Сто процентов.

Перед тем как войти в квартиру напротив, Пенни пару минут простояла около двери, переминаясь с ноги на ногу. Неуверенность в том, что она собирается сделать, идя на поводу у чувств и странный страх из-за того, что в последний момент она передумает (струсит) мешают ей открыть дверь. После этого будет трудно вернуть все на свои места, скорее даже невозможно. Наверное, она получит не один страйк, попадет в список Шелдона злейших врагов на первое, приоритетное, место и, в конце концов, съедет на следующий день. Потому что, если все пойдет именно по такому сценарию, в чем Пенни была уверена, то жить здесь она навряд ли сможет. Впрочем, жить здесь она не сможет, даже если не сделает, так что терять нечего. Появившиеся месяц назад чувства, точнее осознание их, потому как сейчас ей кажется, что они были многим дольше, не дают ей покоя, и, будучи девушкой, всегда следовавшей по наитию, Пенни решила, что сделает это сейчас. Уж очень хотелось, наплевав на последствия. Шелдону не понравилось бы такое отношение к жизни и то, что она хочет сделать – тоже. Она открывает дверь и быстро заходит в квартиру, желая не растерять свою решительность в этой ситуации. Все ощущается по-новому и пугающе. Пенни заметила Шелдона за столом с ноутбуком. Он, наверняка, до ее прихода, играл или писал какую-нибудь научную статью – ей сейчас плевать на это, даже если человечеству в данную минуту угрожает опасность, и он пытался ее предотвратить, она просто хочет сделать это. — Пенни, ты могла бы закрыть за собой дверь? Воздушные потоки с лестничной клетки неблагоприятно влияют на установленную мной температуру в комнате, понижая ее почти на три градуса! — в своей обычной манере, подняв брови сказал Шелдон. О да, то, что она собирается сделать чистое безумие! Она уедет отсюда в смирительной рубашке, потому что Шелдон решит, что это безумие. Как будто его крошечная просьба, которую он растянул на целый абзац – самая обыденная вещь во вселенной! В любом случае, это немного ее смутило, и она подумала о том, чтобы отложить свое дело на неопределенный срок, но закрыв дверь, Пенни взяла себя в руки. — Ты пришла просто постоять рядом с дверью или у тебя есть более веская причина находиться в моей квартире? — Скорее второе! — нервно улыбаясь сказала девушка. — Пенни, ты в порядке? Я советую тебе померить давление, у тебя учащенное дыхание и… Конец предложения, точнее его середина и конец, ибо он очень много говорит, остались при нем. Пенни закрыла его рот, прижавшись к нему губами в поцелуе. Обеими ладонями она накрыла его щеки, держа голову, чтобы он вдруг не отшатнулся, но по больше части для того, чтобы иметь какую-то опору для себя. Пенни ловко проскользнула языком между его мягкими губами, которые на вкус были как мята, не встретив абсолютно никакого сопротивления. Вдруг девушка представила его выражение лица сейчас, и она могла поклясться, что его глаза раскрыты в ужасе, а руки просто застыли в воздухе, потому что он не знает, куда их деть. Стало противно от своей безрассудности, и она резко отстранилась. Отвернуться, опустив голову, чтобы не смотреть в его глаза оказалось лучшим, но не легким в своем исполнении, решением. — Прости, — тихо сказала Пенни. — Я лучше пойду. — Зачем ты это сделала, Пенни? — также тихо спросил Шелдон. К своему удивлению, она не расслышала в его вопросе упрека или ужаса. Только интерес. — Я просто… Прости, ладно? И давай забудем это? — не оборачиваясь сказала Пенни. — У меня эйдетическая память, я не смогу это забыть, даже если захочу, и меня будет постоянно мучать вопрос, ответ на который я не смогу дать. Возможно, это станет причиной того, что я получу Нобелевскую премию на год позже, на два, а то и вовсе не получу, потому что у меня есть вопрос, но нет ответа, который можешь дать только ты. Почему, Пенни? — Даже если захочешь? — спросила она и повернулась к нему, наконец-то решившись посмотреть на него. Она заметила на его легкий оттенок удивления и какую-то еще эмоцию, которая она не смогла распознать. — Ты так сказал: «я не смогу забыть, даже если захочу». Что это означает? — в ее вопросе скрылась робкая надежда. Однако в тоже время она понимала, что это же Шелдон Купер, это была стрессовая ситуация для него, и он мог просто оговориться в своей длинной речи. — Не вежливо отвечать вопросом на вопрос. — Ладно, — после минутного молчания все-таки решила сказать Пенни, все равно терять уже не чего. — Я поцеловала тебя, потому что хотела этого уже давно и так сильно, что в один прекрасный день, сегодня, я поняла, что не смогу больше вынести это желание в одиночку. Оно переросло меня. Мне очень жаль, что я влюбилась именно в тебя, и мне не стоило тебя целовать. Я была уверена на все сто процентов, что тебе это будет неприятно и ты перестанешь быть моим другом, но все равно сделала это. Прости. Пенни улыбнулась, понимая, что со стороны ее улыбка выглядит весьма плохо и натянуто. Ей плохо, и прямо сейчас она хочет пойти домой и напиться, чтобы забыть это все, как страшный сон; а еще ей невероятно стыдно перед Шелдоном – еще один повод, чтобы напиться и жалеть себя. Пенни знала, на что идет, поэтому заранее припасла несколько бутылок алкоголя, что покрепче, и, прежде чем сюда пойти, поставила на самое видное место. Сейчас она уже должна была открыть бутылку и пить прямо из горла, однако, Пенни все еще стоит здесь. Реакция Шелдона ее удивила, поскольку, на самом деле, она надеялась, что он ее отчитает сразу же после поцелуя, но даже после откровенного признания, он не начал читать лекции о личном пространстве и прочей чепухе, а лишь снисходительно покачал головой: — С математической точки зрения ты ни в чем не можешь быть уверена на сто процентов, даже если ты вычислила все вероятности, решила все уравнения, имея все данные на руках, чего ты, я уверен, не делала, все равно есть такая возможность, даже если она равна одной десятой в степени бесконечность, которая может оказаться в итоге верной. Невозможно учесть абсолютно все. — Значит, все твои «соглашения» полная чушь? — Мы не об этом разговариваем, Пенни! — раздраженно сказал Шелдон, сделав неуверенный шаг вперед. — Ты была не права, когда говорила о своей уверенности на сто процентов, хотя бы потому, что ты действовала спонтанно, но это приводит нас к ответу на твой вопрос: ты не учла мое отношение к тебе, приходя к своему выводу. Я не хочу забывать что-либо, что связанно с тобой и дело даже не в эйдетической памяти. У меня были некоторые странные симптомы, которые сначала я идентифицировал как грипп, что было ошибочным, потому как проявлялись они только тогда, когда ты была рядом. Чтобы понять, что это такое, мне пришлось сначала сходить в больницу, исключить грипп – это мог все-таки быть какой-то новый и странный штамм гриппа! – но потом я поговорил с Леонардом, на что он сказал, цитирую: «Да ты влюбился, чувак!» Пожалуй, это один из немногих случаев, когда он оказался прав, потому что после этого все как будто встало на свои места и обрело смысл. — Шелдон, ты хочешь сказать, что ты любишь меня? — медленно проговорила Пенни, осознавая его слова. — Я это только что сказал. Понимаю, тебе не каждый день гений современности говорит такое, но я навряд ли решился, если бы не этот инцидент. — Ты в курсе, что после таких признаний люди обычно целуются? — Думаю, в этом есть смысл, — Шелдон озорно улыбнулся Пенни. Она обняла его за шею и потянулась, чтобы получить самый головокружительный поцелуй в ее жизни.