У мечтателей

Мы могли украсть с неба все звёзды, дорогой. Вместе мы могли сделать всё и даже больше. Ведь это именно то, чего ты хотел всю свою жизнь. (Ведь это именно то, чего я хотела всю свою жизнь.) Вот видишь. Черити никогда не поймёт и поддержит тебя так же, как я. Ты мог бы сказать: «Ты не знаешь её». И я бы согласилась. Я не знаю её. Но я знаю тебя. Я знаю твои зелёные глаза, искрящиеся фейерверками, когда в твоей голове рождается очередная гениальная идея, твои крепкие плечи, на которых удобно засыпать в долгой дороге, твои незамысловатые песни, что ты готов напевать всем и каждому, словно колыбельные или гимны. Я знаю твоё бедное детство и бездомную юность. Я знаю, каково это — когда на тебя смотрят, как на бродячую собаку, случайно забежавшую в аристократический дом. Я знаю тебя, Финеас Тейлор Барнум. Никому не известный мальчишка на промёрзших улицах. Величайший шоумэн на свете. Честный лжец. Лживый правдолюб. Ты мог бы сказать: «Ты не похожа на меня». И я бы согласилась. Я не похожа на тебя так, как могла бы. Но за всеми этими кроткими взглядами из-под опущенных ресниц и запрещёнными встречами с дочерями чопорных отцов, желанием показать родителям, что ты не просто внебрачный ребёнок, и доказать себе, что ты не просто сын портного, кринолинами с дорогими украшениями, и алыми фраками, пропахшими жареным арахисом, мы одинаковые. Мы мечтатели, Финеас. Ты и я. Таким, как мы, никогда не хватит звёзд на небе. И если сейчас ты сидишь на премьере балета со своей любимой дочерью в роли примы и обнимаешь свою любимую жену, думая, что ты наконец обрёл покой, то насладись этим чувством сполна, Финеас. Испробуй его на языке, как успел испробовать времена славы и бесславия, нищеты и богатства, любви и презрения, и не забудь об улыбке (улыбайся, Финеас, улыбайся: ты и сам знаешь, какое влияние твоя улыбка производит на людей, даже если она не предназначена им). Испей его, как должен был испить тот злополучный бокал шампанского. Запомни его, как я запоминала твои взгляды, как запоминала наши невольные касания, как запоминала вкус твоих губ — запоминай каждое мгновение, Финеас, отчаянно кради в память всё то, за что сможешь ухватиться. Потому что это чувство не будет вечным. У мечтателей, у таких, как мы, Финеас, нет постоянства. Однажды — пройдёт день, месяц, год — ты очнёшься от этого счастливого сна. И захочешь новую программу ещё более безумную, чем прежде: завести десяток зверей, которых никто никогда не видел под куполом цирка, сыграть свадьбу карликов, превратив церемонию в праздник смеха и радости, устроить мировое турне, покорив сотни городов и сотни стран; захочешь всё бросить и начать сначала. Однажды ты захочешь пересчитать звёзды на небосклоне и среди них найдёшь те, что раньше не замечал. Однажды ты вспомнишь обо мне, дорогой. Ты мог бы сказать: «Нет, Дженни, я гнался сам не пойми за чем. Взгляни — миллионы грёз, которых я так упорно хотел достичь, — все они оказались здесь, прямо перед моим носом. Цирк, Черити, дочери — всё это было рядом, а я бежал на другой континент, пытаясь покорить мир, который на самом деле никогда мне не был нужен. Я понял это. Мне больше незачем гнаться. Теперь у меня правда есть всё». Но, Финеас, возразила бы я, ведь мы всегда знали, кто из нас двоих продаёт людям ложь с привкусом сладкой ваты, а кто дарит правду со слезами на глазах.