На одной кровати

— ... и мы проводим вместе время. — Угу, на одной кровати, — рассмеялся Александр, ловя на себе украдкой брошенный чуть укоризненный взгляд хохочущего в голос Ильи, несущий в себе смысловую нагрузку в стиле "Ну вот что ты палишь?!", и уже сквозь рвущийся хохот довершил фразу, — где он опять же начинает храпеть, ё-моё, а... Съёмочная группа вкупе с самими снимающимися покатилась со смеху, даже не подозревая, что сказанное Легковым не было шуткой ни на йоту, а, более того, произошло это не далее как утром. Именно этим утром Саша проснулся не от ласковых слов побудки, как это порой (хоть и редко) случалось с Ильёй в приступе нежности, а от богатырского всхрапа этого самого персонажа, мирно дрыхнувшего с ним на одной кровати — благо, её размер позволял развернуться. — Илья, ё-моё! Куча одеял что-то невнятно и недовольно пробурчала голосом Черноусова, пошевелилась и вновь утвердилась на облюбованном месте. — Черноусов, чтоб тебе пусто было, прекрати свои рулады! Под одеялами вновь наметилось шевеление, но на этот раз их обитатель высказался более внятно: — Ничего ты, Легков, не понимаешь, — реплика была прервана душераздирающим зевком, завершившимся финальным щелчком челюсти, — это серенада тебе, вот. — Не могу сказать, чтобы я был вдохновлён этой серенадой! — А это уже не моя проблема. Уйди отсюда, или хотя бы замолчи, и дай мне поспать в выходной, чтоб тебя, лобстер ты в кляре. Лучше бы кофе в постель сделал... Сонное бурчание Ильи было безапелляционно прервано ударом подушки по тому участку одеяла, откуда доносился звук. — Если я тебе и принесу кофе в постель, то вылью его тебе на голову! Ты мне выспаться не дал, а теперь требуешь, чтобы я от тебя отстал. Обитатель кокона из одеял, услышав такие подлые наветы, всё-таки соизволил выползти из своего убежища и сонно уставился на Сашу, не без труда фокусируя взгляд на его возмущённом лице и потирая след от подушки на своей щеке. У Легкова же, завидевшего это очаровательное зрелище, разом пропало какое-то желание ругаться, и до того казавшееся необходимым только лишь в воспитательных целях. Он придвинулся ближе и прижал к себе уютно-тёплого Илью, упорно игнорировавшего верхнюю часть пижамы и от этого бывшего горячим, как батарея. Тот ещё чуточку поворчал для порядка и прильнул щекой к груди Александра, прикрыв глаза и сонно вздохнув. Саша же коснулся недавно стриженного, но уже чуть заросшего виска губами и обхватил плечи Черноусова, притягивая того к себе ближе. Александр уже было сам немного задремал, разомлев от близости такого тёплого Ильи, как вдруг дремоту разрушил его сонный голос: — А кофе всё равно сделаешь потом, ладно? — Ладно, — согласился тот, улыбнувшись. — Латте маккиато, как ты и любишь. — Угууу...