Жизнь звездная

      Чонин то и дело поглядывает на настенные часы, чем начинает выводить из себя фотографа.       – Смотри в другую сторону, – просит тот и натянуто улыбается под зорким взглядом представителя агентства, который, помимо менеджера, с недавних пор сопровождает Чонина почти везде.       – А они правильно идут? – наконец, не выдерживает Чонин.       – Это просто декорация для съемки, – подсказывает один из ассистентов. – На самом деле сейчас…       Фотограф громко и очень недовольно шикает, так что добродушный ассистент молча демонстрирует Чонину экран смартфона, где крупно светятся цифры.       – Я опаздываю, – отчаянно выдыхает модель и оседает на пол.       – Ну я так не могу! – звереет фотограф.       – У нас уже есть, из чего выбрать, – тут же вставляет представитель журнала, для которого и снимается известный айдол.       – Бывший айдол, – робко поправляет Чонин, проскальзывая мимо всей компании в гримерку.       Он выглядит ожившим ангелом, когда вылетает на улицу, на ходу набрасывая кремовое пальто и у самой земли подхватывая соскользнувший с длинной шеи белоснежный шарф. А еще он выглядит намного лучше большинства современных айдолов, хоть себя с ними давно и не равняет. С тех пор, как почти три года назад расформировали их омежью поп-группу «Omexo». Чонин торопится, и даже жалко минуточку потратить, чтобы визажист убрал с лица лишнюю косметику, а потому фанаты, столпившиеся у входа издательства, пищат от восторга. Ведь их уже двадцатипятилетний кумир сейчас даст фору любому молоденькому красавчику-айдолу.       Чонин весь в своих мыслях, не глядя пробегает мимо фанатов, но, понимая это, все же возвращается, чтобы оставить несколько автографов и сверкнуть идеальной улыбкой на камеры. Он даже пару раз кланяется, ведь для него на самом деле ценно то, что поклонники не оставляют его даже после всех сложных периодов в карьере и жизни. А потом спешит в машину, выхватывая у менеджера чехол с какой-то одеждой, и скрывается в полумраке салона. Только ладонь высовывается из приоткрытого окна и часто-часто машет, когда минивэн уже трогается с места. А фанаты радостно свистят вслед.              – Минсок, прости, пожалуйста, – Чонин вновь кланяется несколько раз. – Съемку задержали, а потом затянули, а потом…       – Не страшно, – отмахивается улыбчивый паренек-омега.       – Я должен был это учесть, прости.       – Правда, все в порядке.       Минсок даже теряется в такой ситуации, ведь это он – няня – в последний момент надумал ехать на свадьбу друга и отпросился у работодателя. А Чонин – хозяин – мог бы и не отпустить. Так не то, что отпустил, еще и извиняется, что задержался на работе. Ангел же. Минсок бы не удивился, если бы ему сейчас еще денег на такси до вокзала впихнули.       – Ты успеваешь на поезд?       – Да, я взял все вещи с собой, так что сейчас сразу поеду.       – Отлично, мой менеджер тебя отвезет, он ждет внизу, машину ты знаешь, – облегченно выдыхает Чонин, а Минсок только и может, что благодарить. Отказываться от предложений этого настойчивого омеги бесполезно, да и кто ж откажется? Тем более, менеджер Чонина – симпатичный альфа.       – Минсок, – в последний момент окликает хозяин. – Ты ведь даже не успел купить нарядный костюм?       – Это не страшно, у меня есть…       – Возьми в коридоре чехол. И не спорь, – сразу предупреждает Чонин. – Я там для тебя кое-что со съемки прихватил, подарок от издательства. Надеюсь, размер подойдет.       – Спасибо, господин Чонин, – омега еле сдерживается, чтоб не завизжать от радости. – Я вернусь в понедельник!       – Хороших выходных! – напутствует Чонин и, наконец, бежит в детскую, чтобы затискать до умопомрачения свое лопоухое сокровище.              Двухлетний Чанёль папу удостаивает лишь скромной, по его обычным меркам, улыбкой и коротким «Пап!», после чего наступает полнейший игнор. Малыш собирает конструктор из крупных кирпичиков, сосредоточенно пыхтит и иногда чешет ушко – папулина привычка.       Чонин усаживается прямо на пушистый ковер, скинув рядом пальто и шарф, которые в коридоре снять было некогда. Сначала с умным видом рассматривает получившуюся абракадабру из лего, а потом притягивает малыша и утыкается носом в макушку, сладко пахнущую детским шампунем.       – Крепость делаешь?       – Да, – серьезно выдает Чанёль.       – Красиво получается.       – Да.       – Ты покушал?       – Да.       – А что кушал? – Чонин ждет ответа, но малыш с умным видом жует губу и пытается пристроить очередной кирпичик. – Помочь?       Ёль безмолвно протягивает детальку.       – Так что кушали-то с Минсоком? Вкусную пюрешку? Творожок? Яблочко?       – Да, – кивает малыш и протягивает новый кирпичик.       – Заинька, папа так скучал, – выдыхает Чонин, сгребая сына в охапку, но тот выворачивается. – А ты не скучал по папе?       Ёль успевает задуматься и открыть рот для любимого слова…       – Ой, лучше не отвечай!       Вообще-то, Чанёль очень открытый и даже любвеобильный ребенок, готов заобнимать и расцеловать любого желающего. Если, конечно, это не какой-нибудь чужой дядя. Но когда малыш чем-то занят, он всегда сосредоточен настолько, что тут уж не до обнимашек. Даже с любимым папочкой. Чонин верит, что эта черта тоже от него в наследство досталась.       Они строят крепость, пока детали не заканчиваются. Ёль разочарованно ползает по ковру, может, где завалялся кирпичик? А Чонин уже мысленно потирает руки и облизывается, ведь за его режимом питания не следит бдительный Минсок, так что ел Чонин последний раз за завтраком. Пообедать планировал уже дома, но съемка же затянулась.       Ёль на предложения еще разок покушать вместе с папой вертит головой, хотя Чонин искренне надеется на любимое «да» или второе любимое «ага».       – Папа сам не справится, Ёлли, покорми меня, пожалуйста!       Малыш задумчиво фыркает и чего-то ждет. Чонин тоже ждет, что сынуля, наконец, нормально заговорит, а не будет продолжать лениться, раз его и так все понимают. И все же молчаливое противоборство Чонин проигрывает:       – Сосиски пожарить?       – Ага! – радостно выпаливает Ёль и первым бежит на кухню.       Крохотные сосисочки, потушенные с овощами по дедушкиному рецепту всегда идут у Чанёля на «ура». Вот и теперь они с Чонином сидят друг напротив друга и тягают сосиски из общей тарелки наперегонки прямо руками. Смеются и пачкаются в соусе. Чонин, конечно, давно научился готовить полезные для ребенка блюда, но пусть ими кормят другие, Минсок, например, или дедушки. А Чонин будет своего малыша баловать каждую возможную минутку, ведь совместного времени в последние месяцы так мало, и Чонин скучает по любимой задорной улыбке.       Самому Чонину тоже сосиски не положены, ему б морковку и листик салата, ведь съемки одна за другой и нужно держать форму. После родов ушла юношеская худоба и угловатость, но омега, конечно, не «поплыл», он лишь приобрел сексуальные, соблазнительные изгибы. И если раньше ему, мемберу популярной группы, предлагали рекламировать максимум школьную форму, средство от прыщей или какие-нибудь сладости, то теперь серьезные предложения сыпались как из рога изобилия. Даже парочка откровенных альфьих журналов мечтала заполучить его на обложки. Только Чонин пока на такое не решился.       В общем, работы много, а времени на спортзал или что-то подобное – мало. Вот Чонин и пообещал руководству агентства, что будет жрать одну морковку, если освободят его график хотя бы от занятий с тренером.       На самом деле, Чонин с удовольствием бы отказался вообще от всех этих съемок и реклам, ведь по основному контракту он всего лишь хореограф и постановщик концертных номеров. Но агентство, видимо, решило из него выжать все соки, пока возможно, поэтому к постановкам его почти не привлекают, зато как модель нещадно эксплуатируют. Нет, все логично, контракт модели он тоже подписал. Ну, а кто б в его ситуации отказался? Деньги очень приличные, а ему еще сына растить. Тяжело, конечно, одному, но повезло с первого же раза найти ответственного няня.       Родители еще то и дело предлагают забрать внука, но живут они не в Сеуле, а значит, оставлять с ними Ёля придется надолго. Но Чонин для себя решил, едва только взял свое крохотное сокровище первый раз на руки, что никуда его от себя не отпустит и никому ни за что не отдаст. Вот и крутится теперь.       Ёль сыто отваливается на стульчике, правую руку облизывает от соуса, а левую незаметно об себя вытирает. Чонин и хочет отругать, да не может. Ладно уж, все равно и так весь устряпался.       Установившуюся сытую тишину нарушает телефон. Он, брошенный вместе с пальто и шарфом в детской, поет на двенадцать голосов трогательную балладу о разбившихся мечтах – последний хит Omexo, после которого началась черная полоса. Чонин только щурится и улыбается, чтоб сдержать непрошенные слезинки.       Он, конечно, не мазохист, просто этот последний альбом у него самый любимый, а песни, установленные на звонки разных контактов еще в момент выхода альбома и триумфа группы, рука не поднялась убрать до сих пор.       Как же хейтеры тогда зубоскалили по поводу этой песни, мол, сами на себя беду и накликали. Но Чонин все равно до сих пор трепетно любит: и группу, и песню, и свою собственную рэп-партию во втором куплете, и особенно следующую за ней восхитительную партию главного вокалиста. Чен будет петь о том, что нельзя сдаваться, а надо найти себе новую мечту.       Только звонок сбрасывают раньше, и квартира опять погружается в тишину.       Это и к лучшему, ведь звонил кто-то из агентства. Пусть связываются с менеджером, у Чонина уже начались выходные.       Но песня играет вновь. Ёль поджимает губы и тычет пальцем в сторону комнаты.       – Ответить?       – Да!       Точно из агентства. Вдруг оказалось, что Чонин обязательно должен присутствовать сегодня на благотворительном вечере. Аргументы вроде: «Минсок уехал, не с кем Ёля оставить!» – не действуют от слова совсем. Чонин обреченно вздыхает и завершает звонок. А потом громко зовет:       – Заинька! Собирай вещи, нас ждет маленькое путешествие!       Чонин делает еще один звонок, пока возбужденный новостью Чанёль бегает по своей комнате и сгребает в кучу так необходимые в поездке конструктор, фломастеры и книжку с наклейками. А еще мяч, лото с картинками любимых мульт-героев и большую радиоуправляемую машину. С ней он пока играть не научился, но взять с собой надо.       – Малыш, у тебя там будут игрушки, не бери много, – посмеивается Чонин, глядя, как сын старательно запихивает свое добро в маленький, некогда розовый рюкзачок.       Чонин не помнит, кто подарил им эту розовую жуть со словами: «Самое то для омежки!» Чанёль как-то сразу решил, что цвет совсем не тот, и разрисовал, а точнее искалякал его черным маркером. Чонин был с сыном солидарен – ну что за стереотип, мол, омежек маленьких во все розовое одевать? Итоговый вариант рюкзачка понравился и сыну, и отцу. Так что теперь Ёль с творением собственного дизайна не расставался. Один был у рюкзачка недостаток – туда влезал только конструктор.       Чонин сгребает остатки игрушек в сумку с одеждой, подхватывает сына на руки и опускает только в коридоре, чтобы обуть и надеть курточку. Пока возится с кроссовками, Ёль умудряется намотать папе на шею свой шарф с мишками.       – А ты как же? – улыбается Чонин. Шарф приятно греет горло, и расставаться с ним совсем не хочется, тем более, Чонин все равно собирался надеть куртку, а не пальто.       Ёль сам надевает на себя капюшон и затягивает так, что снаружи лишь носик и глазки.       – То есть мне шарфик, а тебе капюшона хватит?       Из-под слоя одежды гудит довольное: «Ага…»              Ехать пришлось дольше, чем Чонин рассчитывал. Съемочная площадка самой ожидаемой исторической дорамы сезона расположена загородом. А еще там толпы народу: фанаты и просто зрители. И из-за того, что в съемках образовался небольшой перерыв, вся эта толпа ошарашено глядит на растерянного Чонина с ребенком на руках. Хоть и припарковал машину в сторонке, а все равно придется через толпу пробираться.       – Кай из Omexo! – звонко кричит кто-то, и теперь уже даже ленивые оборачиваются на бывшего айдола.       Чонин малыша Ёля к груди прижимает, а ладонью закрывает головку от любопытных глаз и фотовспышек. Такое пристальное внимание напрягает и даже злит, хотя его сынок не тайна.       Не тайна с тех пор, как полгода назад какой-то папарацци заснял их, гуляющих в парке. Желтая пресса сразу растиражировала новость и, быть может, обмусолив немного, благополучно забыла, но… кто-то выяснил (а может и слил?) точную дату рождения Чанёля. И стало вполне очевидно, что Чонин забеременел еще до роспуска группы.       Теперь уж каждый второй обсуждал причины распада группы, особенно, всем нравилась версия, что омежьи поп-группы – элитные подстилки для богатеев. А как один забеременел и отказался аборт делать, так сразу всех расформировали, чтоб «побочную деятельность» скрыть.       Чонин действительно залетел в период активности группы, а от аборта его спас дядя – толковый юрист – который нашел лазейку в контракте, так что агентству пришлось уступить. Но если бы из группы просто исключили Чонина, это бы сразу повлекло за собой кучу вопросов. А так как у группы уже на тот момент началась черная полоса и продажи нового альбома заметно упали по сравнению с предыдущим, это и сделали основной причиной. Чонин готовился стать папой, а продюсеры распланировали для всех участников новые проекты: кому соло, кто-то уже состоял в подгруппе, кто-то давно просился попробоваться в кино. Чонина, как лучшего танцора, оформили хореографом. Но лишь для отвода глаз.       Неожиданно у новоиспеченного папочки и «главного распутника нации» появились защитники. Активистские омежьи организации вроде противников абортов первыми вступились за бывшего айдола. А потом к ним как-то и часть прошлых фанатов Кая присоединилась, да и новые появились. Рекламщики стали интересоваться, работает ли Кай как прежде? Агентство ухватилось за этот шанс и предложило ему модельный контракт.       Чонин вдруг стал всеобщим любимцем. Снова.              На площадку Чонина пускают без проблем, и он, наконец, выдыхает и смотрит на свое сокровище. Вопреки ожиданиям, Ёль ни капли не напуган. Озирается с любопытством и улыбается всем встречным.       Чонин взглядом находит среди стаффа нужную розовую макушку, подходит сзади и без особых приветствий тянет за ухо.       – Ай-яй-яй! Больно, – шипит парень, оборачиваясь.       – Ты какого черта не предупредил, что съемки открытые и тут куча зрителей?       – Ой, из головы совсем вылетело.       – Потому что у тебя в ней дырки, – Чонин несильно стукает паренька по лбу, но тот не обижается, а уже во весь рот улыбается и тянет руки к Чанёлю.       – Привет! Мой самый красивый, самый сладкий омеженька!       – Бэк! Бэк! Бэк! – звонко раздается в ответ, и Ёль моментально перекочевывает на руки к альфе.       Чонин только вздыхает: ничего нового.       – «Ага», «да», редкое «папа» и частое «Бэк». Вот и весь наш словарный запас к двум годам, – он треплет сына по спине, но тот слишком увлечен разглядыванием новой прически своего любимчика, он Бэкхёна с розовыми волосами еще не видел. – Ровесники твои уже вовсю лопочут, а ты все Бэк да Бэк.       – Да! – выдает Ёль и чмокает Бэкхёна в щеку.       – Хё-ё-ён, – ноет альфа, – он такой классный, отдай его мне насовсем? Я буду его любить и баловать! Хочешь жить со мной, Ёлли?       – Да-а! – громко кричит и вместе с Бэкхёном хохочет.       – Он еще не говорит слово «нет», – фыркает Чонин. – И я сам его люблю и балую.              Чонин еще раз объясняет про неожиданный благотворительный вечер, хотя уже говорил по телефону. Уточняет, не будет ли проблем, если он оставит тут Чанёля. Бэкхён заверяет, что вечернее расписание он полностью разгрузил, а тут осталось доснять пару сцен и это не надолго.       – По крайней мере, со мной Ёлли точно не успеет заскучать!       – Мне надо было нанять тебя своим менеджером, я бы сэкономил на няне, – усмехается Чонин.       – Эй, не ты ли говорил, что ваша няня просто чудо? – в ответ смеется Бэк. Чанёль вставляет уже привычное «ага», и неважно кому был вопрос.       – Да, наша няня – находка. Но и ты не промах. Ладно, спасибо, я поеду.       – Не подождешь? – Бэкхён косит глаза в сторону площадки. – Сейчас перерыв будет.       – М… нет, – Чонин делает вид, что задумался, но план действий был продуман с самого начала. – Ёлли, не скучай, я тебя завтра заберу.       Малыш машет рукой, мол, иди уже, мне и тут хорошо. Чонин улыбается, разворачивается и замирает. Напротив стоит генерал армии эпохи Корё, в начищенных доспехах, с мечом в перевязи, лентой поперек лба и очень хмурым взглядом.       – Уйдешь и даже не поздороваешься? – тихо произносит он, но у Чонина от этого голоса мурашки по телу бегут и капли пота на виске собираются.       – Здра… – предательский комок в горле вынуждает откашляться и прохрипеть до конца: – Здравствуй. Спасибо, что согласился.       – Это ведь и мой сын, – все также тихо говорит альфа.       – Ну да, – Чонин ошалело стреляет глазами по сторонам. – Твой сын.       Рядом с этим альфой ему всегда не по себе, вот и сейчас коленки трясутся, едва различимый запах заволакивает сознание, а в груди что-то громко и отчаянно стучит. Точно не сердце, скорее, молот по наковальне.       А До Кенсу в своем безупречном образе стоит как ни в чем не бывало и прожигает взглядом, и даже спрятаться от него некуда.       – Милый шарфик, – усмехается Кенсу. Чонин автоматически кивает, но «спасибо» застревает в горле, потому что омега понимает, что этот шарф с мишками ребенку подарил именно отец.       Чонин краснеет и уже не знает куда себя деть, но обстановку разряжает Бэкхён: подходит ближе и протягивает Ёля отцу-альфе. Малыш пристально рассматривает странного дядю в необычной одежде и, наконец, выдает:       – Папа!       – Теперь мне точно пора, – скороговоркой выпаливает Чонин и трусливо сбегает.       Еще минут пятнадцать он сидит в машине и слушает молот с наковальней в собственной груди. А потом встряхивает головой, мол, нет-нет, все это ни к чему. И уезжает.              Кенсу тоже расслабляется, лишь когда Чонин скрывается из виду. В отличие от омеги, До Кенсу первоклассный актер, признанный и зрителями, и критиками, так что сыграть спокойствие или даже равнодушие может без проблем. Правда, когда рядом нервничает Чонин, держать маску ой как сложно.       И с чего бы это? Можно, конечно, свалить все на запах и феромоны, но уж кто-кто, а айдолы-омеги признанные мастера в области маскировки и притупления запахов. И без этого толпы поклонников заводят, так что влияние еще и запахов стараются свести к минимуму. Чонин точно из тех, кто лучше спрячет, чем будет нарочно возбуждать. Да и если подумать, Кенсу по пальцам одной руки может пересчитать встречи, когда чувствовал от Чонина естественный запах. В том числе и в ту судьбоносную ночь в Шанхае. Их единственную ночь.       Организаторы музыкальной премии пригласили До Кенсу – уже известного во всей Азии актера – награждать победителя одной из номинаций. Кенсу согласился – почему бы нет? Ему выпало вручать премию поп-группе Omexo. Он до того случая кей-попом вообще не интересовался, да и после не особо стал. Тем более группа была омежья, а они, по мнению Кенсу, были рассчитаны на сопливых подростков.       Когда он объявил их, на сцену вывалила целая омежья стая, один паренек держался позади, не стремился попасть к микрофону, хотя его все равно потом вытолкнули, и вообще был будто потерянным. Может, Кенсу и забыл бы этот момент, но позже группа вышла выступать, а паренек оказался центровым танцором и, похоже, оборотнем! А как иначе объяснить его метаморфозу в дерзкого, сексуального, желанного, но недоступного.       Кенсу во время выступления уже сидел в зале. В один момент поймал его взгляд, направленный на себя, и будто током насквозь прошило! После этого альфе казалось, что омега танцует только для него. И плечо оголяет тоже для него. И усмехается, быстро проскальзывая языком по губам… Это выступление еще долго обсуждали за кулисами, да и в интернете тоже.       Кенсу не пошел на вечеринку после окончания мероприятия, а предпочел посидеть в довольно уютном баре в отеле, повспоминать интригующего Кая. А потом этот Кай как-то неожиданно нарисовался на соседнем стуле, хлебнул заказанного коктейля, обернулся на Кенсу и… тот пропал снова. Из бара они вскоре переместились в номер Кенсу.       Кенсу хотел позвонить, когда вернулся в Корею, но понял, что забыл взять номер. Поэтому, чтобы его все же раздобыть, стоило напрячь некоторых знакомых. Делать это прямо сразу было бы подозрительно, Кенсу решил подождать. Потом его затянули съемки, потом пошла волна слухов про роспуск Omexo, а потом Кай просто пропал. Да и у Кенсу дела не стояли на месте.       Снова Кенсу услышал о своем наваждении полгода назад, когда новостные порталы запестрели статьями о Кае и его сыне. Кенсу видел, как на Кая сыпется критика и просто банальное недовольство. Кенсу не мог долго это терпеть, он все прекрасно понял сразу. Поэтому, когда на премьере фильма с До Кенсу в главной роли у него брали интервью и на последнем вопросе попросили сказать несколько слов зрителям, Кенсу не сдержался. «Прекратите наговаривать на Кая из Omexo, он не подстилка и не распутник. Его сын – это плод любви двоих. У ребенка есть отец-альфа. И это я».       Потом, когда ненависть к обидчикам омеги и другие яркие эмоции схлынули, Кенсу понял, что наделал. Но даже если бы и мог, возвращать время назад бы не стал. Он выбрал, как сам считал, единственно верный путь.       Агентства Кенсу и Чонина в срочном порядке устроили совещание и договорились выпустить официальную информацию, что Кенсу и Чонин раньше тайно встречались, после чего Чонин и забеременел. Но пара рассталась до того, как оба узнали о ребенке. Они больше не вместе, но это не отменяет того факта, что Кенсу признал сына. На первые несколько недель агентствами был даже установлен график встреч Кенсу с сыном, причем в публичных местах, чтоб как можно быстрее приучить публику к этой мысли. Часть фанатов Кенсу искренне поддержала его и даже Чонина. Некоторые активисты устраивали забастовки у входа в агентство Кенсу с призывом разрешить паре пожениться. Хотя на самом деле никто и не запрещал. Просто это было бы совсем не по плану.              К Кенсу подходит стилист и просит присесть на минуточку, чтобы он мог поправить прическу и грим. Бэкхён спускает Ёля с рук на соседний стул, но малыш тут же лезет к отцу на колени. Стилист недовольно бурчит, поэтому Бэк снова перехватывает Ёля и пытается увлечь его ненадолго чем-нибудь другим.       – Поиграем?       – Да!       Малыш хватает свой рюкзачок, который Чонин оставил вместе с сумкой с одеждой, и прямо на асфальт высыпает конструктор. Кенсу не может не радовать тот факт, что любимая игрушка сына – конструктор, подаренный отцом. Что Чонин не стесняется ходить в детском шарфе, который опять же подарил Кенсу. А сам Кенсу практически не снимая (Чонин бы увидел, если б дождался конца съемок) носит часы, которые ему на день рождения подарил Чонин, вроде как от них с Ёлли. И именно из таких мелочей складывается какое-то большое и нежное чувство в душе у альфы.       Бэкхён жалостливо смотрит на омежку, а потом машет рукой, мол, к черту всё, и плюхается рядом. В светлых джинсах, между прочим.       – Мне кажется, – едва улыбается Кенсу, – пора тебе к должности «менеджер» еще и ставку няни добавлять.       – Тогда можно будет смело загружать его ребенком на целый вечер, – игриво добавляет подошедший актер в костюме императора. Он наклоняется к Кенсу и, игнорируя возмущения стилиста, целует альфу сначала в губы, а потом еще и в щеку.       – Что ты имел в виду, Чунмён? – уточняет Кенсу.       – Ты забыл? – недовольство так и сверкает во взгляде. – Я же забронировал столик еще месяц назад, мы идем в ресторан.       – Бэк, ты вроде говорил, что освободил мое расписание?       – Так ресторана там не было, – младший альфа разводит руками. – Предупреждать надо заранее, – ехидно упрекает Чунмёна.       – Твой жених должен записываться у менеджера, чтобы получить внимание хоть на один вечер? – омега обращается к Кенсу, а тот пожимает плечами.       – Сегодня я с сыном.       Любопытного персонала вокруг прибавляется, так что Чунмён спешит свести ссору на нет. Воркует на ухо Кенсу о какой-то ерунде – альфа не слушает. Он знает, что в душе Чунмён очень рассержен. Конечно, у них с Кенсу изначально все так красиво складывалось: агентство предложило двум своим успешным актерам поиграть в любовь на благо раскрутки совместной дорамы. Кенсу и Чунмён согласились. Для Кенсу это была еще одна роль и, хоть себе и не признавался, возможность забыть о пропавшем уже Кае. Для Чунмёна это был шанс, наконец, стать парой любимому альфе.       Их игра затянулась. Им предлагали участие в разных шоу, рекламные контракты и даже все больше совместных ролей. Агентство пустило слух о помолвке, и популярность еще больше скачнула. Как раз полгода назад они уже активно готовились к свадьбе, но ее пришлось отложить, потому что Кенсу неожиданно объявил себя отцом маленького Чанёля.              Когда Кенсу возвращается после очередной отснятой сцены, Чанёль и Бэкхён все так же собирают конструктор, но хоть сидят уже не на земле, а на расстеленном пледе. Чанёль сосредоточен, кирпичик не хочет вставать в нужное место и мальчик сверлит его хмурым взглядом. Стафф, столпившийся вокруг, смеется, мол, весь в отца-альфу!       Кенсу порой совсем не хочется такое слышать, но он через силу улыбается. Ведь никто кроме него и Чонина не знает, что было в ту ночь в Шанхае в номере отеля.       Никто не знает и не узнает, что Чонин, почему-то почувствовавший в малознакомом альфе друга и искреннюю поддержку, изливал ему душу и плакал всю ночь напролет. Плакал и рассказывал, как их, омег из поп-групп, используют как элитных шлюх для «важных людей». Это бывает не постоянно, но время от времени. А так как Чонин был одним из младших в группе, то его эта учесть пока миновала. Но утром накануне премии Чонина предупредили, что вечером настанет его очередь. Он так переживал и нервничал, что был сам не свой во время награждения, отвлечься смог только во время выступления, а потом снова нервы и озноб по всему телу. Когда дошло до подготовки к вечеру, выяснилось, что на нервной почве у Кая запах пропал. Ну и какой от него толк?       – Они отправили Сехуна вместо меня, а он же предтечный! А вдруг что? Наши старшие уже даже аборты делали…       Так Чонин и плакал, за себя боялся, за друга, а Кенсу обнимал его и гладил по спине. А еще незаметно тыкался носом за ухо, потому что запах, хоть и был слабым, но полностью не исчез. По крайней мере, для Кенсу. И альфа из-за этого чувствовал себя особенным.       Когда всплыли новости о ребенке, Кенсу только горько вздохнул. В первый момент хотелось найти Чонина и крепко обнять, как тогда, в Шанхае. И шепнуть: ты молодец, что родил.       Но в итоге поступил по-другому, не смог удержать альфу-защитника внутри себя и теперь ни капли не жалеет.              Кенсу наблюдает за играющим «сыном» и знает, не смотря ни на что, этот мальчик теперь его сын без всяких кавычек.       – Хочешь, я тебе тоже сына рожу, – негромко, но достаточно, чтоб услышали все, заявляет Чунмён, обнимая со спины.       Кенсу чужие руки с себя убирает.       – Не сейчас, конечно. Сейчас много проектов и планов, но позже... хочешь?       – Нет! – неожиданно выдает Ёль.       И Кенсу облегченно смеется.       Он долго думал, но теперь знает, что ради своей семьи, свои любимых омег он пойдет хоть на край света. Хотя, может, так далеко и не потребуется.       И тогда уже на следующей премьере они, вероятно, появятся вдвоем с Чонином, держась за руки. А на последний вопрос: скажите что-нибудь зрителям, ответят, что женятся. А еще ждут второго ребенка.       Очень даже вероятно.