Dear Tommy.

Неизвестно, сколько времени вот так просидел Ньют, держа теплую ладонь Томаса. Томас ни разу не пошевелился за все это время. Уснул, наверное. Надо бы тоже пойти к себе и лечь спать. Завтра понадобятся силы. Но Ньют почему-то именно здесь, в помещении, где пахло лекарствами и почти не было света, кроме света яркой луны, чувствовал себя уютно. Словно он должен быть здесь сейчас. Взявшееся словно из ниоткуда тепло разлилось по всему телу. Этот простой момент все же был необычным. Ньют не мог объяснить, почему он чувствует себя одновременно и хорошо, и как-то странно. Незнакомые ранее чувства словно поглотили его с головой. Хотя, может он испытывал это раньше, но он этого не помнит. И от этого Ньюту было как-то не по себе. Нет, не так. Это пугало. Вообще, Ньют находился в напряжении каждый раз, когда Томас рассказывал свои странные сны, и едва задумывался об этом. С одной стороны, Ньюту было интересно слушать о жизни вне стен Лабиринта, о том, что там есть люди, которые верили в светлое будущее, как и сам глэйдер. Но в одном Ньют все же сомневался: что то, что видел Томас - правда. И с другой стороны, слышать о том, что в том мире погибли все, кого Ньют так хорошо знал, с кем прошел через многое, тяжело. И все это тяжелым валуном давит то, что сам Ньют сражение за мир и спокойствие не пережил. И пусть даже Ньют не верил, что это все действительно правда, было страшно лишь от одной мысли, что это все может быть лишь отсроченным будущим, и ему и правда не суждено увидеть мир, не поверженный вирусом. Страх. Последний раз Ньют испытывал страх, когда пришел в себя в движущемся ящике. Боится ли он смерти? Парень никогда особо об этом не задумывался с того дня, как оказался здесь. Целью здесь было лишь выжить. А когда работаешь целыми днями нет времени думать о чем-то, что может лишь помешать работе. Пожалуй, смерти стоит бояться лишь тогда, когда есть что терять. Ньют мысленно соглашается сам с собой, решив, что эта мысль вполне может быть верной. Ньют смотрит на Томаса. От лунного света его лицо бледное. Он давно спит. Ради него Ньют сделал бы все что угодно, лишь бы не умереть. Ньют усмехается от собственной мысли. С чего вдруг это все? С чего вдруг он сидит у постели бесчувственного Томаса всю неделю? С чего вдруг не спит ночами от роящихся словно пчелы в улье мыслей лишь о нем? С чего вдруг он становится молчаливым, нелюдимым? От чего впервые за три года Ньют не имеет желания делать что-либо? С чего вдруг он поверил бредням Томаса? Это вполне могло оказаться последствием удара от кулака Галли. Так почему же он ему поверил? Ведь вся эта история похожа на бредни сумасшедшего! Насколько должна быть тяжела травма головы, чтобы привиделось то, что происходило на протяжении нескольких лет? Но Ньют поверил Томасу. Он решил, что иначе никак. Томас внушал доверие. И что-то ещё… Уверенность, что ли. Уверенность, что все эти рассказы – не пустой звук. Что шанс на то, что они найдут выход существует. Нужно лишь приложить усилия. Ньют отпускает руку Томаса, и вздыхает, пряча лицо в ладони. Чем Томас так его зацепил? Они общаются от силы несколько дней. Ньюту понятно, почему Томас так привязан к нему. В тех снах они были лучшими друзьями. Они прикрывали друг другу спины, шли вместе в самое пекло, не взирая на опасность. Ньют понимал чувства Томаса, но от собственных чувств у него в голове творился полный бардак. Они переполняли его, словно река, выбившаяся из своих берегов. И Ньют не знал, что с ними делать. Парень медленно поднимается с кровати, чтобы случайно не разбудить Томаса, и бросает на него взгляд. В ту ночь Ньют понял, что вся его жизнь здесь состоит из четкого плана действий на каждый день. И сейчас Ньют принимает решение отмести все свои сомнения по поводу своих теплых чувств к Томасу, и впервые в жизни плыть по течению, и делать то, что велит ему его сердце. Жить настоящим. Наслаждаться тем, что происходит сейчас. И послать к черту Вспышку. Послать к черту тех, кто оставил их здесь. Бороться за будущее, о котором Ньют так много грезит в последнее время. Бороться за то, чтобы быть рядом с Томасом в тот день, когда все опасности останутся позади. Бороться за то, чтобы Томас не чувствовал той боли, того одиночества, которые читаются в его глазах каждый раз, когда он дрожащим голосом рассказывает то, что пережил. И чтобы этот голос звучал ровно и спокойно. И чтобы он чаще смеялся. Ведь у него такая красивая улыбка. Глаза сразу становятся такими добрыми. Он словно луч солнца, излучающий тепло. И Ньют не даст этому лучику погаснуть.