поливать Адама с головы. Его каштановые волосы стали темнее от влаги и прилипали ко лбу. Взяв немного шампуня, Лоуренс начал массировать голову Фолкнера, от чего тот тихо постанывал от удовольствия. — Как насчет поесть, набраться сил, а потом лечь в теплую постель? — задумчиво проговорил Лоуренс. — Неплохо звучит, а? Гордон зачерпнул еще немного воды, чтобы смыть оставшуюся пену. Адам вытер глаза, а затем уставился на заботливое выражение лица доктора, раздумывая над его предложением. Борясь с желанием закричать со всех сил «да, черт возьми, звучит очень даже неплохо!», Фолкнер робко кивнул. — Хороший мальчик, — улыбнулся Лоуренс. — Высыхай. Удивительно, но Адаму нравилось быть домашней зверюшкой. Правда, когда доктор Гордон пригласил его за стол, то есть можно было только в нижнем белье. Да и вообще, все, что разрешалось делать можно было исключительно в нижнем белье. Несмотря на это, Адам благодарен, что Лоуренс разрешил ему поесть, так как впервые в жизни ощущал такой сильный голод. Когда он принялся есть, Гордон перебирал его волосы. — Такой красивый мальчик, такой ласковый, — тихо бормотал Лоуренс. Это было так нежно и интимно. Изредка рука доктора скользил вниз по затылку, к ошейнику, и обратно. Адам испытывал райское наслаждение. Когда он наелся, Лоуренс повел Фолкнера в холодную пустую комнату и разрешил ему поспать на полу, как полагалось домашним питомцам. Адаму было все равно. Это лучше, чем ничего. Так продолжалось целую неделю, пока в одну ночь Лоуренс не приказал Адаму зайти в его спальню. — Я разочарован, Адам, — проговорил Гордон. — Знаешь почему? Фолкнер опустил голову, чтобы избегать проницательных голубых глаз Лоуренса. — Ох, не знаешь? — злобно усмехнулся Гордон, направляясь к Адаму через всю комнату. Он схватил того за ошейник и поволок к углу, тыча в зеркало, чтобы Фолкнер смог разглядеть в нем себя. — Что это? Ты видишь это? Адам стонал от боли, пытался сопротивляться, но стоило Лоуренсу дернуть его за волосы, как парень резко прекратил. Он в ужасе не мог понять, что сейчас сделает доктор. — Ты снимал ошейник, Адам? — Нет, сэр, — простонал Фолкнер, и Лоуренс сильнее сжал в кулак его волосы. — Ложь лишь навредит тебе, Адам, — предупредил Гордон. — Я знаю, ты снимал его пока меня не было. Пряжка находится сзади. Теперь прекрати лгать! Признавайся! Доктор еще сильнее дернул за волосы, и Адам беспомощно захныкал. — Окей! — вскрикнул Фолкнер. — Я снял его… Но только на минуту! Пожалуйста… Прости. Пожалуйста. Лоуренс отстал от Адама, швырнув того на пол, и направился к кровати, в позоре качая головой. Фолкнер не поднимал головы. Он был слишком напуган и не хотел встречаться взглядом со своим хозяином. — Я мою тебя, кормлю, даю тебе место для сна… И вот чем ты оплачиваешь мне? Неповиновением? — Лоуренс словно ошеломлен от поведения Адама. Но Фолкнеру наоборот казалось, что он был хорошим мальчиком всю неделю. Он не возражал и послушно выполнял приказания доктора, но теперь… — Так ты отвечаешь на мою заботу… Но теперь ты будешь наказан. Поворачивайся. Перед тем, как выполнить приказ, Адам вздохнул. Они стояли лицом к лицу. Интонация Лоуренса не выдавала его злобных намерений, но вот его потухшие глаза и напряженные губы внушали страх. Не было никаких правил насчет воротника, хотя не сложно было и додуматься, что снимать его было бы огромной ошибкой. Теперь Адам должен заплатить за свою дерзость. — На колени, — спокойно, но твердо потребовал Лоуренс. Он нетерпеливо ждал как Адам медленно подчинится ему, наслаждаясь властью над парнем. — Ползи ко мне. Адам в недоумении поднял голову и больше ничего не смог сделать, кроме как снова выполнить приказ. Он неуверенно полз к своему хозяину, переставляя дрожащие руки и ноги. Фолкнер молча проклинал Лоуренса за твердые каменные полы. — Сидеть. — Лоуренс, я… — Я сказал сидеть! — закричал Лоуренс, и Адам тут же вздрогнул. Он поднялся на колени и выпрямился, глядя своему хозяину в глаза. Лоуренс снова схватил Адама за ошейник и дернул вверх. — Если будешь плохим мальчиком, то я буду относиться к тебе подобающе. — Мне жаль, сэр, — Фолкнер откашлялся после того, как был освобожден. — Пожалуйста, я не хочу наказаний. Я буду хорошим мальчиком, обещаю. — Адам прикусил губу, пытаясь выглядеть невинным, и опасливо дотронулся рукой до колена Лоуренса. — Я буду хорошим. Фолкнер попробовал скользнуть ладонью дальше, по бедру Гордона, пока тот не остановил его. Адам посмотрел на Лоуренса таким умоляющим взглядом в надежде на прощение. Он видел в глазах доктора войну между надзирателем и снисходительным человеком. В голубых глазах Лоуренса плясали огоньки. — Ты издеваешься, — рассмеялся Лоуренс, бросив недоверчивый взгляд на парня. Адам с осторожностью раздвинул ноги Гордона и медленно потянулся к его промежности. — Я был бы мертв, если бы не ты, Лоуренс. Я должен тебе своей жизнью и сделаю все, что угодно ради тебя, — твердо прошептал Адам. Ладонь чуть сжала пах. — Я твой. Возьми меня. — Ты меня умоляешь? — медленно выдохнул Лоуренс, пристально глядя вниз, в глаза парня. — Прошу, — потребовал Адам, выпустив хриплый смешок. — Пожалуйста? Лоуренс расслабленно вздохнул. Фолкнер почему-то воспринял это как разрешение продолжить то, что собрался. Онемевшими пальцами Адам расстегнул ширинку доктора и немного повозился с ремнем. В глубине души парень не понимал своих действий, но мысленно оправдывал себя тем, что он всего лишь хочет избежать наказания. Фолкнер был слишком горд, чтобы заниматься такими вещами, однако сейчас не та ситуация, в которой можно побрезговать. Кроме того, он видел, как смотрит на него Лоуренс. То, как прикасается к нему. Адам знал, что в данный момент происходит нечто другое, чем просто удовлетворение хозяина. Здесь какая-то связь, сумасшедшое закрученное течение, которое уносит бедного Фолкнера. Пленник он или нет, Лоуренс выбрал его своей наградой не просто так. Он симпатизировал ему. Адам быстро спустил штаны, а затем и нижнее белье доктора, прежде чем дважды передумать. Влажный и твердый член Лоуренса оказался в его ладони. В этот момент Адам стал резко прощенным за все свои грехи. Единственное, что существовало в этом мире для доктора Гордона была дрожащая рука Фолкнера и его горячее дыхание над нежной плотью. Спустя мгновение Адам неожиданно взял в рот, и Лоуренс был ошеломлен такой распущенности. Все потому, что он плохо знал его. Фолкнер даже привстал на коленях, чтобы доктор получал больше приятных ощущений. Все казалось слишком прекрасным, чтобы быть правдой. Старался ли Адам таким способом заслужить прощение или просто мастерски владел ртом? Он брал так глубоко, что Лоуренс начал стонать. Адам работал сначала медленно, а потом быстро, пока не приспособился к аккуратным движениям. Вскоре ему самому это занятие приносило удовольствие. Адам будет лжецом, если скажет, что никогда и ничего подобного не делал раньше. Фолкнер, конечно же, не был экспертом по минету, но почему-то знал, как доставить своему партнеру больше удовольствия. Когда Адам подходил к головке члена, то медленно и нежно дразнил его языком, прежде чем продолжить. Лоуренс схватился за волосы Фолкнера и машинально двигал бедрами в такт, тем самым пытаясь втолкнуть свой член немного глубже. Адам тоже тихо стонал, но не отвлекался, а наоборот, одной рукой стал помогать Лоуренсу получить оргазм. Слюна сочилась изо рта Фолкнера, смазывая член еще больше. Но тут Адам отпрянул, чтобы отдышаться и посмотреть на Гордона, который в свою очередь уставился парню между ног. — Ты тоже должен испытывать наслаждение, — предположил Лоуренс с сомнением. Он не хотел кончать и терять хватку, так как этим самым потеряется власть над Адамом, пусть и на некоторое время. Гордон не позволит этому случится. У Фолкнера ошейник, и Адам только ЕГО. — Хочешь этого? — Да, сэр, — Адам немного ухмыльнулся, вытирая капли слюны вокруг рта, а затем прикусывает губу, пытаясь выглядеть соблазнительнее (и у него этого, черт возьми, хорошо получается). — Как пожелаете. — В кровать. Сейчас же. Лоуренс не стал ждать, когда Адам выполнит очередной приказ, а просто взял и швырнул парня на постель, выбивая из него весь дух. Фолкнер не успел с ужасом оглянуться на доктора, как тот резким движением стянул с него нижнее белье. Гордон был до предела возбужденным и рассчитывать было не на чего, кроме жестокого, грубого и животного секса. Лоуренс даже не удосужился снять с Адама футболку. Он тут же глубоко вошел. Фолкнер вскрикнул и машинально дернулся вперед от проникающего в него члена. Адам стонал громко, всхлипывая. В глубине сознания он надеялся, что его кто-то спасет от Лоуренса. Фолкнер пытался взять себя в руки. Он мог бы понести наказание, а не лезть удовлетворять хозяина. Хотя, кто знает, может это и есть наказание? Каким бы ни был исход событий, тугой конец неизбежен. Лоуренс бы просто задушил Адама, но тот полагал, что это было бы намного лучше, чем быть похищенным и изнасилованным. Есть ли другие выходы? Нет. Лоуренс продолжает с силой трахать, пытаясь глубже проникнуть в узкий анал Адама, и тот может только ухватиться за край матраса. Это чертовски больно. Однако, только боль удерживает Фолкнера в этой реальности. Таким образом Лоуренсу было позволено дергать за волосы и трахать так долго, пока не кончит. Боль и удовольствие превратились в единое чувство, от чего оба стонали и матерились. С каждым резким толчком Адам ощущал член, доходивший до простаты. Худое тело Фолкнера содрогалось от подходящего оргазма. Адам кричит и извивается, чтобы удовлетворить Лоуренса еще сильнее. Парень помогал члену входить глубже, и Гордон стал подумывать, что и в этом сексе он потеряет власть. Адам принимал в себя член Лоуренса, потому что являлся собственностью доктора, его наградой. Ошейник символизирует эту связь. Гордон желал плоти Адама, хотел насыщаться его телом до конца своих дней, но какое было разочарование, когда Лоуренс почувствовал, что кончает. С последним толчком он падаем вместе с Фолкнером на постель. Они лежали в куче. Эта ночь изменила все. Лоуренс и Адам заснули в объятиях на одной кровати, как равные. Чуть позже утренний свет озарит сонное лицо Гордона и ошейник Фолкнера. Они будут делать вид, что ничего не произошло. Лоуренс продолжит заботиться об Адаме, как с домашним животным. В какой-то степени Фолкнер знал, что чувствовать себя в безопасности в такой ситуации глупо. Это похищение, а не отдых в отеле с комплексом бесплатных услуг. Адам не в праве возражать, не вправе выйти на улицу, если Лоуренс не позволит. Доктор даже хотел вызывать страх у парня, чтобы больше властвовать над ним, но Адам не боялся его, а просто доверял. Фолкнер подчинялся Гордону не потому, что его принуждают… Этому была другая причина.