Засланная

Дорогие мои, я вернулась и сразу представляю вашему вниманию 19 главу. Приятного чтения, всех люблю и целую. Ринабел. Весь полет до Тессии Лиара не могла высидеть спокойно, то метясь по салону челнока под неодобрительным взглядом Явика, то копаясь в инструментоне. Когда по внутренним терминалам шаттла пошла картинка с планеты, она подскочила поближе к идущему рябью экрану, вскрикнула и, прижав ладонь о рту, прошептала: -Богиня… Шепард смотрел на экран равнодушно и деловито, так смотрят солдаты привыкшие сначала действовать, а потом чувствовать. Явик попеременно моргая янтарными глазами рассматривал спину азари. Я же вытащила наушник, мне было все равно на гибнущих внизу осьминогоголовых, как все равно бывает каждому врачу на клиента, которого уже не обработаешь. Это, конечно, скотское отношение, но возможно я просто такая скотина, которой все равно на трупы, когда на ее личной ответственности жизни двоих десантников и одной докторши. -Соберись, азари, твои способности нужны нам в полной мере, - спокойно произнес протеанин, дергая какие-то рычажки на своем оружии. -Там, внизу, гибнут мои сестры… -Явик прав. Тебе нужно собраться, - перебил ее Шепард, закрывая зеркальное забрало шлема. Шаттл заходил на посадку. Лиара взяла протянутые мной ампулы панацелина и зло выдохнула в спину протеанина: -Жаль, что я не могу быть настолько бесчувственной. В ухмылке обернувшегося инопланетянина сквозило превосходство над низшими расами. Я кивнула ему на прощание и, получив вполне дружелюбное мигание верхним глазом, успокоилась и закинула ноги на соседнее сиденье. Кортез взял курс на орбиту планеты. Мы дрейфовали в открытом космосе около двух часов, когда с планеты поступил сигнал от капитана. Когда челнок вошел в атмосферу планеты, коммуникатор стал ловить отчаянные мольбы о помощи, бессвязные крики и перекрывающий все это жуткий звук, с которым Жнецы активировали свое оружие. Я поежилась, впервые за всю службу у Шепарда я так близко оказалась к эпицентру военных действий. Вспомнила, что идет война. Стив в сердцах ударил по кнопке выключения громкости. Челнок погрузился в гнетущую тишину. Десант мы подобрали у храма богини, чудом не попав под залпы вражеских орудий. Шепард поднялся на борт первым и тут же протянул руку азари. Лиара была бледна, бережно прижимала руку к груди, где между пластинами брони расплывалось лазурное пятно крови. Явик поднялся самостоятельно, я окинула его беглым взглядом, подметив про себя, что явных повреждений нет, а остальное осмотрю позже. Усадив азари на сиденье, я как можно более аккуратно начала расстегивать поврежденную броню, часть которой смялась и видимо порвала кожу. Разрезав нательный комбинезон лезвием омнитула и осмотрев разрыв, я успокоилась, обнаружив что ничего жизненно важного не задето, а мясо заживет. Быстро обработав ранение обеззараживателем и вколов ампулу панацелина, я наложила на рану чистую повязку и, зафиксировав ее медицинской лентой, оставила Лиару в покое. Зашивать ее будет доктор Чаквас в операционной, а моя работа на этом завершена. -Достал, что искал? – донесся до меня вопрос Стива. Я оглянулась на пилота и капитана, который стоял, опираясь на его кресло. Шепард скрипнул зубами: -Нет. Цербер опередил нас. А в следующий момент закованный в броню кулак коммандера со всей силы врезался в бронированный бок челнока. Я на всякий случай отошла подальше, спрятавшись куда-то в район Явика, боясь по неосторожности получить такой удар в тыковку. Конечно, потом коммандер раскается в содеянном, но мне это уже не поможет. Лиара подняла полные слез глаза на Шепарда и произнесла, пытаясь убедить скорее себя, чем его: -Ты не виноват… Он только зло посмотрел на нее, сжав челюсти до хруста зубов. Протеанин молчал, исподлобья рассматривая то одного, то второго. Повисло тяжелое молчание, прерываемое лишь писками приборов и тяжелым дыханием капитана. Я опустилась на соседнее с Явиком сидение и уронила голову на руки. Меня вдруг захватило чувство вины, как будто по моей ошибке Цербер опередил нас. Это противное давящее чувство было хорошо знакомо еще по тем временам, когда мать до хрипоты ругалась с отцом, когда он вот так же бил кулаком в стены и мебель, оставляя вмятины на хрупких поверхностях, а я сидела в самом темном углу своей комнаты, сжавшись в комок, и боялась подать голос, думая, что они вполне могут убить меня. Ведь во мне сидит корень всех их проблем. После особо крупного скандала отец взял куртку и, хлопнув дверью, ушел. Больше я его не видела. Не знаю какие еще детские комплексы сидят у меня глубоко внутри, но сгорбленная спина капитана точь в точь, как спина отца, когда после очередной ссоры он стоял у окна и курил одну за другой в бесплотных попытках успокоиться. Я потерла глаза и глубоко вздохнула, стремясь привести себя в чувство. Через минуту челнок залетел на борт «Нормандии». Я поднялась и, подождав пока здоровые бойцы покинут шаттл, помогла Лиаре подняться. Вместе с ней потихоньку добрались до лифта. По корабельному громкоговорителю раздался ледяной голос Шепарда: -Через час жду всех в конференц-зале. В медблоке царила вечная суета доктора Чаквас, приняв у меня азари, женщина тут же усадила ее на кушетку и начала колдовать над медицинским дроном. Я села за свой терминал, отбила отчет о проведении операции и, скинув его на терминал начальства, ушла на кухню за порцией относительно свежего кофе и чего-нибудь относительно съедобного, что кок сегодня предлагает на обед. Обед проходил в молчании, новость о неудачном исходе операции быстро облетела корабль. На мрачных лицах матросов читался немой вопрос: Что теперь? Они, мы все пойдем за Шепардом до конца, но что теперь будет? Неужели все наши труды, все, что сделал капитан было напрасно? Я села за дальний столик и, окинув сумрачным взглядом содержимое тарелки, наколола на вилку то, что в описании блюда называлось картошкой. За соседними столами начинались и тут же замолкали разговоры. Никому не хотелось даже допускать мысли о поражении в войне, это губительно. Особенно в такой бойне, которая сейчас захватила Галактику. Некоторые солдаты то и дело косились в сторону мемориальной стелы «Нормандии», где совсем недавно появилась новая табличка с именем. Я поковыряла вилкой в тарелке, аппетит пропал окончательно, как и желание пить кофе. Скинув поднос в утилизатор, я захватила на кухне пачку сока и, под неодобрительным взглядом нашего кока, ушла к лифтам. На четвертой палубе было тихо, только из инженерного отсека доносились возбужденные голоса механиков и что-то размеренно бухало. Опершись спиной на поручень у окна, я закурила, прищурив глаза от дыма. Внизу в доке челноков суетливо перекладывал инструменты Кортез, Вега чистил свой дробовик, то и дело поглядывая на экран терминала. Мне было интересно, что будет обсуждаться за закрытыми дверьми, но в итоге капитан объявит о своем решении экипажу. Яблочный сок неприятно горчил после сигарет, я выбросила пустую упаковку в утилизатор. -Коммандер Шепард ожидает команду в конференц-зале, - разнесся под потолком механический голос ИИ. Я посмотрела вниз, где Стив и Джеймс о чем-то споря немедленно двинулись к лифтам, слева пискнул голо-замок , мимо двинулся протеанин, принеся с собой запах смолы и влаги. На часах без пятнадцати три, я достала еще одну сигарету, собрание продлится около часа, пока взбешенный Шепард будет, едва сдерживая мат, рассказывать, как Цербер обскакал их на повороте, потом поднимется вопрос кто виноват и что делать, потом только они придут к соглашению. Если придут. Ровно в три я поднялась на третью палубу, чтобы заняться своими медицинскими делами – поизображать бурную деятельность на случай, если Шепард вздумает провести инспекцию рабочих мест. Один раз у него такое уже было, провинившихся не уволили, но он тогда и в бешенстве не был. Доктор Чаквас пила кофе, в тихую разводя его коньяком, судя по терпкому алкогольному запаху, разносившемуся по медблоку. Об этой ее слабости знали все и относились к этому снисходительно, учитывая, что сам капитан не дурак был иной раз зайти к ней на кофеек. Я опустилась на вращающееся кресло, активировала терминал и вышла в сеть. Как известно, нет ничего лучше для убийства времени, чем Интернет: зашел на пять минут, вышел через пять часов. В изучении развлекательных порталов и просмотров роликов и прошли следующие несколько часов, от этого увлекательного занятия меня отвлекла доктор Чаквас, когда собрание Шепарда было окончено. Указав мне на сумку с медикаментами, Карин прозрачно намекнула на то, что свои прямые обязанности надо выполнять. С неохотой я поднялась с насиженного места и перекинув ремень сумки через плечо, вышла из медблока. Решив пойти по легкому пути, а заодно сократить маршрут своих скитаний по кораблю раза этак в два, отправила всем членам десантной группы, которые могли бы понадобится Шепарду в ближайшее время, сообщения на инструментроны. Откликнулись Лиара, Гаррус за каким-то чертом, хотя он вроде, как здоров. Последним с явным неудовольствием, что ему приходится пользоваться таким примитивным средством связи, отписался Явик. Удивленная таким количеством желающих меня увидеть, решила начать все-таки с Гаруса, гадая, что ему могло понадобиться. В главной батарее было жарко, как и всегда. И вызвавший меня Вакариан стоял у своего терминала, пробегая пальцами по клавиатуре. Я оглядела его придирчивым взглядом, но явных аномалий не обнаружила. -Зачем звал? Турианец обернулся и, кивнув мне на ящики вдоль стен, начал сдирать наручник брони с правого предплечья. Проходить на предложенное место я не стала, перехватив руку мужчины в два движение отцепила крепеж. Снятый наручник аккуратно положила на корпус терминала, зная любовь Вакариана к своей броне, оружию и калибровкам. -Ну и в чем дело? -Вот здесь. Смотри. Не думаю, что это нормально. – проурчал над моей головой турианец, показывая запястье, покрытое темной кожей и небольшими костными наростами. -И что я должна тут увидеть? – поинтересовалась я, пытаясь найти в наростах на коже хоть что-то необычное. Гарус ткнул в один из наростов когтем, я тронула его пальцем, надавила, вызвав у турианца рассерженное шипение. Почесав тыковку, я посветила на больное место фонариком, надавила посильнее и, получив тычок в плечо, успокоилась. -Сходи к доктору Чаквас. Я не знаю, - пожав плечами, отпустила его руку. -Ты же наш штурмовой медик, ты должна знать, - возмутился Гарус. Я повторно пожала плечами и убрала фонарик в сумку. -Ты же не в бою и не умираешь. Сходи к доктору Чаквас. Побурчав еще что-то о медиках, которые не знают своего дела, Вакариан проводил меня до двери и сам отправился в медблок в ласковые объятия Карин. Следующая на очереди стояла Лиара, которой, наверное, был нужен профилактический укол после обработки ранения. К этой азари я относилась со смешанными чувствами. Она вроде как была вполне дружелюбна и вежлива, а с другой ее навязчивое внимание к капитану, видимое абсолютно каждому, кто хоть раз видел их вместе, и к Явику, которое волновало только меня, ибо больше фанатов у протеанина на «Нормандии» не наблюдалось. Голо-замок на ее двери мигнул зеленым стоило мне только подойти поближе. Доктор Т’Сони сидела в кресле напротив своих экранов, занимающих всю стену каюты. Я удивленно цокнула языком. Лиара обернулась ко мне, улыбнулась и взмахом изящной руки указала мне на кресло поблизости. Я осторожно присела на краешек. Здесь, в ее обители, я чувствовала себя неуютно, не в своей тарелке. Азари закончила водить тонкими пальцами над клавиатурой и, развернув кресло, пристально на меня посмотрела. Я смущенно ковыряла ногтем край медицинской формы, собираясь с мыслями, чтобы начать диалог. Доктор меня опередила. -Кэтрин, я позвала тебя, чтобы прояснить кое-какие детали, - мягко, но холодно начала она. Я удивленно на нее воззрилась. Какие еще детали? -Ты не против нескольких вопросов? -Н.. нет,- заикаясь сказала я, перебирая в памяти все свои косяки. Все знают, что Лиара вхожа в капитанскую пост… каюту, кто знает, что она может нашептать ему. Азари удовлетворенно кивнула, активировала датапад и начала зачитывать вопросы, первый же из которых вызвал у меня ступор. -В каком году ты родилась? -В ты… - я закашлялась вспомнив, что не могу назвать 1992 год, скажут что девочка совсем умом тронулась от такой работы. – В 2165. Лиара промолчала, но что-то в своем датападе подчеркнула. -Планета рождения? -Иден Прайм, - без запинки отчеканила я, молясь, чтобы у меня не спросили город, а заодно пиная себя за то, что ни разу не поинтересовалась этим. -Твое полное имя – Кэтрин Стоун? -Кэтрин Джейн Стоун, - поправила я, автоматически поморщившись. Ведь на деле меня зовут Джейн Кэтрин Стоун, только в восемнадцать я смогла уговорить маму поменять имена местами, став Кэтрин Стоун. Имя Джейн мне страшно не нравилось. В основном из-за сокращения – ДжеЙни. Да именно Джейни, не Дженни, не Джо на худой конец. Впрочем, Кэтти тоже не фонтан, но из двух зол, как известно… -Ты когда-нибудь делала пластическую операцию? Я подавилась словами от удивления. Искренне захотелось узнать: на кой черт она вообще меня расспрашивает. -Нет… Лиара кивнула: -Последний вопрос – назови имена родителей. -Анита Стоун и Майкл Стоун. Лиара отложила датапад в сторону и посмотрела на меня взглядом мафиозного авторитета. Для чего было нужно это анкетирования, я не понимала до сих пор. Мы молчали около 10 минут. Наконец Лиара откинулась назад на спинку кресла и пробежав пальцами по клавиатуре, указала мне на экраны, развешанные на стене. -Ты, наверное, знаешь, что мы проверяем всех кто, поступает на службу на «Нормандию». Каждого матроса, каждого инженера. К сожалению, из-за последних событий проверка твоей личности затянулась, - размеренно говорила Лиара, выводя на экран мои же фотографии сделанные в разных частях корабля и госпиталя Гуэрта. Фотографии, которые я никогда не делала. Внутри меня все похолодело. -Я подняла архивы Иден Прайм, но в той колонии, где мы тебя нашли было всего одна Кэтрин Стоун. И ей было 56 лет. И она погибла во время атаки Цербера. С каждым ее словом я чувствовала, как внутри леденеют и разбиваются органы. Ладони же напротив покрылись липким потом. - Ничего не найдя там, я обратилась к общим архивам. В 2165 не рождалась Кэтрин Джейн Стоун, которая хоть чем-то была бы на тебя похожа. Но, - продолжила она, листая фотографии незнакомых мне женщин и девушек, - в экстранете я случайно наткнулась на архив земной психиатрической лечебницы в штате Иллинойс, Соединенных Штатов Америки. Так называемой «Больницы Милосердия»*, почти 200 лет назад считавшейся очень даже престижной. Если можно так говорить. Среди ее клиентов я нашла совпадение по тем данным, что ты сейчас мне дала. Я подобралась, теперь мне стало действительно страшно, ведь в отличии от Лиары я имела объяснение, но боюсь ей бы оно не понравилось. Да и мне, честно говоря, тоже. Азари вывела на экран фотографию. На ней был изображен труп девушки лет 20-23, она была очень изможденной, практически кожа и кости, бритый череп покрыт язвами и дерматитными образованиями, рот у трупа был открыт, чтобы фотографу удалось заснять корень вырванного языка. Очертания девушки казались мне смутно знакомыми, словно я ее видела. Хотя вряд ли я могла видеть жертву Холокоста вживую. Лиара продолжила листать страшные фотографии, на которых несчастное создание еще живое. На них девушка сидела в инвалидном кресле, укрытая пледом, держащая болезненно тонкие руки на коленях. К ее венам была подключена капельница, закрепленная на спинке кресла. Взгляд ее был абсолютно безжизненным, она смотрела не на фотографа, а куда-то вбок, уронив голову на плечо. На другом снимке она же лежала на койке, привязанная по рукам и ногам к железным скобам, ее тело выгибалось, она что-то кричала, разевая рот, двое крупных санитаров сильно, но видно бережно удерживали ее за плечи и колени, пока высокий мужчина в белом халате делал укол в плечо. Краем глаза я заметила, что азари все это время смотрит на меня изучающим взглядом, словно пытается что-то понять, но к чему показывать мне снимки давно умершей девушки, я все равно не понимала. -Эта девушка потеряла все буквально за несколько недель. Она пережила страшное нападение, онемела, впала в кому. А когда вышла из нее, замкнулась в себе, после чего ее мать поместила ее в эту лечебницу. Врачи констатировали у нее тяжелую форму шизофрении, из-за которой несчастная почти не выходила из бреда, - сочувственно продолжила Лиара, выводя на экран фотографию больницы, в которой несчастная провела остатки своих дней. - Она так и не оправилась от полученных ранений. В 2013 году у нее нашли кисты и опухоль, оперировать которые было невозможно. Она прожила дольше, чем рассчитывали врачи. Ей давали месяц, но она впала в кому и прожила еще два года, лишь потому, что ее мать отказалась отключать ее от аппаратов. В 2015 году она умерла – остановилось сердце. Я смотрела на фотографию ее могилы, еще без надгробия, с крестом, вокруг которой стояло от силы человек 5. Мне было безумно, до слез жаль ее, как может быть жаль, только если знаешь по себе. У нее была шизофрения, к ее счастью слишком тяжелая, чтобы она осознавала, что происходит. -Большого труда мне стоило найти фотографии этой девушки до нападения, - как сквозь туман услышала я голос азари, с экранов на меня смотрела… Я. Вот фотография с пикника, вот мы с мамой ездили к бабушке, вот я с собакой, а вот я дурачилась перед вебкой. К горлу подкатил горячий комок. Мне стало трудно дышать, казалось в груди образовалась огромная ноющая дыра. Я переводила взгляд с одной фотографии на другую, чувствуя как начали гореть уши, а по горлу пробежала судорога. -То есть ты считаешь, что я умерла в 2015 году? – глухим от сдерживаемых позывов голосом спросила я. -Конечно, нет, - отозвалась Лиара. – Я пытаюсь донести до тебя мысль, что данные по твоей личности отсутствуют. Я сжала край формы до скрипа в суставах, из последних сил сглатывая рвотные позывы, лоб горел, одежда липла к разгоряченной, потной спине. -Сейчас война. Данные могли быть повреждены или утеряны. Я существую, у меня даже паспорт есть, - судорожно шептала я, пытаясь убедить себя, а не синекожую докторшу в своей реальности, в реальности мира, что меня окружает. -Я не знаю, где ты искала, но при устройстве в госпиталь ни у кого вопросов не возникло. А ведь там тоже искали. – с нарастающей злостью прошипела я, поднимаясь со своего места. – Видимо хреновый у тебя поисковик. Азари еще что – то говорила, но я не слышала ничего сквозь шум в ушах, рвотные позывы стало почти невозможно сдерживать. Я вывалилась из ее каюты как пьяная, почти ничего не видя перед собой добрела до женской душевой, где упав на унитаз, меня долго и мучительно рвало. Даже когда в желудке осталась одна только желчь, меня продолжало болезненно скручивать над белым другом, стоило только вспомнить измученно худые руки безвольно лежащие на пледе, или этот красный растрескавшийся рот, распахнутый в немом крике. Я сидела на холодном полу рядом с унитазом, размазывая по лицу слизь из собственного желудка и слезы, которые все никак не прекращались. Эта долгая, похожая на припадок истерика выпила из меня все силы, высушила, оставив внутри болезненную пустоту, наподобие лопнувшего чирия. Когда все тело отпустила крупная дрожь, я сумела подняться на ноги и держась за стенку добрести до раковины, жадно припав к холодной воде. Из отражения в зеркале на меня смотрело до смерти замученное лицо, я набрала в ладонь мыла и, морщась от вкуса начала выполаскивать мерзкий запах рвотных масс. Давясь и кашляя пузырями, я наконец отмыла лицо и руки, размазала остатки туши под глазами. В боковом кармане обнаружились мятные пластинки, которые я сразу запихала в рот, желая избавится от преследовавшего меня запаха. Похлопав руками по карманам, нашла пачку сигарет и, зажав одну зубами, отправилась на 4 палубу. В конце концов меня хотел видеть протеанин, а работу нужно делать вне зависимости от душевного состояния. Замок на дверях в каюту Явика горел оранжевым, а значит его кто-то уже навещал. Решив переждать, я остановилась у окна, помахала Джеймсу, подкурила и, выпуская тонкие кольца дыма, стала приглаживать взъерошенные мысли и чувства. С каждой секундой, что я проводила здесь, я все больше убеждалась, что все увиденное у Лиары всего лишь совпадение. Что я действительно прожила всю свою жизнь на Иден Прайме, а когда напал Цербер, просто пережила такой сильный стресс, что запуталась и чуток подглючила. В конце концов, если бы мне все мерещилось сейчас я должна бы уже проснуться. Чем дольше я проговаривала это себе, тем больше верила, хотя где-то на задворках срывающийся на хрип голос кричал, что тебе не кажется, ты больна, ты умираешь, а все увиденное это окно в реальность, и ты, Кэтрин Джейн Стоун, это прекрасно знаешь, только боишься признать. Я душила его всеми силами, пока он совсем не заглох, я не хотела думать об этом. Я хотела жить и быть нормальной так сильно, как этого может хотеть смертельно больной человек. Дверь каюты протеанина отворилась, из нее вышел Шепард, блестя темно-красными огнями зрачков. Я вытянулась в струнку, вскинув ладонь к виску. Он кивнул, обернулся к показавшемуся на пороге Явику, тот смотрел как –то опустошенно, словно сквозь капитана, а не на него. -Спасибо, коммандер, - раздался его низкий голос. Шепард ничего не сказал, скрывшись в кабине лифта. Я затушила в пепельнице окурок и, поправив сумку, двинулась в сторону дружелюбно раскрытых дверей. Явик стоял у стола, на котором в окружении датападов и частей оружия стоял прямоугольный камешек, сияя изумрудными гранями. Мужчина всматривался в его грани, словно видел в нем смысл жизни, а затем отключил его и грани кристалла медленно и тоскливо погасли. Я прошла к уже знакомому мне ящику и, усевшись на него, откинулась к холодной стене. Меня клонило в сон, а мрачная атмосфера в каюте насекомого настраивала на совсем уж грустный лад. -Ты звал, - больше утвердительно, чем вопросительно сказала я. Доставая очередную сигарету и ловя себя на мысли, что меры в курении я не знаю вообще. Он ничего не сказал, просто стоял оперевшись руками на край своего бассейна с водой, словно тяжко о чем-то раздумывая. Я отвернулась, меня занимали свои тяжелые мысли, как ни крути а от сомнений еще никто так просто не избавлялся. -Вот и встретились два одиночества, развели у дороги костер. А костру разгораться не хочется, - выдыхая белесый дым, нараспев прочитала я строки то ли песни, толи стихотворения. – Вот и весь разговор. Явик чуть посмотрел на меня, опустив руки в ванночку, а я напрягая память продолжила читать строки вдруг так подошедшего мне по настроению стихотворения: - Осень знойное лето остудит, бросит под ноги красную медь, пусть людская молва нас не судит, не согреть, не согреть нам сердца, не согреть. – сигарета дотлевала в пальцах, я затушила ее о край ящика на котором сидела. - Мы обиду в сердцах не уносим, пусть придут к тебе светлые дни, а про нас, если кто-нибудь спросит, объясни, все как есть объясни… Я посмотрела на протеанина, который медленно водил руками по воде, как будто слушал меня. - Просто встретились два одиночества, развели у дороги костер. А костру разгораться не хочется. Вот и весь разговор… И снова повисло молчание, нарушаемое только тихим плеском воды в бассейне. Ему не хотелось говорить. Мне не хотелось уходить. Мы молчали каждый о своем, сидя во влажной полутьме его каюты. -Откуда это?- тихо спросил он, отрываясь от своего занятия и подходя ближе ко мне. -Не помню. Просто слова в память врезались,- так же тихо ответила я. Он опустился на соседний ящик, я невольно засмотрелась, как мерно поднимаются его грудные пластины при каждом вдохе. -Зачем звал? Он неопределенно кивнул куда-то в сторону своего плеча. Я поднялась со вздохом, достала из сумки фонарик, щипцы и устало попросила его снять одежду. Явик стянул верх через голову, ну и тело у него все таки. Я села со стороны поврежденного плеча, поддела щипцами медицинскую ленту, дернула ее, с неприятным скрипом сдирая с кожи. Шов зажил, ну по крайней мере осмотре не выявил никаких нарушений, как и проверка инструментоном. Клипсы держались на соплях, в следующий раз надо прошивать глубже. Закончив с необходимыми манипуляциями, вколола ему малую дозу панацелина чисто на всякий пожарный и поднялась, собираясь выбросить мусор в утилизатор. Он перехватил меня за руку, едва стоило мне подняться. Просто взял за ладонь, от чего меня сразу всем телом бросило в жар. Просто держал, пальцы, а я стояла, как вкопанная не зная как реагировать, что делать и куда бежать. Да и вообще… Закончить мысль я не успела, мне просто грубо дернули обратно на ящик, ну я и плюхнулась, а над ухом прозвучало недовольное: -Ты можешь не паниковать хотя бы несколько минут, Стоун? Я уставилась на бассейн с водой бараньим взглядом, чувствуя, как он продолжает мять мою ладонь. И стоило мне немного успокоится… Иначе чем шоком назвать свое состояние я не могу. Перед глазами все продолжали носиться размытые картинки, то какие- то сражения, то лица, то машины, то вообще кровать. Все было так сумбурно, так спутано, что я и понять то ничего не успела, кроме того, что только что у меня случилась странная галлюцинация. Рядом раздалось задумчивое хмыканье, я медленно развернулась. -Шизофрения, значит. И ты не уверена, что этот мир реальность, - глухо констатировал Явик, руку мою, однако не выпуская. У меня волосы встали дыбом. Мало мне было Лиары, теперь еще и этот. Я выдрала ладонь из его прохладных рук, молча поднялась и направилась к двери. Понятия не имею, как он об этом узнал. Да и не интересно мне это, узнал же уже. Поздняк метаться, котик уже сдох. У самого порога я обернулась не выдержав прошипела, едва сдерживая злость и обиду: -Если кто-нибудь узнает, то… -То что, Стоун? - он посмотрел на меня с насмешкой. Я сдалась, глядя на него сильного и уверенного в себе. -Делай что хочешь. Мне захотелось уйти, забиться в дальний угол, спрятаться от всех вокруг, пожалеть себя в конце концов. Слишком уж перенасыщенный событиями день. Слишком. Замок на двери издеваясь мигнул оранжевым и загорелся красным, лишив меня шансов уйти. Некоторое время я просто стояла тупо рассматривая знак блокировки, когда неслышно подошедший сзади Явик не взял меня за плечи и не тряхнул так, что у меня клацнули зубы. -Хватит вести себя, как ребенок, Стоун. Я молчала. Не знала, что сказать. Он тряхнул меня снова, развернул к себе лицом. Я уставилась на его грудные пластины, на то как поднимаются и опускаются хитиновые наросты. -Стоун, - повторил он, продолжая сжимать мои плечи. Я подняла лицо, посмотрела ему в глаза, дернулась вперед, влекомая одним лишь инстинктом, потянулась к большому и сильному, который защитит, убережет, никому не отдаст. Он позволил, дал прикоснуться, прижаться к прохладной груди, обхватить руками насколько смогла, спрятаться от всего. Я вжималась лбом в твердые наросты на его груди, вжималась со всей силы, он все держал руки на моих плечах, а потом обнял, прижал к себе, волосами я почуствовала его мерное дыхание. А следом перед глазами опять замелькали картинки, как кино ускоренное в сотни раз. Страшно заболела голова, я попыталась отстраниться, на уровне инстинктов понимая, что все это явно не с неба взялось, но мужчина держал крепко. Перестав вырываться я просто стояла, сжимая челюсти от головной боли, постепенно понимая что вижу как будто жизнь. Чужую жизнь, ибо вот это непонятное лысое существо с закругленными назад рогами и влажно блестящими белыми глазами мне могло только в кошмарах привидеться. Бог мой, у него еще и копыта. О, пресвятые угодники, оно женщина! Нет, не лезь ко мне, отродье Сатаны! Не надо меня целовать! Я энергично затрясла головой, прогоняя эти видения. Хватка протеанина ослабла, а моя головная боль начала проходить как по волшебству. Я снова уперлась влажным лбом в грудные пластины Явика, чувствуя, как меня покровительно хлопают по голове. -У тебя жуткая путаница в памяти и мыслях, Стоун. -Тебе-то откуда знать? – устало спросила я. -Я полностью тебя прочитал. -Не помню, чтоб меня где-то печатали,- хмыкнула я в ответ. Явик отстранил меня от себя, посмотрев на меня с бесконечной усталостью и долью сарказма. Потом поднял свою ладонь и начал подробно объяснять про особенность его народа, про то как они обменивались информацией, про маяки, про считывание памяти с вещей и живых объектов. С каждым его предложением челюсть моя падала все ниже и ниже. Когда он наконец остановился, все что я могла сказать было: -Так это правда… Очешуеть можно, а я то думала что это просто слухи и бредни. – а потом недоверчиво уставившись на мужчину ткнула его пальцем куда-то в живот.- Но вообще можно было просто спросить. -И ты бы рассказала? -Ну может не сразу и не все. Но может быть. -Я сократил время, - отмахнулся от меня протеанин, не видящий в этом ничего зазорного. -А я получается видела твои воспоминания, - протянула я и, получив утвердительный кивок, передернула плечами.:- В таком случае у вас, товарищ, крайне странный вкус на счет женщин. Или что это такое было. Явик уставился на меня не мигая, а потом рассмеялся. И от его низкого вибрирующего смеха у меня по всей спине пошли вибрирующие мурашки размером с кулак. Я улыбнулась ему в ответ, а затем посерьезнела. -И что теперь ты будешь делать? Он опустил руки в бассейн. -Ничего. Я подошла ближе коснувшись ладонью пространства между крыльями. -То есть не скажешь никому? -Не скажу. -Спасибо, - выдохнула я, но он меня перебил. -Пока ты эффективно выполняешь свои обязанности. Если будут ухудшения, я доложу об этом капитану. Я хмыкнула, доставая из кармана робы сигареты: -Если будут ухудшения, я застрелюсь раньше, чем ты успеешь доложить. Замок на двери пискнул и сменил цвет на зеленый, когда я потрясла перед ним своей корочкой. Подкурившись, я встала напротив окна, впервые уверенная на все сто, что в этот раз точно смогу.