"Прошло четырнадцать лет и не было ни дня, чтоб я не скучал по твоему отцу"
"Нас с тобой погубило собственное тщеславие. Знаешь, спустя столько лет я даже перестал злиться на Лили за то, что она до сих пор ласково называет его Хвостиком. В конце концов, если бы не она, то он бы предал всех нас гораздо раньше. Мне очень жаль, что вы с Римусом потеряли столько лет. Разве я не говорил тебе, что недоверие к друзьям — вершина бесчестья? Да-да, я знаю, что из моих уст это теперь звучит не очень убедительно, но вспомни сколько всего мы сделали для него в школе. Усиление Тома должно было объединить вас, а не рассорить. После того, как ты сбежал из Азкабана, для меня не было ничего интереснее, кроме как наблюдать за тобой. Спустя двенадцать лет ежедневной борьбы, отчаяния и испытаний, я улыбался и ещё больше гордился тобой. Нет, не подумай, что я в тебе сомневался, но порой мне казалось, что ты можешь облажаться точно так же, как и я. Не зря же мы с тобой лучшие друзья, верно? Только полный остолоп мог беззаботно кинуть волшебную палочку на диван, зная, что враг не дремлет. Я не знаю, о чём я тогда думал. Наверное, мне просто захотелось пожить нормальной семейной жизнью хотя бы несколько минут. А теперь мне просто хочется убить себя за то, что я заплатил за это семьёй. Да, я знаю, что меня уже убили и мне даже не придётся утруждать себя столь бесполезным занятием. Как ты поживаешь, Бродяга? Глупо спрашивать, ведь я всё вижу, но поговорить с тобой я хочу ничуть не меньше, чем поговорить с родным сыном. И перестань наконец винить себя в моей смерти, хорошо? Я разрешаю тебе винить себя только за то, что ты позволил Питеру одурачить себя и этим лишил Гарри самого близкого человека, после нас с Лили. Я был бы счастлив, если бы Гарри воспитывал ты, а не этот недалёкий маггл и Петуния. Ты уже прикончил все запасы огневиски? Серьёзно, Сириус, стоило так рисковать, чтобы теперь спиваться? Ещё чуть-чуть и я изменю своё решение по поводу воспитания Гарри. Я понимаю, что ты скучаешь и физически неспособен прятаться в тени дома, сидя без дела. Но подумай о крестнике, о Римусе, о себе в крайнем случае. Мёртвый или того хуже, бездушный, ты уже никому не будешь нужен. Как ты тогда сможешь гасать у меня на спине по лесам, если мы не встретимся? Лили три дня проплакала после того, как ты сказал Гарри, что прошло уже четырнадцать лет и не было ни дня, чтобы ты не скучал по мне. Она очень скучает. По вам обоим. И сердится на вас с Гарри из-за вашей любви к риску, хотя прекрасно понимает, что у него это наследственное. Она просила тебя беречь себя. Ты же знаешь, как для нас важно, чтобы с Гарри был родной человек. Он и так настрадался, поэтому не причиняй ему лишних переживаний. А я… Ты прав, прошло уже четырнадцать лет. Я всегда чётко разделял семью и друзей, но и то, и другое для меня святое. Первый раз я умер, сражённый смертельным заклинанием. Второй раз я умер, когда это же проклятье поразило мою жену. Третий раз я умер, когда понял, что Питер предал нас. Четвёртый раз — когда мой сын остался круглым сиротой, пятый — когда единственного оставшегося у него родного человека, который смог бы достойно заботиться о нём, заточили к дементорам. Мне казалось, что я умирал по кругу. Но каждый раз ты воскрешал меня. Я не задумывался над тем, как ты женишься, у тебя появится сын, а потом женится Римус, потом — Хвост, и наши дети будут дружить точно так же, как мы, станут младшим поколением Мародёров, потому что считал это само собой разумеющимся. Единственное, что осталось от той жизни, осталось прежним — Лили до сих пор пилит меня каждый раз, когда ты рискуешь жизнью. Боюсь представить, что с ней станется, если ты пострадаешь. И я ненавижу себя за то, что глубоко-глубоко в душе я хочу этого. Каждый день в течение этих четырнадцати лет мне настолько тебя не хватает, что в порыве отчаяния я готов смириться, если вдруг ты погибнешь, и на сотую долю секунды меня охватывает сладкое предвкушение заполняющего до краёв чувства радости, ведь я снова тебя увижу. Знаю, что это мой эгоизм, беспечность и нетерпение, но ты меня понимаешь. Ты бы умер, но не предавал бы друзей. Если бы ты умер, то скучал бы мне так же сильно, и я не винил бы тебя за то, что ты хочешь поскорее меня увидеть потому что теперь я понимаю каково это. Чего стоит жизнь без лучшего друга? Это даже жизнью назвать нельзя". — Джеймс, дорогой, извини, что отвлекаю, — Лили ласково положила руку на плечо мужу. — Ничего страшного, Лили, что-то случилось? — Джеймс обернулся и с ужасом обнаружил, что жена едва сдерживает рыдания, но её лицо озарено виноватой счастливой улыбкой. — Можно и так сказать, — с воодушевлением заключил Сириус. — Ты там что-то говорил про спину и лес, если я правильно понял, — подмигнул Бродяга, на ходу превращаясь в огромного чёрного пса и одним сильным прыжком сваливая лучшего друга с кресла. По щеке Джеймса медленно скатилась слеза. Спустя минуту Лили стала свидетелем весьма забавной сцены: громадный олень мчался сквозь лес с сидящим на спине псом.Часть 1
1 февраля 2018 г. в 19:49