Под наше серое знамя

В первые секунды Тень похожа на холодную морскую волну. Она обрушивается на него многотонной тяжестью и, жадная, норовит утащить на бездонную глубину, пока голод её касаний не сменяется радостным узнаванием. Грудь опаляет жаром, душно простреливает в висках. Тень рада ему. Она, верный пёс, в притворстве отступает на шаг, но теперь Андерс чувствует ещё больше её протянутых щупалец, волочащихся вслед. Справедливости больше нет, и никто не окутает его разум плотным одеялом, не спрячет от этого измерения в надёжный кокон. Тень ведёт себя, как старинный друг, и даже голодную пасть облизывает украдкой. Доверять ей нельзя: пожрёт, поглотит без остатка, растворит в себе и переварит до последней кости. Алое пламя киркволской церкви всполохом обжигает внутренности, когда Андерс делает первый шаг вперёд. Остаться здесь было бы не худшим вариантом. Теперь ему есть, с чем сравнивать, и вовсе нет достойных альтернатив. Он мог бы утратить себя, как мог тысячу раз до этого — невелика потеря — и врасти в Тень корнями. Он бы вернул взятое. Подобное к подобному, по деяниям, по заслугам. Тень жадно вслушивается в его мысли и невидимой клыкастой улыбкой зазывает из густого тумана, что плотным одеялом покрывает пространство на мили и мили вперёд. В этом тумане мерцают звёзды — багряные искры над дымящимися руинами — и Андерс ускоряет шаг, и щупальца в его мозгу замирают в волнительном ожидании. Он идёт дальше. Полчища жутких тварей не нападают из-за углов, тёмные провалы пещер, едва различимые из тумана, глядят пустыми глазами, но всё же Тень рвёт его на куски и медленно пожирает, как ни сопротивляйся. Андерс с трудом гонит из мыслей тяжёлый масляный дым, только делать это становится всё тяжелее. Он даже не находит в себе сил для удивления, когда опускает взгляд и видит свои руки выпачканными кровью и смоляной, чёрной копотью. Такой же, какой после взрыва церкви был покрыт город. Даже вонь в Киркволе следующим утром была похожей: до рези в глазах смердело гарью и смертью. Бездна распахивает свои приветливые объятия. Гном, когда-то бывший его другом, встретился с ним волей случая и лишь чудом не пустил в грудь пару-тройку арбалетных болтов. Хоук сгинул — так сказал Варрик, когда они оба напились вдрызг в ближайшей таверне. Защитник остался в Тени, чтобы дать им шанс на спасение, в одиночку встретил монстра о сотню пропитанных ядом и слизью хелицер, и всё, что мог сделать Инквизитор после громогласной победы — почтить имя павшего вечной благодарностью. Поганое утешение для скорбящих. Гаррет никогда не был любителем всей этой дрянной слезодавильни — пропади она пропадом! — и вряд ли сумел бы по достоинству оценить жест. Андерс идёт вперёд, и лицо гнома с раскатистым, звучным именем в его голове заволакивает туманом. Вспоминается только смешливый прищур. Вспоминаются слова. Это безумие — идти за ним. Его уже не сыскать, да и вряд ли он прожил дольше пары минут после того, как захлопнулся разрыв, даже если сумел зарубить чудовище или скрыться. Тогда Андерс не стал слушать. Спустя ещё несколько шагов слова бывшего друга забываются вовсе. Сколько воды утекло — разве вся эта кровь на руках Андерса до сих пор не смыла копоть, пепел и гранитную крошку некогда святых стен? Разве он не перестал сожалеть? Разве давал себе право на сомнения? Сейчас Андерс помнит одно: там, на самом краю бескрайнего, его ждёт человек, которому он навсегда и безвозвратно отдал сердце. Тот, кто будет любим в жизни и послесмертии, даже в самом глубоком забвении. Хоук был для него потерян, Хоук был им оставлен, но сейчас Андерс слышит голос из темноты, и от пронзительного, острого счастья дышать становится больно. Как замерзающий тянется к открытому огню, так и он шаг срывает на бег, спотыкается, откидывает в сторону посох — бесполезную деревяшку, потому что сейчас живая магия в его крови закипает, бурлит и выплескивается через край. Что было раньше, то не имеет значения в Тени. Всё затягивает туманом, а линия прошлого сворачивается кольцом и пожирает себя за хвост. Он пришёл за Гарретом, и Гаррет ждёт его, и Андерсу кажется даже, что он может различить силуэт, зыбко темнеющий в молочной густой пелене. Он протягивает руку — его чёрные от копоти пальцы дотрагиваются до чужой ладони, упоительно реальной и тёплой. Андерс знает на ней каждый мелкий шрам, родинку у запястья, даже темное пятнышко, оставленное шальной магической искрой, на тыльной стороне, хотя едва ли может вспомнить сейчас собственное имя и цели. Демонам нет веры, но перед ним - не демон. Это что-то большее, и в конце концов, думает Андерс, они сделали всё, что могли. Они окупили долги сполна и ждали достаточно. Достаточно натерпелись, правда? Всего на мгновение скорбь искажает родные черты, но он подходит ближе, на что Тень отвечает влюблённым взглядом. Она загорается радостной улыбкой, крепко сжимает опалённые пальцы в своих и горячими губами касается его лба. Андерс закрывает глаза. Он не знает, кто или что стоит рядом с ним, он успевает подумать, что, отыщи он Хоука раньше, его встретили бы иначе, но ошмётки утопленной в тени памяти уже тянут вверх стены общего дома и захлопывают дверь за спиной.