Наёмный убийца (Сказки Апокалипсиса)

Из темноты туннеля раздавались крики, детский голос умолял отпустить. Мужчина кричал: «Прошу, отпустите хотя бы моих детей!». Но их будто никто не слышал. Никто, кроме мальчика, который забился в угол бокового туннеля и что есть силы прижимал руки к ушам. Он хотел побежать на крики, колотить маленькими кулачками спины людей в черных костюмах и масках. Но отец велел сидеть тут и не издавать ни звука. И он молчал, до боли закусив нижнюю губу. Наконец, крики стихли. Послышались шаги и ругань. — Пиздец какой-то! Какого хера он поднял всех на уши! — А ты думал, он тебе сдастся со своими сосунками? Кто-то гоготнул, кто-то сплюнул, а затем снова наступила тишина. Мальчик осторожно выглянул из туннеля. Вокруг была темнота. Куда идти он не знал, он еще ни разу не бывал так далеко от станции. Но и сидеть на месте ему не хотелось. И тогда он вылез и пошел, куда глаза глядят, спотыкаясь о рельсы и усиленно вглядываясь в темноту. Шел он долго, и даже не уверен был, что всегда шел в одном направлении. Наконец, вдалеке показался свет, послышался привычный гул станции. Мальчик обрадовался и побежал. И спустя несколько десятков метров он выбежал к платформе станции. Вот только это была совсем чужая станция. — А ну стоять! — раздался бас, и мальчик припал к земле, прикрывая голову руками. — Не стреляйте! — только и успел пискнуть он. — Кто тут у нас? — к нему с блокпоста спустился здоровенный мужик с автоматом. — Потеряшка? Что такое «потеряшка» мальчик не знал, но на всякий случай кивнул. — Откуда? — снова потребовал ответа бугай. Мальчик неопределенно махнул рукой в сторону туннеля. — Сбежал что ли? Мальчик снова кивнул. Мужик фыркнул. — Эх ты. Ну пошли, посмотрим что скажет Папа. Папой оказался начальник станции — невысокий, но крепкий мужчина в годах. Увидев мальчика он изменился в лице. — Ты его где взял, Тигр? — Из туннеля вышел, сам. — Сам? — недоверчиво поинтересовался Папа. — Ну раз сам — пошли со мной. Как хоть зовут-то тебя, самостоятельный? Мальчик, едва унимая дрожь во всем теле, прошептал: — Бэкхен. Бен Бэкхен. *** Спустя 10 лет По станции шел молодой парень с тонкими чертами лица. Он хитро прищуривался, глядя на жителей станции. Он чувствовал себя здесь спокойно, совсем не так как десять лет назад, когда его подобрали в туннеле. Стоит сказать, что его соседи были не самыми примерными жителями метрополитена. А проще говоря — отбросы общества. Об этой станции вообще старались не говорить, потому что обитали здесь в основном наемные убийцы, по простому — наемники. Большую популярность они получили в те годы, когда в метро устанавливалась власть, а сейчас, когда все поутихло, они страдали от скуки, изредка пошаливая по заказу. Но Бэкхен не был одним из них. Он был выращен практически в неведении о том, чем зарабатывали его соседи на жизнь, потому что его приемный отец — он же начальник станции по кличке Папа — желал ему другой судьбы. Он всегда говорил Бэкхену, что когда ему исполнится 20, он отправится в центр, получит документы и будет жить на центральных станциях. Но Бэкхену и тут жилось неплохо, тем более, что он привык к тому, что вечером мужики сидели у костра, чистили автоматы, винтовки, вытирали окровавленные ножи. Среди всех жителей станции особенно выделялся один. Он считался одним из самых опытных наемников. Он никогда не убивал сам, он подстраивал все так, что заказанный пропадал при непонятных обстоятельствах. Звали этого наемника Пак Чанель, а кличка у него была Тень. Его в лицо не знал никто, кроме его «коллег». Чанель считал себя кем-то вроде «лекаря общества», он всегда говорил, что избавляет население от «ненужных единиц». Но вместе с тем, он всегда был хладнокровен и жесток при выполнении своего заказа. И вот Бэкхен, идя по станции, заметил, что Чанель сидит у костра и полирует свой мачете. Парень подошел поближе и сел на корточки. — Мачете — твой трофей? Или тебе его подарили? — Тебе заняться нечем что ли? Иди куда шел. Бэкхен фыркнул и выхватил нож из рук Чанеля. Тот опешил. Еще никто в жизни не позволял себе так себя вести с ним. Но в лице Бэкхена было столько уверенности, что Чанель решил помолчать. Он ухмылялся и наблюдал, что будет дальше. Но Бэкхен потерял интерес к оружию. — Ты и правда никого сам не убивал? — Чанель снова опешил от настолько прямолинейного парня. — Ты вообще знаешь, кто я? — И что? — Бэкхен уставился на здоровяка. Протянул ему мачете и сел рядом прямо на пол. Чанель сжал кулаки. В другой ситуации подобный наглец уже собирал бы собственные зубы с пола. Но на Бэкхена рука не поднималась. Так, спустя несколько месяцев, уже нельзя было увидеть их по одиночке. Бэкхен оказался способным учеником и вскоре знал почти все, что знал сам Чанель. Начальник станции неодобрительно поглядывал, как они по вечерам сидели на краю платформы и что-то обсуждали. Бэкхен часто оставался ночевать в палатке Чанеля, потому что истории Чанеля о его похождениях никогда не заканчивались. Бэкхен лежал на панцирной кровати в палатке Чанеля и наблюдал, как тот в очередной раз полирует свой нож. Руки парня умело орудовали прорезиненной салфеткой, от этого Бэкхен мог видеть, как каждая мышца огромной спины перекатывается и напрягается, поскольку торс Чанеля был оголен. Бэкхен не мог оторвать глаз от такого зрелища. Он встал, подошел к здоровяку и осторожно коснулся плеча. Чанель перестал натирать нож и оглянулся. — Что-то спросить хочешь? — Бэкхен молчал и рассматривал мощные плечи. — Эй, все нормально? Чанель отложил нож и салфетку и повернулся к парню. — Ну давай уже спрашивай! Бэкхен поднял голову и посмотрел в карие глаза. — Кто я для тебя? Чанель опешил от такого вопроса. Но отвечать не спешил. Он разглядывал растерянное, но серьезное лицо Бэкхена. Тот ждал ответа. Но вместо ответа Чанель наклонился и, подтянув к себе за талию, поцеловал парня. Он чувствовал, как хрупкое тело задрожало в его руках, но только еще крепче прижал к себе. Бэкхен не стал вырываться, он закрыл глаза и пытался понять свои чувства. Но в голове было абсолютно пусто, он только мечтал о том, чтобы объятия Чанеля не слабели, и сам прижимался к груди. Чанель одной рукой поднял Бэкхена и подсадил на хлипкий стол, тот отчаянно скрипнул, но остался целым. Чанель рванул рубашку на груди Бэкхена, пуговицы полетели в разные стороны, рубашка — на пол. Теперь он осыпал поцелуями шею и плечи Бэкхена, а тот, закрыв глаза, едва сдерживался, чтобы не застонать. Вскоре вся остальная одежда парней валялась как попало на полу, но они этого не замечали. Они полностью были увлечены друг другом. Наконец, Чанель, с трудом оторвавшись от тела Бэкхена, посмотрел ему в глаза и выдохнул: — Я не имею права делать с тобой то, к чему у нас все идет. У тебя все должно быть иначе. Бэкхен нахмурился: — Кто тебе позволил решать за меня, что у меня должно быть и как? Или ты пожалел о том, что делаешь? Чанель замотал головой, от чего его всклокоченные рыжие волосы растрепались еще больше. — Нет, что ты! Я просто подумал, что ты… — Не надо думать за меня! — он сказал это чуть резче, чем хотел. Но Чанеля это только взбодрило. Он сделал шаг к столу, на котором сидел абсолютно голый Бэкхен и наклонился над ним, опираясь одной рукой на стену. — Тебе будет больно… — Да плевать я хотел! — крикнул Бэкхен и, подавшись вперед, впился в губы Чанеля. И оба совершенно потеряли голову. Уже спустя несколько минут Чанель стоял, придерживая одной рукой хрупкого парня, аккуратно двигал бедрами, входя все глубже. А Бэкхен, крепко держась обеими руками за мощную шею, закусывал губу и старался не выдавать, что ему все еще немного больно. А потом боль сменилась новыми чувствами. И вскоре он уже сам как мог старался двигаться в такт. Затем они оба оказались на кровати. Все было как во сне. Чанель устроился между ногами Бэкхена и уже не боялся двигаться быстрее. А Бэкхен, закрыв от удовольствия глаза, зажимал рот рукой, чтобы не закричать. Кровать предательски скрипела, но им было все равно. Они потеряли счет времени. Но вот Бэкхен задергался сильнее и впился зубами в собственную руку, второй рукой схватился за плечо Чанеля, выгнул спину и сдавленно закричал. Чанель, что-то прорычав, сделал еще несколько толчков и, простонав, опустился на Бэкхена. Оба тяжело дышали. Первым очнулся Чанель. Он сел на кровати и внимательно посмотрел на Бэкхена. Тот лежал, все так же закрыв глаза. — Прости меня, я не так хотел… — Помолчи, пожалуйста. И ляг обратно, мне холодно. Так они и уснули оба на узкой кровати. А на утро, когда Чанель проснулся, Бэкхена уже не было. Он сидел в каморке отца и ждал, когда тот вернется. Он собирался сказать, что не пойдет ни в какой Центр, он останется здесь и тоже станет наемником, как Чанель, как все живущие здесь. Вскоре отец пришел, но вид у него был встревоженный. — Что-то случилось, отец? Глава станции растерянно взглянул на приемного сына и вздохнул. — Мы получили заказ. Очень сложный, но и цену нам за него предлагают очень высокую. Сейчас придут мои парни и мы выберем, кому этот заказ достанется. — Я за этим и пришел. Дай мне выполнить заказ. — Нет, нет и еще раз нет! — Папа стукнул кулаком по столу. В этот момент открылась дверь и вошли лучшие наемники станции. Не было только Чанеля. Он, как оказалось, с утра ушел наверх проверить блокпосты. — Парни. У нас крупный заказ. Если мы выполним его, то перестанем быть отбросами общества. Человек из Центра пообещал, что после выполнения мы сможем получить документы жителей центральных станций, и больше не придется с боем пробиваться. Мужики присвистнули. А начстанции продолжил: — Мы как обычно бросим жребий. Встрял Бэкхен: — Я тоже буду в этом участвовать! — Я тебе все сказал! — заорал Папа, но наемники загудели, а потом один сказал: — Пусть малец тоже попробует, должен же он стать мужиком. Как Папа не уговаривал, но Бэкхен стоял на своем. И вот он уже стоял около коробки, где лежали бумажки с нарисованным черепом. Кто вытянет пустую — тот и выполняет заказ. Имени жертвы наемники не знали, чтобы не жалеть. Потому что заказать могли кого угодно, и они обязаны были выполнять. По очереди парни вытягивали бумажки и вздыхали, на всех были черепа. Пришла очередь Бэкхена. Он взял первую попавшуюся и развернул. Она была абсолютно чистой. Наемники разочарованно загудели. — Повезло мальцу. Первый раз и сразу такая честь. Вскоре они все разошлись, а Бэкхен остался наедине с отцом. — Бэкхен… Видит Бог, я пытался тебя отговорить. Если бы ты меня послушал… — Хватит, отец. Кто заказан? Куда идти? — Идти никуда не надо. Жертва живет на этой станции. Бэкхен выпучил глаза: — Это ты? — Но Папа покачал головой. — Имя жертвы — Пак Чанель. Это имя эхом отдалось в голове Бэкхена. Он на всякий случай оглянулся, но они по прежнему были вдвоем в каморке. — Как зовут… — Это Пак Чанель. — Я не буду этого делать, — отрезал Бэкхен. — Откажись от заказа! — Нельзя отказаться от заказа! — прогремел отец и опустился на стул. — Я приказываю тебе, Бэкхен. Исполнять. В противном случае, ты знаешь что с тобой будет. Отправят наверх без разговоров. Исполнять! У тебя неделя. Бэкхен хлопнул что есть силы дверью каморки и сел прямо на бетон. В голове была абсолютная пустота. Затем он встал, дошел до своей палатки и скрылся внутри. Несколько дней его никто не видел. Говорили, что он заперся, отказывался от еды и не разговаривал даже с отцом. Чанель тоже пытался поговорить с ним, но каждый раз слышал «Уходи!». В один из вечеров Папа подошел к палатке и присел у входа. — Бэкхен… — Я сказал, оставь меня. — Я не прошу тебя выйти. Я просто хочу, чтобы ты услышал то, что я тебе скажу. Видит Бог, я не хотел тебе это рассказывать никогда. Но я не могу тебя отправить наверх. Когда ты попал к нам на станцию маленьким, тебя нашли в туннеле, ты шугался всего. Ты плакал по ночам. А когда я спрашивал почему, ты рассказывал, что всю твою семью убили, и когда ты вырастешь — отомстишь. Из палатки послышалось шуршание и оттуда показался Бэкхен. — И что дальше? Отец перевел дух: — Я живу давно и знаю все заказы, которые были когда-либо выполнены в метро. Твою семью убили не просто так. Они… Точнее вы все были заказаны… Ты ведь знаешь, твой отец имел большую власть на вашей станции… — И? — потребовал Бэкхен. — И заказ исполнял наш наемник. Бэкхен истерично захохотал. — Ты же не хочешь сказать мне, что это был… — Чанель. Пак Чанель. Тень. Бэкхен снова скрылся в палатке. — Он всегда говорил, что в своей жизни убил сам только раз. Это и был тот самый раз. Тебя он не нашел, потому ты и выжил… Из палатки раздались всхлипы. — А он знает, что я выжил? — Нет. Сынок… — Спасибо. Если ты все сказал… Можешь идти. Папа ушел. Бэкхен остался один. Чувство отчаяния, которое съедало его последние несколько дней отступило назад. В душе зарождалось новое, еще неизвестное ему. Это было чувство ненависти, смешанное с любовью и безысходностью. Этого просто не могло быть! Всю свою жизнь он мечтал, что когда попадет в Центр, то обязательно найдет убийцу своей семьи и отомстит, он и выжил то только ради этого. И вот оказывается, что тот, которого он мечтал найти, много лет жил вместе с ним. И был самым близким человеком. Человеком, которому позволено было все. И Бэкхен плакал, умолял, чтобы все это оказалось сном. Но слезы высохли. На седьмой день Бэкхен вышел из палатки и направился к отцу. Тот встретил его с улыбкой, но видно было, что старик едва держится. — Я пойду в караул. Сегодня. С Чанелем, — отчеканил парень и вышел. Настал вечер. Пришла пора заступать в караул на дальнем блокпосте. Бэкхен засунул в левый ботинок свой нож, поправил штанину и пошел сменять караульных. Чанель уже был тут. Он внимательно разглядывал парня, но молчал. Первым молчание нарушил Бэкхен. — Я хотел извиниться. Я, наверное, напугал тебя. — Напугал? — возмущенно воскликнул Чанель. — Да я думал все из-за меня, точнее из-за того, что у нас… — он не знал, как продолжить. — Нет. Все нормально. Я просто… приболел. Слушай… Мне не хватало твоих историй. Бэкхен примирительно погладил здоровяка по плечу и сел на мешки. — Расскажи… Ты… Неужели ты и правда ни разу в жизни сам не убивал? Ведь по-любому что-то было… Чанель замешкался. — Я стараюсь об этом не говорить, я не горжусь этим… Кажется, я уже говорил тебе… — Ну расскажи, — сморщил нос Бэкхен и Чанель оттаял. — Ладно… Только… Я расскажу, и больше ты вопросов не задаешь, понял? Бэкхен кивнул. — Я как-то получил заказ убрать с соседней станции начальника… Не знаю зачем, мешал кому-то, наверное… Борьба за власть и все такое. И не просто его, а всю его семью заказали. А у него было двое детей. Я так и не смог придумать, как выманить их всех троих. Да и время поджимало. Я вызвал его в туннель, якобы, пришел договариваться. Но он сразу все понял. Детей куда-то увел и спрятал. Правда девчонка прибежала потом, увидела, что я с отцом сделал, разоралась… Ну и пришлось… А сына его я так и нашел, хорошо спрятал… Бэкхен, ты должен понять, что я не хвастаюсь… Я тогда сказал, что всех троих сделал. Бэкхен, мне до сих пор стыдно. Я никому не говорил… Бэкхен отвернулся и молча смотрел в туннель. Пелена слез застилала глаза, он так крепко стиснул зубы, что стало больно. Чанель подошел к нему и коснулся плеча: — Бэкхен… Ну на кой-хер ты выспрашивал… Парень повернулся к нему, украдкой вытерев слезы. — Все нормально. Ты знаешь… Я сказать хотел, но не мог выбрать момент. Чанель, я люблю тебя. Чанель нахмурился. — Что-то случилось? — Нет, я просто хочу, чтобы ты знал. Бэкхен прижался к груди Чанеля и закрыл глаза. В руке блеснуло лезвие. Чанель покрепче прижал парня к себе, но тут же вскрикнул от неожиданности и внезапно пронзившей его боли. Он отстранился от Бэкхена и посмотрел вниз. С левой стороны мощной груди торчала рукоятка ножа. Чанель машинально потянулся к ней, но все его тело будто парализовало. Он медленно опустился на пол, не сводя глаз с Бэкхена. Тот закусил тыльную сторону ладони и плакал. — Бэкхен… Что происходит… Бэкхен упал на колени рядом с ним. Он трясся в истерике. — Прости… Прости меня… Это я. Меня ты не убил тогда. Но я прощаю тебя. И ты меня прости… Чанель не отрывая взгляда смотрел на дрожащего парня. Затем положил руку на его колено. — Мне нет прощения… А ты… Я по настоящему любил тебя… Я рад, что у нас все было взаимно. Могу я попросить… — он закашлялся от подступающей к горлу крови. — Все, что угодно! — вскрикнул Бэкхен. — Ты просто… Не отпускай мою руку. — Чанель улыбнулся и понял, что в очередной раз в его жизни его чутье не подвело. Он сразу понял, что он стал чьим-то заказом. Вот только он надеялся еще побороться за свою жизнь. Что они подошлют единственного ему близкого человека, он не ожидал. — Не отпускай руку… И Бэкхен не отпускал. Всю оставшуюся ночь он просидел на полу, раскачиваясь из стороны в сторону, положив голову Чанеля себе на колени и крепко сжимал уже ледяную ладонь. А когда на станции зажегся свет — наступило утро — последние слезы высохли. Послышались шаги. Бэкхен аккуратно опустил Чанеля на пол и встал. — Ну что, как переночевали? — спросил один из караульных. Он окинул взглядом картину на блокпосту и хмыкнул. — Отлично, — выплюнул Бэкхен и пошел на станцию. Он зашел к отцу и отчитался о проделанной работе, бросив окровавленный нож на стол. От прежнего Бэкхена не было и следа. Папа совершенно не узнавал своего преемника. — Не буду говорить, что я рад, что ты справился с собой. Я только… Я обещал молчать, но я не могу не рассказать тебе. — Ты уверен, что я хочу слышать то, что ты скажешь? — Ты должен знать. Я и сам узнал только ночью. Эти… Свиньи… В общем жребий ты вытянул не случайно, сынок. Они все боялись Чанеля, и поэтому решили тебя подослать. А я старый дурак ничего не понял! Прости меня, сынок! Бэкхен молчал и смотрел в пол, а потом развернулся и пошел к выходу. Отец тихо заплакал. И тут парень обернулся: — Не плачь отец. Теперь какая разница? — и вышел из каморки. — Какое это теперь имеет значение?