Heilagr

У неё затравленный, дикий совершенно взгляд; всклокоченные — светлая Хельга о себе ни желания, ни возможности, ни мысли заботиться не имела — волосы неумело взбиты, пряди заколоты — и выпадают неряшливо, по плечам разбегаются, вьются змеями; у неё тощие — не тонкие, сплошь изгрызенная кость — руки в крови; старые, в лицо бьющие наотмашь, и новые, страшные, расползающиеся — расцарапала, разгрызла, убила, стёрла, выскребла — синяки. При ней ножа нет — ей оставили острый гребень, шкатулку и присланный два года — слишком поздно, слишком долго — назад на день рождения, где присутствовать не мог никак, перстень; непростительная неосмотрительность — убийство? — со стороны их. Её одну, одну оставили — не забыли, не потеряли; бросили — преступно — среди ни-че-го; у неё ничего не осталось — лишь страх, лишь искореженная вера, лишь дикий страх; у неё взгляд — неживым пламенем полыхает; у неё ступни изранены — как никто не заметил? — а она ко мне, вскочив, всполохом, надрывно; у неё не стон — вой северных вьюг, одиноких, продирающих под одеждой, под кожей, под кость в сердцевину, вечных — её вьюги вечны не будут — и безысходных, и неизбывных. Моя светлая Хельга, никто не обидит тебя, не ранит; не нужно тебе вырастать и становиться женой чужих и матерью в муках; не нужно тебе покидать твой розовый сад и твои альбомы стихов, посвящённых тебе салонными мальчиками, вышколенными как один в лести — но тебе они говорят правду, сравнивая с распускающимся на заре бутоном свежей розы; и тебе не нужно плакать, моя светлая Хельга, не нужно; всё пройдёт; моя светлая Хельга, тебя не коснутся ножницы садовника, не накроют порывами вьюги; моя светлая Хельга, никому не отдам тебя и никого не прощу.