Classified. В лабиринте секретных служб

Прага Чехия Адам не мог избавиться от ощущения полнейшего идиотизма ситуации, заходя в пустой магазин «Прага довоз». По инструкции он должен был прямо зайти в подсобку и заглянуть за висящую на стене картину. Но все это до последнего казалось каким-то издевательством — Интерпол прятался под невзрачной вывеской совершенно бесполезного магазина. Женщина, сидящая за прилавком, курила, задумчиво глядя в одну точку, и не обратила на Адама никакого внимания. Он чуть замедлил шаг, наблюдая за ней, но потом толкнул дверь подсобки. На стене напротив действительно висела небольшая картина, а под ней Адам обнаружил слот под чип-карту, которой у него еще не было. Поэтому он нажал на невзрачную кнопку рядом со слотом и вздрогнул, когда стены задрожали. Оказалось, что подсобка — это замаскированный лифт, и сейчас он вез Адама вниз. Вместе с коробками и приставленной к стене сложенной лестницей. Едва видимые красные лучи просканировали кабину, и негромкий женский голос произнес имя и фамилию Адама. Что ж, в систему его уже, кажется, внесли. Остановился лифт мягко, и когда его двери раскрылись, Адам удивленно замер. Спрятанная штаб-квартира пражского отделения ОГ29 оказалась чем-то наподобие бункера. Везде сновали люди, стояло множество компьютеров, вдоль стен тянулись двери с матовыми стеклами. А у противоположной стены металлическая лестница вела наверх, на второй уровень. Камера сразу напротив лифта повернулась в сторону Адама и пикнула. На ее звук отреагировал стоящий недалеко оперативник и обернулся, тут же дернувшись, увидев незнакомого человека. Да еще и ауга. — Миллер назначил мне встречу, — произнес Адам до того, как оперативник схватился бы за оружие. — Новенький, которого прислал Штаб? — оперативник чуть расслабился, и Адам кивнул. — Поднимайся наверх. Адам неспеша прошел к лестнице, внимательно все рассматривая, и медленно поднялся по лестнице. Дверь в кабинет Миллера была открыта, и Адам увидел сидящего за столом мужчину в темно-сером костюме. Волосы заметно тронуты сединой; направленный в монитор взгляд — тверд и сосредоточен. Адам коротко стукнул по двери, привлекая внимание, и Миллер вскинул на него глаза. — Дженсен, — коротко представился Адам. Взгляд Миллера на долю секунды метнулся к его рукам, кисти которых виднелись из-под рукавов пальто. — Входи, — отоветил Миллер. — И закрой дверь. Он встал и вышел из-за стола, словно хотел рассмотреть Адама получше. — У тебя неплохое досье, Дженсен, — заговорил он, сунув руки в карманы брюк. — Да еще и личная рекомендация от командира североамериканского отделения ОГ29. Почему Прага? — Это было не мое решение, — солгал Адам. Вега влезла в систему Интерпола и сделала так, чтобы Штаб направил Адама именно в пражское отделение, в самое сердце ОГ29. — Мне нравится твое досье, Дженсен, но мне не нравится, что ты аугментирован. — Кажется, квартирмейстер у лифта, девушка, тоже не полностью «натурал». Миллер едва заметно поморщился. — Ариа. Да. Она потеряла руку во время выполнения одного из заданий. Но твои аугментации другие. — Да, настоящая головная боль для ваших противников, — хмыкнул Адам. Он видел, что Миллер хоть и пытается выступить против, но на самом деле он уже раз сто обдумал возможность принятия Адама в опергруппу и явно склоняется к положительному решению. — Я не могу оспорить решение Штаба, — заговорил Миллер. — Но твои прошлые заслуги говорят сами за себя. ОГ29 всегда нужны люди, особенно способные столь жестко противостоять всему этому дерьму, — он повернулся к сейфу. — Лион уже все прислал на тебя, — Миллер принялся выкладывать все необходимое на стол. — Документы, пропуск в пражский штаб... и вот еще, — он открыл ящик стола, — ключ от служебной квартиры. Район Прекажка. Сразу скажу, не самый престижный район Праги, но аугментированные живут там. Даже если они агенты Интерпола. Адам медленно протянул руку, забирая все со стола. — Сегодня обустраивайся, а завтра в восемь жду тебя на брифинге. Лежащий на столе телефон громко зазвонил, и Миллер, кивнув Адаму, ответил на звонок. В Праге Адам особенно отчетливо ощутил ненависть людей к аугам. В метро вход для них был отгорожен, и даже на станции «места для аугов» были за сетчатой решеткой, где ярко светился красный символ, такой же, как в Детройте. В метро и на улице было полно полицейских, которые с удовольствием останавливали аугов и требовали для проверки документы. Вега сделала Адаму несколько пражских паспортов, на случай непредвиденных ситуаций, и подходя к своему новому дому на улице Зелен, Адам думал о том, что будет неплохо, если в квартире найдется какой-нибудь тайник. Вроде сейфа за телевизором. Дом был четырехэтажным, в форме буквы «П», имелся внутренний дворик с фонтаном и лавочками. Не самое худшее место, думал Адам. Хотя бы не Гетто. Сверившись с адресом на бумажке, он направился сразу к лестнице — его квартира находилась на последнем, четвертом этаже. И на первый взгляд показалась довольно уютной и, что удивительно, чистой. Адам бросил сумку в гостиной и не спеша обошел квартиру. Интуиция подсказывала, что он здесь задержится надолго. Восстановившись после сумасшедшей гонки на поезде, Адам вышел из больницы уже практически будучи агентом Интерпола. И так скоропостижно покинул Детройт, что не успел сделать одно важное дело — связаться с родителями. Направляясь последний раз к Притчарду, он все-таки свернул с маршрута в сторону Мексикантауна. Обошел родительский дом и с болью в сердце отметил, что свет в окнах не горит. Но когда же Адам заговорил об этом с Притчардом, намереваясь попросить того выяснить их местонахождение, тот с готовностью сразу назвал адрес, пояснив, что выяснил местонахождение Дженсенов сразу после того, как с ним вышел на связь Адам. Северный Мичиган. Траверс-Сити. Маленький, но необычайно красивый и уютный городок. В детстве родители несколько раз возили туда Адама. Сразу звонить им и пугать явлением призрака Адам не решился, незачем матери еще один стресс. Поэтому он, еще будучи в Детройте, отправил им открытку, самую обычную, зная, что отец проведет тщательный анализ почерка и убедится, что это действительно Адам. Хотя могут и не поверить, решить, что это чья-то жестокая шутка. Он успел сходить в местный магазинчик, купить сигарет, виски, пару пицц и уже дома устало откинулся на спинку дивана, когда инфолинк среагировал на входящий звонок. В правом верхнем углу дисплея сетчатки Адам увидел маленькую иконку с фотографией и с трудом разлепил губы. — Да, мам. Ее судорожный вдох эхом разнесся у него в голове. — Адам? Он грустно улыбнулся и поставил стакан на журнальный столик напротив дивана. Сколько было в голосе неверия. — Да. — Куда ты пропал на полтора года? — ее голос задрожал. — Мне сказали, что я был в коме. В начале месяца очнулся, на Аляске. Не знаю, насколько это правда. Точнее, не знаю, не была ли эта кома искусственной. — Боже... — выдохнула Марджери. — На Аляске? Но почему тебя не было в списках выживших? — Ну... есть некоторые причины скрывать мое имя... — Они не успокоились, да? Эти... иллюминаты. — Откуда ты знаешь? — напрягся Адам. Она вздохнула. — После того кошмара, нежно названного Инцидентом, к нам пришла девушка. Лили. Ты ведь ее знаешь? — Знаю... — Адам оперся о колени и прижал ладони к вискам. — Она принесла ключ от твоей квартиры в «Хироне» и рассказала все, что вы узнали за время своего расследования. — Все? — Да, и про мотивы Дэрроу, и... Рид. Адам грустно усмехнулся от того, с какой непривычной ненавистью мама произнесла это имя. — Не переживай, мам, это в прошлом. — Как... как вообще ты себя чувствуешь? — Можно сказать, как раньше, — Адам убрал одну руку от виска, рассматривая ее. Интерпол потратил много средств, восстанавливая его, даже заменили полимерное покрытие, вернув аугментациям прежний блеск, — раз уж я сбежал из комплекса на шестой день. — Сбежал? Зачем, Адам?! Там же реабилитационный центр, тебе оказали бы всю необходимую помощь. — Там не реабилитационный центр, мам, а тюрьма. Аугов оттуда не выпускают. — Да что же это такое... — простонала она. — Где ты сейчас? Ты в Детройте? — Я был. Но сейчас я в Праге. — Но... Адам, это не самое лучшее место для тебя. Что ты там делаешь? — Умудрился уже устроиться в Интерпол. — Интерпол? — эхом повторила Марджери. — Перестань с ними бороться, милый. — Не могу, — Адам снова откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. — Я не успокоюсь, пока не доберусь до них. Они уничтожили слишком много жизней, чтобы позволить им и дальше наслаждаться своим беззаконием. Он услышал, как она глубоко вздохнула. — Ты ведь будешь осторожен? — Максимально. — Когда ты приедешь к нам? Ты обязательно должен приехать. — При первой же возможности, мам. — Все твои деньги у нас. И вещи. И... ты уже разговаривал с Лили? Она знает, что ты... — она запнулась и всхлипнула. — Боже... что ты жив. — Нет, — Адам открыл глаза и уставился в высокий потолок, рассматривая множество маленьких ламп. — Не самое лучше время, да и я не вижу в этом необходимости. Достаточно того, что полтора года назад она не раз подвергалась смертельной опасности из-за меня. Притчард пробивал, она в Лондоне, спокойно учится, и... пусть так все и останется. — Адам, но она же те... — послышался резкий голос отца, и Марджери замолчала. Что сказал отец, Адам не расслышал. — Что случилось? — сразу спросил он. — Отец требует встречи, — с улыбкой в голосе ответила она. — Мы очень ждем тебя, милый. — Конечно, я... постараюсь как можно быстрее вырваться к вам. Утром Адам спускался в метро, полностью погруженный в свои мысли. Машинально протянул остановившему его полицейскому документы и лишь мельком заметил его удивление, когда полицейский увидел эмблему Интерпола. Правда, тот быстро взял себя в руки, сунул документы обратно и что-то грозно проворчал на чешском, покачивая дулом винтовки. Адам молча обошел его и спустился на грязную станцию. Наверное, его не удивлял тот факт, что Лили пришла к его родителям. Адрес, конечно же, дал Притчард. И почему-то об этом умолчал. Правда, Адам был не в восторге от того, что Лили им все рассказала. Возможно, в той ситуации, когда все были уверены, что он валяется где-то на океанском дне, раскрытие всей истории было уместным, но сейчас... Сейчас он хотел бы, чтобы его родители не были осведомлены, в какой заднице он оказался. В штаб-квартиру Интерпола Адам попал без проблем — ключ-карта в лифте сработал, камера на Адама уже не среагировала. Брифинг он ждал с интересом, важно было сразу понять, какие люди будут драться с ним бок о бок, но одного лишь взгляда на Макриди, как его представил Миллер, хватило, чтобы понять — легко влиться в этот коллектив не удастся. Правую сторону лица Макриди портил уродливый кривой шрам, тянущийся от уголка губ, и выражение его глаз ясно давало понять — шрам ему оставил кто-то из аугов. Что самое противное — Макриди был командиром этого отряда. — Какого хуя, Миллер?! — была его первая фраза. — Нам только этого металлолома в отряде не хватало. — Макриди, — осадил его Миллер, — это человек, а не металлолом. И именно Дженсен в одиночку смог помешать одним ублюдкам выкрасть хренову тучу боевых аугментаций. Лион считает, что он нужен именно нам, и у меня нет причин спорить с Лионом. Макриди скорчил еще более презрительную физиономию и отвернулся. Остальные члены отряда рассматривали Адама с любопытством. И недоверием. Во время брифинга Адам узнал о ситуации в Праге в общем и конкретно в местной ОГ29 в частности. Одновременно он присматривался к каждому члену команды, но вычислить крота с ходу невозможно, для этого ему понадобится немало времени. * * * Лондон Англия Национальный госпиталь неврологии и нейрохирургии Лили переодевалась, думая о том, что к новой смене надо заранее готовиться морально. И готовиться к худшему. Просто чтобы в нужный момент суметь сохранить хладнокровие. Кларк приобнял ее со спины, но Лили вздрогнула и отклонилась. — Мы не на прогулке в парке, — сказала она. — Это во-первых. А во-вторых, я не давала разрешения себя так обнимать, — она надеялась, что это прозвучало не слишком резко. — Я просто хотел приободрить, — он чуть приподнял руки. — После вчерашнего ты до сих пор бледная. — Я в порядке, — упрямо отозвалась Лили. Она глянула на себя в зеркало и шагнула к двери, едва не получив ею в лоб. В маленькую комнатку для студентов заглянула медсестра, сменившая Хизер. Она быстрым, но цепким взглядом оглядела Лили с Кларком с ног до головы, потом ее взгляд остановился на Лили. — Пойдем. Норвуд сказал привести тебя. Ее тон Лили совершенно не понравился, и, обреченно шагая следом за медсестрой, Лили мысленно перебирала все варианты того, почему завотделением захотел ее видеть. Тот мужчина с анафилактическим шоком умер в реанимации? Или она где-то ошиблась, и кому-то из пациентов стало плохо? Или неправильно заполнила историю? Или... Лили не успела придумать еще варианты — медсестра открыла дверь в ординаторскую, и Лили стало еще хуже, когда она увидела, что там собрались все медсестры и врачи отделения. Норвуд с выжидающим видом стоял у своего стола, прислонившись к нему бедром. Он едва заметно кивнул медсестре. Лили попыталась слиться со стеной, замерла за спинами врачей, обхватив себя руками. — На двадцать девятое марта в отделении пятьдесят три человека, за сутки поступило шесть человек, — заговорила замена-Хизер, и Лили заинтересованно подняла голову. Кажется, ее все-таки позвали не для того, чтобы прилюдно четвертовать. — Пэйтон из двести третьей — поступила с черепно-мозговой, диагностирована менингиома пирамиды правой височной кости, переведена в онкологическое отделение. Льюис, двести десятая, закрытая черепно-мозговая травма, по шкале комы Глазго пятнадцать баллов, утром жалоб не было. Эдвардс, двести десятая... Лили немного расслабилась и с интересом вслушивалась в отчет медсестры. Всех этих шестерых поступивших человек она видела, разговаривала с ними и даже участвовала в первичном обследовании, и сейчас с радостью отмечала, что при упоминании фамилии она сразу вспоминала названного пациента и на что он жаловался. — ...Харт, двести пятая, вчера во время выполнения утренних уколов у него произошел анафилактический шок. Был поставлен в известность лечащий врач и вызвана реанимационная бригада. Сейчас он в реанимации. Лили не дышала, пока медсестра рассказывала об этом пациенте. Боялась услышать самое худшее. — ...на операцию подготовлены и идут — двести первая, Саммерс... Норвуд все внимательно выслушал, сказал одному из докторов сходить в реанимацию, узнать состояние Харта, и напомнил медсестрам, чтобы они не забывали отключать диагностических дронов. А потом вдруг окликнул Лили. Она вздрогнула, вскинув на него испуганный взгляд. — Подойди сюда. Лили с усилием сделала первый шаг и, протиснувшись между расступившимися докторами, боязливо приблизилась к Норвуду. Он протянул руку и чуть приобнял ее за плечи. — Кеннет, вот это маленькое чудо вчера спасла жизнь твоему пациенту, — произнес Норвуд. Светловолосый врач, на бейдже которого Лили сумела рассмотреть «Дэниел Кеннет», улыбнулся и кивнул. — В первый же день своей практики, — добавил Норвуд. — Когда к нам последний раз приходили такие подготовленные и жаждущие работу практиканты? — Два года назад, — хмыкнула замена-Хизер, — когда явился Райс. Он практически жил в госпитале. — Да, а потом загремел в наркологическую клинику, — сухо ответил Норвуд. — В общем, если Лили попросит посмотреть на кого-то из ваших пациентов или поприсутствовать при обследовании, не отказывать. Понятно? Врачи в разнобой закивали, с любопытством глядя на Лили. Она смущенно улыбнулась, хотя вот так стоять под боком у завотделением под взглядами десятка медсестер и врачей ей было очень некомфортно. Но все стали быстро расходиться, и она сделала осторожный шаг в сторону двери, как ее остановил голос Норвуда. — Через полчаса я буду делать обход, хочешь посмотреть? — Да, — выпалила Лили, даже ни на миг не задумываясь. — Спасибо. Норвуд чуть улыбнулся, отворачиваясь к столу, а Лили опустила взгляд на его бейдж. «Заведующий отделением черепно-мозговых травм доктор Норвуд». Адам Норвуд. Вышла Лили из ординаторской, едва не со стоном. Судьба словно издевалась над ней. — Все в порядке? — рядом сразу же появился Кларк. — Да, — вздохнула Лили. — Слушай... ты не могла бы мне помочь? Оливия отправила в процедурку, а я после вчерашнего... шприц взять в руки не могу. «А я могу?» — мысленно фыркнула Лили, но кивнула. * * * Прага Чехия Адам сидел в конвертоплане оперативной группы, наблюдая за взвинченным Миллером. Это было его первое задание в качестве агента Интерпола. Новый бронекостюм, которым снабдил Интерпол, Адама вполне устраивал и даже казался более крепким, чем тот, что заказывал для него Шариф. Пока сложности заключались лишь в команде — ему не доверяли, поглядывали с опаской, но вслух высказывал свое недовольство только Макриди. Сейчас пилот Элиас Чикане вез опергруппу к складам на окраине Праги. — Тут окопалась банда про-аугментационных радикалов. Мы знаем, что они крали детей и удерживали их ради выкупа. — Похищения не наша специфика, — недовольно произнесла Ниеми, но Миллер проигнорировал ее. — Их целями являются дети госслужащих и аугментированные дети, которые должны были быть отправлены в ренатурализационные клиники «Фронта человечества» через границу в Дрезден. Правительство исказило факты — вот почему Лион вызвал нас. Некоторые дети были похищены из той клиники. После Панхейского инцидента слишком быстро начал развиваться бизнес по изъятию аугментаций. — Да ладно, — осклабился Макриди, бросая взгляд на Адама. Адам промолчал. Огрызаться командиру группы было последним делом. — Миллер, — зазвучал из динамика голос техника, Питера Чанга, — там новостной вертолет «Пик» наблюдает за вами. Трансляция «Короля Титуса» сейчас в эфире. Кто-то слил ему информацию. Он знает, что мы из Интерпола, и уже утверждает, что мы прибыли сюда из-за похищения. — Только этого дерьма нам не хватало, — рявкнул Миллер. — Слышали, команда? Играем на камеру. Спускаемся, Чикане. Тихо и спокойно. Конвертоплан практически бесшумно сел на крышу, и Адам вышел вслед за всеми. — Разрешаю начать операцию, — заговорил Миллер. — Ожидайте небольшое вооруженное сопротивление. Действуйте быстро, не попадите в детей. — Принято, — отозвался Макриди, подходя к двери запасного выхода. — Сначала я и Васкес, потом Ниеми и Бофорт. Дженсен, ты наблюдаешь за зоной эвакуации. Адам тоже не доверял никому из них, но разница была лишь в том, что он не мог позволить себе это показать. Макриди взорвал дверь, и команда рванула внутрь. Грохот выстрелов раздался почти сразу же. Инфолинк Адама был подключен к частоте команды, и он мог их слышать. — Дети должны быть внутри этих контейнеров! — крикнула Ниеми. Но стрельба не затихала, и подавший голос Макриди подтвердил опасения Адама. — И это небольшое сопротивление?! — Справьтесь с этим! — ответил Миллер. — Эвакуируйте детей. Стоять без дела у двери Адам не мог и, желая увидеть, что происходит внутри, шагнул к панели управления. Если он ее взломает и получит доступ к камерам... Несколько изображений склада спроецировались на дисплей сетчатки Адама как раз в тот момент, когда Макриди, матерясь, звал на помощь Васкеса. Адам увидел много вооруженных аугментированных людей. Кто-то из них попал в Ниеми, и ее отшвырнуло к контейнеру. Макриди лежал на полу, пытаясь отбиться винтовкой от напрыгнувшего на него ауга. И Адам рванул вниз. — Дженсен! Оставайся на своей позиции! — крикнул Миллер. Адам не стал терять время на лестницу и прямо с металлического мостика спрыгнул в самое месиво, в полете открывая огонь и разнося на куски голову напавшего на Макриди ауга. — Дженсен! Это приказ! Адам приземлился в центре склада и, резко развернувшись, пристрелил и того, кто подбирался к Васкесу. Макриди и Васкес были ярыми противниками аугментаций, переубеждать их было бесполезно. Но теперь, когда Адам спас им жизнь, возможно, они сделают выводы. Убить удалось всех террористов, кроме одного — блондин с аугментациями рук и черепа был чрезвычайно быстр и сумел сбежать. Стрельба наконец-то стихла, но склад все еще гудел, эхо выстрелов до сих пор отражалось от железных контейнеров. — Еще раз не подчинишься приказу, и ты вылетишь из отряда! — накинулся на Адама Макриди. — Если бы я не сделал все вовремя, здесь бы не было уже никакого отряда, — холодно ответил Адам. — Все противники убиты, территория под контролем, — донесся голос Бофорта. — Миллер, — негромко заговорил рядом Васкес, — они были правы насчет детей. Адам обернулся к нему и увидел, что тот светит фонариком в один из приоткрытых контейнеров. А заглянув внутрь, он увидел больше десятка детей. — Черт, Миллер, мы не сможем уместить всех этих детей, — продолжил Васкес, — нам придется совершить еще один полет. — Окей, новичок, — недовольно протянул Макриди, уставившись в контейнер, — ты хотел произвести впечатление — ты это сделал. Добро пожаловать на борт. Адам промолчал, его больше интересовал оставшийся террорист, умчавшийся вверх по лестнице. — Миллер, Чикане, — заговорил Адам, активировав инфолинк, — кто-нибудь из вас видел кого-то на крыше? — После того, как ты зашел, — никого, — отозвался Чикане. — Значит, он все еще здесь, — кивнул Адам и бросился к лестнице. Выскочив на крышу, он быстро осмотрелся. — Говорю тебе, Дженсен, никто не выходил, — заговорил увидевший его из кабины конвертоплана Чикане. — Он должен был выйти этим путем, — ответил Адам, внимательно сканируя взглядом все вокруг. Сосредоточиться мешал вертолет «Пика», намертво зависший над крышей. — Миллер, мы можем что-нибудь сделать с «ЧертЗнаетКакЕгоИмя» в вертолете? — Даже не вздумай его сбивать, — тут же отозвался Миллер, и Адам усмехнулся. — И вообще не придумывай ничего. Адам хотел ответить Миллеру, что уж сбивать репортеров он точно не собирался, как услышал звон стекла. Бросившись к краю крыши, он увидел, как ауг-блондин спрыгнул с нижнего этажа склада на землю. — Вижу преступника! — Оставайся на позиции, Дженсен! Не преследуй его! «Икар» уже мягко приземлил Адама на асфальт. — Возвращайся к отряду. Обеспечь безопасность склада и заложников. Адам выпрямился, глядя вслед удирающему аугу. Два раза подряд забить на приказ было непозволительной роскошью. Нельзя лишаться работы, только получив ее. — Мы выследим его очень скоро, — закончил Миллер. Адам быстро вернулся на крышу. Как раз в тот момент, когда туда приземлился вертолет «Пик». — Внутрь, Дженсен, — скомандовал Миллер, но к Адаму уже подбегал пухлый лысеющий репортер. Следом за ним бежал оператор, осветительная лампа камеры от движения дергалась, высвечивая из темноты то Кинга, то Адама. — Офицер! Титус Кинг, новости «Пик». — Дженсен, если ты скажешь что-нибудь кроме «без комментариев», — это будет твое последнее задание в опергруппе, — пригрозил Миллер, вызывая у Адама смешок — угроза у Миллера с Макриди была одна на двоих. — Что вы можете сказать об операции? Мы слышали выстрелы. Аугментационные террористы оказали сопротивление? Внутри есть заложники? — Без комментариев, — равнодушно бросил Адам, отворачиваясь... * * * Лондон Англия — Это сумасшествие только набирает обороты, — хмуро пробормотала Лили, мрачно глядя на экран телевизора. — Ты про Микульского? — отозвалась мама, посмотрев на Лили поверх книги. — Про всех. Микульский кретин. Он говорит о спасении человечества, но на самом деле хочет поставить всех аугов к стенке и расстрелять. Назови любой закон против аугов — он либо стоял за его созданием, либо поддерживал. Ты только посмотри на это, — Лили ткнула пальцем в сторону телевизора. — Великий и ужасный Интерпол спасает мир от аугов-террористов! Лили фыркнула и принялась собирать с журнального столика свои разложенные книги. — Офицер! Титус Кинг, новости «Пик», — донеслось из телевизора. — Этот Кинг — тот еще гад, — проворчала Лили, не поднимая головы. — В открытую заявляет о том, что аугов надо уничтожать. — Что вы можете сказать об операции? Мы слышали выстрелы. Аугментационные террористы оказали сопротивление? Внутри есть заложники? Лили собрала книги и, прижав их к груди, повернулась к маме. — И ведь все согласны с ним, мам. Что стало с Прагой? А это гетто в Дрездене? Это же... — Без комментариев. Лили запнулась на полуслове и резко обернулась к телевизору, но на экране уже почему-то была Кассан. — К сожалению, сигнал от Титуса Кинга пропал... — Лили? — взволнованно позвала ее мама. — Что с тобой? Она вздохнула и покачала головой. — Ничего. Просто показалось. Я пойду спать. Швырнув книги на стол в своей комнате, Лили рухнула на кровать, обхватив руками подушку. И думая о том, перестанет ли она когда-нибудь везде и во всем видеть и слышать Адама? * * * Прага Чехия — Будучи сам аугментированным, как вы смогли участвовать в анти-аугментационных миссиях Интерпола? — не унимался Кинг. — Неужели ваши идеалы сменились? — Без комментариев, — с нажимом повторил Адам. — Спокойно, Дженсен, — сказал Миллер. — Чанг блокирует его передачу. — Какие ваши мысли по поводу Павла Микульского? Самый громкий фанатик центральной Европы, выступающий против аугментаций. Адам резко выдохнул, оборачиваясь к Кингу... — Дженсен! Но, кажется, Ниеми спасла его от опрометчивой пламенной речи. — Он сказал «Без комментариев», — рявкнула она Кингу, — и теперь я говорю «Без комментариев». Сделаешь еще один шаг к двери, и ты будешь мешать операции Интерпола. И тогда у меня будет комментарий, но он уже будет невербальным. — Вы угрожаете мне? Жители Европы и всего мира имеют право знать, что вы... Ниеми зашла следом за Адамом внутрь склада и громко захлопнула дверь. — Козел! — Титус, у нас тут проблемы с передачей сигнала, — услышал Адам за дверью голос оператора. — Неужели опять?! — завопил тот. — Скажи мне, что ты заснял группу Интерпола! — Кто сбежал? — спросила у Адама Ниеми. — Ты разглядел его? — Аугментированный. Но создан не для развлечений — аугментации спасли ему жизнь. Есть какие-нибудь мысли, почему Миллер не захотел, чтобы я его преследовал? — Системы наблюдения. Миллеру не нравится, когда операции проходят там, где их могут увидеть на камерах. Адам не мог с этим не согласиться. Хотя думал, что за этим может стоять и что-то большее. Васкес и Бофорт уже выводили детей наружу. — Неплохо стреляешь, Дженсен, — бросил проходивший мимо Макриди, — но это не значит, что теперь ты мне нравишься. — Ты разбиваешь мне сердце, — ответил Адам, наблюдая, как новый всплеск ярости отразился на лице Макриди. Этот кротом точно не был. Слишком прямолиенен и забавно агрессивен. — Эй, — окликнула их Ниеми. — Посмотрите-ка. Тут дверь с электронным замком. Слишком сложное устройство для банды похитителей. Необходим пароль и еще, вероятно, скан сетчатки глаза. — У меня есть один пароль, — рыкнул Макриди, вскидывая винтовку, но Ниеми сжала ее пальцами, отводя дуло в сторону от электронной панели. — Подожди! Замок может быть заминирован. — Ты смотришь слишком много фильмов. — Эти террористы крали детей, Мак! Ты думаешь, они ничего после себя не оставили? Адам некоторое время наблюдал за их перепалкой, потом отодвинул в сторону Макриди и шагнул к панели. — Я займусь этим. Сканеры отпечатков пальцев и глаза в системе безопасности активированы не были. Типичное дело для бандитов — показать систему безопасности лучше, чем она есть. — Готово, — с легкой небрежностью в голосе произнес Адам. — Еще одно очко аугментированному, Макриди, — заулыбалась Ниеми. Адам недовольно вздохнул. Вот только одолжения ему и не хватало. Хотелось влиться в коллектив без таких «помощниц». В запертой комнате оказалось еще двое заложников — женщина и аугментированный мальчик, их руки были наручниками прикованы к ножкам кроватей. — С этим что-то не так, — проворчал Макриди, и Адам на этот раз не мог с ним не согласиться. Ребенок действительно не выглядел испуганным. — Вы не знаете, что он пережил, — заступилась за него женщина. Как раз в тот момент, когда система распознавания врагов Адама дала о себе знать. — Здесь еще один! — быстро выпалил он, бросаясь за спрыгнувшим вниз, к контейнерам, аугом. Адам сразу открыл по нему огонь, пробил ногу, но тот, упав выстрелил в ответ. Две пули просвистели прямо рядом с правым ухом, одна врезалась в броню на плече. — Ты — один из нас! — завопил ауг, поднимаясь на ноги. — Почему ты сражаешься на их стороне? Адам спрыгнул вниз, держа наготове винтовку. — Ты знаешь, что они... — продолжил ауг, резко поднимая пистолет, но за его спиной из-за одного из контейнеров выскочил Васкес и расстрелял его в спину. — Черт. Мне было интересно, что он хотел сказать, — пробормотал Адам. — Если он все еще жив, — крикнул сверху Макриди. Ниеми уже бежала вниз, — помогите ему. Во всяком случае продержите его до того, как мы сможем с ним поговорить. — Он дышит, — ответил присевший рядом с аугом Васкес. — Его спас бронежилет. — Ты в порядке? — обратилась Ниеми к Адаму, когда он инстинктивно коснулся рукой плеча, куда попала пуля. — Да, — ответил он, убирая руку. Кажется, Ниеми первая приняла его. — Если Бруно все еще жив, вы должны дать ему умереть, — заявила женщина. Макриди вел ее и мальчика вниз. — Вы не понимаете, — он вдруг подал голос, — Бруно пытался помочь нам. — Помочь с чем, парень? — рявкнул Макриди. Адам понимающе хмыкнул. Похоже, ребенок под воздействием Стокгольмского синдрома. — И что вы здесь делаете? — Макриди повернулся к женщине. — Я... — она заметно занервничала. — Они держали меня здесь, чтобы я ухаживала за детьми. Я вынуждена была это сделать. У них моя дочь. — Она здесь? — спросил Адам. — Нет, они держат ее в гетто в Дрездене, в «Стеклянном доме». — Она аугментирована? — Да, я копила деньги в течение трех лет и смогла исправить ей зрение в ее одиннадцатый день рождения. Она с рождения слепа. — Это дорогая операция. Где вы взяли деньги? — требовательно произнес Макриди. — Я не думаю, что она враг, Макриди, — вставила Ниеми. — Действительно, — хмыкнул он. — Вот как я это понимаю — вы связались не с теми людьми, так? И когда они решили вернуть с вас долг, они забрали вашу дочь, так как деньги вы вернуть не смогли. — Пожалуйста, помогите мне, — взмолилась она. — Все, что я хочу — это вернуть мою дочь. Ауг захрипел, приходя в сознание, и Макриди тут же обратил все свое внимание к нему. — Ну что, Бруно, ты тут всем заправляешь? — Именно, — усмехнулся тот. — Нет! — Макриди навис над ним. — Теперь я тут главный. И если я захочу говорить с тобой по-хорошему, я смогу. Если я захочу утопить тебя в туалете, я смогу и это сделать. — Конечно. Тебе нравится это, коп. — Ты держал двадцать два ребенка в том контейнере... — Двадцать три, — хмыкнул Бруно, — если считать Марека. — Окей, двадцать три. Почему его держал отдельно? — А Елена вам не рассказала? — Бруно осклабился, а Макриди тут же бросил испепеляющий взгляд на женщину. — Елена?! — Если она вам не рассказала, то и не расскажет. Так, Елена? Потому что если ты скажешь им, то ты знаешь, что случится с твоей дорогой Эмилией. Ты думаешь, они смогут?.. — Хватит! — Макриди с силой ударил Бруно в лицо. — Ты говоришь не с ней. Ты говоришь со мной. — Марек,— Бруно вдруг обратился к жавшемуся к контейнеру мальчику, — офицер Интерпола не должен предпринимать таких резкий действий, не так ли? Правильно? Таких резких действий? Адам увидел, как ребенок широко распахнул глаза и вдруг сильно покраснел. — Бегите! — завопила Елена, бросаясь наутек. Ближе всех к Адаму стояла Ниеми, и он попытался спасти ее, бросившись в ее сторону, но взрыв оказался настолько мощный, что его с силой отшвырнуло в сторону. От смертельных осколков его спас контейнер, за которым Адам сумел спрятаться. Склад разворотило сильно, стены и контейнеры были заляпаны кровью. Адам вышел в центр первый, постепенно выползли из укрытий и остальные. Наконец-то явился и сам Миллер. Адам осмотрел последствия взрыва и вздохнул. Пояса смертника у ребенка точно не было, он бы сильно выпирал из-под одежды. Значит... — Миллер, — Адам подошел к нему, — в организм парня вложили бомбу. Что-то вроде аугментации. Он не носил бомбу, они сделали бомбу из него самого. — Боже, — Миллер был заметно подавлен, — нам необходимо будет приглядывать за клиниками. — Также следует ожидать больше таких, как Марек, — продолжил Адам. — Он точно не был единственным. — Значит в следующий раз стреляем первым делом, — прорычал Макриди. — Отличная идея, — хмыкнул Адам. — Давайте убьем настолько много детей, насколько сможем. — Ниеми вынесли отсюда под простыней! — заорал Макриди, шагнув практически вплотную к Адаму. — Я убью каждого ребенка в «Стеклянном доме» и Голем-сити, если это предотвратит подобное в дальнейшем. — Нет, — резко сказал Миллер. — Ты это не сделаешь. Мы не карательный отряд, Мак. Дженсен, отнеси образцы следов с места взрыва Чикане. — На улице репортер, — предупредил Бофорт. — Его вертолет только что приземлился. Адам едва шагнул за дверь, держа маленький металлический контейнер в руках, как уже знакомый пухлый репортер тут же окликнул его. — Агент! Или офицер... Как я вас должен называть? — Не волнуйся, Дженсен, — зазвучал спокойный голос Чанга. — Он заглушен. — Называйте меня так, как вам угодно, — бросил Адам, направляясь к вертолету опергруппы. — О, я не думаю, что ты действительно хочешь, чтобы я это сделал, — процедил Кинг. — Или может, наоборот? Может, ты из тех людей, кому нравится, когда настоящие люди ненавидят их? Так вот кто ты? Или ты из тех, кто пытается затеряться среди нас, чтобы ударить в спину? Адам медленно обернулся. — Я из тех, кто арестует вас, если вы будете продолжать мешать мне, когда я провожу расследование. Использую все доступные мне возможности рационального применения силы. — Ха! — довольно осклабился Кинг. — Показываешь свое истинное лицо. Пройдет не так много времени, когда и остальные из твоей команды увидят его. И они узнают то, что я уже знаю. Ты — болезнь! — рявкнул он Адаму в спину. — Раковая опухоль, которую надо вырезать. И я приложу все усилия, чтобы это случилось. Адам остановился и, обернувшись вполоборота, взглянул на репортера. — Вы угрожаете офицеру полиции? — холодно поинтересовался он. — Я пользуюсь правом свободно выражать свое мнение, как гражданин этого мира, — гордо заявил Кинг. — Делайте это в каком-нибудь другом месте, пока я не опустил эту коробку и не арестовал вас. Сотрудникам лаборатории не нравится, когда контейнеры доставляются грязными. Адам уже почти дошел до вертолета, когда Кинг снова завопил. — Это дело теперь между тобой и мной, отродье! Ты не захочешь оказаться со мной по разные стороны баррикад. — Доставь это Смайли, — сказал Адам, протянув контейнер Чикане и не обращая внимания на вопли Кинга. — Да, я понял, — сказал Чикане. — В чем проблема того болтуна? — он кивнул в сторону репортера. — Аугментации, — коротко ответил Адам. Это сейчас было проблемой всех. Адам запрещал себе думать о том, что было бы, если бы у него не было аугментаций, если бы он не отправился на Панхею, если бы он был обычным человеком... Он глянул на свою руку и усмехнулся. Обычным он был лишь до пяти лет. Спасибо матери с отцом. — Как только ты его ударил, ловушка захлопнулась! Вернувшись на склад, Адам сразу услышал возмущавшегося Васкеса. — Да. Я должен был его просто пристрелить, — процедил Макриди. — Он сделал свой выбор в момент, когда его схватили, — встрял Адам. — Если бы он хотел большего количества жертв, он бы отпустил парня, пока мы были здесь. — Как я и сказал — один выстрел и проблема решена, — Макриди резко к нему обернулся и ткнул пальцем в сторону перепуганной до смерти Елены. — Она не сказала тебе все, так ведь?! Вроде того, как парень стал ходячей бомбой! — Если бы я сказала, он активировался бы тут же, — дрожащим голосом проблеяла она. — Бруно говорил с ним об этом. И Бруно сказал, что убьет мою дочь. Что мне оставалось делать? Макриди наклонился к ней и ткнул пальцем ей почти в нос. — Как насчет того, что я выведу тебя на улицу и покажу тебе Ниеми, и ты спросишь у нее, что ты должна была делать! Адаму показалось, что тот вот-вот ударит Елену, и схватил Макриди за плечо. — Хватит. Она заложник, Мак. — Тебе ли говорить, — огрызнулся он. — Думаю, мы знаем, на чьей ты стороне! — Оба заткнитесь, — скомандовал Миллер. — Место оцеплено. Возвращаемся на базу. — Мы должны пойти по следу девчонки, — Адам остановил Миллера у вертолета. — Дочери Елены. — Это не наша проблема, — отозвался Миллер. — Это будет нашей проблемой, если они убьют ее. — Мы дождемся экспертов, — с нажимом произнес Миллер, — затем поймем, где эта группа взяла оружие. Затем мы нанесем удар по ним. В этом состоит план. И он не включает в себя спасательные операции. — Почему? — не унимался Адам. Как бывший спецназовец, чьей задачей было сохранение как можно большего количества жизней гражданских, он не мог принять такую тактику. — Потому что ее мать не дипломат? — Мы — антитеррористическая группа, Дженсен. Не отряд по спасению заложников. — Их превращают в ходячие бомбы. — Можешь не напоминать мне, что поставлено на карту, — хмуро произнес Миллер, глядя, как в вертолет заносят спрятанное в черный мешок тело Ниеми. — Слушай, ты хочешь спасти девочку, я понимаю. Нам всем хочется спасти всех. Но я не могу рисковать и метаться, основываясь на слухах, взамен того, что Смайли и Чанг найдут реальные зацепки. — И кто знает, говорит ли эта женщина правду, — добавил Макриди. — Мы можем искать ее вероятную дочь, а оказаться в западне. Может быть, она не является частью их организации, но она была там, с ними. Насколько я понимаю, она с ними заодно. — Если так думать, то и я тоже, — ответил ему Адам. — Да, у меня есть сомнения насчет тебя, — поморщился Макриди. — Я прикрыл твою спину, ты вонзил нож в спину мне, — кивнул Адам. — Понятно. — Речь не о тебе, а о команде. — Частью которой он является, Мак, — неожиданно заявил Васкес. — Если бы он не вмешался, вероятно, нас бы вывозили в мешках вместе с Ниеми. — У нас нет человеческих ресурсов для гуманитарных операций, Дженсен, — продолжил Миллер. — Это не в наших силах. Прости, но девочка будет разбираться сама. — Миллер? — на небольшом дисплее в салоне вертолета появилось изображение Чанга. — Проверили образцы, и один из них совпадает с материалами дела о побеге «Стеклянного дома» двухнедельной давности. Адам качнул головой. Он знал, что связь существует. Миллеру просто было нужно, чтобы кто-то еще произнес это вслух. — Ты уверен? — спросил Миллер. — На все сто. Я даже смог узнать, кто именно сбежал. Вот, взгляните. — Его я и видел, — кивнул Адам, увидев на дисплее фотографию аугментированного блондина. — Ладно, Дженсен, — протянул Миллер, — ты получишь, что хотел. Мы отправляемся в Дрезден. * * * Лондон Англия Лили крепко прижимала к груди планшет, не решаясь войти в палату. Хизер мягко подтолкнула ее локтем. — Ты же помнишь, что пациенты не кусаются? — с улыбкой в голосе произнесла она. — Но это пациент доктора Норвуда, — неуверенно произнесла Лили. — Даже его пациенты не кусаются, — коротко засмеялась Хизер. — Ты сама слышала — он велел тебе провести первичный осмотр мисс Фостер. Конечно, он все потом перепроверит, но сейчас твой выход. Ты ведь хочешь вернуться сюда интерном, а потом и врачом? — Да, — сразу ответила Лили. — Тогда в чем дело? Боже, Лили, да ты в свой первый день была смелее, чем сегодня, спустя уже месяц. — Я... просто не знала, чего бояться. — Ничего бояться не надо. Ты будущий врач, Лили. Ты не должна бояться пациентов или того, что далеко не всех можно спасти. Просто делай свою работу, и все. Пойдем, — она сильнее подтолкнула Лили. — То, что эта пациентка — пациентка Норвуда, не делает ее какой-то особенной. Хизер практически втолкнула Лили в палату, и она максимально быстро убрала с лица взволнованное выражение. Однажды она уже видела, до какой истерики Кларк довел парня одним только своим испуганным лицом. На кровати лежала молоденькая девушка, рядом стояла женщина, вероятно, мать, и встревоженно постукивала ногой. Хизер зашла следом за Лили, держа в руках все, что могло ей понадобиться. — Здравствуйте, меня зовут Лили, я проведу первичный осмотр, пока ваш лечащий врач занят, — отчеканила она, старательно придавая голосу твердость. Лицо женщины стало еще более недовольным. — Вы интерн? — строго спросила она. — Да, — вдруг соврала Хизер, — и завотделением сам направил ее к вам. Давайте не тратить время на выяснение таких очевидных вещей. Лили моргнула и опустила взгляд в планшет, совершенно не понимая поступка медсестры. Сделав глубокий вдох, она подошла к девушке. — Вы в состоянии рассказать, что случилось? — Да, — та слабо кивнула, а Лили внимательно в нее всматривалась. Глаза у девушки были ясные, но едва заметно подергивались из стороны в сторону. Говорила она четко, не запиналась. Но лицо было заметно покрасневшим, а на висках виднелись бисеринки пота. — У меня свадьба скоро. И сегодня мне привезли сшитое на заказ платье. Я надела его и поспешила вниз, на первый этаж нашего дома, чтобы показать его родителям, но запнулась о подол и упала с лестницы. Лили чуть качнула головой, быстро все записывая. Не самое приятное воспоминание для невесты. — Сознание теряли? Девушка посмотрела на мать. — Мама сказала, что я была без сознания до приезда скорой. — Восемь минут, — кивнула женщина. — Вы помните, что было сразу после того, как вы очнулись? — Нет, — девушка нахмурилась. — Это очень плохо? Лили чуть улыбнулась, но на вопрос не ответила. — Сейчас что вас беспокоит? — она бросила быстрый взгляд на Хизер — та обошла кровать с другой стороны и мерила пациентке давление и температуру. — Голова болит, — почти проскулила девушка. — И кружится. Еще в ушах шумит и нет сил даже руку поднять. — Вы можете назвать диагноз? — требовательно произнесла женщина. Лили незаметно глянула на Хизер, и та чуть кивнула. — Скорее всего, это сотрясение, — сказала Лили. — Мы сделаем рентген, чтобы убедиться, что отсутствуют повреждения костей черепа. И компьютерную томографию, чтобы — опять же — убедиться, что все осталось в пределах нормы, — она перевела взгляд на девушку. — Когда у вас свадьба? — Через полтора месяца, — испуганно пролепетала та, и Лили улыбнулась. — Не волнуйтесь, ничего отменять вам не придется. Через неделю все неприятные симптомы исчезнут. — Спасибо, — девушка заметно расслабилась. — Как только доктор Норвуд освободится, он сразу к вам зайдет, — Лили снова прижала к себе планшет и сделала шаг назад, к двери. — А потом мы с вами прокатимся в отделение функциональной диагностики. — Все, окрепла? — усмехнулась Хизер, когда Лили выскочила из палаты. — Надеюсь, я ничего не упустила, — пробормотала Лили, уткнувшись в запись в планшете. — Ничего, типичное сотрясение, которое ты уже за свою практику видела десятки раз. — Кстати, — Лили пристально посмотрела на медсестру, — зачем ты их обманула? — А ты хотела бы послушать вопли «какого черта к моей умирающей дочери присылают какую-то недоучку»? — Нет, — хмуро отозвалась Лили. Однажды одна пожилая пациентка уже закатила из-за этого жуткий скандал. — Ну вот, — усмехнулась Хизер. — Теперь иди к Норвуду, пусть подтвердит диагноз и даст направления на обследование. Лили кивнула и поспешила в ординаторскую. Она слышала, что Норвуд уже не первый день пытается разобраться с диагнозом одного из пациентов. Он сидел перед компьютером, на столе было разложено множество бумаг и снимков. — Доктор Норвуд? — негромко позвала Лили, боясь отвлечь в неподходящий момент. — Я провела осмотр мисс Фостер из двести третьей. Норвуд повернулся в ее сторону. — И? — Сотрясение. Я бы сделала рентген и компьютерную томографию. Он кивнул, что-то набрал на своем планшете и откинулся на спинку кресла. — Я еще хотела сказать, — осторожно продолжила она. — Медсестра, Хизер, сказала пациентке, что я интерн, — Лили не хотела «закладывать» Хизер, но боялась, что если Норвуд узнает это от пациента, последствия будут куда хуже. — Хорошо, — отстраненно отозвался он. Лили нахмурилась. Он вообще слышал ее? — Я здесь работаю больше десяти лет, — вдруг заговорил Норвуд, — но такой тупик у меня впервые. — Вы про мистера Тумаса? — спросила Лили. О, она его видела — преуспевающий бизнесмен, высоченный, крепкий мужчина, который уже второй год мучился от рассеянного склероза — такой диагноз ему ставили во всех клиниках Шотландии. Но лечение не приносило ожидаемого результата, и тогда он обратился лично к главврачу этого госпиталя. Вот только определить его должны были в неврологическое отделение, но по жуткому стечению обстоятельств, когда он ехал в госпиталь, попал в аварию и с сотрясением оказался в отделении Норвуда. И сейчас Норвуд всматривался в снимки, пытаясь понять, что не так с диагнозом Тумаса. Конечно, он вполне мог уже завтра перевести Тумаса в неврологию, но Норвуд был не из тех, кто идет по легкому пути. — Да, про него, — ответил Норвуд. — Я вызывал невролога, он тоже считает, что это рассеянный склероз. — Вы несогласны? — полуутвердительно произнесла Лили. Держа в руках историю болезни, Норвуд повернулся к ней и кивнул на диван. — Сядь. Лили послушно уселась на диван. — Год назад у пациента без, казалось, видимых причин возникли шаткая походка, носовой оттенок речи, слабость в правых конечностях. Обратился к врачам. Пока делали всяческие анализы — в том числе компьютерную томографию, не обнаружившую какой-либо патологии мозга, — и одновременно лечили, эти явления почти исчезли. Посчитав себя здоровым, пациент окунулся в дела. Но прошло несколько месяцев, и вновь вернулись признаки болезни, к которым прибавилось двоение в глазах. На сей раз врачи, заподозрив рассеянный склероз, сделали магнитно-резонансную томографию. Был обнаружен округлый участок изменённого сигнала в стволе мозга, который расценили как очаг демиелинизации. Печать диагноза «рассеянный склероз» была поставлена, тем более что для этой болезни характерно волнообразное течение. Стволовая симптоматика нарастала, назначили гормональную терапию. Однако клиническая картина продолжала усугубляться. И вот тогда критически настроенный пациент приехал сюда, — Норвуд ткнул пальцем в историю болезни. Лили же слушала его, затаив дыхание. — Я обнаружил сонм стволовых симптомов, включая характерный для рассеянного склероза крупноразмашистый нистагм. Топический диагноз — где расположен патологический процесс — не вызывал ни малейшего сомнения. Посмотрел на МРТ — в стволе мозга на уровне варолиева моста резко выделялась округлая гиперинтенсивная зона, которая при первом взгляде вполне могла трактоваться как участок демиелинизации. Тогда и нозологический диагноз становился подтверждённым. Волнообразность течения болезни — грубая стволовая симптоматика без внутричерепной гипертензии — участок демиелинизации. Что ещё надо для диагноза «рассеянный склероз»? — Норвуд развел руками. — Он привез с собой результаты десятков обследований, и я обследовал его здесь. Все ведет к рассеянному склерозу. — Но... — заговорила Лили и осеклась под пристальным взглядом Норвуда. — Но что? — спросил он, не дождавшись продолжения. — Но ведь дебют этой болезни приходится на шестнадцать — двадцать пять лет. А Тумасу около сорока? Норвуд улыбнулся. — Тридцать семь. Верно мыслишь, Лили. Нарастающая симптоматика, несмотря на массивную терапию гормонами надпочечников. Сохранность брюшных рефлексов. Вот этого при развёрнутой картине заболевания быть не должно. В университете Лили учили, что у каждой болезни своя симптоматика, что при схожей симптоматике дополнительное обследование всегда расставит все точки. Но сейчас она слушала Норвуда и понимала, что... не всегда. Десятки врачей бились с болезнью Тумаса и никак не могли ее победить. И когда по просьбе медсестры Лили зашла проверить состояние Хадсона, лежащего в одной палате с Тумасом, она не удержалась и подошла к нему. — Мистер Тумас, меня к вам направил ваш лечащий врач. Можно я задам вам еще пару вопросов? — осторожно спросила Лили. — Все, что угодно, милая, — тихо и устало ответил он. — Если это мне поможет. — Вы помните, с чего все началось? Перед тем, как вы впервые обратились к врачам с этими жалобами. — Конечно. Был август, наконец-то сумел на недельку вырваться с семьей на отдых. Сняли домик на берегу реки. И когда я затаскивал на берег тяжелую лодку, как будто что-то в голове лопнуло, и в шее сзади возникла боль. А наутро онемела правая рука. Через несколько дней изменился голос… Через два месяца всё восстановилось, кроме небольшой шаткости походки. А потом вернулось, как раз после Рождества. И вот тут Лили поняла... Никакие снимки и таблицы при всём их великолепии не способны заменить наблюдения больного, беседы с ним, непосредственного обследования доктором. И сегодня в царстве томографий порой только анамнез болезни — самый простой и самый удивительный метод — может служить нитью Ариадны, выводящей к точному диагнозу. Даже Норвуд, как и все другие врачи, смотревшие Тумаса, забыли об этом, уделяя все свое внимание тем самым снимкам. В ординаторскую Лили бежала. Кажется, о переводе в неврологию речь уже не пойдет. — Что, если это кровоизлияние из маленькой артериовенозной мальформации? — быстро говорила Лили, пересказав Норвуду то, что рассказал ей Тумас. — Первый раз под влиянием явной физической перегрузки, второй — после новогоднего перенапряжения. А на МРТ виден не очаг демиелинизации, — она осмелилась ткнуть пальцем в снимок, — а хроническая гематома ствола мозга. Поэтому «бляшка» рассеянного склероза только одна, а не множественные очаги, как обычно, и поэтому она такая крупная и чётко «круглится», и поэтому сигналы от неё неравномерны. Замолчав, Лили встретилась со взглядом Норвуда и сделала шаг назад. — Я... как раз недавно писала эссе на эту тему, — тихо пробормотала она. — Действительно, — Норвуд откинул голову на высокую спинку кресла и потер подбородок. — Зачем тратить время на изнурительную беседу с больным с её неопределённостью, когда в считанные минуты и — главное — не принося никакого вреда можно с исчерпывающей точностью распознать патологию, её характер, топику, размеры и массу иных признаков, так важных для хирургического вмешательства. И случай Тумаса ясно дал понять, как мы все ошибались. Что ж, — он поднялся на ноги, сгребая в кучу все снимки, — если это гематома ствола, то спасительна только операция. И в конечном итоге прогноз лучше, чем при хронически текущем с тяжёлыми обострениями рассеянном склерозе. Но если это не гематома, ведь неврологи более чем уверены, что дело здесь именно в рассеянном склерозе, то серьёзное нейрохирургическое вмешательство только усугубит состояние Тумаса. А тебе, — он посмотрел на Лили, и она почувствовала, как кровь отливает от лица, — видимо, мне надо лично гарантировать место врача в этом госпитале после окончания учебы. Она моргнула от неожиданности и расплылась в улыбке. Лили не злоупотребляла разрешением отдыхать на мягких диванах в ординаторской, но пробегав весь сегодняшний день, она ни секунды не спорила с Хизер, когда та отправила ее отдохнуть полчасика, тем более что именно столько времени оставалось до конца смены Лили. Пользуясь тем, что кроме нее в ординаторской больше никого нет, она потянулась, довольная тем, что сегодня все прошло относительно гладко, и поднялась, намереваясь пойти переодеться и отправиться домой. Но дверь распахнулась, и на пороге появился мужчина. Высокий красавец-брюнет в неприлично дорогом костюме — так бы его охарактеризовала любая девушка, не знающая его имени. Но Лили знала. Сколько раз она с ненавистью всматривалась в его искусственные, жуткого красноватого оттенка глаза, когда его фотографии публиковали в газете. — Как мне верно подсказали, где вас искать, мисс Поттер, — обезоруживающе улыбнулся он. О, Лили могла представить, в какой панике сейчас все в госпитале, кто увидел его. Неважно, что этот ауг был самым богатым человеком в мире. Сейчас для людей было важно лишь то, что он ауг. Лили сунула руку в карман, сжав палочку. Он проследил ее движение взглядом, все так же улыбаясь. — Даже не смею представить, что привело вас ко мне, мистер... — процедила Лили, но он не дал ей договорить. — Давайте обойдемся без формальностей, милая Лили. Зовите меня просто — Боб.