На границе Пустоты

Из Гоуры я уходил поздней ночью — сенсей долго приходил в себя после того, как я поковырялся в его мозгах. А после мы еще долго беседовали о тебе, о брате, о самом Минами... Я и раньше знал, насколько важен для тебя этот человек, но только перетряхнув воспоминания Рицу как следует, понял, что он является центральной фигурой, вокруг которой вертится большинство твоих проблем. Это означало, что и начинать надо было именно с Минами, а не с Сеймея, как я полагал прежде. Найти подход к директору получилось не сразу, однако и у него тоже существовал свой краеугольный камень — Акио, твоя мать. Мне пришлось вытащить историю их знакомства наружу, ворошить подробности, тыкать в чувствительные места, — жестко, без сожаления и осторожности. Сейчас во мне было мало не только эмпатии, но и вообще всего человеческого. Я сделался рациональным до жестокости, и Рицу пришлось сдаться: он долго молчал, вертя в руках обручальное кольцо твоей мамы и, выдержав паузу, тяжело вздохнул и посмотрел на меня растерянным болезненным взглядом — «мне нужно рассказать ему…». Мы договорились, что он возьмет билет до Осаки на следующей неделе, двадцать восьмого — в день твоего рождения. Наверное, это хорошая дата, чтобы починить сломанное. А до этого момента сенсею предстояло еще улаживать дела в школе, объяснить свое внезапное прозрение совету, пересматривать свои подходы к учебным процессам. Мне рядом с ним было больше нечего делать. Теперь же я шел по горному серпантину в сторону Токио, по той самой дороге, по которой мы приезжали когда-то с тобой. Втягивал носом ночной сентябрьский воздух с привкусом шишек и прелых иголок, — предвестниками подступающей осени, — и размышлял о том, что же я тебе скажу, когда вернусь? «Привет, Соби, я дома»?.. Какая нелепица… «То, что ты видел, всего лишь сон»?.. Даже ребенок не поверит. Сделать вид, что ничего не произошло — детский сад… Ладно выстроив ситуацию с Минами, на контрасте, я плохо понимал, что же делать мне самому. Я пока не чувствовал в себе силы, чтобы честно посмотреть тебе в глаза и все объяснить. Не находил нужные слова, не мог составить все в единую правильную, понятную для тебя логическую последовательность. Мысли о возвращении мелькали в голове, падая как из ниоткуда, и все размышления вертелись вокруг произошедшего в поместье Южного Крыла. Размышления о том, что стоило страху завладеть душой на короткое мгновение, как все внутри извратилось — неограниченная власть и вседозволенность взяли верх: я убил бы Оно, если бы не… Шиз. Сила подчиняется только еще большей силе. Не любви, не состраданию, не дружбе… Тогда все пошло прахом: там, в пагоде, я даже не узнал твой голос, и только отрезвляющий рык Первого поубавил безумие. Как отправляться сейчас домой, если и сам я не понимаю, кто я такой? Что говорить, если и сам себе не верю?.. Мне нужно было время, чтобы прийти в чувство. В спину ударил свет фар, я на ходу развернулся к нему лицом и, вышагивая спиной, протянул руку с выставленным верх большим пальцем. *** Я бродил по Токио и рассматривал город как впервые. Странно было ощущать себя туристом там, где я родился и вырос: прошелся по паркам, которые не успел посетить в детстве, забрался на телевышку вместе с группой китайских экскурсантов, даже заглянул в переулок, откуда исчез. Как сейчас помнил: святилище Бун-кё, расположившееся неподалеку от железной дороги, идущей мимо Каракуэн. Там я постоял под кедровой ветвью, все так же напоминавшей шлагбаум для великана, а после, заложив ладони в карманы, еще долго пялился в небо под грохот проходящего мимо поезда. И в моей голове не было ни единой мысли. Я очистил голову, прогнал прочь из нее все варианты, все логические цепочки. Не логика должна была мне подсказать, как правильно построить с тобой разговор по возвращении, а сердце. Я чувствовал себя прозрачным, невидимым, как призрак, которым иногда таскался за тобой в видениях. Впрочем, в толчее улиц передо мной извинялись прохожие, если случайно задевали локтем, или улыбались, если мой взгляд задерживался на чьем-то лице чуть дольше положенного. Днем я терялся в уличной толпе, ночью усаживался в каком-нибудь баре или клубе, безучастно наблюдая за жизнью города. Признаться, я плохо понимал, сколько времени потратил на своеобразное поломничество в столицу. Дня три-четыре… Может, больше. Часы слепились между собой, превратившись в единое целое. Преимущество Творца — возможность позволить себе не спать, не есть и бродить по округе хоть до истертых подошв без усталости. Как-то утром я наведался к себе домой. В нем теперь жили совершенно другие люди: супружеская пара, девочка лет двенадцати и толстый кот с выражением полной невозмутимости на усатой морде. Девочка, закинув школьную сумку за спину, чесала любимцу щеку, а тот сидел на хорошо знакомом мне крыльце и лишь слегка покачивался из стороны в сторону, неотрывно таращась в одну точку. Жизнь продолжалась даже без нашего присутствия. От дома привычной когда-то дорогой прошел до школы, ненадолго задержался у главного входа, к которому подтягивались ученики. И мимо меня, будто было специально подстроено, Яёй протащил за руку нашу общую подружку — Юико. Та, встретившись со мною взглядом, в обычной для нее манере широко распахнула глаза, а после, миновав главные ворота, еще долго оборачивалась мне во след. Хорошо, что ребята не унывают. Напротив классных окон я остановился надолго. Уставился невидящим взглядом в школьный двор, и в моем воображении нарисовалась твоя фигура около прутьев ограды: ты стоишь, рассматривая что-то под ногами, а в руке дымит сигарета и роняет на асфальт пепел при каждом потряхивании… — Кто такой, дядя? На что пялишься, а? Педофил, что ли? Видение в миг развеялось. Я узнал говорившего, хотя и не видел его лица. Признаться, я уже начал надеяться на эту встречу: Еджи и Нацуо. Нули всегда мне давали правильную оплеуху в своем собственном неповторимом стиле. А я в такой сейчас как раз очень сильно нуждался. Я насладился дребезжанием смутно знакомого голоса, тихо хохотнул. Этот грубый окрик и вправду прозвучал со звоном сочной пощечины. Яёй, Юико, Нули… Мир и без меня будет крутиться дальше, все будет в порядке. Тут нет места для того демонического чудовища, которым я обернулся у якудза. Я потихоньку приходил в себя. Пошел дальше, не оглядываясь. В спину прилетело неожиданное продолжение: — Мерзкий извращеееенец! Я не удержался и засмеялся уже в голос: даже знаю, от кого набрались… — Ты смотри, он еще и ржет! Давай его сфоткаем? Видел я таких. Вдруг чего случится, а у нас доказательства! Послышались шаги, и в какой-то момент мне наперерез выскочил Нацуо, широко расставив руки: — Иди-ка сюда, при… — и как остолбенел. Я тоже остановился, чтобы не наткнуться на его вздернутый нос, еле выглядывающий из мишуры темно-ржавой челки. — Йоджи… глянь-ка. Никого не напоминает? Теперь напротив стояло двое озадаченных пацанов, с внимательным любопытством рассматривавших мою персону. Я все еще носил ту же личину, в какой ушел из Гоуры, а следовательно… — …Дофига похож на Сеймея… — Угу… — покивал боец в ответ и смешно сморщился. — Слуушай, а вдруг у него есть еще один брат? Прикинь? А мы не в курсе. Эй, дядя, а ты часом не родственник Сеймея, а? — Нацуо, подбоченившись, попытался придать своему взгляду строгости в профилактических целях. Я улыбнулся шире: у этих двоих все хорошо — энергии и в прямом и в переносном смысле, хоть отбавляй — такие же дерзкие и шумные. Почувствовал некое подобие удовлетворения. Протянул руку и успел щелкнуть распустившегося мальчишку по лбу до того, как кисть оказалась перехвачена и вывернута в запястье. — Берегите друг друга, ладно? — я легко освободился из захвата, и боец Нулей по инерции отступил на пару шагов назад. Я подмигнул растерявшимся пацанам и продолжил путь, чуя, что останавливать меня больше не станут. — Странный он… — расслышал я реплику Йоджи, отпущенную где-то позади. — У кого-то ностальгия? — тихонько спросил Кей, но потом хмыкнув, будто долго раздумывал, бодро проговорил, — Але, ты в курсе что по вашим календарям уже двадцать седьмое? У тебя, вроде, на завтрашний день было что-то запланировано… Ты еще долго будешь болтаться фиг знает где? Я не ответил, но спустя несколько перекрестков все же отозвался, мысленно выговаривая то, что последнее время так тяготило душу: — Я не думал, что так быстро слечу с катушек, Кей… Казалось, у Второго ответ был приготовлен заранее: — Рик, солнышко… Ты просто не приноровился. Ты испугался. От избытка эмоций цапнул за попу бандита, а теперь прячешься как виноватый пес под диваном. Не драматизируй. Что на тебя нашло? — Другому мне тут не место. Я впервые увидел воочию, чем все закончится, если не уйду… — Не понравилось? — посочувствовал Кей. — Нет. Второй внезапно засмеялся, а после, всё так же перебиваясь на хохот, выложил очередную тираду: — Ну что ж… Пойду скажу ребятам, что игра в «Четырех Всадников Апокалипсиса» отменяется… А неплохо бы вышло: Третий — по-любому Смерть, из Первого получилась бы отличная Война, я, конечно же, — Чума. Ну, а тебе остался бы Голод… Пха-ха-ха… — монолог в голове вновь прервался смехом. — Ты Голод… Умора какая… Ты, бездонная бочка энергии, и голод! Отличная же шутка! Тебе понравилось? — Я в восторге… — мысленно буркнул я, но краешек рта непроизвольно растянулся в улыбке. Четыре всадника апокалипсиса… И где только Кей эту хрень откопал? *** Завтра утром Минами постучит к тебе в дверь. Интересно было бы посмотреть на твое лицо в этот момент. Я понимал, что мне не стоит вмешиваться — это ваш разговор — однако я хотел быть неподалеку. Надо было возвращаться назад. Я нарастил себе когти, вернул крылья. Оторвался от земли и уже привычно встроился в один из восходящих потоков. Он быстро поднял меня за облака: от Токио до Осаки предстояло еще полдня лету. Неожиданно разволновался по поводу твоего Дня рождения. Возможно, потому, что не очень любил свой: всегда чувствовал его искусственность — дата была вымышленной, но каждый год по этому поводу собирался весь свет Севера, и то, что для других было праздником, для меня превращалось в утомительную работу. Но твой… Я ведь даже не знаю, отмечал ли ты его вообще, и если да, то как? И что подарить? Принято же делать подарки. Лавируя между воздушных слоев, думал над вариантами — от самых дорогих и экзотических до простых и наивных — такие бы подарил твой Рицка. Но теперь, после моего постыдного бегства, любой казался нелепым. И чудилось, честно говоря, в нашей ситуации, что ни придумай, материальное будет отдавать пошлой попыткой сгладить впечатление, низкопробным способом откупиться. Уж лучше вообще с пустыми руками, чем так… Ничего толком выдумать так и не удалось. Ближе к вечеру, уже около дома, я заложил круг над крышами нашего квартала и отыскал Ушастого. Перекинул в его сознание изображение директора и попросил: — Завтра придет в гнездо. Будет искать Со. Проводи, пожалуйста? — Поздно? — На рассвете. — На рассвете человек придет к человеку, — отозвался приятель, подтверждая, что понял суть, и отключился. Волнительно было оставлять тебя завтра наедине с сенсеем, но я знал, что ты в порядке. Кей сказал, что «мальчик дезориентирован, но в целом держится молодцом». Рисовать вот начал… Может, эта пауза была необходима нам обоим? Может быть, я тебя недооцениваю? И ты готов меня принять таким, каким я стал? Я сидел на дереве, глядя на черепичную крышу нашего особняка, и думал, что надо бы поменьше пользоваться силой около дома — я не такой спец по маскировке, как Троица. Да и следов я оставляю в разы больше: ребята еще долго прибирали в поместье якудзы после устроенного мной энергетического хаоса. Я спрыгнул с ветки птицей, а приземлился человеком. Обернулся Источником — так точно ничего больше не успею натворить. В моем распоряжении оставался еще сегодняшний вечер и половина завтрашнего дня. И все еще предстояло что-то придумывать с подарком. *** Подарок отыскался сам собой, пока я вечером курсировал в электрическом свете торговых аллей у набережной. — Кей, думаешь это подойдет? — спросил я Второго, болтающегося где-то за пределами стратосферы. — Понятия не имею, братишка. Думаю, не хуже, чем что-либо еще… Вокруг все блестело, мерцало крохотными огоньками драгоценных камней. — Вы ищете что-то особенное? — миловидная девушка в форменной жилетке, предварительно окинув опытным взглядом мой костюм, улыбнулась слишком уж любезно. Я задумчиво поджал губы. — Посмотрите на новую коллекцию, наши дизайнеры сделали акцент в этом сезоне на… — Вот эти, с птицами. Покажите, пожалуйста… — я ткнул пальцем в стекло, под которым рядами были выставлены серьги. На лице девушки отобразилось мимолетное разочарование, впрочем она шустро выдвинула полку, и достала указанную пару. Выложила на белую кожаную площадку для демонстрации. — Это хирургическая сталь с эмалью, вы нашли единственное изделие в нашем магазине, выполненное не из благородного метала… — как-то без энтузиазма проговорила она, — может поискать что-то более респектабельное? В новой коллекции у нас… — Не надо. Эти. Простые гвоздики, винтовой замок: маленькая, отлитая из стали птичка, на груди которой художник обозначил капелькой черной эмали оперение на груди. Почти комплект к кольцу, которое я для тебя приготовил — оно тоже стальное, и в нем накоплено уже много энергии. Оно, я планировал, должно будет дать тебе время, когда уйду. *** После заката всегда хорошо думается: взгляд больше обращен внутрь, чем на окружающую суету. Я сидел на скамейке у самого залива, любовался редкими огнями, которые бросали мимо проходящие корабли и идущие на посадку самолеты. Немного клонило в сон, и я лениво перебрасывался фразами с Кеем: — Единственное, что меня раздражает, — я размял плечо, — как Источник я слишком зависим от внешних обстоятельств. Саданешься об угол — больно, побегаешь по городу весь вечер — устал… Голод, опять же… — Не ворчи. Погоди секунду… По телу прошла волна тепла, и я почувствовал прилив сил и бодрости. — …Вот и все. Так лучше? — спросил Второй, транслируя откуда-то из космоса. Теперь было такое ощущение, будто я проснулся несколько часов назад, помылся, хорошенько перекусил и размышляю, чем бы заняться. — Однозначно, — довольно протянул я в ответ и вольготно развалился на скамейке, вороша отросшие за месяц волосы. — Я просто убрал из твоего организма излишние метаболиты, немного пополнил запасы необходимых веществ и совсем слегка ускорил процессы в головном мозге… — Да, знаю… Просто странно, что это не происходит само по себе… Кей задумался. — Зато ты не сдохнешь от нехватки энергии, если тебя оставят одного… Согласись, это неплохое преимущество… — Зато я больше ста лет не проживу… И то, если только повезет, и я не расшибусь о ближайший угол… — Издержки столь восхваляемой в местном обществе независимости… Получите, распишитесь. Я, лично, за симбиоз! Я усмехнулся. С моря повеяло прохладой. Клены за спиной зашелестели, и будто таинственное предзнаменование, ко мне спустился по спирали резной лист. Я поймал его на лету и вздохнул: мы с тобой встретились почти что год назад по твоему времени, и почти одиннадцать лет по моему. Такая огромная разница… Может, ты… Не успел додумать. — Молодой человек… — услышал я старческий дребезжащий голос и покосился в сторону торговых аллей. У скамейки стоял пожилой мужчина — низенький, худощавый, с благородной сединой и какой-то вымученной гримасой на лице. Самое причудливое и необычное в его внешности, пожалуй, было сочетание глубоких морщин и детских, собачьих ушек… Видел такое только в храмах, но… всякое в жизни бывает, наверное. Может, и в правду монах? Старик, кряхтя, опустился рядом, и… Что-то еще в облике старика не давало мне покоя, я вгляделся в него по-иному: Творец! То есть боец, но… — Кей! — Крикнул я в пространство. — Мы рядом. И действительно, я почувствовал незримое присутствие ребят, — как будто меня обнимают, почти дышат в затылок невидимые призраки. — Молодой человек… — продолжил прибывший, даже не глядя в мою сторону. — Рицка-кун, я могу так тебя называть? — медленно спросил старец, шамкая челюстями. Я напряженно молчал, не зная, как правильно поступить: бежать, отговариваться, драться в конце-концов? А что потом? — Странно… — как будто разговаривая сам с собой, продолжил незнакомец, — Мичико сказала, что ты знаешь, что я приду… Я на секунду застыл, соображая — Мичико… Провидица! Сделка! Захотелось шлепнуть себя по лбу — совсем забыл! Точно. Она же говорила, что ее другу требуется помощь… Я кивнул с опозданием, и выговорил в ускоренном темпе, будто извиняясь: — Да-да, простите, сразу не признал… Столько всего случилось в последнее время. Старик хмыкнул, морща лоб: — Понимаю… Я вот за последний месяц, например, сильно постарел… Пожалуй, мне и самому надо представиться. Нашим именем было — Эбису. Люди нас называли глухим богом, но это на деле не так. Амано просто очень не любил шумные сборища, фильтровал круг общения, как это сейчас называют… Я оставил реплику без ответа, ожидая продолжения. — А ведь у меня перед тобой, можно сказать, должок… — проговорил странный гость, и поглядел на меня по-нездоровому блеклыми глазами. — Да неужели… — я нахмурился, вглядываясь в седые лохмы собеседника, а после и в морщины, окружившие его рот: должок? Мы были когда-то знакомы? — Должно быть, ты даже и не помнишь… Однако… не далее, чем полгода назад ты просил нас об одной услуге… Амано услышал… И теперь о ней знаю и я… Не припоминаешь? Погоди, вот так, кажется: «Что болело — не боли, что зудело — не зуди, глухой ками не уйдет, подношения заберет». Ты молился на чужбине… В моей голове мысли защелкали как барабанчики в железном Феликсе: что? К чему тут эта детская считалка? Я хмурился, вглядываясь в лицо пожилого мужчины — в синтоистком пантеоне Эбису отвечает за рыбалку, но больше всего его просили за здоровье маленьких детей… Напрягся, воскрешая в памяти все события из «прошлой» жизни, быстро отмотал назад воспоминания, как кассетную пленку, пока не наткнулся на один подходящий момент: я бывал на материке только путешествуя с тобой. Тогда у меня было лишь призрачное тело… Когда мне было не больше четырнадцати… Мигом перед глазами появилась и комната отеля, и ты спящий, и маленькая молитва, которая сорвалась с языка сама собой, пока я наблюдал за твоим беспокойным отдыхом. Вспомнил — и почувствовал нечто похожее на испуг. Приняв молчание за ожидание, Эбису продолжил рассказ, угадывая мое смятение: — Амано убили месяц назад. Вроде бы, несчастный случай… В несчастный случай, произошедший с богом… мало верится. Особенно зная, что стычки с Китаем все еще бывают, хоть последняя война официально и закончилась. Я не успел, не смог его защитить… — фраза прервалась тяжелым вздохом. — Силы, оставленные моей жертвой, почти иссякли, и я скоро умру, но… Есть еще несколько дел. Они казались важными моей паре. Амано понравилось, если бы я их закончил… Я хочу завершить лечение тех, за кого мы с Амано отвечали, тех, кого он выбрал, а после можно будет уходить с достоинством. Мичико сказала, что ты сможешь помочь. Сможешь же? Если и вправду чистая жертва? Я таращился на бога, пытаясь сообразить, что именно он от меня хочет. Энергию, это понятно, но… — Я покажу… — проговорил Эбису, примирительно прикрывая веки. — Только мне даже для этого нужная твоя Сила… — божество протянуло руку. — Если я смогу все сделать, то душа Амано наверняка найдет покой. Со спокойной душой проще искать тропу перерождения. Моя пара достойна этого. Старик смотрел на меня спокойно, без вызова, без угрозы или нажима. В опущенных уголках его век я отыскал нечто похожее на осторожную надежду. Он пару раз порывался вздохнуть, пока я молча рассматривал его усталые глаза. — Ребят… Что думаете? — Решай сам. Мы рядом. Если что прикроем, но по механике вашей связи — ты вроде как будешь владеть ситуацией? Нет? Я выпрямил спину, поглядел за горизонт: если выполнить просьбу, то по уговору с местной провидицей у нас с тобой будет чуть больше времени… Эбису, будто учуяв нашу беседу, чуть огляделся по сторонам, но, похоже, ничего не обнаружил и вновь понурил плечи. Печально пробормотал: — Дай мне силу, чистая жертва. Я не наврежу — это твоя энергия, ты сможешь остановить меня в любой момент. Как все дела будут улажены, я уйду за грань. Там мое место, рядом с Амано… Соленый запах прибоя пощекотал нос, ветер забрался за ворот рубашки и остудил кожу на шее. Внутри, еще не слишком способный на яркие эмоциональные реакции, я почувствовал нечто похожее на сочувствие. — Мне надо вернуться до завтрашнего вечера, — предупредил я, и старец, поразмыслив, кивнул. Я протянул раскрытую ладонь незнакомцу. Отпустил Источник, и Энергия небольшой струйкой полилась к старику. Тот вздрогнул, вздохнул полной грудью, будто глотнул воздуха после затяжного погружения в воду, и еле слышно пробормотал: — Чистая энергия… так вот она какая… Я, признаться, думал, что это выдумки… Он привстал, наши руки соприкоснулись и в тот же момент открылся пространственный коридор. *** Мы очутились на пороге гостиной. Знакомой такой гостиной — диван, телевизор, за который всегда воевали Шиз и Кей… Я вздрогнул: почему мы тут? Мы же только что ушли с набережной и должны были отправится заканчивать неоконченные дела Эбису… Бог стоял рядом, все так же держа меня за руку. Я огляделся, удостоверяясь, что мне не почудилось: мы действительно оказались дома. Но дома же ты! Лихорадочно начал выстраивать внутренний монолог: «А что если мы сейчас встретимся? Если сейчас ты меня увидишь, то что говорить? Я же еще не придумал до конца!» И левой рукой зачем-то принялся судорожно охлопывать карманы пиджака — попытался отыскать твой подарок… — Ты помнишь? — спросил старик, оборачиваясь ко мне вполоборота. — Твоя молитва… — он подмигнул и указал пальцем куда-то вперед. Я прошел чуть дальше, и вздрогнул, увидев тебя у дальней стены: ты сидел на полу у кресла под зеленым светом длинноногого торшера, со стопкой чистой бумаги на коленях и отточенным карандашом в руках. Я, одергивая себя, выдохнул, приосанился как мог и начал: — Эм… Со?.. Эбису перебил. — Он тебя не услышит, Рицка. Не сейчас… — божество прошествовало вперед и провело меня вслед за собой. Эбису остановился у твоих согнутых коленей, протянуло руку, будто кладя ее тебе на темечко, и спросил: — Так помнишь свою молитву? Как ты думаешь, Агацума сойдет за ребенка? Я неоднозначно поводил подбородком из стороны в сторону: он что, хочет тебя от чего-то вылечить? Рана… Я помнил, мне не нравилась твоя рана на щеке, и я хотел, чтобы та поскорее зажила. Но столько времени прошло — она давно затянулась в плотный темный рубец… — Погоди… что ты собираешься делать? — осторожно спросил я. — Что мне и положено. Агацума на деле еще такое дитя, так что я не сильно погрешу против правил… Тем более, ко мне как к смертнику не положено придираться… К тому же… вы хорошо смотритесь в паре. Будем считать, что моя ворожба — своего рода аванс, подарок в честь нашего с тобой знакомства. Сейчас опробуем чистую энергию в деле… — Эбису сжал мою ладонь крепче. И прежде, чем я успел отреагировать, божество начало ткать заклятие, используя уже вложенную в его резерв энергию. Мою энергию. Твое тело окутала силовая дымка, и ты вздрогнул и ошарашенно огляделся. Отбросил рисование куда-то в сторону, а после в одно движение поднялся на ноги, — ты что-то почувствовал? Дымка, текущая с пальцев бога, тебя не отпустила. Наоборот, она распростерлась от ног до головы, вновь прошлась снизу-вверх по всему туловищу и быстро сконцентрировалась вокруг тела плотной мерцающей пленкой. Постояла, светясь, и за долю секунды, почти моментально, впиталась в кожу. Ты в ответ покачнулся, обхватил себя за плечи, ловя равновесие, и застыл. Эбису быстро осмотрел тебя взглядом опытного лекаря. Покачал головой: — Осталось только искусственное имя… но нет, юноша… Твое имя — это твоя забота… — и развернулся ко мне лицом, улыбаясь одними глазами. — Хорошо вышло — из чистой энергии заклятья выходят быстрыми и точными. Ну что же, это дитя теперь здорово… Я выполнил твою просьбу, теперь настала очередь выполнить мою. Сердце билось сейчас в ускоренном темпе. С тобой точно все в порядке? — Ребят! Как он?! — Да нормально все… Божочек даже зрение твоей зазнобе поправил. Смотри-ка, а старикашка шарит в этом деле… нас в упор не замечает, а вот в человечках неплохо разбирается… — задумчиво хмыкнул Второй. — Оттого, что сам когда-то был человечком, — откуда-то вмешался Шиз. — Я вот потренируюсь, и у меня куда лучше будет выходить… Быстрее так уж точно… Хотя это у нас Второй по человечкам специалист… Я шагнул вперед, чуть оттесняя попутчика, и заглянул в твое лицо: ни шрама, ни привычных синяков под глазами, только растерянность, быстро сменившаяся напряжением и сосредоточенностью. Никаких следов… Чистая кожа, ровный цвет… Я даже не думал ребят попросить о подобном — уже начал воспринимать тебя вместе с твоими рубцами как единое целое… А теперь… Ты как будто тот же самый, но другой — неуловимо изменился. Я отчего-то занервничал и перевел взгляд на престарелого целителя. Тот пожал плечами и проговорил: — Еще налюбуешься. Не будем терять время — много чего нужно сделать… Ты готов? Я молча пронаблюдал, как ты идешь в сторону кухни. Я скоро приду, Соби, подожди еще чуть-чуть… Желание вернуться как можно скорее полыхнуло как никогда ярко, но сначала надо было расплатиться по счетам. Наконец-то последние ледяные корки эмоционального онемения опали с моей души, и показалось, что каким-то образом Эбису, вылечив тебя, помог и мне. — Да, готов. Пора идти. Мне надо как можно скорее оказаться дома.