talking the talk

— Я искал тебя. Лэнс старается, чтобы голос звучал спокойно и ровно. А сам чувствует, как еще чуть-чуть и нагрянет огромный, разрушающий все на своем пути, шторм. Тот самый, что потопит испанскую эскадру, благоговеющую несбыточным богатством и блаженными островами. И как съедает храбрых мореходов беспощадная пучина вод, так и сердце Лэнса губит в собственных чувствах. Нет воздуха. Нет света. Лишь кромешная тьма, проклятый вакуум. Будто он действительно на дне морской впадины. Но. В то же время сине-красный паладин благодарен Всевышнему за отсутствие последнего. В комнате отключены все источники света, а за завесой темноты не видны ни его краснота глаз, ни тремор потеющих рук. — Я не хотел кричать на тебя тогда. Правда. А здесь, на кровати сидит, сжавшись в самого себя, человек, один взгляд которого заставляет бурлить и вскипать внутреннее море. У него пересыхает во рту. Как бы парень не старался рассмотреть любимый силуэт, но глаза видят лишь черную пустоту перед собой. Лэнс набирает побольше воздуха в легкие. — Мне стоит извиниться за все те слова, что вывались из моего рта тогда, — и вот, его попытка держать себя в руках разбивается об скалы, голос предательски начинает дрожать с каждым произнесенным словом. А ведь ему нужно столько сказать и рассказать, высказаться и успокоить. Пожалуйста, кто-нибудь успокойте шторм во мне! Слезы душат, не дают говорить нормально. Они текут солеными ручьями вниз. Так мешают, но что Лэнсу поделать? Чувства — всегда были его сильной и слабой стороной. И он извиняется, потому что сейчас они — слабость. — Я был так зол на тебя… Мы все были злы, когда услышали то, что ты собирался сделать. Но эта была не просто злость. Ярость. Лэнс по-настоящему чувствовал, как в один короткий миг возненавидел этого человека, решившего так легко подарить свое тело смерти. И ради чего? Ради… Да! Черт возьми, они все жертвуют собственными жизнями ради этой благой цели — спасения чертова мира! Но все это было бы бессмысленно, если б тогда гребанный истребитель врезался в барьеры крейсера. Вселенная перестала бы попросту существовать. Потому что для него Кит — весь мир. Лэнсу приходится тихо благодарить Лотора, переступая гордость, душа ее своими дрожащими руками. Как же, блядь, иронично. Кит, который безумным гнался за Лотором, дышит все еще только благодаря своему врагу. И все же, сколько бы парень не пытался злиться на Кита, ненависть и гнев к самому себе сильнее. Его не было рядом в тот момент, и, что хуже, Лэнс не мог попросту оказаться там. А бессилие, как правило, отравляет. Оно похоже сонный паралич, лишь с одним и главным отличием — это не сон. «Это не может быть правдой». Ложь. Галлюцинация. Плохая дрема. Через секунду он должен проснуться — потому что ты всегда просыпаешься за секунду до падения на еще чистый асфальт. Но это реальность. Парень ясно помнит свой удар по лицу Кита, такой резкий и болезненный для них обоих. Больно, ибо это почти выглядело для каждого как предательство. И ведь когда-то они глупо клялись друг другу в любви, целуясь при каждой возможности. Теперь эти воспоминания похожи на пытку. Самосуд — удел только глупых никчемных людей. А ты, Лэнс, паладин Вольтрона. Ты взрослый человек и должен мыслить здраво. Да-да. Все-так. Но именно этот взрослый паладин держал Кита за грудки, плача горькими слезами, и кричал лживо-правдивые слова. «Я никогда не забуду». — Cómo decir que me parte en mil las esquinitas de mis huesos, * — глаза привыкают к темноте. И парень уже смутно, но видит очертания комнаты и медленными шажками доходит до кровати. — Я так боюсь тебя потерять. И мысль, что никогда не увижу твоего лица, не дает мне покоя. Это действительно страшно. Прости меня… Руки осторожно касаются холодными пальцами лица парня. Тот же вздрагивает от прикосновения и шумно выдыхает. — О чем же ты думал тогда? Это не героический поступок, Кит. Это глупость… — Ты не понимаешь, — Кит, хмурясь, сбрасывает руки со своего лица. — Они не понимают. Никто, блядь, не понимает… — Нет. Послушай, я кое-что в этом секу. Ты, Кит Когане, паладин Вольтрона. Черный, красный… Кому какая разница? Ты не просто член нашей суперкоманды, ты наш друг. Друг, которого мы все ценим и любим. — Да. Но и не забывай, что я и член Клинков Марморы! И если ты не знал, то там не чай не распиваем, а заним- — Ты только в десятую-пятидесятую очередь галра. Не смей притворяться кем-то еще… — Кем-то еще?! Ты издеваешься? Я и есть галра, даже если наполовину. Отрицать это, все равно, что отрицать существование Заркона или Вольтрона. Арх! Лэнс, оставь меня. — Кит, но ты все же человек, — у Кита руки холодные и немного влажные, это не столь важно. Лэнс прижимает их к груди. — Такой же, как я. — Не правда. Ты общительный, веселый парень, хоть иногда ведешь себя как последний придурок. А я, — вдох, — я всегда был одиночкой. Ты же знаешь, мне тяжело находить общий язык с людьми. — Кит судорожно выдыхает, — Блядь, я всегда все порчу… Мне казалось, что там [в Клинках Марморы] мое место. — Глупый маллет, твое место рядом с нами. Когда ты уже поймешь? Неужели даже тот факт, что Черный Лев выбрал тебя, не говорит тебе ни о чем? Он же не мог ошибиться. Эти волшебные коты знают о нас больше, чем мы сами. И то, что тебя выбрали лидером Вольтрона, говорит о том, насколько ты важен и незаменим. — Но сейчас… — Детка, Господи. Перестань сомневаться и искать себя где-то в чертовой галактике, совершая и говоря при этом совершенно немыслимые вещи. Я пытаюсь разжевать уже разжеванную кашу. И все для того, чтобы ты наконец-то понял, насколько ты бесценен и прекрасен. Потому что ты, черт возьми, это ты. Он неумело вытирает слезы с любимого лица. — И ты важен для меня, — Лэнс слепо целует лицо Кита, под поцелуями попадаются и нос, и глаза. — Ты моя вселенная на двух ногах с тупой прической. — Ты кричал о том, что ненавидишь меня, — МакКлейн замирает. — Я… — теперь очередь Лэнса теряться в словах. — Ты ведь знаешь, что я люблю тебя. Кит вскакивает с кровати, словно собираясь уходить. — Я знаю. И это ранит. — Уверен, если я был бы на твоем месте, то ты бы тоже возненавидел меня, — Лэнс зарывается в свои ладони. — Я не смогу простить тебе этого, даже несмотря на то, как сильно я тебя люблю. — И я. Тяжелым грузом нависает пауза. Раздаются шаги, и Лэнс пугается. — Т-ты уходишь? — Всего лишь закрываю дверь. Все в порядке. — Кит, я так разбит. Эта война кажется такой бесконечной… Мы делаем шаг, а Закрон прыгает по лестнице и оказывается на два шага впереди. Мы ведь сможем победить? Он же, блядь, почти бессмертный. И живет уже дохуя с лишним. Панели загораются голубым светом, мягко освещая комнату. И Кит наконец может заметить уставший вид Лэнса, хотя сам выглядит не лучше — такие же заплаканные глаза, растрепанные волосы и пластырь на лице. Он еще не ходил к криокамерам. Незачем, синяк и сам сойдет. — О чем ты говоришь? — он хмурится, — Да. Эта, естественно, битва очень трудной, но мы смогли и выиграли этот бой. И вообще, кто сказал, что будет легко? Мы все должны чем-то жертвовать. — Но ты не «чем-то»! — Лэнс! Ты не понимаешь! — Что?! Ты действительно хочешь это услышать?! Я не хочу, чтобы мой бойфренд сдох. Я, блядь, не хочу возвращаться на Землю, зная, что не смог защитить то, что мне дорого. — Если это поможет победить Заркона, то все средства хороши. — Не все. И ты сам знаешь об этом! — слезы-предатели текут вниз. Лэнс плачет из-за него в очередной, блядь, раз. Чем дальше они воюют с ебучим галра-зомби, тем сильнее страдают их отношения. Кит до сих пор помнит момент, когда сообщил ему о том, что собирается уйти в Клинки окончательно. У него было такое разбитое выражение лица… — Извини меня… — Вина разъедает жгучей лавой все его нутро. — Мне так жаль. — Я никогда не забуду. — Я, значит, принимаю свою вину, а ты «никогда не забываешь»?! Ты мне это будешь припоминать до конца моих дней? Какого хрена?! Кит смотрит на него долгим взглядом, и Лэнс наконец-то выдыхает, успокаиваясь. — Это так бессмысленно. — О чем ты? — Наши ссоры. Они… бессмысленны. — Что ты имеешь в виду? — Парень садится рядом, МакКлейн сразу же берет его за руку и сжимает. — Но нам стоит об этом говорить. Тип, знаешь, о чувствах. — О чувствах? — Ну, это часть отношений — говорить о них. — О. А я и не знал, — Кит закатывает глаза. — И так, что ты чувствуешь? — Ты знаешь, что я чувствую. Что насчет тебя, Кит? Кит шумно вздыхает. — Я чувствую себя… запутанно, потерянно, не в своей тарелке. И ты, черт возьми, прав, это похоже на вечный поиск чего-то, — его лицо хмурится. — И меня так бесит, что я не знаю, что именно ищу. Или кого. — Ты имеешь в виду… — Да. Но, что это поменяло бы? То есть, это конечно кое-что прояснило. Но как это поможет мне в будущем? Я знаю, кто я есть. Я знаю свое место, но… — Семья — это важно, Кит. Возможно, ты начал бы видеть мир по-другому, — Когда-нибудь и ты будешь причислять меня к ней. — Я рад, что ты рассказал мне об этом. — Спасибо, — и Лэнс мягко целует его в губы. — Это утешает. — Меня бы утешил какой-нибудь цветочек в горшке. Или извинения курсивом в открытке. С зайцем. Розовым. И чтобы много шоколада было. Я люблю шоколад. — Ты любишь же показуху, Лэнс, — он издает смешок. — Ну и зачем? — Как это зачем? Я этого заслуживаю. — Да-да, и розовых зайцев с блестками. Ты достоин большего. — Определенно с блестками. Куча блестящих блесток, — ему определенно нравится смотреть на улыбку своего бойфренда, — Я достоин, чтобы быть второй блестящей Леди Гагой. — Пфф, глупый. — Помнишь, как мы с тобой первый раз поцеловались? Вот это было глупо. — И из-за кого по-твоему? — Кит приподнимает бровь. — Это не я стоял как истукан целых пять минут. — Во-первых, я не стоял пять минут. И, во-вторых, кто тебя просил двигать головой вместе со мной? — А помнишь, как ты потребовал поцелуя, когда мы были в открытом космосе? — И ты согласился! Столкнулся шлемами, а после ругался на них, как старый дядька, — фыркает парень. — Ты был в медпункте? — А ты? — Еще нет. Собираешься? — Нет, — Кит плюхается на подушку. — Хочется выспаться. — Если я скажу, что в процессе прощения тебя, то тебе станет легче? — Намного. — Я в процессе, — Лэнс наваливается сверху. — Может пойдешь в другую комнату? — Между прочим, это ты в моей комнате. — И? — И мне нравится спать с тобой. — Но ты ведь «в процессе прощения». — Фу, ты невыносим. — Как и ты, — Лэнс глупо улыбается, глядя, как Кит устраивается поудобнее. А после кладет голову на его грудь. — Мы в очередной справимся и вернемся домой, возможно не невредимыми, но точно целыми и живыми. — Обещаешь? — Обещаю.